— Ты ведь говорила об этом не всерьез?
— О чем?
— О сбое в системе мониторинга?
— Конечно, нет, — ответила Вольева и еще сильнее сощурилась, когда дополнительное освещение включилось, залив ослепительным светом ту часть зала, которая находилась прямо под ногами. — Это просто был оптимистический взгляд на вещи, который я начинаю быстро терять.
Данное оружие, сказала Вольева, принадлежит к числу разрушителей планет. Она не уверена, что разбирается в принципах его устройства, а еще менее в том, каковы последствия его применения. Но кое-что она подозревает. Она испытала его годы назад на самом низком пределе его возможностей. Против маленькой луны. Если экстраполировать, а она здорово умеет экстраполировать, то это орудие может уничтожить планету с расстояния сотен астрономических единиц. Внутри него имеются такие штуковины, в которых наблюдаются перепады гравитации, равные тем, что имеют место в Черных Дырах, и, к ее удивлению, эти штуковины не обнаруживают желания испариться. Каким-то образом эта установка создает солитон — уединенную волну — в геодезической структуре пространства-времени.
И вот это орудие ожило без ее команды. Оно скользило по залу, пользуясь сетью рельсов, которые должны были неизбежно вывести его в открытый космос. Это было вроде как, если бы небоскреб вышел прогуляться по городу.
— Что мы можем предпринять?
— Предлагай, я готова слушать.
— Знаешь ли, тебе придется согласиться с тем, что у меня было не так уж много времени, чтобы пораскинуть мозгами.
— Ладно, давай же, Хоури!
— Надо попробовать заблокировать его, — лоб Хоури наморщился, будто она не только напряженно думала, но еще и испытывала жесточайшую мигрень. — У тебя ведь тут должны быть шаттлы?
— Да, но…
— Тогда воспользуйся одним из них, чтобы заблокировать выход. Или по тебе это слишком уж примитивно?
— В данный момент таких слов как «слишком примитивно» в моем словаре нет.
Вольева поглядела на свой браслет. Орудие продолжало двигаться вдоль стены зала, больше всего напоминая огромного панцирного слизняка, ползущего по собственному скользкому следу. В конце зала стала открываться гигантская диафрагма. Через этот пролет рельсы вели в темное помещение, расположенное под залом. Сейчас орудие находилось уже на уровне арки.
— Я могу заставить прийти в движение один из шаттлов… только на его вывод за пределы корабля потребуется слишком много времени. Боюсь, мы не успеем…
— Действуй! — прикрикнула Хоури. На ее лице каждая мышца, казалось, кричала о невыносимом напряжении. — Будешь тут чесаться, так мы и этот последний шанс потеряем.
Вольева кивнула, но на свою подругу поглядела с некоторым подозрением. Та казалась удивленной куда меньше самой Вольевой, но зато волновалась почему-то даже больше. Впрочем, она права — идею с шаттлом следовало немедленно реализовать, хотя больших шансов на успех тут нет.
— Нам нужно еще кое-что, — сказала она, вызывая систему управления шаттлами.
Орудие уже наполовину прошло сквозь диафрагму и готовилось проскользнуть в следующую камеру.
— Кое-что еще?
— Да, на случай, если эта мера нам ничего не даст. Проблема зародилась в Оружейной, и, возможно, именно оттуда нам следует остановить проклятый механизм!
Хоури побледнела.
— Что?
— Я хочу, чтобы ты села в кресло.
При спуске в Оружейную лифт летел с таким ускорением, что пол с потолком поменялись местами, и почти тоже самое случилось в желудке Хоури. Вольева отдавала лихорадочные, почти неслышные распоряжения своему браслету. Потребовалось несколько мучительных секунд, чтобы связаться с нужным автоматом, потом еще несколько, чтобы преодолеть сопротивление механизмов системы безопасности, которые не желали допустить запрещенных действий по дистанционному управлению шаттлами. Еще больше времени ушло на разогрев двигателей одного из шаттлов, потом пришлось ждать, когда же машина освободится от механизмов, удерживающих ее в доке, и наконец, когда она выйдет из дока за пределы корабля. По выражению Вольевой, шаттл вел себя так, будто он все еще не проснулся. Поскольку суперсветовик был все еще под тягой, маневрирование шаттла было затруднено.
— Что меня беспокоит, — сказала Хоури, — так это то, что собирается орудие делать, когда оно выберется наружу. Вблизи нас что-нибудь есть в космосе?
— Ясное дело, есть. Ресургем, — Вольева снова посмотрела на браслет. — Но, возможно, орудие все же вряд ли получит свой шанс.
Именно это мгновение Мадемуазель избрала для своего появления. Каким-то образом она исхитрилась проникнуть в лифт и заняла там место так, чтобы не мешать ни Хоури, ни Триумвиру.
— Она ошибается. То, на что вы надеетесь, не сработает. Я контролирую нечто большее, нежели орудие из Тайника.
— Признаешься, значит?
— А зачем отрицать? — Мадемуазель гордо улыбнулась. — Ты же помнишь, что в Оружейной я оставила свою аватару. Так вот, аватара сейчас контролирует уже весь Тайник. И я теперь уже никак не могу влиять на ее действия. Она настолько же далека от меня, как я далека от моего главного «Я» — там, в Йеллоустоне.
Лифт замедлил ход. Вольева была занята комплексом мелких цифр, быстро сменявших друг друга на браслете. Упрощенная голограмма показывала шаттл, двигавшийся вдоль корпуса корабля — крошечная рыбка-приманка играла у гладкого бока гигантской акулы.
— Но ведь ты отдала аватаре приказ? — спрашивала Хоури. — Ты же должна знать, что она там затевает?
— О, я отдала ей крайне простое распоряжение. Если контроль Оружейной отдаст в распоряжение аватары любую систему, способствующую выполнению полученного задания, то аватара обязана произвести действия, приближающие достижение поставленной перед ней цели.
Хоури закрутила головой — она не поверила ни единому слову Мадемуазель.
— А я-то думала, что ты хочешь, чтоб я убила Силвеста!
— Это оружие может помочь достичь этой цели куда быстрее, чем я предполагала раньше.
— Нет! — крикнула Хоури, когда смысл слов Мадемуазель проник в ее сознание. — Ты не посмеешь уничтожить целую планету, чтобы убить одного-единственного человека!
— Да неужто в нас заговорила совесть? — Мадемуазель скорбно покачала головой и надула губки. — А ведь раньше насчет Силвеста мы никаких сожалений не высказывали. Так почему же смерть других — тебе неизвестных — так тревожит тебя? Разве это не просто вопрос масштаба?
— Это просто… — Хоури замялась, поняв, что то, что она собиралась сказать, никак на Мадемуазель не подействует. — Просто… не по-человечески. Думаю, тебе этого не понять.
Кабина лифта остановилась, дверь распахнулась, открыв вид на полузатопленный проход к Оружейной. Хоури чуть замешкалась, пытаясь оценить свое состояние. С момента начала спуска она страдала от головной боли, какой раньше даже и представить себе не могла. Сейчас боль вроде бы начала проходить, но Хоури не имела ни малейшего желания думать о том, чем могла быть вызвана такая боль.
— Быстро, — скомандовала Вольева. — Выходи!
— Чего ты не можешь понять, — продолжала Мадемуазель, — так это причины, по которой я готова тратить силы на уничтожение этой колонии, чтобы быть уверенной в смерти всего лишь одного человека.
Хоури последовала за Вольевой, ее сапоги по колено ушли в вонючую слизь.
— Ты чертовски права, этого я не понимаю. И постараюсь остановить тебя, вне зависимости от того, понятно мне это или нет.
— Вряд ли, если ты узнаешь все факты, Хоури. Пожалуй, даже торопить меня станешь.
— Тогда ты сделала ошибку, утаив от меня важную информацию.
Они пробирались из одного полузатопленного помещения в другое, распахивая плотно прикрытые двери в переборках. В жидкой слизи болтались дохлые сторожевые крысы, которые всплывали, когда уровень в отсеках выравнивался и течение вымывало их из щелей, куда они забились, умереть.
— Где шаттл?
— Припаркован у шлюза, — ответила Вольева, оборачиваясь, чтобы взглянуть в лицо Хоури. — А боевая машина пока еще не вылезла.
— Значит ли это, что мы побеждаем?
— Скорее, что мы еще держимся. А еще я хочу, чтобы ты оказалась в Оружейной.
Мадемуазель исчезла, но ее бестелесный голос все еще звучал, хотя эха в этих жутких коридорах он не будил.
— Ничего у вас из этого не получится. Все системы в Оружейной контролирую я. Так что ваше присутствие там более чем бессмысленно.
— Если это так, то почему ты так настойчиво стараешься отговорить меня от посещения Оружейной?
Мадемуазель промолчала.
Еще две переборки, и вот они уже в том месте, откуда открываются двери в Оружейную. Женщины бросились туда бегом, но им пришлось подождать, пока по наклону не стечет слизь из коридора.
Вольева нахмурилась.
— Что-то там не то!
— Что именно?
— А ты не слышишь? Дикий шум! — она склонила голову набок, вслушиваясь. — И этот бардак творится прямо в Оружейной!
Теперь Хоури и сама услышала его. Это был высокий механический гул, будто работала разваливающаяся древняя заводская машина.
— Что это?
— Не знаю, — Вольева помолчала. — Впрочем, надеюсь, это не то, что я думаю. Пошли внутрь!
Вольева вытянулась и попыталась открыть дверцу люка, расположенного прямо над ее головой. Дождь «корабельной слизи» хлынул из люка на плечи обеих женщин. Лестница из легкого металла упала к их ногам. Машинный скрежет многократно усилился. Теперь уже не приходилось сомневаться — шум действительно раздавался из Оружейной. Яркое освещение в Оружейной было включено, но оно казалось каким-то неустойчивым, будто там двигалось нечто огромное, время от времени затмевая ослепительный свет ламп. И что бы это ни было, двигалось оно с большой скоростью.
— Илиа, — сказала Хоури, — что-то мне это не нравится.
— Ты в своем мнении не одинока.
Снова зачирикал браслет Вольевой. Та было наклонилась, чтобы получше рассмотреть его, но тут вселенский гром потряс каждую жилку корабля. Обе женщины плюхнулись на пол и заскользили по нему. Хоури уже почти удалось подняться, когда новая волна «корабельной слизи» подкосила ее, и она снова рухнула. Некоторое время она глотала эту слизь — нечто наиболее близкое к дерьму из всего испробованного за время службы в армии. Вольева схватила ее за локти и поставила на ноги. Хоури мощно рвало, она выплевывала литры слизи, но избавиться от мерзкого вкуса было невозможно.
Браслет Вольевой уже снова светился в красном режиме.
— Какого черта…
— Шаттл! — воскликнула Вольева. — Мы его только что потеряли!
— Что?
— В смысле, он только что взорвался, — закашлялась Вольева. С ее лица лилась слизь. Видно, ей и самой пришлось хлебнуть немалую толику этой дряни. — Как я поняла, орудию из Тайника даже не пришлось спихивать его со своей дороги. Все сделало обычное корабельное вооружение — просто расстреляло шаттл.
Невыносимый шум в Оружейной наверху все еще продолжался.
— И ты хочешь, чтобы я туда пошла?
Вольева кивнула.
— И немедленно. Посадить тебя в кресло — единственная надежда, которая у нас еще осталась. Не бойся, я буду с тобой.
— Нет, вы только послушайте ее, — внезапно прорезался голос Мадемуазель. — Как всегда, готова заставить тебя сделать то, чего сама не может — кишка тонка!
— У нее же нет имплантатов! — во весь голос выкрикнула Хоури.
— Что ты там говоришь? — с недоумением в голосе спросила Вольева.
— Ничего, — Хоури поставила одну ногу на нижнюю ступеньку. — Просто послала одну старинную подружку ко всем чертям, — подошва тут же соскользнула с покрытой слизью железки. Еще одна попытка. Хоури нашла что-то, за что можно было ухватиться, и поставила на ступеньку другую ногу. Теперь ее голова оказалась почти на уровне короткого лаза, ведущего в Оружейную, до которой оставалось еще метра два.
— Не попадешь ты сюда, — прошипела Мадемуазель. — Я ведь контролирую движения кресла. И как только твоя головенка высунется в Оружейную, кресло тут же размозжит ее.
— С удовольствием поглядела бы на твою рожу, когда это случится.
— Хоури, неужели ты до сих пор не понимаешь, что тут происходит? Потеря головы — самая незначительная из тех неприятностей, которые тебя ждут!
Теперь лицо Хоури было всего лишь в нескольких сантиметрах от входа в Оружейную. Она видела, как кресло, укрепленное на рычагах, носится по широким дугам, пересекая из конца в конец все пространство Оружейной. Оно не было рассчитано на подобную акробатику, и ноздри Хоури скоро заполнила едкая вонь перегоревших проводов, уже успевшая изрядно загрязнить воздух.
— Вольева! — крикнула она в лаз. — Ты же возилась тут с распроклятой проводкой! Не можешь ли ты снизу отключить кресло от электроснабжения?
— Отключить кресло от питания? Конечно. Но что нам это даст? Мне ведь нужно, чтобы ты вступила в ментальный контакт с Оружейной.
— Чего-нибудь да даст! Пусть эта скотина хоть перестанет скакать по всей комнате!
Наступила пауза, во время которой, как представлялось Хоури, Вольева восстанавливала в памяти старинные схемы электропроводки корабля. Хотя она лично создала Оружейную, но с той поры прошли уже многие годы корабельного времени, а такая простая вещь, как главный кабель, надо полагать, не требовала ни ремонта, ни улучшения.
— Ладно! — наконец-то крикнула Вольева. — Там есть выход главного кабеля. Мне кажется, я смогу его перерубить.
Вольева повернулась и спустя мгновение исчезла из виду. Отсюда все казалось таким простым: всего и делов-то — отключить энергопитание! Но, может быть, думала Хоури, Вольевой придется искать какой-нибудь сложный резак? А времени мало. Нет, у Вольевой наверняка найдется что-нибудь, например, тот маленький лазер, которым она срезает пробы с Капитана для анализа. Она же вечно таскает его с собой
Мучительные секунды уходили одна за другой, а Хоури все думала об орудиях из Тайника, медленно вылезающих из корпуса и нацеливающихся куда-то в космос. Впрочем, сейчас они уже наверняка наведены на цель — на Ресургем. Они накапливают энергию, готовясь спустить с цепи пульсирующую гравитационную смерть.
И вдруг все наверху смолкло.
В Оружейной полная тишина и яркий свет. Кресло замерло неподвижно на своих длинных шарнирах — трон, внезапно остановленный и повисший внутри изящной воздушной клетки.
Вольева крикнула снизу:
— Хоури, в Оружейной есть дублирующее энергообеспечение. Она его задействует, как только ощутит нехватку энергии в главном кабеле. Это значит — времени, чтобы добраться до кресла, у тебя в обрез.
Хоури прыжком вскочила в Оружейную, вылетев из люка как черт из табакерки. Тонкие тяжи из легких сплавов выглядели еще более острыми, нежели прежде. Она двигалась с предельной быстротой, она перепрыгивала через тросы и провода, перескакивала через шарниры или ныряла под них. Кресло все еще не двигалось, но чем ближе она к нему, тем выше будет опасность, когда оно придет в движение. Если бы это случилось сейчас, думала Хоури, стены моментально окрасились бы липким красным цветом.
И вот она уже в кресле. Набросила на себя крепежный ремень и только-только застегнула пряжку, как кресло взвыло и рванулось. Шарниры валили кресло то на спину, то вперед, оно моталось туда и сюда, оно переворачивалось в воздухе до тех пор, пока все чувства ориентации не отказались служить Хоури. Движения были резкие, ей казалось, что у нее сейчас сломается шея, глаза вылетят из орбит. И все же рывки явно слабели.
Она хочет утомить меня, думала Хоури, а не убить. Пока.
— Не пытайся совать нос в мои дела, — уговаривала ее Мадемуазель.
— Боишься, я разрушу твои вонючие планы?
— Ничего подобного. А не напомнить ли тебе о Похитителе Солнц? Он ведь выжидает, когда же наступит его очередь сделать свой ход.
Кресло все еще металось, но его рывки уже не могли мешать нормальному мыслительному процессу Хоури.
— А что, если его и на свете-то нет? — сказала она. — Может быть, ты его придумала, чтобы изобрести еще один способ давления на меня?
— Ну тогда валяй действуй!