- Прекрасное место для рукописи, ничего не скажешь. Она отнесла рукопись к окну и бережно водрузила ее на батарею.
Потом осмотрела рукопись, словно проверяя, не подмокла ли она. Штора на окне была спущена - Зуи читал в ванной при верхнем свете,- но утренний свет пробился в щель под шторой и осветил первую страницу рукописи. Миссис Гласс склонила голову набок, чтобы удобнее было читать заглавие, и одновременно вытащила из кармана кимоно пачку длинных сигарет.
- "Сердце - осенний бродяга",- медленно прочла она вслух.- Необычное название.
Ответ из- за занавески послышался не сразу, но в нем звучало явное удовольствие.
- Какое? Какое там название?
Но миссис Гласс не удалось застать врасплох. Она отступила на прежнюю позицию и уселась с сигаретой в руке.
- Н_е_о_б_ы_ч_н_о_е, я сказала. Я не говорила, что оно красивое или еще что, поэтому…
- Ах, силы небесные. Надо вставать с утра пораньше, чтобы не пропустить классную вещь, Бесси, детка. А знаешь, какое у тебя сердце? Т_в_о_е с_е_р_д_ц_е, Бесси,- осенний гараж. Как тебе нравится заглавие для боевика? Черт побери, многие люди - многие н_е_в_е_ж_д_ы - полагают, что в нашем семействе нет прирожденных литераторов, кроме Симора и Бадди. Но стоит мне п_о_д_у_м_а_т_ь, стоит мне на минутку присесть и подумать о чувствительной прозе и о гаражах… я готов все перечеркнуть, переиначить.
- Хватит, хватит, молодой человек,- сказала миссис Гласс.
Безотносительно к тому, какие заглавия телебоевиков ей нравились, и вообще независимо от ее эстетических вкусов в ее глазах блеснуло - мгновенно, но блеснуло - наслаждение знатока той манерой дерзить, которая отличала ее младшего сына, единственного красавца среди ее сыновей. На долю секунды это выражение согнало налет бесконечной усталости, который с самого начала разговора оставался у нее на лице. Однако она почти мгновенно снова приготовилась к защите.
- А что я сказала про это название? Оно и вправду очень необычное. А ты! Тебе ничто и никогда не кажется необычным или прекрасным! Я.ни разу в жизни от тебя не слыхала…
- Чего? Чего ты не слыхала? Что именно мне не казалось прекрасным?- За занавесом послышался плеск, словно там разыгрался бесшабашный дельфин.- Слушай, "1не все равно, что бы ты ни сказала о моей родне, вере и убеждениях, Пышка, только не говори, что у меня нет чувства прекрасного. Не забывай, что это моя ахиллесова пята. Для меня в_с_е н_а с_в_е_т_е прекрасно. Покажи мне розовый закат, и я весь размякну, ей-богу.-Что у г о д-н о. "Питера Пэна". Еще и занавес не поднимется в "Питере Пэне", а я уже к черту изошел слезами. И у тебя хватает смелости говорить мне…
- Ах, замолчи ты,- рассеянно сказала миссис Гласс.
Она тяжело вздохнула. Нахмурясь, она сильно затянулась сигаретой, потом выпустила дым через ноздри и сказала - скорее воскликнула:
- Если бы я только знала, что мне делать с этим ребенком! - Она сделала глубокий вдох.- Я просто ума не приложу, что делать! - Она пронзила занавеску для душа рентгеновским взглядом.- Ни от кого из вас нет никакого толку… Никакого. Твой отец даже г_о_в_о_р_и_т_ь ни о чем не хочет. Ты-то знаешь! Конечно, он тоже беспокоится - я вижу по его лицу,- но он попросту не желает смотреть правде в глаза.- Миссис Гласс поджала губы.- Сколько я его знаю, он никогда не желал смотреть правде в глаза. Он думает, что все непривычное и неприятное само собой исчезнет, как только он включит радио и какая-нибудь бездарь завопит во весь голос.
Из- за занавеса донесся громкий взрыв смеха. Он почти не отличался от прежнего хохота, хотя к_а_к_а_я-т_о разница и чувствовалась.
- Да, так оно и есть,- упрямо и уныло заявила миссис Гласс. Она наклонилась вперед.- А хочешь знать, что я на самом деле думаю. Хочешь?
- Бесси. Бога ради. Ты же все равно мне скажешь, так зачем же ты…
- Я думаю, честное слово,- и это совершенно серьезно,- я думаю, что он до сих пор надеется услышать всех вас по радио, как раньше. Я серьезно говорю, пойми…- Миссис Гласс снова глубоко вздохнула.- Каждый раз, когда ваш отец включает радио, я и вправду думаю, что он надеется поймать "Умного ребенка" и послушать, как все вы, детишки, о_д_и_н з_а д_р_у_г_и_м, отвечаете на вопросы.- Она крепко сжала губы и замолчала, подчеркивая этой неумышленной паузой значение своих слов.- Я сказала: "все вы",- повторила она и внезапно села чуть прямее.- То есть и Симор, и Уолт.- Она снова резко и глубоко затянулась.- Он весь ушел в прошлое. С головой. Он почти н_е с_м_о_т_р_и_т телевизор, когда не показывают т е б я. И не вздумай смеяться, Зуи. Это не смешно.
- Господи, да кто тут смеется?
- Да это чистая правда! Он абсолютно не подозревает, что с Фрэнни творится что-то неладное. Абсолютно! Как ты думаешь, что он мне сказал вчера после вечерних новостей? Не кажется ли мне, что Фрэнни съела бы м_а_н_д_а_р_и_н_ч_и_к? Ребенок лежит пластом и заливается слезами от каждого слова, да еще бормочет б_о_г з_н_а_е_т ч_т_о себе под нос, а твой отец спрашивает: не хочет ли она мандаринчик? Я его чуть не убила. Если он еще хоть раз…
Миссис Гласс вдруг умолкла и уставилась на занавеску.
- Что тут смешного?- сурово спросила она.
- Ничего. Ничего, ничего, ничего. Мне мандаринчик понравился. Ладно, от кого еще нет никакого толку? От меня. От Леса. От Бадди. Еще от кого? Раскрой мне свое сердце, Бесси. Ничего не утаивай. В нашем семействе одно нехорошо - больно мы все скрытные.
- Мне не смешно, молодой человек. Это все равно, что смеяться над калекой,- сказала миссис Гласс. Она не спеша заправила выбившуюся прядь под сетку для волос.- Ох, если бы я только могла дозвониться до Бадди по этому дурацкому телефону! Хоть на минутку. Он - единственный человек, который может разобраться во всех этих нелепостях.- Она подумала и продолжала с досадой: - Если уж польет, то как из ведра.- Она стряхнула пепел в левую руку, сложенную лодочкой.- Бу-Бу вернется после д_е_с_я_т_о_г_о. Уэйкеру я п_о_б_о_я_л_а_с_ь бы сказать, даже если бы мне удалось до него д_о_б_р_а_т_ь_с_я. В жизни не видела подобного семейства. Честное слово. Считается, что все вы такие умники и все такое, а когда придет беда, от вас нет никакого толку. Ни от кого. Мне уже порядком надоело.
- Какая беда, силы небесные? Какая беда пришла? Чего тебе надобно, Бесси? Ты хочешь, чтобы мы пошли и прожили за Фрэнни ее жизнь?
- Сейчас же перестань, слышишь? Никто никого не заставляет жить за нее. Мне просто хотелось бы, чтобы к т о-нибудь пошел в гостиную и разобрался, что к чему, вот и все… Я хочу знать, когда наконец этот ребенок соберется обратно в колледж, чтобы кончить последний семестр. Я хочу знать, намерена ли она наконец проглотить хоть что-то п_и_т_а_т_е_л_ь_н_о_е. Она же буквально ничего не ела с субботнего вечера - ничего! Я пробовала с полчаса назад заставить ее выпить чашечку чудного куриного бульона. Она выпила два глотка - и в_с_е. А то, что я заставила ее съесть вчера, она вытошнила. До капельки.
Миссис Гласс примолкла на миг - как оказалось, только перевести дух.
- Она сказала, что попозже, может, съест сырник. Но при чем тут с_ы_р_н_и_к_и? Насколько я понимаю, она и так весь семестр питалась сырниками и кока-колой. Неужели во всех колледжах девушек так кормят? Я знаю одно: я-то не собираюсь кормить молоденькую девушку, да еще такую истощенную, едой, которая даже…
- Вот это боевой дух! Куриный бульон или ничего! Я вижу, ты ей спуску не даешь. И если уж она решила довести себя до нервного истощения, то пусть не надеется, что мы ее оставим в мире и спокойствии.
- Не смей д_е_р_з_и_т_ь, молодой человек - ох, что у тебя за язык! Если хочешь знать, я считаю, что именно такая еда могла довести организм ребенка до этого странного состояния. С раннего детства приходилось буквально силой впихивать в нее овощи или вообще что-нибудь п_о_л_е_з_н_о_е. Нельзя до бесконечности, годами пренебрегать своим телом - что бы ты там ни думал.
- Ты совершенно права. Совершенно права. И как это ты дьявольски проницательно смотришь в корень, уму
непостижимо. Я прямо весь гусиной кожей покрылся… Черт подери, ты меня вдохновляешь. Ты меня воодушевляешь, Бесси. Знаешь ли ты, что ты сделала? Понятно ли тебе, что ты сделала? Ты придала всей этой теме свежее, новое, б_и_б_л_е_й_с_к_о_е толкование. Я написал в колледже четыре - нет, пять сочинений о Распятии,- и от каждого я чуть с ума не сходил - чувствовал, что чего-то не хватает. Теперь-то я знаю, в чем дело. Теперь мне все ясно. Я вижу Христа в с_о_в_е_р_ш_е_н_н_о н_о_в_о_м с_в_е_т_е. Его нездоровый фанатизм. Его грубое обращение с этими славными, разумными, консервативными, платящими десятину фарисеями. Ох, как же это здорово! Своим простым, прямолинейным, ханжеским способом ты отыскала потерянный ключ ко всему Новому Завету. Н_е_п_р_а_в_и_л_ь_н_о_е п_и_т_а_н_и_е. Христос питался сырниками и кока-колой. Как знать, может, он и толпы кормил…
- З_а_м_о_л_ч_и_ш_ь т_ы и_л_и н_е_т!- перебила его миссис Гласс спокойным, но грозным тоном.- Ох, так бы и заткнула тебе рот слюнявчиком.
- Что ж, давай. Я просто стараюсь поддерживать светскую беседу, как принято в ванных.
- Какой ты остроумный! До чего же ты остроумный! Представь себе, молодой человек, что я вижу твою младшую сестру несколько в ином свете, чем нашего Господа. Может, я покажусь тебе чудачкой, но это так. Я не вижу ни малейшего сходства между С_п_а_с_и_т_е_л_е_м и слабенькой, издерганной студенткой из колледжа, которая читает слишком много книг о религии, и все такое! Ты, конечно, знаешь свою сестру не хуже, чем я,- во всяком случае, д_о_л_ж_е_н был бы знать. Она у_ж_а_с_н_о впечатлительная, и всегда была впечатлительная, ты это прекрасно знаешь!
На минуту в ванной стало до странности тихо.
- Мама? Ты все еще там сидишь? У меня ужасное чувство, что ты там сидишь и дымишь пятью сигаретами сразу. Точно? - Он подождал, но миссис Гласс не удостоила его ответом.- Я н_е х_о_ч_у, чтобы ты тут рассиживалась, Бесси. Я хочу вылезти из этой проклятой ванны. Бесси? Ты меня слышишь?
- Слышу, слышу,- сказала миссис Гласс. По ее лицу опять пробежала тень волнения. Она нервно выпрямилась.
- Она затащила с собой на кушетку этого идиотского Блумберга,- сказала она.- Это просто н_е_г_и_г_и_е_н_и_ч_н_о.
Она тяжело вздохнула. Уже несколько минут она держала пепел от сигареты в левой руке, сложенной лодочкой. Теперь она нагнулась и, не вставая, стряхнула пепел в корзину для мусора.
- Я просто ума не приложу, что мне делать,- заявила она.- Ума не приложу, и все тут. Весь дом перевернулся вверх дном. Маляры почти закончили ее комнату, и им нужно переходить в гостиную с_р_а_з_у ж_е после ленча. Не знаю, будить ее или нет. Она почти совсем не спала. У меня прямо ум за разум заходит. Знаешь, сколько лет прошло с тех пор, как я последний раз имела возможность пригласить маляров в эту квартиру? Почти двад…
- Маляры! А! Дело проясняется. О малярах-то я и позабыл. Послушай, а почему ты не пригласила их сюда? Места п_р_е_д_о_с_т_а_т_о_ч_н_о. Хорош хозяин, нечего сказать - что они обо мне подумают, черт побери,- даже в ванную их не пригласил, когда…
- Помолчи-ка минутку, молодой человек. Я думаю.
Словно повинуясь приказу, Зуи принялся намыливать губку. Очень недолгое время в ванной слышался только тихий шорох. Миссис Гласс, сидя в восьми или десяти футах от занавеса, смотрела на голубой коврик на кафельном полу возле ванны… Ее сигарета догорела до последнего сантиметра. Она держала ее между кончиками двух пальцев правой руки. Стоило посмотреть, как она держит сигарету, как ваше первое, сильное (и абсолютно обоснованное) впечатление, что с ее плеч незримо ниспадает шаль уроженки Дублина, отправилось бы прямиком в некий литературный ад. Пальцы у нее были не только необыкновенно длинные, точеные - вообще-то таких не ожидаешь увидеть у женщины средней полноты,- но в них жила чуть заметная, царственная дрожь; этот элегантный тремор был бы уместен у низвергнутой балканской королевы или ушед-(шей на покой знаменитой куртизанки. И не только эта черта вступала в противоречие с дублинской черной шалью: ножки Бесси Гласс заставили бы вас широко раскрыть глаза, потому что они были бесспорно хороши. Это были ножки некогда всем известной красавицы, актрисы кабаре, танцовщицы, воздушной плясуньи. Сейчас она сидела, уставясь на коврик и скрестив ноги, так что поношенная белая туфля из махровой материи, казалось, вот-вот сорвется с кончиков пальцев. Ступни были удивительно маленькие, щиколотки сохраняли стройность, и, что самое замечательное, икры оставались крепкими и явно никогда не знали расширения вен.
Внезапно миссис Гласс вздохнула еще глубже, чем обычно,- казалось, вся жизненная сила излилась в этом вздохе. Она встала, понесла свою сигарету к раковине, подставила под струю холодной воды, бросила погасший окурок в корзину и снова села. Но она так и не вышла из глубокого транса, в который сама себя погрузила, так что казалось, что она вовсе не двигалась с места.
- Я вылезаю через три секунды, Бесси! Честно предупреждаю… Давай-ка, брат, не будем злоупотреблять гостеприимством.
Миссис Гласс, все еще не отрывая взгляда от голубого коврика, ответила на это "честное предупреждение" рассеянным кивком. Стоит заметить - даже подчеркнуть,- что, если бы Зуи в эту минуту видел ее лицо и особенно ее глаза, он захотел бы всерьез - хотя, может быть, и ненадолго - вспомнить, восстановить, прослушать все то, что он говорил, все свои интонации - и смягчить их. С другой стороны, такого желания мотло и не быть. В 1955-м это было чрезвычайно мудреное, тонкое дело - правильно истолковать выражение лица Бесси Гласс, в особенности то, что отражалось в ее громадных синих глазах… И если прежде, несколько лет назад, ее глаза сами могли возвестить (всему миру или коврику в ванной), что она потеряла двух сыновей: один из них покончил с собой (ее любимый, совершенно такой, как хотелось, самый сердечный из всех), а другого убили на второй мировой войне (это был ее единственный беспечный сын), если раньше глаза Бесси Гласс могли сами поведать об этом так красноречиво и с такой страстью к подробностям, что ни ее муж, ни оставшиеся в живых дети не то что осмыслить, даже вынести такой взгляд не могли, то в 1955-м она использовала это же сокрушительное кельтское вооружение, чтобы сообщить - обычно прямо с порога,- что новый рассыльный не принес баранью ногу или что какая-то мелкая голливудская звездочка разводится с мужем.
Она закурила новую длинную сигарету, резко затянулась и встала, выдыхая дым.
- Я сию минуту вернусь.- Это заявление невольно прозвучало как обещание.- И, пожалуйста, становись на коврик, когда будешь вылезать,- добавила она.- Для этого он тут и лежит.
И она ушла из ванной, плотно прикрыв за собой дверь. Как будто после пребывания в наскоро сооруженном плавучем доке, пароход "Куин Мери" выходил, скажем, из Уолденского пруда так же внезапно и противоестественно, как он ухитрился туда войти. Под прикрытием занавеса Зуи на несколько секунд закрыл глаза, словно его утлое суденышко беспомощно качалось на поднятой волне… Потом он отодвинул занавес и воззрился на закрытую дверь. Взгляд был тяжелый, и в нем почти не было облегчения. Можно с полным правом сказать, не боясь парадоксальности, что это был взгляд любителя уединения, который уже претерпел вторжение постороннего, и ему" не очень-то нравится, когда нарушитель спокойствия просто так вскакивает и уходит - раз-два-три, и все.
Не прошло и пяти минут, как Зуи уже стоял босиком перед раковиной, его мокрые волосы были причесаны, он надел темно-серые брюки из плотной ткани и накинул на плечи полотенце. Он уже приступил к ритуалу, предшествующему бритью. Уже поднял занавеску на окне до середины, приоткрыл дверь ванной, чтобы выпустить пар и дать отпотеть зеркалам; закурил сигарету, затянулся и поместил ее на полку матового стекла под зеркалом на аптечке. В данный момент Зуи как раз кончил выжимать крем для бритья на кончик кисточки. Он сунул незавинченный тюбик куда-то подальше в эмалированную глубину, чтобы не мешал. Провел ладонью туда и обратно по зеркалу на аптечке, и большая часть запотевшего стекла с повизгиванием очистилась. Тогда он стал намыливать лицо. Зуи применял приемы намыливания, значительно отличающиеся от общепринятых, но зато вполне соответствующие его технике бритья. А именно, хотя он, покрывая лицо пеной, и гляделся в зеркало, но не для того, чтобы следить за движением кисточки,- он смотрел прямо себе в глаза, как будто его глаза были нейтральной территорией, ничейной землей в той его личной войне с самовлюбленностью, которую он вел с семи или восьми лет. Теперь-то, когда ему было уже двадцать пять, эта маленькая военная хитрость уже вошла в привычку - так ветеран-бейсболист, выйдя на базу, без всякой видимой надобности постукивает битой по шипам на подошвах. Тем не менее несколько минут назад, причесываясь, он почти не пользовался зеркалом. А еще раньше он ухитрялся, вытираясь перед зеркалом, в котором он отражался в полный рост, ни разу на себя не взглянуть.