Влияний было очень много, но все-таки мы склонялись к негритянской музыке".
Примерно в это же время, в 1963-м, зазвучал первый эстонский рок-н-ролл — группа "Юниоры", состоявшая из трех братьев Кырвиц. Затем она трансформировалась в "Оптимистов", с которыми иногда — в качестве приглашенного гитариста — играл и Пит Андерсон. Балтийская рок-машина завелась раньше и начала работать на ритм-энд-блюзовом топливе. В России было иначе.
Записи американского рок-н-ролла были большой модой, но еще не руководством к действию. Они скорее заканчивали "пассивную" эпопею стиляг, чем начинали новое движение. Слово Коле Васину (р. 1945), большому бородатому добряку, патриарху ленинградских рок-фанов, создателю и содержателю единственного в стране музея рок-реликвий. "Романтика, неведомая поэзия из космоса обрушилась на нашу серую жизнь. Что у нас тогда было? Стерильные слащавые песенки типа "Мишка, Мишка, где твоя улыбка?" или "Полюбила я такого, и не надо мне другого" в исполнении пошлого оркестра лысого Эдди Рознера… Но у меня был обитый синим бархатом проигрыватель "Юбилейный", и приятель приносил в коробке из-под обуви пластинки "на костях". Они стоили 5—10 рублей на старые деньги, я не мог покупать их, но слушал запоем. Часто мы не знали ни исполнителей, ни названий песен — ведь "кости" шли без аннотаций, — но все равно с кайфом их распевали на свой манер. Моей любимой была "Тури-фури, ов-рури"… Я балдел, я стал бездельником".
…Скандальная слава лохматых "жучков" подсказала идею для карикатуры американскому художнику Герблоку. Поскольку популярность одного из главных претендентов на пост президента США от республиканской партии Барри Голдуотера неуклонно падает, художник предлагает ему переделать прическу под "жучка" и взять в руки гитару.
Впрочем, идея не слишком неожиданная. У "жучков"-музыкантов и "жучка"-претендента много общего. И те и Голдуотер обращаются к самым низменным сторонам человеческой натуры, умеют только вопить и полагаются, главным образом, на рекламу.
Специалисты предсказывают, что "жучки" не сумеют долго продержаться на гребне успеха: не тот калибр. И уж подавно то же самое можно сказать о сенаторе из Аризоны: слишком бредовые речи ведет правый крайний американских "бешеных"…
("Крокодил", 1964)
Трудно себе представить, но это так: вся бит-сцена существовала абсолютно вне всяких связей с официальной культурной и общественной жизнью. Это был даже не оппозиционный и критикуемый "андерграунд", а просто нечто совершенно отдельное и независимое. О новорожденном советском роке не писали в газетах и не говорили на совещаниях, им не интересовались концертные организации и Министерство культуры, даже милиция держалась в стороне. Пит Андерсон вспоминает, как в апреле 1965 года у его группы отменили концерт в зале планетария, и огромная толпа фанов стояла у здания, в самом центре города, под транспарантами "Свободу гитаре!" целых шесть часов. Некоторые прохожие присоединялись к демонстрации, а милиция в недоумении стояла поодаль до тех пор, пока с наступлением ночи все не разошлись. Возможно, что Пит с горя (или на радости) тут же отправился за триста километров в Таллинн, куда он непременно ездил каждую неделю, только чтобы посмотреть поп-программу по финскому телевидению.
Обо всех приключениях наших рок-аут-сайдеров первого поколения я узнал много позже. А тогда мне было десять лет; я жил с родителями в Чехословакии и только часть летних каникул проводил дома. Тогда я и получил свои первые впечатления о "надземном" советском "попсе". Кстати, он был не так уж плох… Во всяком случае, звучало много веселой музыки. В начале 60-х советская культура абсорбировала твист. Этот облегченный, "мягкий" вариант рок-н-ролла не только породил массовую молодежную танцманию, но и настроил на относительно миролюбивый лад некогда идеологически непримиримое руководство. Отношение чиновников к твисту было презрительноснисходительным: то есть, конечно, это ерунда и музыка для молодых дураков, но пусть побалуются, ничего страшного. Помню карикатуру в журнале "Крокодил": модно одетая парочка стоит перед афишей, где написано, что сегодня в клубе "Оливер Твист", и подпись: "Давай сходим — покажем им, как надо танцевать твист!" Или сцена танцевального урока в кинокомедии "Кавказская пленница": толстый комик — учитель твиста (Е. Моргунов): — бросает на пол два окурка и начинает синхронно растирать их ботинками; затем берет в руки за два конца длинное полотенце и в том же ритме делает движения, как бы вытирая мокрую спину… Это твист!
Чабби Чеккер дал первый импульс, а затем появилась масса твистов собственного производства: "Лучший город Земли" (имелась в виду Москва), "Черный кот", "Последняя электричка", "Эй, моряк, ты слишком долго плавал" и сотни других. Поп-кумиры тех лет — Муслим Магомаев, азербайджанский красавец с пылким взором и оперным голосом, и томная полька Эдита Пьеха, певшая по-русски с нарочитым нездешним акцентом… Бурные события последующих лет заставили всех напрочь позабыть веселую эру советского твиста, но в середине 80-х произошло настоящее возрождение духа "черных котов". "Браво", "Стандарт", "Мистер Тви-стер", "Ва-Банк" и некоторые другие молодые и чуждые тяжеловесной "серьезности" нашего рока ансамбли неожиданно вытащили на свет остроносые ботинки, платья в горошек, манеры стиляг и мелодии твиста. Смешно, но это насторожило публику: издевка? подвох? пародия? "Нет, просто мы поем песни наших отцов", — заявил в телеинтервью лидер "Браво", и этот ответ всех успокоил.
Сейчас, слушая старые твистовые пластинки, мне кажется, что эти песенки были намного живее и забавнее, чем большая часть советского "подпольного" рока 60—70-х годов. Но я могу понять, почему рок-публика тогда отвергала эту продукцию. Здесь дело не только в глупых текстах и кукольных исполнителях: главное, чего не хватало, — это настоящего "электрического" звука. Все эти записи были сделаны в традиционной фокстротной аранжировке, с медными секциями, аккордеоном и без намека на электрогитары, а зачастую даже и без ударных.
Тем временем, несмотря на обструкцию со стороны прессы, ливерпульские "жучки-ударники" настойчиво стучались в дверь, а местная "электрическая" самодеятельность, даже находясь в вакууме, набирала очки и развращала публику на танцплощадках. Шаг к официальной адаптации рока был неизбежен, и в конце 1966 года на профессиональную сцену были выпущены первые официальные бит-группы: "Поющие гитары" в Ленинграде и "Веселые ребята" в Москве. Перед любительскими компаниями у них был ряд веских преимуществ: аппаратура и инструменты закупались для них в братских странах посредством Минкульта, гастроли проходили интенсивно и приносили доходы значительно выше среднестатистических (выше даже, чем у шахтеров), особых проблем с радио и фирмой "Мелодия" не возникало. Однако приходилось идти и на определенные жертвы: любимый английский язык был не в почете у худсоветов, равно как и особо длинные волосы, а также "форсированная" манера пения. Более того, и сами слова "рок" и "бит" не приветствовались, так что эти коллективы, как и десятки других, хлынувших вскоре в филармонии, получили официальное наименование "вокально-инструментальных ансамблей" (ВИА). Это была дисциплинированная или, точнее, кастрированная версия "биг-бита". В ВИА обычно насчитывалось порядка десяти человек (ритм-секция, пара гитар, орган, пара медных и несколько солистов, иногда с тамбуринами), и репертуар состоял из бодрых инструментальных пьес, вялых русскоязычных версий английских хитов и в основном обычных рутинных поп-песенок в умеренно электронной "обработке".