Под крестом и полумесяцем. Записки врача - Смирнов Алексей Константинович 3 стр.


– влупидол (валидол)

– глюконат пальция (глюконат кальция)

– кордапон с мандапоном (?)

– кашпирон (верошпирон?)

– балбандин (мидокалм)

– ножка (но-шпа)

– луч Лазаря (sic!)

– санпеддистанция (санэпидемстанция)

– функцию брали (делали пункцию)

– камень обцапал желчный проток, и в кровь пошёл белый рубин (билирубин)

– в голове поросята хрюкают

– в полноги как пшено насыпят – и бегает, бегает!

– бедренная часть дрожит, как заячий хвост.

И тому подобное.

* * *

Лающий патологоанатом признался своему другу, главному специалисту по экспертизе К., что его любимый телесериал – «Убойный отдел».

* * *

К., пенсионер, главный специалист по экспертизе, пересказывает патологоанатому содержание «Золотого телёнка» – страницу за страницей, дословно. При этом сияет от счастья, купаясь в лучах авторской славы, подобно крошке Цахесу. Его благодарный слушатель на время прекращает лаять и тихо, хрипло смеётся, обнажая гнилые зубы и сверкая очками.

* * *

С новым, 1999-м, годом!

* * *

Заведующая, раскрыв рот, смотрела в распахнутый кузов больничного «рафика», откуда больничный санитар, проработавший вместе с нею чуть ли не с сотворения мира, вытаскивал матрацы.

– Ну что, каких вы нам привезли больных? – с наигранной строгостью осведомилась заведующая.

* * *

Незавидна человеческая доля! Логопеды купили специальные тексты для занятий с больными, у которых нарушилась речь. Отрывок, приведённый ниже, может многое сказать о высоком предназначении человека, о совершенстве, о цели и смысле жизни. Вот какими категориями должен в идеале мыслить совершенный человек:

«Пётр Павлович любил проводить время на природе. В этот день он вставал рано, садился на первую электричку. Долго гулял по лесу или полю. Слушал пение птиц. Наблюдал жизнь насекомых. Иногда на болоте встречал зайцев, видел гадюк».

Вопросы:

– как звали мужчину?

– где он любил проводить время?

* * *

У больных изъята водка «Ха-ха-ха» и «Махно». Поведение соответствовало.

* * *

«Сегодня суббота?» – спросила заведующая отделением в среду.

* * *

О старшей сестре дружественного неврологического отделения (той, на которую напал гомосексуалист) рассказывают следующее. Оказывается, в неё стреляли. В годы перестройки старшая сестра была, конечно, демократкой. Однажды ночью, во время дежурства, на улице завязалась перестрелка – кого-то ловила милиция. Милиционер сделал предупредительный выстрел в воздух, пуля от чего-то срикошетила и влетела прямо в комнату, где спала старшая сестра. Обычный человек, будучи на её месте и разобравшись, в чём дело, немедленно лёг бы на пол; она же высунулась в окно поглядеть, не выстрелят ли ещё. На следующий день старшая сестра уверяла сослуживцев, что на неё покушались и за покушением стоит заведующий аптекой В. М., матёрый консерватор и государственник. Доктор С. хотел потрогать пулю, извлечённую из стенки и спрятанную в баночку из-под лекарства, но старшая сестра вовремя его остановила, предупредив, что пуля отравлена.

* * *

Как-то раз в больницу поступил старичок. У него была частично парализована одна половина туловища (вскоре парализовало и вторую, но он не сдавался и ходил, держась за стенку). Кроме того, дедушка неважно видел, разучился говорить и ничего не понимал. Первые два-три дня он лежал бесхозный, а после к нему явился сынок. Пообщавшись с папой, сын вёл следующие речи: «Ведь кровиночка моя! Я ему говорю: «Нет, ты будешь у меня ходить!» Бью его по лапам, а он всё за стенку хватается! Как же он не понимает?»

Неделей позже сынок увёз папу на выходные домой, помыться. Вернувшись, рассказывал: «Посадил его в ванну, а он хватается за края, за душ, за кран! Я опять ему: «Ты у меня ходить научишься!» Ведь кровиночка! И чувствую, как руки мои тянутся по намыленному телу прямо к горлу! Ведь это что же будет?»

* * *

Время неумолимо! Оказывается, и старшая сестра уже не та, и заведующая отделением сдаёт. Вот раньше ходили о них легенды!

* * *

Хирург-уролог К. и просто хирург (тоже К.) проспали, что говорится, не один год под одной шинелькой. Выпили не один литр, и так далее.

Как-то раз хирург пришёл в кабинет заведующей отделением, где сидел уролог. Заведующая завела какую-то речь, но вдруг прервалась: «Познакомьтесь – это К. (имя-отчество), наш уролог».

К. и К. с подчёркнуто церемонным видом пожали друг другу руки.

* * *

Мороз минус двадцать пять.

Логопед ведёт занятие, одевшись в пальто, в шапке и варежках. Пациент – мужчина с так называемым «эмболом»: от прежней речи у него на все случаи жизни осталось лишь одно, самое устойчивое слово. Эмболами чаще всего бывают матюги.

Логопед диктует, растирая руки:

– На улице стоит очень жаркая погода. Повторите.

Пациент, после колоссального напряжения, с трудом:

– Х-холодно… Блядь!..

* * *

Хирург-уролог К. любил в своё время развлекаться показом спермограмм сёстрам из приёмного покоя. Он вёл их к микроскопу, демонстрировал живые сперматозоиды. Некоторые сёстры выражали желание участвовать в заборе материала. Кое-кто верил рассказам К. о том, что если дать сперматозоиду развиваться без помех, то он может вырасти особью в тридцать метров длиной.

И заблудиться в петербургском тумане потерянным слоном.

* * *

Пришли родственники, просят за больного – безнадёжного паралитика. Практически без ног. Хотят, чтоб положили его в отдельную палату. Но отдельных нет, есть только двухместные.

– Очень хорошо! – обрадовалась заведующая. – Это для него же лучше! Надо обязательно положить к нему ходячего – пусть смотрит и старается.

* * *

Никто не застрахован от ошибок. Вот и автор ошибся. Оказалось, что уролог К. рассказывал о сперматозоидах совершенно другое. Он советовал медсёстрам отойти от микроскопа подальше, так как эти клетки весьма агрессивны и, если не мешать, могут преодолевать расстояние до 600 метров.

* * *

Рассказывают следующее.

Местный токсикоман Морозов, человек безобидный, носил шинель, а за спиной – гитару. Ел он не только наркотики, но и всё остальное, людям не положенное. В больнице его жалели, подкармливали всякой химической дрянью, не слишком вредной. Если у него не оказывалось денег, М. снимал гитару и пел – надо признать, что довольно неплохо.

Однажды в ночь дежурства гинеколога Р. И. Морозов забрёл в гинекологическое отделение в поисках каких-нибудь лекарств. Свет почему-то не горел. Дежурная сестра, увидев чёрную фигуру в шинели и с гитарой за спиной, решила, что видит человека с автоматом. С криком ворвалась она в комнату, где отдыхал гинеколог Р. И., и осталась стоять, удерживая дверь.

– Выйдите, я в трусах, – сказал Р. И. Он страдал врождённым дрожанием рук, головы, а также заиканием.

– Не выйду, – сказала сестра.

Морозов тем временем, никого не обнаружив, ушёл.

Утром, на общебольничной конференции Р. И. докладывал, что с настоящего момента следует держать ухо востро: в округе появились автоматчики.

* * *

– Ну что, уже не так неприятно? – спросил хирург-уролог К. больного, закончив массаж предстательной железы.

– Да-да, спасибо, доктор! – с чувством ответил тот.

Когда больной ушёл, автор этих строк иронически заметил:

– А вот когда станет приятно, он сделается твоим постоянным клиентом!

Задумчиво созерцая палец, извлечённый из заднего прохода счастливчика, К. серьёзно отозвался:

– Так оно чаще всего и бывает.

* * *

В автобусе состоялась продолжительная – на сорок минут – беседа заведующей отделением со старшей сестрой (на которую напал гомосексуалист). Говорили о политике.

«Перевешать надо всех коммуняк», – говорила старшая сестра.

«Этих демократов мы всех убьём», – кивала заведующая.

Ни та, ни другая не улавливала некоторого несходства симпатий.

Разница во взглядах обнаружилась уже на подъезде к станции метро (дошло); мирный до того разговор вылился в жестокую свару, продолжившуюся на улице.

* * *

Во время чаепития уролог К. шутил. Вымазав пальцы йодом, он временами их брезгливо обнюхивал и жаловался, что во время массажа предстательной железы порвал перчатку.

* * *

Психиатр П. вызвала санитаров и машину, чтобы забрать больного.

Вдруг вбежал доктор О. с бумажным листком в руке – отобрал у своего пациента. Это было самодельное удостоверение резидента российской разведки на Украине, которого раскрыли и который бежал в поселок Тарховка.

Психиатр П., не глядя на больного и даже не садясь, закричала: «Мальчики, стойте!» Косо начертав в углу удостоверения несколько слов, сказала: «Двоих повезёте».

* * *

Некогда в больнице работала диспетчером некая Т. М., в прошлом – нарколог. В целом тихая и безобидная, она могла ни с того ни с сего схватить случайного встречного (из коллег), затащить в уголок и спеть ему какой-нибудь романс.

В день её проводов (то ли на пенсию, то ли просто уволилась) невропатолог С. был пойман в приёмном отделении и силком заведён в праздничную комнату – прощаться. Его, повидавшего виды, потрясло небывалое количество водки – её было слишком много даже для закалённых бойцов.

Многие спали лицом в салате (это не метафора).

Т. М., держа рюмку, встала.

«Как главный нарколог района…» – начала она.

* * *

Страдания лающего и скачущего патологоанатома множатся. Поджидая автобус, он отошёл в сторонку и там тихонько запищал, глядя в землю, а после так же тихо свистнул.

Вспомнишь тут экзистенциализм! Не пришёл автобус.

* * *

В отделении горе: скончалась престарелая родительница сестры-хозяйки.

На вопрос заведующей, куда подевалось среднее руководящее звено (старшая сестра и безутешная дочь), доктор М. ответила:

– Они вдвоём поехали на кладбище.

– Угм, – заведующая, подумав, с удовлетворением кивнула. – Могилу рыть.

* * *

Доставлен пьяный монстр, обмороженный, в судорогах, чудовище. Бросили в изолятор. Вызвали психиатра.

Та пришла, заглянула сквозь прутья решётки. На шконке свернулось нечто бесформенное, заскорузлое, укрытое ветошью с головой.

– Вова – ты, что ли? – тревожно и неуверенно нахмурилась психиатр.

* * *

Первый день весны, 1 марта! Хочется писать о хорошем!

Как, оказывается, летит время!

Начиная рабочую неделю, заведующая раскрыла журнала сдачи дежурств, вооружилась ручкой и заметила:

– Сегодня, насколько я помню, 2 марта.

* * *

Автора пригласили в приёмное отделение осмотреть двух молодых людей в кожаных куртках. Их доставила милиция.

У обоих были забинтованы бритые головы, у одного – сломан нос, у другого – рука на перевязи и фонарь под глазом.

Выяснилось, что молодые люди выпили пива, их разморило, им не захотелось идти пешком, и они остановили машину. Водитель почему-то отказался их везти, и тогда тот, что обзавёлся впоследствии фонарём, выбил ногой лобовое стекло. Однако водитель оказался знатоком кун-фу – он вышел из машины и объяснил ребятам, что к чему.

Автор, ещё ни о чём не зная, позволил себе усмехнуться:

– Кто же это поднял руку на таких крутых?

Один из травмированных осклабился и оскорблённо выдохнул:

– Хулиган!

* * *

Заведующей подарили коробку конфет.

Она принесла её в ординаторскую, разодрала, припала к подарку и в один присест уплела половину.

– Ну, всё, – сказала заведующая, отпихнула коробку и вышла.

* * *

Заведующей подарили коробку конфет.

– С утра лезут со своими подачками! – прорычала она, швырнула коробку на подоконник в ординаторской и быстро вышла вон.

* * *

В больнице – новый иглопсихотерапевт: томная, пышная дама.

В её кабинете: восточные курения, таинственная музыка. На столе – книга: «Космическое сознание» (разве можно?!).

Ну, посмотрим, чем это кончится.

* * *

Благодарные пациенты написали для содружественного неврологического отделения гимн. Припев: «Мы ребята удалые, у нас головы больные».

* * *

Угрюмый, похожий на гориллу Я. И. работает проктологом. Отзывы противоречивые.

Некогда одно хирургическое светило заметило: «Проктологии можно научить даже обезьяну».

* * *

Лифтёрам вменили в обязанность вести подсчёт пассажиров и поездок. На стенку повесили большую доску – вскоре на ней живого места не было. Потом плюнули и перестали.

* * *

З. И., заведующая приёмным отделением, потребовала у невропатолога С. вернуть матрац, на котором тот спал во время дежурств.

С. пожаловался доктору О. Тот криво улыбнулся:

– За фраеров нас держат!

* * *

8 марта. Все сидят за столом.

Тост уролога К.:

– Пидарасы пьют сидя!..

* * *

Из воспоминаний доктора С.

Работала в больнице докторша – пожилая, очень внимательная и строгая. Работала физиотерапевтом.

Электрические процедуры она назначала чрезвычайно осмотрительно. Если у больного что-нибудь там с сердцем – ни-ни.

В частности, не назначала магнитотерапию.

Доктор С. неосторожно обратил её внимание на тот факт, что «магнит» – процедура не электрическая. Ему показали прибор и с достоинством ответили:

– Вы ещё молодой доктор. Вот это – что?

– Это шнур.

– А это?

– Вилка.

– Значит, процедура электрическая.

* * *

Начитавшись фармацевтического справочника, заведующая отделением узнала много нового. В частности – о существовании противоопухолевых антибиотиков.

С хитрым и довольным видом она быстро вошла в ординаторскую.

– Значит, так, – сказала она. – Чем вы будете лечить опухоли?

– Ничем. У нас нет больных с опухолями. У кого были, тем вырезали.

– Значит, так. Всех больных с опухолями смотрим вместе!

– Да ведь нет же опухолей!

– Ну и что?

* * *

Пообщаешься с доктором М. – и берут сомнения, подозрения…

Крал ли диетолог её молоточек на самом деле?

* * *

Конфликт.

Участвуют:

– заведующая отделением;

– старшая сестра.

Заведующая отделением:

– Падлы! Ведёте себя как животные!

Старшая сестра:

– Вы сами животное!

* * *

Заведующую отделением насильно переселили в маленький кабинет.

Вокруг паласа разгорелись споры – где он будет лежать?

Заведующая, покидая ординаторскую, процедила:

– Пошли вы все к ебене матери!

* * *

Хирург М. С. – женщина исключительно полная. Это вполне добродушное существо, чью манеру общаться можно определить как «бытовой субманиакальный оптимизм» (терминология автора).

С окончанием зимы М. С. переходит на летнюю форму одежды. И даже в апреле, даже в октябре можно видеть её в лёгоньком ситцевом платье.

На ногах – носочки, туфли.

Носочки малы.

М. С. их надрезает спереди.

* * *

Заведующая не пришла на работу.

Позвонила по телефону.

Назад Дальше