Меня положили в какой-то саркофаг, похожий на томограф, но дополненный неизвестным мне оборудованием, и сознание моё померкло. Теперь я очнулся в этом теле неизвестно где."
Никита прислушался к окружающему его шуму. Вокруг стонали люди, слышны были какие-то разговоры, доносилось звяканье ложек о посуду ... Наконец сознание стало определять смысл доносящихся до него отдельных слов, а потом и целых предложений.
"Похоже, я нахожусь в больничной палате с очень большим количеством больных или раненых людей. Слышны разговоры на различные темы: об итогах только что окончившейся войны, о поражении войск, в составе которых, похоже, находился и я, о том, что делать после выхода из госпиталя, как приспосабливаться к мирной жизни ... Мне кажется, что разговоры ведутся на французском и немецком языках, которых я ранее не знал. И я их вполне понимаю."
Гул голосов в палате неожиданно значительно стих.
- Внимание! Сейчас будет произведён врачебный обход раненых. Просим соблюдать тишину и не покидать кроватей, - раздался громкий женский голос.
Прошло ещё около получаса, и Никита почувствовал, что около его постели остановилась группа людей.
- Лейтенант Ник Гринберг. Поступил в госпиталь две недели назад с ранением головы. Сильная контузия. Сделана операция: извлечены два осколка из черепа, Мозг не повреждён. До сих пор в сознание не приходил. Раз в три дня ему меняют повязки на голове после операции, - раздался женский голос.
- Снимите повязку! - приказал мужской голос, - Похоже, он пришёл в сознание.
Никиту усадили на постели и, удерживая его за плечи, быстро раскрутили бинты на голове. От света, ударившего ему в глаза, он зажмурился.
- Так, всё отлично. Шов выглядит хорошо. Можно ограничиться только пластырем. Продолжайте нанесение мази и обезболивающие уколы. Постельный режим ещё не менее недели. Лейтенант, как самочувствие?
- Кружится и болит голова, тошнота. Самостоятельно не могу сидеть: теряю равновесие. Слабость. Хочется пить и есть.
- Ну, раз появился аппетит, значит всё плохое позади. Идёте на поправку. Помните всё, что с Вами случилось?
- Нет, только отдельные детали.
- Это нормально. После такой контузии врЕменная амнезия бывает в девяноста девяти случаях из ста. Думаю, основная память восстановится в течение недели.
Пока шёл этот разговор, место ранения было намазано какой-то мазью, залеплено пластырем, сделан укол, а Никита уложен на подушку. Наконец он смог открыть глаза. У его постели стояло трое: мужчина и две женщины. Все в белых халатах. Одна из женщин, медсестра, которая меняла повязку, убирала грязные бинты в картонную коробку, другая записывала указания врача в какую-то тетрадь.
- Лейтенант! Соблюдайте постельный режим. Вставать нельзя! Если не хотите осложнений - будьте благоразумны. Следующий осмотр - через неделю.
Потом, обращаясь к медсестре, сказал:
- Ежедневно утром и вечером измерять температуру. В случае повышения - немедленно ставить в известность дежурного врача. Продолжать делать обезболивающие уколы. Перечень лекарств и время их приёма определит лечащий врач. Всё. Пошли к следующему раненому.
По просьбе Никиты медсестра принесла ему зеркало, где он впервые рассмотрел своё лицо. Если убрать черноту вокруг глаз и синеву гематомы на выбритом черепе, постепенно меняющей цвет на жёлтый, то он сам себе понравился. Продолговатое лицо, тёмные волосы, кое-где появляющиеся на скулах, голубые глаза, прямой несколько удлинённый нос, да и рост около ста восьмидесяти сантиметров, что он выяснил позже, когда стал вставать с кровати.
"Похоже, я выгляжу посимпатичнее, чем выглядел в старом теле. Ещё бы мозги остались прежние. Я имею в виду остроту памяти, сообразительность, быстроту принятия решений и т.п. Раньше у меня с этим проблем не было."
* * *
За прошедшие после обхода врачей три дня у Никиты восстановилось в памяти всё, что касалось его реципиента в этом мире. Конечно, он не знал: насколько полно, однако основные моменты жизни он представлял. Но самое главное, Никита убедился, что помнит всё с ним произошедшее из прожитой жизни в старом мире.
Он выяснил, что ему двадцать пять лет. Окончил технический университет в Берлине. Является гражданином Бельгии. Когда почти три года назад началась в Европе Великая европейская война (ВЕВ) за передел колоний в Африке, в которой противостояли две коалиции: Германия, Чехия, Австрия, Венгрия, Сербия и Болгария с одной стороны и Франция, Италия, Испания, Дания, Бельгия и Нидерланды с другой, его мобилизовали в армию второй коалиции, поскольку он жил в Брюсселе. В этом мире Великобритания, Швейцария, скандинавские государства, Россия и Польша соблюдали нейтралитет и неплохо заработали на поставках различных материалов и вооружений воюющим коалициям.
"Наконец-то хоть в этом мире многострадальная Россия не льёт кровь за чьи-то интересы в очередной войне, а соблюдает нейтралитет и зарабатывает на этом деньги!"
Родители Ника имели собственный дом в Брюсселе и небольшой механический завод, выпускающий различные изделия, использующиеся в быту. Там в конструкторском бюро он проработал несколько месяцев после завершения учёбы. Во время войны Брюссель подвергся бомбардировкам со стороны стран первой коалиции. Дом и завод Гринбергов были уничтожены, а родители - погибли. Ник служил в артиллерии командиром гаубичной батареи на фронте, проходящем недалеко от границы со Швейцарией. Поэтому при ранении он был перемещён в госпиталь Красного Креста при монастыре Св. Константина, расположенном недалеко от Женевы, и тем самым избежал плена, а скорее всего смерти, так как раненых в плен не брали. Буквально спустя три дня после ранения был подписан мирный договор между воюющими сторонами. Победу в войне одержала первая коалиция. По итогам войны государства, входящие во вторую коалицию, лишились практически всех африканских колоний, части своих территорий в Европе и, согласно мирному договору были обязаны выплатить большие репарации.
На счёте в швейцарском банке у него хранились небольшие личные сбережения, состоящие из суммы в десять тысяч франков, подаренные ему родителями по окончании университета, и ещё около двенадцати тысяч франков, начисленных в виде жалования лейтенанту во время службы в армии. Больше у него ничего не было кроме земли, на которой ранее размещался их дом. Здания заводика арендовались у мэрии Брюсселя. Страховки за дом и завод имелись, но выплат по ним не предвидится: форс-мажор. Что делать с землёй из-под разрушенного дома в Брюсселе Ник пока не определился.
"Строить на этом участке новый дом? Моих двадцати двух тысяч франков хватит только на уборку развалин и возведение цокольного этажа. А ведь ещё где-то жить и кушать что-то надо. Да и прикупить гражданскую одежду не мешает: не век же ходить в военной форме? Да и состояние формы после полученного ранения оставляет желать лучшего. По моим прикидкам денег на счёте хватит только на то, чтобы скромно прожить один год, если, конечно, нигде не работать. Если продавать землю, то сейчас это делать крайне невыгодно. Денег у людей нет, а отдавать её за бесценок барыгам смысла нет.
Надо подождать до лучших времён. Конечно, спокойно наблюдать за развалинами на моём участке мэрия Брюсселя не станет: но пока она молчит, надо молчать и мне. Документы на участок земли под домом хранились в банке. Здание банка "Брюссельский кредит" цело, значит, и они сохранились. Но сейчас появляться в Брюсселе нельзя: там действует оккупационная администрация победителей. Не посмотрят, что я после ранения, ещё упекут в концлагерь. Надо подождать, посмотреть, куда развернётся ситуация в ближайшее время."
* * *
В разговоры с ранеными, лежащими рядом с ним, Ник не ввязывался. Ссылался на сильные головные боли. Поэтому вскоре они перестали его теребить своими разговорами, только изредка обращаясь к нему по бытовым вопросам. Однако он внимательно прислушивался к их разговорам "за жизнь", сверяя знания, полученные от личности Ника. Оказалось, что не вся память Ника восстановилась полностью. Имеются отдельные белые места в его жизни, в первую очередь касающиеся его учёбе в Берлине. Также белые места во множестве вкраплены в развитие истории этого мира. Необходимо было восполнить утерянное, и он начал штудировать учебник мировой истории, экземпляр которого находился в больничной библиотеке.
Также напрягало Ника нечто непонятное, периодически с ним происходящее. Впервые он обратил внимание на то, что в моменты, когда он о чём-то задумывается, отрешается от окружающей действительности, он начинает видеть вокруг себя яркие пульсирующие полосы, возникающие из ничего в пространстве. Вокруг людей, окружающих его, возникают ареолы, причём различной цветовой гаммы. Например, у раненых в этих ареолах преобладают темно красные и бордовые оттенки, у медперсонала - зелёные и голубые. Также он заметил, если раненый умирал, а это иногда происходило на его глазах, ареол вокруг него истончался и пропадал. Такие видения продолжались не более трёх - пяти минут, а потом пропадали. Никому про это Ник не рассказывал. Боялся, что, узнав об этом, врачи отправят его в психпалату госпиталя, откуда был только один путь - в психбольницу.
"Может быть, эти видения пройдут сами собой? Всё-таки два осколка в голову, да ещё переселение моего сознания как-то повлияли на меня и то, что мне видится, это следствие этих явлений? Вообще-то они никак мне не мешают: возникают сами, сами же исчезают. Никаких болезненных ощущений при этом не происходит. Не буду обращать на них внимание: амнезия постепенно проходит, исчезнут и эти видения."
Так шли дни за днями, пока в палате Ника численность раненых не уполовинилась. Остались только увечные, ожидающие обещанных протезов и костылей. Пришло время выписки из госпиталя и Ника.
- Господин лейтенант, - обратился к нему сотрудник канцелярии госпиталя,- прошу, посмотрите внимательно документы, полученные при Вашем поступлении к нам. Всё ли цело? Я понимаю, что не все документы хранились Вами при себе, но может быть, что-нибудь важное отсутствует? Тогда мы попытаемся восстановить утерянное.
Ник перебрал вручённые ему документы.
"Офицерская книжка. Копия приказов о награждении медалью "За храбрость" и орденом "За мужество". Сами награды также имеются. Несколько писем от матери. Банковская книжка. И ещё два письма от какой-то Элен. Совершенно не помню, кто это. Надо будет обязательно прочитать эти письма. А где мой гражданский паспорт? Или офицерская книжка его полностью заменяет? А если нет? Тогда, как докажу, что я - владелец земли в Брюсселе и счёта в банке? Также, где мой диплом об окончании Берлинского университета?
- Среди документов я не вижу своего паспорта, подтверждающего бельгийское гражданство, и выписки из мэрии о принадлежащем мне участке земли в Брюсселе, перешедшем мне по наследству после гибели родителей. Также отсутствует диплом о высшем образовании.
- К глубочайшему моему сожалению эти документы отсутствовали при Вас в момент поступления в госпиталь. В отношении гражданского паспорта могу предположить, что офицерская книжка его полностью заменяет. Вы можете предъявить её в мэрию Брюсселя, где на этом основании Вам выпишут новый паспорт, если он не найдётся в Вашем личном деле, хранящемся в Военном министерстве. Хотя мне известно, что оно было разбомблено и сгорело. В отношении диплома Берлинского технического университета могу предложить следующее: напишите заявление в университет, Вам могут выдать его дубликат в связи с утерей его во время, например, разрушения дома, где он хранился.
На эти слова Ник только хмыкнул, представив, как ему, офицеру неприятельской армии сразу после окончания войны в Берлинском университете будут выписывать дубликат диплома. Да кто его туда пустит? И не только в университет, но и в Берлин.
- Кстати, может быть Вам неизвестно: правительство Швейцарии приняло "Постановление" - документ, направленный на всемерное содействие включению в мирную жизнь военнослужащих обеих коалиций, по ранению оказавшихся на её территории, в том числе в госпиталях Красного Креста, и интернированных. Например, может быть предоставлено гражданство Швейцарии этим людям после изучения их личности. Вы полностью подходите под все положения указанного "Постановления". Я совершенно не хочу Вас агитировать, но предлагаю внимательно ознакомиться с указанным документом. Может быть, Вы найдёте там что-то интересное. Вот текст данного документа, можете его забрать с собой.
- Спасибо. Обязательно внимательно прочитаю.
- Госпиталь подготовил для Вас выписку, в которой указана тяжесть полученного Вами ранения и проведённое лечение. Учитывая тяжесть ранения, Вам рекомендовано в течение шести месяцев не выполнять тяжёлые физические работы, не волноваться, не употреблять спиртные напитки, хорошо питаться и обязательно устраивать себе перерывы в работе на отдых. Также отмечено, что у Вас имеются остаточные симптомы амнезии, которые пропадут в течение трёх месяцев. Вот этот документ. С ним Вы также можете ознакомиться в палате. До конца дня можете заявить мне свои претензии по содержанию подготовленных документов. Они будут изучены и, в случае необходимости, исправлены. Жду Вас завтра в час дня. Вы получите свои документы, вычищенную и отремонтированную военную форму, разовое денежное пособие в размере ста швейцарских франков и будете выпущены из госпиталя.
Ник покинул любезного сотрудника этого лечебного заведения в глубоком раздумье.
* * *
После того, как из госпиталя после излечения было выписано много людей, в палате стало намного спокойнее и тише. Ник, устроившись возле окна, внимательно прочитал полученные документы. В первую очередь текст "Постановления".
"Возвращаться сейчас в оккупированную Бельгию как-то стрёмно. Что меня там ждёт? Бывшего офицера. Поставят на особый контроль, заставят регулярно отмечаться в комендатуре. Вокруг разруха, работы нет. Люди влачат жалкое существование. Доходят слухи, что отношение оккупантов к офицерам армии противника очень плохое. Пополнить армию безработных и бездомных? С какой радости. Тем более я не ощущаю себя бельгийцем, обязанным все силы приложить восстановлению разрушенной страны. Я - вселенец. И самое главное для меня сейчас - найти работу, приспособиться к жизни в этом мире, пережить тяжёлый послевоенный период и, накопив капитал, стать обеспеченным, независимым человеком.
Я многого достиг в мире, который так удачно покинул, накопил бесценный опыт, безусловно, реально применимый и здесь. Я молод. Здоров, не считая некоторых проблем с памятью и периодически возникающих видений. Думаю, мне стоит получить гражданство Швейцарии. А, имея его, раздобыть дубликат диплома в Берлине. Ведь я стану гражданином нейтрального государства. И рассказывать каждому встречному об участии в войне в войсках противника мне совершенно не нужно.
Инженеру найти работу здесь не столь сложно. В газетах регулярно публикуются объявления о вакантных местах для инженерно-технических работников. Только нужен диплом. Вот этим и займусь сразу по получению паспорта гражданина Швейцарии."
Ник достал письма Элен. Одно из них было распечатано. Второе - ещё не раскрыто.
"Наверно, не было времени прочитать его во фронтовой обстановке под обстрелом неприятеля."
В распечатанном конверте лежали два листа белой бумаги, исписанные округлым женским почерком. Сначала приветы от знакомых и друзей по Брюсселю, потом новости: кто ранен, кто убит, кто женился ... Затем воспоминания о различных веселых случаях совместного времяпровождения в студенческие годы. И только в конце письма какой-то странный намёк, которого он не смог понять.
"Чёртова амнезия! Что же Элен хотела сказать вот этой фразой: "Как ты и просил, я никому не рассказываю о нашей тайне. Я проверяла: пока всё на месте. Ожидаю твоего возвращения. Тогда и решим, что с этим делать."
Второе письмо было очень коротким. Элен сообщала, что вместе с родителями покидает Бельгию и направляется в Англию к родственникам, чтобы переждать наступающие тяжёлые времена. Поражение в войне необратимо и находиться на оккупированной территории её семья не хочет. В конце письма опять фраза о том, что она проверила: всё на месте. И приписка, что её английский адрес Нику известен, и она ждёт от него письмо.