— А зачем бежать? — Ларка распахнула крышку родительского бара и извлекла початую бутылку красного вина. — Домашний магазин «24 часа»!
— А предки не заругают?
— Всё под контролем. Мы чаем разбавим. Способ апробирован. Отец не заметит.
Сказано — сделали. Вино оказалось гораздо приятней того, что купили в подвале. И намного крепче. У малопьющей Леночки слегка подрумянились щечки.
— Ой, а хотите, одну игру покажу? — выскочила из-за стола Ларка. — «Лабиринт» называется. В Инете скачала. Полный отпад!
Подруги переместились в Ларискину комнату, где на письменном столе, над развалами конспектов и учебников, возвышался монитор компьютера. (Интерьер комнаты был выдержан в модных мрачно-розовых тонах, но это не имеет отношения к делу.) Хозяйка загрузила аппарат, на черном экране появились желтая загогулина-лабиринт и зеленая точка.
— Правила очень просты. Смотрите. Надо провести точку из начала лабиринта в конец, не задевая черное поле. Всего три уровня, первый самый легкий. Если заденете — начинаете заново. Леночка, давай, попробуй.
Леночка уселась перед монитором, взяла мышку, осторожно повела точку по лабиринту. С первым уровнем справилась довольно легко. Экран моргнул, и появилась новая загогулина — более извилистая и тонкая. Но второй уровень тоже не вызвал особых затруднений — главное, не дергать рукой.
Третий, последний, уровень, как и предупреждала Лариска, оказался не таким простым. К концу лабиринта желтая дорожка сужалась до ширины точки, извиваясь, как китайский иероглиф. Пару раз Леночка сбивалась и с азартом начинала заново.
— Не волнуйся, — подсказала Лариска, — расслабься, тогда получится. Я тоже не с первого раза дошла.
Леночка сосредоточилась и осторожно, вновь потихоньку повела точку. Спокойно, спокойно, я дойду. Действительно, испытание на выносливость. Еще миллиметр, еще… Давай, давай…
Она вытерла моментально вспотевший лоб. Сердце стучит, словно пробежала километр на лыжах. Никогда бы не подумала, что так тяжело управляться с мышкой.
Осталось совсем немного, пару поворотов и финиш… Тихонько, тихонько… Еще сантиметрик и…
Произошедшее в следующую секунду окатило Леночку ледяным, закаливающим душем. Сердце замерло и, кажется, остановилось…
Из колонок раздались вдохновенные вопли, примерно такие, как в фильме «Пила», когда жертву живьем сжигают в печурке.
Лабиринт исчез, а на Леночку пялилась полудохлая физиономия, по сравнению с которой Фредди Крюгер — купидон с рождественской открытки. Выбитые зубы, висящие на нервах глаза, язвы на губах… При этом физиономия корчилась в судорогах, если можно применить подобное слово.
Потешная картинка, одним словом.
Где-то даже миокардная.
Упс! Не ждали? Жизнь прекрасна!..
Лариска весело засмеялась и захлопала в ладоши.
— Ну что, описалась?
— Да ну тебя, — бледная, как одноименная поганка, Леночка прижала руку к сердцу, — я чуть не умерла… Нельзя же так…
— Прикольно!.. У меня еще несколько таких штучек есть. Хотите, поставлю?
— Спасибо… Другим ставь.
— Ладно, — Ларка выключила комп, — зато взбодрились. Стрессы, говорят, тоже необходимы. Чтобы кровь не густела… Пошли допивать.
Они вернулись в гостиную, разлили остатки вина. Леночка, как человек крайне впечатлительный, не сразу пришла в себя. Физиономия еще минут пятнадцать маячила перед глазами. Она выглянула в темное окно. Метель не прекратилась, тучи-монстры спрятали луну и звезды от человеческих глаз. Как там страшно! Хорошо, что не надо ехать домой. Лариска для создания праздничной атмосферы погасила свет и зажгла пять свечей.
В телике вымышленное насилие сменилось настоящим. Убийство Саддама Хусейна в повторе, без купюр. Криминальные новости-радости. Одна другой позитивней. Бродячие собаки напали на человека и покусали лицо, вышедший из ума пенсионер расстрелял из окна пятерых из ружья, трудящийся изнасиловал, убил и расчленил в ванной случайную знакомую… Единственной «светлой» была информация о задержании очередного мэра за взятку. Милашка…
— Ой, девчонки! — вспомнила Ксюха. — А мне сестра какую жуть рассказала. Их бухгалтер с работы в метро ехала. Час пик, давка. И вдруг почувствовала укол. В бедро. Значения не придала, мало ли… А через сорок дней — получите! Гепатит! Сейчас в больнице. Представляете? Видимо, маньяк гепатитный. Хорошо, не СПИД.
— Хватит пугать, — махнула рукой Ларка, — на Леночке уже лица нет. Сама где-нибудь желтуху зацепила, а на маньяка валит. Не наркоманка, часом?
— Говорю же, бухгалтер. Ей пятьдесят лет уже. Какая наркоманка?
— Игле все возрасты покорны.
На Леночке действительно не было лица. На днях в вагоне метро, продираясь к выходу, она почувствовала укол. Правда, не в бедро, а спину, сразу под шеей. Предположила, что это булавка, которая застряла на воротничке кофточки и оторвалась в давке.
А если это была не булавка?.. Боже мой, надо бежать анализы сдавать!
Криминальные вести сменились обычными. Но «позитив» остался: авария на шахте, сход лавины в горах, взрыв на рынке. Убитые, раненые, МЧС, Шойгу…
Без пяти минут двенадцать, в самый разгул веселья, из прихожей донесся звук отпираемого замка. Девчонки испуганно переглянулись. Ларка включила свет. Воры?! Маньяки?! Хуже — родители вернулись. В комнату ввалился Ларкин отец, похожий на снеговика. Был он не по-праздничному хмур и, видимо, даже зол.
— Ну и погодка, блин!..
Оказалось, что предки застряли в сугробе на подступах к даче, не доехав буквально трех километров. Пробиться дальше оказалось не реальным, ночевать в машине — смерть от холода, и им пришлось вернуться домой, в город. А дома — праздник! Доченька попользовалась моментом. Строго наказать, поставить в угол, лишить премии. Что поделать — пятница, тринадцатое.
В чем дело?! Что за посиделки с вином?! Освободите помещение!
Лариска увела подружек в свою комнату, а сама отправилась ублажать предков, убеждая их, что ничего аморального они не совершали. Вернулась через пять минут со следами пессимизма на лице.
— Девчонки, вы извините, но предки разрешили переночевать только кому-то одной. В моей комнате, на диване. Втроем не поместимся. Да и… Отец злится, что вино выпили. Он сам хотел. Влетит мне завтра…
Лариска посмотрела на Ксюху. Из двух подруг она предпочла бы в качестве постоялицы ее. Леночка поняла это без слов.
— Ой, конечно, конечно, я поеду… Все равно заезжать домой за конспектами…
— Леночка, ты извини, что так вышло… Кто ж знал, что они… Сегодня день какой-то несчастливый.
— Ничего, ничего, — подруга бросила взгляд на часы, — я как раз на метро успеваю… Не переживай.
Она схватила свою собственноручно связанную авоську с конспектами, быстро прошла в прихожую, обулась и накинула пальто.
— Ты сейчас налево сверни и дуй через соседний двор, — подсказала Ларка на прощание, — так короче. Прямо на проспект выйдешь к парку. Опоздаешь на метро, лови тачку.
— Хорошо, спасибо…
Подруги чмокнулись, Леночка поплотнее запахнула пальто и покинула теплую квартиру, оказавшись в чужом холодном подъезде, нагонявшем истерику и панику. Где лифт?! Внизу. Ждать некогда. Бегом, бегом…
На некоторых пролетах наступал конец света. В смысле перебои с лампочками, темень — в гробу светлее. Приходилось притормаживать во мраке и двигаться на ощупь. Где свет был, глаз выхватывал афоризмы на истерзанных стенах. Творчество молодых: «Из могилы с любовью», «Welcome to Hell», «Служба спасения — 01».
Перед дверьми под ногами раздалось противное шуршание, и что-то черное метнулось в подвал. Крыса?! Да уж не зайчик… Страшно, девочка?! То ли еще будет! Готовься. Леночка схватилась за сердце и замерла, боясь прикоснуться к дверной ручке. Авоська упала на пол. Не открывай! Там… Физиономия из Ларискиного компьютера. Слышишь крики? Ха-ха-ха!
Но надо успеть на метро, на тачку наличных нет. И безналичных. Она подняла авоську, выдохнула и толкнула дверь. Ветер отвесил пощечину. Физиономии не было, но пейзаж не вызывал восторженных чувств. Качающийся на столбе фонарь, страшные тени от деревьев на снегу, карканье проклятых ворон, человек в белом балахоне с поднятым топором… Нет, человек привиделся. Это всего лишь снеговик. Без топора… Огромный строительный кран с гигантским стрелом-клювом — злой великан с копьем, преграждающий дорогу. Уплотнительная застройка. Не пу-щу-у-у-у… Упаду-у-у-у…
Налево, через двор… Бегом… Жесткий снег в лицо, свист ветра в ушах. Пальцы в синеве. Метров через десять бедная Леночка забуксовала в сугробе, как машина Ларискиного батюшки. Снега на дорожке по колено. Замерзаю! Телефон спасения — 01. Спаси, Шойгу! Не позвоню, трубка отключена за неуплату.
— Убью, сука!!
Это кому? Мне ли?!
Женский вопль из соседнего двора.
Фу, не мне… Но дойдет и до меня, если стоять и мечтать…
Педаль в пол! Усталость забыта, колышется зад!
Помойка, забор, кусты, горка из черепов. Померещилось! Просто горка. Арка, проспект, свет, Жириновский, грозящий пальцем. Не померещилось! Просто выборы… «Брать и не бояться!» Ой, «Не врать и не бояться!» Уф-ф-ф…
Теперь на автобус или маршрутку. До метро пять остановок, пешком минут сорок, а последний поезд через четверть часа. Только бы успеть. Прыгнуть в последний, спасительный вагон!
Ну, где же ты, милый коммерческий автобус?! Почему не едешь, почему забыл про своих несчастных пассажиров? Где маршрутное такси с гастарбайтером? Плачу два счетчика, только довези.
Довези, подлюка!!!
Нет автобуса, нет такси. Одни бездушные часники-бомбилы гонятся наперегонки за длинным рублем. А время бежит, несется. Почему, когда опаздываешь, оно летит с тройной скоростью, а когда ждешь — наоборот? Закон лирики.
Какие законы? Пять минут до закрытия станции. Спасет только чудо или болид «Формулы-1».
«Господи, и зачем я пошла на этот девичник? С самого утра день кувырком, надо было предполагать…»
На остановке ни души. Только привидения. Тянут к горлу холодные пальцы. За остановкой страшный пустырь, а дальше — темный парк. Говорят, там недавно нашли убитую кошку… Да что за мысли поганые?! Думай о чем-нибудь хорошем! Приятном, теплом… Красном, липком…
Все, время вышло. Общественный транспорт не появился. И не появится. Дура, надо было ловить частника, чтоб довез до метро. Сэкономила… Жириновский крутит пальцем у виска.
Что делать? Бежать назад к Лариске? Или в университет? Может, пустят? Посижу в коридочике, переночую на лавочке… Холодно-то как… Зуб на зуб… А если не пустят? Не услышат криков через дверь?!
Свет фар, шуршание тормозящих колес, деловитый бас.
— Куда тебе?
— В Веселый поселок. На проспект Солидарности…
— Пятьсот…
— Нет, спасибо… Я пешком…
«Волга» с желтым фонариком на крыше уезжает в пургу. Таксисты не торгуются.
«Пятьсот… Обнаглел. Ну и цены у них. В кошельке последние две сотни, на которые жить до понедельника».
А ветер все сильнее, а страх все страшнее… Замерзай, девочка, замерзай, студенточка! «Welcome to Неll!» «Черной-пречерной ночью, в черном городе, на черной улице стояла белая девушка…»
Что делать? Что?!!
Пойду к метро. Там жизнь, свет, ларьки круглосуточные, бомжи. Погреться можно и дух перевести. А дальше по обстоятельствам. Повезет — попадется какой-нибудь попутный автобусик в Веселый поселок, довезет бесплатно.
Пять остановок пешком… Вдоль пустыря и ужасного парка. Может, он и не ужасный вовсе, но только днем. А сейчас… За каждым кустом маньяк с ножом, за каждым деревцем — насильник с веревкой.
Но иного не дано. Леночка прикрыла ротик тощим шарфиком и двинулась в полный опасностей путь. «Нашу загробную запе-вай!»
Оторванная голова в луже крови! Оторванные и разбросанные по дороге руки-ноги! Господи, что это?!.. «Не волнуйся, дочь моя. Всего лишь социальная реклама на щите». Блин, точно реклама. «Когда вы прекратите превышать скорость, мы уберем эти плакаты! ГИБДД». Да уж, доходчиво…
Лай… Из парка. Совсем рядом, метрах в ста. Леночка вздрогнула, прекратила песню. Обернулась.
На белом снегу собаки различались без проблем. Все пять. Маленькая, бездомная стайка из больших зубастых зверушек. Фабрика мягких игрушек. Двигается уверенным курсом. Прямо на одинокую девочку, идущую вдоль проспекта. Через тридцать секунд начнется ужин. Шведский стол из Леночки.
«Криминальная хроника… Стая бродячих собак напала на студентку Морского технического университета… Травмы, не совместимые с жизнью… Не было и двадцати… Городским властям пора принимать меры…»
Собачки не виляют хвостами — верный признак плохого настроения. А с чего ему быть хорошим? Крыши над головой нет, питание нерегулярное, обида на хозяев… Хорошо хоть кариес пощадил клыки. Могут пока рвать нежную плоть.
Спрятаться негде. До подъезда ближайшего дома метров триста, и наверняка он закрыт на код. На столб не залезть — скользко. В сугроб не зарыться — отроют.
«Мамочка!»
Стая все ближе и ближе… Никаких сомнений в намерениях. Клац, клац, клац…
Тридцать метров… Уже различимы голодные глаза, уже видны кровожадные челюсти.
Где храбрый герой, что придет на помощь?! Нет героя. А если и есть, то не услышит, сколько ни кричи. Рассчитывать можно только на себя, несчастную.
Леночка выскочила на проспект, вскинула руку. Свист тормозов, два луча, пробивающие пургу.
«Спасибо!»
Она рванула ручку, не отряхивая снег с сапожек, прыгнула в салон, с силой захлопнула дверцу и только потом проводила взглядом стаю. Собаки пересекли проспект и скрылись во дворах на другой стороне.
Фу-у-у… Спасена…
— Куда едем?
Леночка повернулась к водителю…
Ох, мама! В заду дыханье сперло! Ну и рожа… Лучше сто раз услышать, чем один раз увидеть.
На нее таращился небритый мордоворот лет тридцати с покатым обезьяньим лбом, красными, глубоко посаженными глазками и перебитым в драке носом. Над правой бровью синел шрам. Пальцы с нестриженными грязными ногтями постукивали по рулю. Запястье украшал шипованный браслет, в ухе блестела серьга с маленьким черепом. Вонь изо рта, как из преисподней. Чипсы с кариесом.
— Куда, говорю, едем?
Голос тоже не отличался чистотой тембра. Чуть приятнее карканья простуженной вороны.
— В Веселый поселок… На проспект Солидарности, — придя в себя, прошептала несчастная Леночка.
Парень, не задавая больше вопросов, включил передачу и тронулся с места.
— Только у меня всего двести рублей… — вспомнила студентка.
— Разберемся…
Прекрасный ответ. Обнадеживающий. Как приговор сталинской «тройки».
Леночка осмотрела салон, пропахший табачищем и бензином. Кажется, это «Жигули» старенькой модели. У отца были когда-то такие же. Правда, тут оформление иное, специфическое. Под зеркалом — скелетик на цепочке, ручками дрыгает. На руле — специальный чехол с резиновыми шипами, на торпеде — череп с мелочью. На переключателе передач — янтарная насадка с помещенным внутрь человеческим глазом… Шкуры убитых животных на сиденьях, бейсбольная бита вдоль порога. Короче, типичный доцент консерватории или инженер оборонного предприятия.
Хозяин авто добавил громкости в магнитоле. Музыка согревает. Не Энрике Иглесиас, разумеется, и не «Пуссикет долз». Что-то среднее между «Раммштайном» и «Нирваной». Зеленоглазое такси…
Щетки елозят по затертому лобовому стеклу. Как он дорогу-то видит?
— Что, из гостей? — покосился на нее водитель.
Ой, какой взгляд нехороший! Недобрый, хоть и с улыбчатым прищуром. Как у лесничего, идущего добить попавшую в капкан дичь.
— У подружки задержалась. На метро не успела.
— А что же друг не встретил?
Леночка не ответила. Во-первых, не знала, что ответить, а во-вторых, не могла. Язык как будто прирос к нёбу.
Парень свернул с проспекта в проулок, хотя Леночка точно знала, что им прямо. Она попыталась протестовать знаками.
— Там в это время мусора пасутся, — пояснил драйвер, — не люблю. Лучше объехать…
«Может, попросить, чтобы остановил? Пока не поздно… Нет, не остановит, нечего и пытаться».
Ей неспроста сегодня приснился кошмар. Вещий сон! Надо было прислушаться.
Глаз на ручке подмигнул. «Попалась, козочка!..»
Драйвер взял с торпеды пачку сигарет.
— Будешь?
— Нет, спасибо. — Леночка наконец смогла оторвать язык.