В ресторане было мало народу. Одно радовало, что никаких знакомых пока не видели. Я с ужасом представляла лицо Георгия, когда он встретит Арчила и тот все ему расскажет.
В кинотеатр на Молодежной мы приехали с двадцатиминутным опозданием, поэтому, сидя в темном зале, решили не вдаваться в подробности фильма, а просто целовались. Это было потрясающе. Я ощущала себя героиней американского сериала, где девушка сбегает с занятий и вместе с бой-френдом идет в кино, потому что это единственное место, где они могут побыть вдвоем. Мне было снова 16 лет.
Только я расслабилась и забыла обо всем на свете, как фильм закончился, — время быстро бежит, когда тебе хорошо.
— Куда дальше моя принцесса желает отправиться?
— А карета еще ждет?
— Она всегда в вашем распоряжении. Может, на бал, в какой-нибудь клуб?
— Давай, отличная идея, — сказала я и втайне порадовалась тому, что перед тем, как поехать к Георгию, сменила потертые джинсы и спортивную куртку на темно-зеленое замшевое пальто, высокие сапоги, обтягивающие брюки и атласную блузку со стразами. Мы уже вышли из кинотеатра и направились на стоянку, я на секунду остановилась и стала искать в сумочке пудреницу и блеск, а Георгий пошел к машине, как вдруг услышала громкий сигнал «биб-биб-биб»… Мне пришлось отпрыгнуть в сторону. «Идиот, — подумала я, — не видит, что девушка стоит». Машина остановилась, стекло опустилось.
— Гамарджоба, мазо ! — услышала я знакомый голос.
— О-т-а-р, — медленно, почти по буквам произнесла я, а про себя подумала: «Вот черт принес… ну я же знала, я чувствовала…»
— Что делаешь, красавица, тут одна в столь позднее время? — спросил Отар.
— В кино ходила.
— Что же я тебя не видел?
— А я, точнее мы, опоздали.
— Ты с молодым человеком?
— Да, уже уезжаем, — ответила я, умоляя про себя, чтобы Отар после этих слов захотел уехать. И вот я уже видела, как он собирается ехать дальше, сказав что-нибудь дежурное на прощание, но в эту минуту, как назло, меня окликнул Георгий: «Маша, ну ты что там застряла…» — и вместо того, чтобы остаться сидеть в машине, он вышел из нее и направился ко мне. Отар, конечно, его узнал. Он тоже вышел из машины, они поздоровались, обнялись и заговорили по-грузински. Из всех слов я успела разобрать только название клуба, куда они решили отправиться.
— Садись в машину, сейчас поедем вместе с Отаром. Нас там все ждут.
— Все это кто?
— Его братья, друзья. Поедем?
Я не знала что сказать, задумалась.
— Если она не хочет, отвези ее домой и приезжай к нам, — сказал Отар уже по-русски.
«Что? Как это — если она не хочет, — подумала я. — Что за самоуправство? А ты, Георгий, чего ты стоишь и смотришь так на меня? Почему ничего ему не отвечаешь? Почему не скажешь ему, что без Маши я никуда не поеду…»
— Маша, если ты не хочешь с нами, давай я тебя отвезу домой!
«Что он такое говорит?»
— Нет, я хочу, просто задумалась, есть ли у меня какие-то дела на завтра.
В машине Георгий не переставая говорил об Отаре. Казалось, что я больше не существовала в этом мире, а был только Отар, семья Отара, его машины, девушки, часы, любимые марки одежды, клубы, курорты и т. д. Я поражалась тому, с каким восхищением Георгий говорит о своем друге. В какой-то момент у Георгия зазвонил телефон. Он ответил, говорил снова по-грузински. Потом остановил машину на обочине, следом за нами ехал Отар.
— Какие-то проблемы? — спросила я.
— Никаких, красотка. Отар хочет повести мою машину, мы с ним решили поменяться.
Я была в шоке, что ничего не успела ответить. «Как это поменяться? И чем вы еще привыкли меняться?» Я думала, что мы с Георгием пересядем в машину Отара, но Георгий даже ничего мне не сказал. Он просто вышел, когда мне в машину сел Отар.
— Привет еще раз, — сказал он.
Не успела я что-то ответить, как мы поехали просто с сумасшедшей скоростью.
— Вы почему поменялись?
— Я себе хочу такую же купить, решил устроить тест-драйв.
— И как?
— Отлично, смотри, какая скорость. Я с ума схожу от этой машины, супер.
— Да, действительно, супер, — ответила я, молясь про себя, чтобы мы никуда не врезались. Хоть была уже ночь, но в выходные ночью в Москве машин ненамного меньше, чем днем.
И начался тот же самый восхваляющий монолог, только теперь вместо Отара на пьедестале почета оказался Георгий. Мой Георгий. Чего я только не узнала о нем за те несколько минут, пока мы мчались на сумасшедшей скорости по Садовому кольцу: то, что Георгий любит на самом деле блондинок (хм, камень в мой огород), но поскольку грузинки обычно от природы имеют темные волосы, он ничего против не имеет. «А при чем тут грузинки?» — подумала я, когда сейчас он со мной. Узнала, что он когда-то восемнадцатилетним мальчиком собрался жениться на девушке из соседнего дома, потому что они с детства знали и любили друг друга, как брат и сестра. В саду дома ее родителей рос тархун, который Георгий заботливо взращивал и обожал. Именно там, окруженный душистыми пряными травами, он и просил ее руки, но она отказала, предпочтя выйти замуж за сына известного политика, ставшего потом во главе Грузии, и что сейчас, смотря телевизор, он видит лицо своего бывшего соперника, то всегда переключает канал либо выключает телевизор. Из-за чего многие считают, что он лишь бросается словами о любви к родине, а сам давно ассимилировался в Москве, но они же не знают истинных причин. «Да… — подумала я. — Столько лет уже прошло, а он все еще помнит старые обиды. Неужели он все еще любит ее? А зачем тогда тут девушки?» И Отар, словно в подтверждение моих слов, добавил: «Поэтому он очень ревнивый, если что-то узнает, не поздоровится». И он с таким пренебрежительно-высокомерным взглядом посмотрел на меня, что хотелось попросить его остановить машину и выйти из нее. Но долго ждать не пришлось — вместо моих просьб буквально перед Новым Арбатом нас остановил патруль. Георгий и Отар вышли и минут через пять вернулись. Георгий наконец-то сел в свою машину.
— Что там? — спросила я.
— Ничего.
— Но вас же остановили.
— Спросили, что так быстро едем?
— Но вы действительно быстро ехали. Да и еще не на своих машинах, права не отобрали?
— Какие права, детка, я без прав езжу.
— Как же ты ездишь без прав?
— Обыкновенно, дал ему 500 долларов, он успокоился.
— Зарплата за месяц.
— Что, ты зарабатываешь в месяц 500 долларов?
— Нет, не я, зарплата гаишников, — сказала я, а сама удивилась тому, каким голосом он это сказал. Как будто если я зарабатывала бы 500 долларов, он бы перестал со мной общаться.
— Приехали, вылезай.
У меня было отвратительное настроение. Все было так хорошо, пока мы не встретили Отара, и я чувствовала, что это была не последняя неожиданная встреча за ночь.
В клубе было много народу, мы прошли к дивану, где сидели друзья Отара. Среди них была только одна девушка, которую я помнила еще по той грузинской вечеринке — Яна. Как я потом узнала, она встречалась с Леваном, тоже близким другом Георгия. Мы подошли к столику, Георгий со всеми расцеловался, обнялся. Я стояла в сторонке, наблюдая за этим грузинским обычаем, между делом выискивая Арчила. Его не было. Хоть это радовало. Георгий представил меня, сказав: «Это Маша…» Он не сказал: «Это моя девушка Маша, это моя любимая Маша… А просто — Маша…» Это меня очень обидело. Вообще как только мы вошли сюда (даже еще раньше, как только увидели Отара), он сразу изменился. Как будто стал далеким, чужим мне. Я чувствовала его отстраненность и гордую независимость. Мы сидели за столом, и он не держал меня за руку, не касался моих волос, колен, редко смотрел на меня, а если и смотрел — то не улыбался, как он всегда это делал дома. Он только спросил, что я буду пить и есть. Я заказала себе двойной мартини и мороженое. Георгий сказал об этом официантке и сразу же отвернулся от меня, продолжив беседу с друзьями. Я успокаивала себя тем, что, может, он давно их не видел или еще что-то подобное. Но в глубине души чувствовала, что все это именно так — он сейчас как будто не со мной. Я просто красивый фон для него, русская любовница. В этот момент я поняла, что мысли выйти за него замуж — это только так, для смеха. Но когда я об этом говорила Диане, то я подразумевала, что на 50 процентов это все-таки возможно, а сейчас я понимала, что это на 150 процентов невозможно. Это невозможно никак. Он никогда не женится на такой, как я.
Я отправилась танцевать. Когда я выходила из-за стола, Георгий даже не спросил, куда я направляюсь. Мне показалось, исчезни я сейчас, он этого бы даже не заметил.
Вернулась минут через двадцать, все было по-прежнему: мужчины пили, ели, общались. Я посмотрела на Яну, она сидела рядом с Леваном и с равнодушным выражением лица пила вино, потом так же равнодушно потянулась за сигаретой, поправила волосы, достала пудреницу, нанесла блеск для губ. Как будто ей было безразлично, что с ней никто не общается, но в то же время я не заметила в ней обиды или недовольства, скорее, Яне было комфортно. Я же воспринимала это с трудом. Когда Георгий отвлекся, чтобы налить себе чай, я сказала ему на ушко: «Когда мы поедем домой?»
— Скоро поедем, — сказал он. — Ты устала?
— Нет, просто хочу побыть с тобой.
— Да, я тоже. Но ты же видишь, тут друзья.
— Да, да, конечно.
— Может, еще что-то закажешь выпить?
Я заказала себе выпить, потом еще, еще и еще. «Скоро поедем?» — спросила я его снова. «Скоро, скоро», — ответил он. Уехали мы только под утро, часов в пять. Да и то отправились не домой, как я предполагала, а завтракать в другой ресторан. Несмотря на раннее утро, там было много народу, таких же молодых людей и девушек, продолживших здесь after-party. Все были немного сонные, немного пьяные, на лицах девушек были видны лишь остатки макияжа, стертые румяна. Была слышна замедленная речь посетителей, обсуждавших прошедшую ночь.
Я была и грустная, и злая. На протяжении всей ночи мы с Георгием мало общались, со мной вообще никто не разговаривал, кроме обслуживающего персонала.
— Что будете заказывать? — спросила официантка.
— Овсяную кашу с фруктами и большую чашку латте, — сказала я.
— К сожалению, у нас еще не началось время завтрака.
— Как это, уже почти шесть утра.
— У нас завтраки только с восьми утра.
— Ладно, давайте «Цезарь» с курицей и кофе.
Георгий, Отар и Леван заказали себе коньяк.
— Не рановато ли для коньяка? — спросила я Георгия тихо.
— Все нормально, выпьем за встречу.
— Вы же уже пили.
— Слушай, все нормально, — ему явно не нравилось, что я вмешиваюсь в то, что он делает. Я же больше беспокоилась за то, как он поведет машину. Не хотелось бы из-за его безрассудства разбиться.
Они выпили первую рюмку (первую в этом ресторане) за встречу, потом вторую, потом третью… Потом заказали себе спагетти с семгой, потом салат… Потом Леван заказал себе минеральной воды. Официантка спросила, какую он хочет? Леван удивился: «Как, какую, разве не понятно, газированную?» Меня все это стало бесить, с какой стати официантка должна знать, какую он воду предпочитает.
Было почти восемь утра. Я засыпала за столом, а они все разговаривали. В кафе зашла забавная компания: мужчина и три девушки, явно проститутки. Георгий что-то сказал по-грузински, Отар и Леван обернулись, посмотрели на девушек.
Компания заказала бутылку шампанского. Прошло какое-то время, и между девушками завязалась ссора. Одна из них ушла, за ней выбежал мужчина, догнал. Они стали возле кафе и через стеклянную витрину было видно, как они оживленно выясняют отношения. Тем времени две оставшиеся в кафе продолжали ссориться.
— Не ссорьтесь, девчонки, на всех хватит, — крикнул им Леван.
— Отвали, — сказала одна из них.
— Какая, я же по-хорошему.
Леван отвернулся. Но за нашим столом беседа снова оживилась. Георгий, Отар и Леван спорили, какая из них выиграет и уйдет с этим мужчиной. Все дальнейшие разговоры проходили в той же самой дешево-развлекательной манере, больше напоминая не общение друзей, а просмотр канала «лакшери». Успели обсудить все: часы, обувь, костюмы, машины. Яна принимала в этом самое живое участие, а я сидела и молчала, почему-то чувствуя отвращение к этим темам. Я не понимала, что со мной произошло. Как это так, что я — самый настоящий эксперт в этих вопросах, сейчас молчала. Обычно ведь, только я услышу тему «мода» или название знакомого бренда, как тут же подключаюсь к разговору. Я пыталась заставить себя произнести хоть что-то, но все внутри меня протестовало этому. Неужели я ханжа? Нет? Тогда в чем вина этих людей? Впервые в жизни мне захотелось какого-то духовного тепла в беседе, чтобы людей объединяли не бренды одежды, счета в банках, а что-то более высокое. Неужели мир стал таким материальным? Раньше спорили о литературе, политике, искусстве, Боге, наконец. Сейчас все сводится к одной-двум фразам: «А у меня есть это…», «А вот у меня то…»
Я вдруг почувствовала подступающее желание бежать, оно настолько сильно охватывало меня, как будто меня по-настоящему тошнило. Но я себя пересилила, заставила высидеть еще несколько часов.
Мы вышли из кафе около десяти утра.
— Что с тобой? Ты молчишь все время? — спросил меня Георгий.
Мне хотелось ему сказать, что со мной, но я этого не сделала.
— Я очень устала.
— Моя девочка, — сказал он и так нежно обнял и поцеловал.
«Теперь мы одни… теперь ты такой заботливый и внимательный, — подумала я. — Что же мешало тебе быть таким же при своих друзьях?» Я не нашла ответа на этот вопрос. Возможно, я просто слишком мало знала Георгия.
Мы поехали к нему в Алтуфьево. Почему-то в этот раз этот район мне понравился гораздо больше, чем Барвиха, дорогие московские клубы и рестораны.
Глава XI
Если положение моих любовных дел можно было условно назвать «стабильно развивающимся», то в работе и финансах давно назревал крах. Случился он ранним утром понедельника, когда, придя на работу, я поссорилась с директором, потому что в очередной раз не сдала вовремя статью. Текст «висел» у меня в файле на экране компьютера, но я, будучи недовольна результатом, продолжала его редактировать. Меня вежливо попросили освободить помещение. Было обидно, потому что я любила эту работу. Мне выплатили все деньги за написанный материал и сказали: «Прощай…»
Я шла по Новому Арбату, ярко светило весеннее солнце и в его лучах блестели мои новые лаковые сапоги, которые я купила себе, чтобы как-нибудь поднять настроение после неприятного разговора с шефом. От выплаченных денег осталась пять тысяч, я зашла в очередной фирменный бутик, потому что на входе заметила надпись «Распродажа». «Отлично», — подумала я. Вышла из магазина очень довольная собой: новое коктейльное платье из шифона нежно-голубого цвета, бархатный пиджак и такие же брюки достались мне с тридцатипроцентной скидкой; в кармане осталось денег только на чашку кофе. Что я и сделала, свернув в переулок на Старом Арбате. В полном одиночестве выпила кофе. И вернулась домой.
Даня сидел на диване в обществе приятной блондинки и курил сигару. Блондинка делала ему массаж.
— Привет, Машинский, вижу, вы в новых сапогах, а куда же подевались те, которые были сегодня на вас утром, неужели сломался каблук?
— Если бы…
— Так по поводу чего обновка?
— По поводу увольнения…
— Почему?
— Не нравятся мои тексты, не сданные в срок…
— Кому же это понравится…
— Но это же творчество.
— Нет, дорогая, это реклама. Что ты хотела? Конечно, тут нужен творческий подход, но промедление смерти подобно. Ты не приносишь текст, а ему не приносят деньги… которые он же должен будет тебе заплатить. А чем платить?
— Какой ты занудный, тебе массаж делают, а ты меня поучаешь, нет бы пожалел.
— А Даниил Олегович с утра сегодня такой, — сказала девушка. — Как контракт подписали, так и не перестает на всех ворчать.
— Эй, полегче там, — сказал Даня, подняв голову и посмотрев на девушку, — а то уволю.
— Меня, ценного сотрудника? Не получится…
— Я шучу, — сказал Даня и поцеловал руку девушке. Я отметила этот жест: «Новый роман?! Интересно…» — Хорошо, малыш, я тебя пожалею, у тебя очень красивые сапоги. А что еще купила?
— Платье и костюм, даже удалось сэкономить.
— Молодец! А на жизнь сколько осталось?
— Один энтузиазм.