Стив
Пышечка разглядывала Марисоль, как лошадь на деревенском рынке, только зубы ей не посмотрела. При этом она одновременно перекидывалась с Юйшей ничего не значащими фразами. Возможно, Юйшайре и правда было интересно, посеяли они уже какую-то там гузу или нет, и зацвел ли уже миндаль. Но Пышке было абсолютно точно положить два болта на то, как прошел полет. Или она потом уточнит подробности — все-таки мы с сестрой незнакомые и посторонние, может стесняется откровенные вопросы задавать. И тут разговор начал напрямую касаться нашего с Марисоль ближайшего будущего.
— Парнишку для себя привезла или сестре подаришь?
Юйша по-хозяйски потрепала меня по волосам:
— Себе. Я его даже в ДИСе оформила.
Пышка смешно присвистнула и как-то сочувственно посмотрела на мою женщину. Странно, я вроде не произвожу внешне впечатления бурлящего источника проблем.
— А на девочку у тебя планы есть? — голос Пышки слегка дрогнул, как будто у нее на Марисоль планы были.
Я непроизвольно напрягся и начал гипнотизировать взглядом Юйшу. Вот как я должен присматривать за сестрой, если нас постоянно разлучают? Меня успокаивающе погладили по спине, одновременно отвечая на заданный вопрос:
— Да нет, серьезных планов не было. Но девочка беременная и находится под моей защитой, так что я думала отдать ее матери, в помощь по хозяйству.
Я выдохнул и расслабился, но тут Пышка предложила:
— Да у вас в домике и так не протолкнуться, оставь ее лучше у меня. Ейвдойси вон одной с ребятишками управляться сложно, а большого ума дело это не требует. Тем более раз беременная, то скоро и ее малыш тут бегать будет.
Юйша
Тетушка решила начать издалека, и предложила оставить девчонку у себя, в помощь бабушке Ейвдойси. Что ж, правильное решение — в поле или в саду от беременной толку никакого. Так что или по дому помогать, или вот за детьми смотреть. Умница у меня тетя, что я могу сказать… Хватка у нее деловая. Мать все время говорит, что я в нее пошла.
Стив, напряженный, натянутый как буксировочный трос, стоял за спиной и сверлил меня взглядом. Я просто ощущала, как в позвоночнике прожигается дыра. Ну ничего, сейчас придем ко мне, и я объясню моему солнышку, что для его сестры попадание в дом к Старшей — это как выиграть джек-пот.
Марисоль
Эта… стерва! Оставила меня в незнакомом доме, а сама уходила и уводила моего брата, обняв его за плечи и что-то настойчиво твердя при этом. Стив обернулся ко мне, поправляя сумку, и в его взгляде я, по-моему, впервые в жизни, разглядела неуверенность. Брат сомневался, правильно ли он поступает, бросая меня с этой толстой большегрудой курицей, и при этом, как теленок на поводке, шел за капитаншей! Предатель!
Я все-таки оставила маленькую возможность того, что неуверенность была не из-за решения, которое было продумано и входило в план, а из-за сомнения в том, понимаю ли я, как надо себя вести.
Послушной ангелкой, тише воды и ниже травы, хлопая ресничками и строя умилительные глазки — чего тут непонятного. Можно подумать, в наличии были какие-то другие варианты. Разве что сесть на крыльцо и расплакаться, но у меня сейчас от возмущения ничего не получится. Хотя неплохой был бы вариант, курица явно жалостливая, вон как смотрит сочувственно…
— Какой у тебя срок, дорогая?
Я вытерла рукавом предательски увлажнившиеся глаза и, трогательно улыбнувшись и положив одну руку на живот, прошептала:
— Пятый месяц, мэм… Двадцать недель. Я уже чувствую, как малыш шевелится.
— Зови меня Лийзи, дорогая…
Нет, брат, похоже, поступил правильно, оставив меня здесь. Стерве на моего ребенка было абсолютно наплевать, а эта милая женщина начала подробно расспрашивать, как я себя чувствую и когда меня последний раз смотрел врач… Разговаривая, мы зашли в дом, прошли по длинному слегка обшарпанному коридору и оказались в гостиной.
Это была большая прямоугольная комната, обставленная на удивление безвкусно. Прямо по центру комнаты находился длинный деревянный дубовый стол, накрытый скатертью. Вокруг стола стояло множество разных по внешнему виду, да и по стилю стульев. Они отличались обивкой и резьбой спинок, создавая впечатление того, что их снесли со всего дома, не заботясь о том, как они будут все вместе смотреться. От углов, вдоль стены слева, были две не очень крутые лестницы, ведущие на второй этаж. Напротив двери, через которую мы вошли, был еще один вход, или, скорее, выход, по-моему, во внутренний двор. По бокам от него красовались два больших окна, с занавесками, обитыми бахромой, почему-то не сочетавшейся ни с цветом резного диванчика у правой стенки, ни с цветом бахромы на скатерти стола. Диванчик стоял рядом с еще одной дверью, которая, судя по вкусным запахам, скорее всего, вела на кухню. Не вместительный, с изогнутыми ножками, сам по себе он не особо вписывался в гостиную, но, правда, перекликался с парой стульев. Возможно, когда-то они вместе находились в другой комнате, а потом были перенесены сюда. Жемчужиной интерьера было пианино, подпирающее противоположную от дивана стену. Много лет назад, еще до моего рождения, оно имело снежно-белый цвет, сейчас же было обшарпанным и затертым, хотя закрепленные на нем позолоченные подсвечники еще поблескивали на солнце.
Я уселась на один из стульев возле стола и подперла голову кулачками. Дверь во внутренний двор приоткрылась, и на пороге появился молодой парень, почти мальчик, лет так шестнадцати. Увидев меня, он застыл, потом быстро прошмыгнул мимо нас наверх, по одной из лестниц.
— Скажи, дорогая, а отец твоего ребенка — тот мальчик, с которым ушла моя племянница? — спросила Лийзи, устраиваясь на стуле напротив и пододвигая мне деревянную мисочку, наполненную какими-то мелкими оранжевыми фруктами.
Откусив сочную мякоть, я отрицательно помотала головой, и, прожевав, уточнила:
— Нет, мэм… Лийзи, это совсем другой человек. А Стив — мой брат.
Тут сверху по перилам съехала девчушка лет семи, а за ней, перепрыгивая через ступеньки, бежал карапуз, лет четырех-пяти. Выскочив в коридор, эта парочка притаилась у стенки, думая, что мы их не видим.
— Хорошо, дорогая… Очень хорошо! — почему-то обрадовалась Лийз и, заметив, как я изучаю пианино, уточнила:
— Ты умеешь на нем играть?
Мой рот снова был занят вкусным и сочным фруктом, поэтому я опять кивнула. Я не просто умела играть, а закончила музыкальную школу. Сначала меня отдали тому же педагогу, у которого учился и Стив, но та имела дурацкую привычку постоянно сравнивать меня с братом, причем почему-то все время в его пользу. Хотя мама считала, что мы оба играем одинаково хорошо. Маме я, конечно, верила больше, чем какой-то посторонней женщине, но все равно очень расстраивалась и плакала после каждого занятия, пока меня не перевели к другому учителю.
Лийз, встав из-за стола, кивнула в сторону лестниц:
— Пойдем, дорогая, я покажу тебе комнату, в которой ты будешь жить, вместе с моей дочерью. А когда вечером вернется сын, я попрошу его найти ключ от пианино. Надеюсь, ты умеешь его настраивать?
Настройкой у нас занимался Стив, но раз он где-то тут, недалеко, значит его могут привести, чтобы настроить мне пианино, правильно? Так что я снова кивнула и пошла следом за доброй женщиной наверх, смотреть свою комнату.
Стив
Нет, в целом я был согласен с Юйшей, снова разделившей меня и Марисоль. Тем более тут-то нас, наверное, не будут держать взаперти, и мы сможем встречаться. Желательно в более спокойной обстановке, чем сегодня утром. Мне только надо было убедиться, что за сестрой будут присматривать, заботиться и хорошо к ней относиться. Уверения Юйши, что именно так все и будет, не внушали мне доверия. Она воспользовалась бы любой возможностью избавиться от Марисоль и развести нас по разные стороны: корабля ли, деревни этой, а лучше целой планеты или всей галактики. Я смутно представлял, что мне надо сделать, чтобы задушить ее ревность к моей сестре. А для нашего комфортного существования на Венге — это было просто первейшим необходимым условием, иначе моя жизнь на этой планете превратится в полный ад. Сестра и под присмотром умудрялась вляпаться в разные истории, а уж без меня рядом, боюсь даже представить, с ее-то объемами дурости, чего она им здесь натворить сможет. И тут выплывает вопрос: «Как быть и что мне делать, если за малейшую попытку позаботиться о Марисоль, меня будут по лицу лупить и потом по заднице пороть?!» И, к слову, мне никто не объяснил до сих пор, как положено было отреагировать местному сладкому зайке при виде беременной женщины, бегающей перед самой посадкой по кораблю. Неужели и правда просто прошагать мимо? Раз перед тобой человек женского пола, значит, сам за себя отвечает и понимает, что творит? Моя-то сестра?! Тикусйо!
— Юй… Госпожа? Предупредите, пожалуйста, чтобы за Марисоль присматривали с учетом того, что она инопланетная девушка и выросла в семье, где все решали мужчины. Ну сделайте мысленно гендерный переворот, а?!
На меня внимательно посмотрели, а я, встретившись с пристальным взглядом Юйши, встал и принялся изучать травинки, демонстративно дожидаясь ответа. Если разозлится и попробует снова ударить, вот правда же, поймаю за руку и зажму тут, между заборов! Или удушу, или изнасилую, не знаю даже. Устал я за сегодня от того, что меня, не понятно за что, целый день избивают!
— Хорошо, Стийв, я предупрежу.
Я снова попытался встретиться взглядом с Юйшей, но на меня уже не смотрели, удаляясь по тропинке в сторону одного из домов. Тикусйо! Ну что я опять не так сделал-то!
Юйша
Мое солнышко неожиданно ни словом не возразил против моего решения, внимательно меня выслушал и задумался о чем-то на минуту. А потом выдал:
— Предупредите, что Марисоль инопланетная девушка, не привыкшая принимать решения самостоятельно.
Как я понимаю, это был выстрел в сторону Джей, забывшей запереть девчонку перед посадкой и не проследившей, чтобы эта кундейка мелкая пристегнулась. Мальчишка прав, и своей помощнице я намекнула, что радость от встречи с семьей не должна блокировать доступ к разуму. И, в принципе, он еще раз прав, переживая, что моя тетушка примет его сестру за разумную женщину, чему немало может поспособствовать ее беременность. Это на нашей планете нет такого понятия «залет от изнасилования», потому что мужчины не залетают, а женщин не насилуют. Для Венги беременность — это важный и продуманный шаг, который обсуждают со старшими, тщательно выбирают отца ребенку, планируют бюджет семьи с учетом того, что какое-то время женщина не сможет трудиться с полной отдачей, а потом вообще год будет занята только малышом. И обязательно создают фонд для оплаты обучения, если ожидается девочка. На простых смертных, в отличие от аристократов, деньги с неба не падают, их копить надо. На все. И на технику, и на редкие семена, и на учебу в Университете.
Тетушка — редкая умница, но наверняка будет подсознательно оценивать эту девчонку по местным меркам.
— Хорошо, Стийв, я предупрежу.
И я быстро направилась к своему дому, уже очень хотелось скорее обнять и мать, и Ийнни. А вот моя любимица, Айнийка сейчас должна уже была уехать в лагерь. Ну ничего, завтра-послезавтра съезжу, навещу и передам подарки. Пусть перед подружками похвастается очередными нарядами.
Стив
Деревушку со всех сторон окружал лес, но сзади он был неширокий, и за ним было озеро — мы оттуда прилетели. Впереди, сразу за выстроившимися полукругом домиками, было огромное поле, а справа — цветущий сад. Но мы пересекли площадь и пошли по тропинке, между заборов налево.
У дома, напротив которого мы остановились, фасад был такой же ступенчатый, как и у дома Юйшиной тети, только в середине двухэтажка, а по бокам — одноэтажки. И из дерева была сделана только центральная часть, а две пристройки — такие же обмазанные чем-то белым, как и остальные домики вокруг. Из чего я мог сделать два вывода. Первый — нормальные деревянные постройки тут доступны только элите, и второй — семья моей женщины в этой деревушке по положению на втором месте. Вроде бы мелочь, но приятно, на самом деле.
Юйшайра сразу двинулась к правой пристройке, у которой сбоку была отдельная дверь. Меня вроде бы никто не приглашал, но я нагло вошел следом — в конце концов, я же вроде как инопланетная бестолочь, меня еще учить и учить. Пороть меня за такой пустяк не будут, но стоять во дворе и ждать, пока обо мне вспомнят, не хотелось. К тому же их местные аналоги наших деревенских кур, старательно делающие вид, что клюют червяков, абсолютно не внушали мне доверия. Они чем-то неуловимым напоминали индюков, а с этими птицами у меня не очень складывались отношения еще с раннего детства. Драпал я от них как-то, сверкая пятками и развивая сверхзвуковую скорость, по всей деревне.
Прихожая была маленькая-маленькая, мы с Юйшей с трудом в ней уместились. Я быстро сбросил с себя сандалии и, под пристальным взглядом Юйшайры, опустился на колени и помог ей снять обувь. Климат Венги на нее повлиял очень расслабляюще — на корабле она еще сама умела разуваться.
На четвереньках ползти я не захотел и, встав с коленей, вошел за Юйшей в большую светлую комнату. Слева было огромное окно, занавешенное тяжелой шторой — такого плана висели в комнате у моих родителей — плотные, почти не пропускающие свет. Только мама любила темные тона, а тут все в комнате было светлых серо-голубых оттенков.
С двух сторон от окна стояли высокие шкафы, полки одного из них были заставлены дисками с книгами и видео, а на втором красовались различные безделушки. Наметанным глазом я сразу выделил парочку довольно редких, представляющих антикварную ценность, причем не только на родной им планете, но и по всей галактике. Интересно, сама Юйша понимает, какое богатство пылится у нее на полке?! Иех, сюда бы каталог моего отца… Наверняка в этой свалке найдется еще пара-тройка древностей.
Напротив двери стоял стол и два кресла, а за дверью, вдоль стены, пряталась кровать и прикроватная тумбочка. Расстеленный на полу ковер очень напоминал тот, что был в каюте Джейнни. Я сразу вспомнил свое полное впечатлений утро и так и оставшийся без ответа вопрос.
Юйша:
Какое это счастье — вернуться домой, в оплот стабильности и неизменности, упасть на кровать, прямо на покрывало, и, закинув руки за голову, откровенно любоваться привезенным из очередного путешествия сувениром, пока он внимательно изучает мою комнату.
Мое солнышко издал странный звук, как будто в горле запершило.
— Госпожа… — Да, это обращение так до сих пор и вылезает из моего мальчика со скрипом. — Вы же мне так и не сказали, как я должен был поступить правильно… — и глазками привычно стрельнул, зараза мелкая!
Только я приготовилась ему ответить, как дверь открылась, и в комнату влетел ураган, с радостным криком обнявший меня за шею:
— Юйшайра!!!
— Айнийка, я тоже рада тебя видеть, моя маленькая!! — Соскочив с кровати, я быстро закружилась по комнате, крепко удерживая сестренку за руки… Несколько лет назад она бы уже у меня летала, но оторвать от пола двенадцатилетнюю крепенькую телочку намного сложнее, чем тростиночку, какой она была совсем недавно.
Весело смеясь, мы вместе упали на кровать.
— Мама и Ийнни накрывают праздничный стол, тетя Айлэйн и Шуйлли в саду, попозже придут, а папа в поле с Тойном.
Мой отец такой же отличный агроном, как и брат. Только Тойну двадцать один, а отцу пятьдесят два. Но он все еще в отличной форме, и я точно знаю, что мама по-прежнему его использует без всякого зазрения совести. А новенького наложника, Ийку, которого я ей подарила на пятидесятилетие в прошлом году, она неофициально отдала Ийнни. Ну и правильно, раз ей он не нужен, то пусть хоть сестренка мальчика попользует. В семнадцать лет уже можно иметь своего собственного мужчину, а не таскать их у старших женщин.
Вот у Шуйлли мужчин нет, хотя ей уже двадцать два — они ей не интересны. А подложи тетушка Айлэйн под нее кого-нибудь опытного, когда ей лет так пятнадцать-шестнадцать было, может и заинтересовалась бы. Обученные наложники часто такие чудеса с девочками вытворяют. Я сама до четырнадцати в сторону парней смотреть не желала, но мне мама на три ночи сняла парня, выпускника Джордана, и после него я женщин только как подруг воспринимаю.
Айнийка наконец обратила внимание, что мы в комнате не одни, и с интересом изучала Стийва. Тот же старательно пытался изобразить смущение, периодически поглядывая на меня.
— Юйш… Это настоящий инопланетник?! — громким шепотом спросила сестренка, продолжая в упор смотреть на мое солнышко. Примерно так же она спросила год назад, когда я привезла Гайнзи и Ийку: «Они, и правда, настоящие наложники?! Как у тетушки Лийзи?!» На самом деле мои были лучше, потому что закончили не что-то типа двухгодичных курсов при ближайшем борделе, а настоящую школу для наложников в Венгсити. Но я только кивнула: «Да, малышка!», так же как и сейчас.