Вздох Тома, когда он сидел за столом между кухней и гостиной, был утомленным, но счастливым. За изящной мебелью и его рассеянной музыкой было большое окно с зеркальным стеклом, выходящее на улицу. Занавески были открыты, но дождь был похож на пелену, серый и успокаивающий, создающий мягкий, скрытый мир.
Ее шелковое платье нежно шелестело, когда Миа поставила две пустые чашки на стол. Она наблюдала, как длинные пальцы Тома изогнулись на своей чашке, хотя та была сухой и холодной. Заинтересованная, она села около него и взяла его руку в свою, привлекая его внимание к себе. Позади них прогревалась кофеварка.
- Как поживаешь?
Он улыбнулся, заметив беспокойство в ее голосе.
- Теперь лучше, потому что ты здесь.
Миа улыбнулась в ответ, неспособная удержаться от впитывания его любви, как губка. Превозмогая его чистоту, она опустила свой взгляд, только чтобы он упал на монету. Ее настроение испортилось.
- Как на работе? - спросила она, надеясь, что он будет практиковаться, но Том примирительно пожал ее руку, нежно отказываясь. Когда он играл, он расходовал огромное количество эмоций, он терялся в своей музыке, как будто наслаждаясь вселенной, все еще звенящей от ее создания. Если бы она была здесь, впитывая, это оставило бы его слабым на многие дни. Если бы ее здесь не было, то израсходованные эмоции задержались бы в его комнатах, купая его душу в том, что было сродни расширения ауры. Не точно фэншуй, но больше затяжной след эмоций, которые могли менять настроение даже несколько дней спустя.
Это было то, что привлекло ее к нему с самого начала.
- Работа идет отлично, - сказал он, откидываясь назад, чтобы посмотреть на кофейник. - Концерты в следующем месяце, и, похоже, я буду готов.
« Пока ты не берешь мою с илу», - Миа почти слышала, как он произнес эту фразу в своем уме.
- Прости, - выдохнула она, начиная оседать, и в глазах рябило, когда она смотрела на его инструмент, любовно пристроенный в углу. Она могла почувствовать какую-то лужу интенсивности на кушетке от занятий ранее этим утром, и она выпрямилась, чтобы проигнорировать это. Если бы она пошла, чтобы сесть на нее, то это согрело бы ее как солнечный луч.
- Я не хочу брать от тебя так много, - сказала она. Единственная слеза стекла вниз по щеке, и Том подвинул свой стул к ней. Его длинные руки окутали ее, и ее пульс бешено стучал от любви, циркулирующей через ее ауру и просачивающейся в нее, несмотря на ее попытку остановить это.
- Миа, - прогудел он, и она затаила дыхание, жестко решив не брать, но это было трудно. Так тяжело.
- Не плачь, - успокаивал он ее. - Я знаю, что ты ничего не можешь поделать. Должно быть, ад быть банши.
- Все, кого я люблю, умирают, - сказала она горько в мягкую глубину его рубашки, когда вина трехсот лет существования снова поднялась в ней.
- Я не могу возвращаться сюда. Я делаю тебе плохо. Я должна уйти и никогда не возвращаться.
Резким движением она отделилась от него. Она встала, на ее лице отразилась не свойственная ей паника. Что, если бы он сказал ей, чтобы она ушла?Том встал с ней, и она потянулась за пальто, он притянул ее обратно.
- Миа, - сказал он, немного тряся ее. - Миа, подожди!
Опустив голову, она остановилась, позволяя его страху покрыть ее успокаивающим блеск, как ароматическим маслом лимона, и она почувствовала, что ее голод ревниво претендовал на это. Страх был горьким после изысканной невесомой легкости любви, но она приняла его. Взяв себя в руки и с решимостью, она дернул голову вверх, чтобы увидеть его сквозь дымку непролитых слез.
- Ты такая красивая, - сказал он, вытирая слезу большим пальцем. - Мы найдем способ сделать это. Я выздоравливаю быстрее каждый раз.
Это было не так, и Миа опустила глаза от желаемой лжи.
- Должен быть способ, - сказал он, прижимая ее.
Уткнувшись головой в его подбородок, Миа чувствовала, что дрожь началась в самой глубине ее души. Снова. Это снова собиралось произойти. Она должна быть сильной. Потребность не управляла ей.
- Есть... - сказала она, ее рука поползла между ними, чтобы ухватиться за монету на ее шее.
Том отодвинулся от нее, его лицо вытянулось, показывая шок.
- Есть путь? Почему ты не сказала мне раньше?
- Потому... потому что это не сработает, - сказала она, не желая иметь дело с ложной надеждой. - Это так жестоко. Это вранье. Если это не сработает, ты умрешь.
- Миа. - Он схватил ее за плечи. - Скажи мне!
В затруднительном положении она отказывалась смотреть на него. Из гостиной разговор на радио сменился классической гитарой, интенсивность росла с ее напряженностью.
- У меня есть желание... - выдохнула она, сжимая рукой монету, которая болталась на фиолетовой ленте. Это было, как сохранение желания, и она у нее была многие годы.
Теперь расхрабрившись от того, что допустила это, она подняла глаза, чувствуя, что его волнение катится от него волной. Она омыла ее, и Миа вынудила себя удержаться от того, чтобы принять ее. Комната стала богаче с тонкими оттенками, нужды и желания, фиолетовыми и зелеными, струящимися у ее ног как шелк.
- Где... где ты ее взяла? Ты уверена, что она настоящая?
Миа несчастно кивнула, открывая руку и показывая ему.
- Я получила ее от вампирши. Я не знаю, почему она дала ее мне, кроме, возможно, того, что я пристыдила ее попытку стать тем, кем она хотела быть. Но это было несколько лет назад. Мне было так плохо в тот день, я старалась ее разозлить, чтобы я могла выпить ее вину. Я пристыдила ее, но я пристыдила себя еще больше, сообщив ей, что я не могу никого любить, не убивая, открывая ей мою боль в обмен на ее силы. Возможно, она хотела поблагодарить меня. Или, возможно, она пожалела меня и хотела дать мне шанс... чтобы найти любовь.
Выпрямляясь, Миа вздохнула, отказываясь позволять его надежде согревать ее как солнце. Она больше не возьмет. Она должна быть сильной.
- У меня было все это на сей раз, - закончила она слабо.
Вместе они смотрели на монету, маленькую и безобидную в ее ладони.
- Ты ждала? - он сказал удивленно, поднимая монету и проводя кончиками пальцев по подробному рельефу, выгравированному на ней. - Почему?
Миа заморгала, чтобы удержаться от того, чтобы заплакать.
- Сначала я хотела влюбиться, - сказала она, почти изумленная, что он не понимал.
На лице Тома читалась чистая, честная любовь, и Миа не могла дышать, мышцы дрожали от усилия, чтобы не взять его эмоции. Он привлек ее к себе, и она вздрогнула от напряжения. Думая, что это слезы, которые текли у Тома, были еще хуже. Этого было почти слишком много, и Миа заставила себя остановиться, чувствуя, как эмоции в квартире собираются и растут, как стелющийся туман. Это было похоже на накрытый пир перед голодным, и она держалась только на своей воле. Она больше ничего не возьмет от Тома.
- Используй свое желание, - сказал он, и его надежда прыгнула в нее. - Используй его, чтобы мы могли быть вместе.
- Я боюсь, - сказала она, дрожа. - Желания не всегда осуществляются. Некоторые вещи просто нельзя получить. Если это не сработает, то я не только потеряю тебя, но свою надежду когда-либо быть с кем-то. - Все перед глазами расплывалось, и Миа посмотрела на него. - Я не могу жить без надежды. Это все, что у меня есть, когда я одна.
Но Том покачал головой, как будто она была ребенком.
- Это любовь, Миа, - сказал он, обеими руками держа монету между ними. - Все возможно. Это желание. Оно должно работать! Ты должна верить.
Единственная слеза скатилась у Мии по щеке до подбородка, чтобы оставить холодный след.
- Загадай желание, - сказал он, вытирая ее щеку. - Загадай, чтобы я мог любить тебя.
- А что если это не сработает? - прошептала она, чувствуя вес эмоций в комнате, давящий на ее кожу в углубляющемся покалывании.
Его глаза были полны любви к ней, он робко улыбнулся с проклевывающейся надеждой.
- А что если сработает?
- Том... - запротестовала она, и он наклонился, преодолевая пространство между ними, и накрыл ее рот своим.
Страх мелькнул в ней, и она попыталась загнать его обратно. Это было уже слишком. Она не сможет остановиться. Если он отдает энергию так свободно, то у нее не будет способа остановить его, и он умрет!
Но его губы были настолько мягкими на ее губах, и ее дыхание ухватилось за глубину его чувств, его любви. Все это было для нее настолько всеобъемлющем и темным как безлунная ночь.
« Я была права », - подумала она, когда обвила его руками за шею и потянулась к нему. Она не могла остановиться, не тогда, когда он пытался дать ей свою любовь, и она нежилась в силе, которую он вкладывал в свой поцелуй, почти плача от ощущений, наполняющих ее. Это должно было произойти снова. Ничто не могло остановить это.
Том прервал их поцелуй, и она отшатнулась назад, пугаясь.
- Пожалуйста, - сказал он, дрожа от энергии, которую он отдал ей. - Для нас. Я хочу любить тебя, - умолял он. - Всю тебя во всем смыслах.
Миа прислонилась к веселой желтой стене кухни, ее пульс быстро несся, а подбородок был вздернул. Это было лучшее что, она чувствовала за недели. Она могла взять мир, сделать что угодно. Иметь это каждый день было бы выполнением ее самого глубокого желания. Люди были так неосведомлены, считая само собой разумеющимся то, что они получали друг от друга, никогда не зная об энергии, которую они передавали между собой. Но единственная причина, по которой она могла видеть это, состояла в том, что это было необходимо ей, чтобы выжить. Она могла истощить любовь Тома как вычерпывание воды из колодца, но это убьет его.
- Я боюсь, - прошептала она, хотя стояла мощная и сильная.
Дрожа, он шагнул вперед и взял ее за руки.
- Я тоже. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Загадывай желание.
Глаза Мии наполнились слезами, но они не проливались.
- Я желаю, - сказала она, ее голос дрожал, - чтобы этот человек был защищен от тяги к банши, чтобы любовь защищала и оберегала его, чтобы никакого вреда не приходило к нему через мою любовь к нему. - Она затаила дыхание, заставляя себя не принимать даже пучок эмоций, когда одна слеза упала каплей на их пальцы, присоединяясь к желанию.
Мгновение они ничего не делали, ожидая. На радио гитара сменилась целым оркестром, а Том смотрел на нее, широко раскрыв глаза, излучая надежду, которая заполняла комнату. Миа едва не падала в обморок от усилий, чтобы оставить ее нетронутой, чтобы сохранить ему силы.
- Сработало? - спросил он.
Сглатывая комок в горле, Миа выпрямилась.
- Поцелуй меня?
Она наклонила голову, когда Том наклонился к ней, его длинные руки придерживали ее за плечи. Роняя монету, чтобы та упала между ними, Миа неуверенно положила руки на его талию, не уверенная, как они почувствуются там. Она никогда не целовала его в ответ. С нежным вздохом Том встретил ее губы, и у Мии закружилась голова от воли, необходимой, чтобы удержаться от впитывания его.
« Стена », - подумала она, усиливая свою собственную ауру, чтобы разделить их, постепенно делая ее непрозрачной, а затем твердой. Она утолстила свою ауру так, чтобы ничто не могло проникнуть, ничто не могло прийти к ней. Он заполнил бы комнату своей любовью, и если бы она оставила его там, то он остался бы сильным. Его эмоция окатила ее как вода на пляже, и как волна, она вернулась обратно в океан, неуменьшенной.
И хотя это оставило ее трясущейся от голода, оно сработало.
Надежда сменила ее больную потребность в порыве, и так или иначе, Том почувствовал это. Возможно, из-за того, что его так часто пила банши, он стал чувствительным к эмоциям в комнате. Возможно, из-за его любви к музыке он мог читать их легче. Какой бы ни была причина он знал, что она ничего не взяла от него, как раз когда они разделили свой первый страстный поцелуй.
Отрываясь от нее, он пробормотал, запыхавшись:
- Миа, думаю, что это сработало.
Она улыбнулась ему, по-настоящему, и загнала вниз свое волнение, чтобы оно не разрушило ее контроль.
- Ты как?
В ответ он притянул ее себе, и с нежностью, родившейся в хрупком начале любви, он взял ее лицо в ладони и поцеловал ее снова. Миа чувствовала его губы на своих, но отгородилась, не позволяя, ни одной его эмоции мешать ей, как раз когда его руки оставили ее лицо и начали искать, его красивые длинные пальцы, экспериментально пробежались по ее коже под плечом ее платья. Это было в его глазах, долгое время, и Миа приветствовала его, как раз когда она изо всех сил пыталась оставаться пассивной, отказаться от инстинктов, чтобы вести его в более глубокое состояние уязвимости. Она хотела этого. Она так сильно хотела этого.
- Осторожнее, - прошептала она, ее сердце бешено стучало, когда одна его рука нашла кнопки на спине ее платья, и она задохнулась в волне жара, который распространяли его пальцы, расстегивая кнопки с мягкими хлопками вдоль ее позвоночника.
- Я люблю тебя, - сказал он, его голос был хриплым, и она стояла слишком близко, чтобы видеть его лицо. - Ты не можешь причинить мне боль. Это сработало, Миа. Я могу чувствовать это. Сработало.
Он нежно сдвинул ее платье с плеч, и узорчатый шелк мягко спал на ее талию, чтобы оставить ее дрожащей в холоде кухни. Она посмотрела на него, видя свою надежду, отраженную в его глазах, чувствуя, что это объединяет их как пьянящее вино. Она еще больше задрожала, но было ли это от новой прохлады на ее коже или усилий, которые она прилагала, чтобы позволить его любви продолжать струиться в комнате, она не знала. Возможно, ей было все равно.
Он верил, и этого было достаточно, чтобы успокоить ее страх.
Она закрыла глаза, и видя в этом приглашение, Том потянул ее в гостиную. Он сел на край кушетки среди объединенных эмоций его музыки, стягивая ее платье до середины талии, когда она стояла перед ним, вдыхая ее аромат, его руки гладили ее по спине. Ее руки зарылись в его волосы, удерживая его на месте, таким образом, он знал, что его прикосновение приветствовалось.
- Миа - прошептал он, и от ощущения его слов по ее коже, она откинула голову назад к потолку. Желание лилось каскадом от него, и она старалась отдышаться, вытянутая как струна, когда она отказывалась пробовать силу, что было вдвойне трудно, поскольку она была направлена на нее. Ее руки сжались, и, приняв это за желание, он сделал так, чтобы она села ему на колено.
Он уткнулся между ее небольшими грудями, прижимая ее к себе одной рукой, когда он ткнулся носом в нее, обещая больше. Волна сексуального жара накрыла Мию и вскружила голову противоречивыми эмоциями, скольжение его потребности сломало барьер, который она сделала из своей ауры. Постанывая, она обмякла, греясь в его глубине. Он ответил, накрывая ее рот своим, потягивая, посасывая, не зная, что она становилась все более напряженной от голода, который был старее, чем его религия.
- Том, остановись, - выдохнула она, но он не остановился. Было слишком поздно. Он заполнил комнату своим желанием. Она должна была удержаться от его убийства, должна была удержаться от того, чтобы взять напрямую все, что он давал ей. Она могла сделать это. Все закончится хорошо.
Его дыхание стало тяжелым, задавая аккуратный темп. Его рот не покидал ее, в то время как он возился с остальной частью ее платья. Оно слетело на пол у ее ног, когда она наклонилась к нему, толкая его обратно на кушетку. Перемещая свой вес, он перекатился на нее, легко кладя ее на подушки и нависая над ней.
Он подался назад, с сильным и опасным жаром его эмоции текли из его рук, чтобы согреть ее. Она смотрела на него в дымке замешательства, пытаясь не дать даже малой толике снова впитаться в нее. Она любила видеть его в таком состоянии, сильным и живым, и она потянулась вверх, чтобы расстегнуть пуговицы на его рубашке.
Это был смелый шаг для нее, ибо, несмотря на свою уверенность, у нее было мало опыта общения с мужчинами. Как правило, они были мертвы к этому моменту.