Я включил свет в ванной комнате и вздрогнул при виде представшего беспорядка.
— Господи Иисусе.
Дженис сверху донизу изничтожила мою ванную комнату, я думал, что она переодевалась. «Чертов ублюдок» было написано на зеркале ее красной помадой. Она разлила везде шампунь, выдавила зубную пасту, и Бог знает, что еще, все было разбросано и разлито на стенах, столешнице и на полу. Полотенца она запихнула в унитаз. Содержимое ящичков было вывалено и валялось вокруг. Здесь царил полный хаос. Я проверил шкафы в спальне, вещи оказались нетронуты, каким-то чудом спаслись от гнева Дженис. Я ожидал увидеть отрубленную голову лошади или тушку мертвого кролика за дверью, когда каждый раз заглядывал внутрь шкафа. Все это напрямую напоминало «Роковое влечение» с таким же сумасшедшим траханьем.
Я выключил свет и направился в комнату для гостей, чтобы там принять душ и слить свое пиво. И почувствовал жалость к Энни, которой придется завтра убирать все это, но сейчас разгребать самому этот бардак, было слишком много для меня. Я обязательно поблагодарю Энн, дам ей дополнительный оплачиваемый выходной день на этой неделе за причиненные неприятности. Я почувствовал, как мой телефон вибрирует в кармане.
Слава Богу, всего лишь фотка. От Дженис. Как она сосет член Джеймса, мне кажется, что он не меньше моего. Она даже добавила подпись под фоткой. «Ты будешь очень сожалеть, что больше не сможешь меня трахнуть, Калеб Блэкстоун».
Я уже сожалею. Дженис серьезно злится.
Я сделал три вещи перед тем, как на ночь отключить телефон: удалил фото. Заблокировал номер Дженис. Написал Джеймсу, что она сделала фотку его члена у нее во рту и постит ее. Его отец, судья в Первом Окружном апелляционном суде, думаю он не будет счастлив, увидев это фото. Ну, четыре вещи. Я вернулся за другой банкой пива и осушил ее, прежде чем все же отправился в комнату для гостей принять долгожданный душ.
Стоило очень горячей воде политься на мою кожу, я дал себе обещание держаться подальше от женщин, хотя бы какое-то время. Свидания, не приносили мне ничего хорошего, я все время встречался с какими-то безумными женщинами, которые хотели получить доступ к моим деньгам или же заманить в ловушку брака.
В мире вообще существовали нормальные женщины?
Или они превратились лишь в миф?
Я вспомнил, как мне сказал отец перед смертью. «Когда ты встретишь ту, что сделает тебя счастливым, Калеб, удержи ее рядом с собой любыми средствами. Твое сердце подскажет тебе, что она именно та, которую ты искал».
Я хотел бы поверить, что отец говорил мне правду, но, на самом деле, мое сердце не говорило уже очень долгое время ничего подобного.
Глава 2
Брук
Остров Блэкстоунов, Массачусетс
Жизнь на острове имела свои преимущества, но добираться на пароме в Бостон, занимало час, а то и больше, и не относилось ни к одному из них. Имелись определенные причины, по которым я оказалась на острове. «Веские причины», — напомнила я себе, укутываясь плотнее в пальто из-за осенней непогоды, проносившейся над водой.
Моя бабуля нуждалась в моей помощи, а ради нее я бы сделала все, поскольку она забрала меня к себе в пятнадцать лет после того, как погибли мои родители. На самом деле я многого не помню, когда впервые приехала на остров, чтобы остаться здесь с Нэн. Должно быть, я блокировала многие события от ужаса, пережитого шока из-за того, что случилось с моими родителями и того, что меня так неожиданно вырвали с корнем с привычного места. Остров Блэкстоун — туристическое пристанище, высшего класса, был самым непохожим местом, которое раньше называлось моим домом. Из пригорода Лондона мне пришлось переселиться на полоску земли колониальной Америки, отделенный от материка Массачусетским заливом. Ну, по крайней мере, язык был тот же.
Своего рода.
— О, у тебя акцент, — Нет, это ты говоришь с акцентом.
— Ты из Австралии, верно? — Не из того полушария.
— Эй, Брук, скажи что-нибудь на своем английском, — Все в таком духе.
Я слышала, как они подшучивали и задавали вопросы, который только можно себе вообразить, но это меня не беспокоило. Не беспокоило на самом деле. Я понимала, что людям было любопытно узнать, как я оказалась здесь и старались при этом быть дружелюбными.
К тому времени, когда я вышла из шокового состояния. Я постепенно двигалась вперед, закончила здесь школу (они называли это школой, здесь, на острове), а потом поступила в университет графства Саффолк, где я получила степень дизайнера по интерьеру. Тогда я не понимала этого до конца, но это были счастливые времена.
Потом я встретила кое-кого и совершила ужасную ошибку, и мне пришлось оставить Нэн на острове, я же перебралась в Лос-Анджелес. Полтора года я сносила все мучения из-за своей ужасной ошибки, пока не наступил тот день, когда я больше не могла этого выносить. По крайней мере, не физически. Сожаление до сих пор были со мной и, вероятно, останутся со мной навсегда, но я была полна решимости двигаться вперед в позитивном плане. И я дала себе обещание не допускать, чтобы отрицательный опыт моего прошлого мог причинить мне еще больше боли. Это была цель моей дальнейшей жизни, и я решила ее придерживаться.
Пять месяцев назад я покинула Лос-Анджелес и вернулась в Бостон, а затем начала заниматься своей дальнейшей жизнью. Нэн до сих пор жила на острове Блэкстоунов в своем любимом коттедже, куда она приехала из Англии в качестве юной невесты. Много раз я слышала, как местные жители рассказывали историю о том, как мой дед привез сюда англичанку себе в жены, словно она прибыла с другой планеты. Нэн и я имели двойное гражданство… Британское по праву рождения, Американское поскольку там жили.
Я жила в Штатах, теперь он был домом для меня.
— Готов дать пенни за твои мысли, юная леди.
Я повернулась и встретилась с мерцающими голубыми глазами, которые смотрели на меня ласково, улыбаясь. Герман был заядлым любителем пофлиртовать. Так как ему было за семьдесят, а также он был мэром острова Блэкстоун, я ответила ему улыбкой. По слухам, большую часть недвижимости на острове, которая стоила миллионы, принадлежала ему. Но по его внешнему виду сказать этого было невозможно. Он жил, как оказалось, в скромном маленьком доме, с прекрасным видом на океан (наверное, это место на берегу океана и стоило миллионы, которые он якобы имел) и был одним из самых жизнерадостных людей, которых я когда-либо встречала в своей жизни. Он всегда тепло приветствовал меня и интересовался Нэн. Я подумывала, что он возможно немножко влюблен в мою бабушку.
— Доброе утро, мэр. Зачем вы едете на материк сегодня? — вдруг спросила я из любопытства. Я никогда раньше не видела его на утреннем пароме, отходящем в Бостон.
— Окружной совет встречается сегодня в городе, — он посмотрел задумчиво на береговую линию, казалось, будто внимательно изучал ее. — Одна из немногих причин, заставить меня покинуть остров, иначе я бы не стал.
— Аааа, ну тогда я не виню вас нисколько. Я бы выбрала остров вместо Бостона, несомненно.
— Тогда почему ты не выбрала? — быстро спросил он.
— Герман, вы — мэр, поэтому прекрасно знаете, что на острове Блэкстоун нет процветающего бизнеса по дизайну интерьера, куда я могла бы трудоустроиться.
Он задумчиво потер подбородок, прежде чем ответил:
— Мне придется поработать над этим, но ты не ответила на мой вопрос.
— Какой?
— Я предложил тебе пенни за твои мысли, но думаю, стоит предложить больше, — он сделал вид, что дуется. Этот мужчина умел флиртовать, скорее он был чемпионом в этом, и его красивые черты не испортили годы. В молодости он был несомненно неподражаем, разбивая всюду сердца. Когда-нибудь мне следует расспросить Нэн о его прошлом.
— Для вас бесплатно, — я кивнула на деревья, величественно возвышающиеся вдоль скал и внизу у каменистого берега, пока паром огибал остров выходя в открытый залив. — Я думала, насколько счастлива снова оказаться здесь. Мне так нравится этот вид.
Минуту он восхищался вместе со мной открывающейся природой.
— Рад, что ты вернулась. Знаю, что твоя бабушка просто в восторге.
Мне показалось или его темно-синие глаза действительно загорелись, когда он стал говорить о бабушке? Я промолчала.
— Кстати, как твоя бабушка чувствует себя после операции?
Насколько надежным, настолько и заводным становился милый Герман Блэкстоун, как только дело касалось моей бабушки.
— Спасибо, что спросили. Она быстро поправляется, но между нами не думаю, что она была готова уйти из Блэкуотера, когда они закрыли дом. Она любила свою работу, и теперь мне кажется, она немного скучает, — существовало и еще кое-что, но я не стала об этом говорить, мне не хотелось обидеть Германа. Все же это была его семья, которая нанимала мою бабушку на протяжении более трех десятилетий, прежде чем два года назад ей было отказало в ведении хозяйства. Нэн была экономкой в поместье Блэкуотер в течение тридцати пяти лет, пока особняк окончательно не заколотили, он и сейчас стоит пустующий на западной стороне острова. Семья больше не приезжала сюда. Я слышала, что только отец сильно любил это место, но после того, как он заболел, они больше сюда не возвращались.
— Многое изменилось, пока тебя не было.
— Как и многие вещи, — тихо ответила я, чувствуя печаль в его голосе, но не желая на него смотреть в этот момент.
— Да, но это не значит, что ситуация не может улучшиться, — сказал он, — вспомнив, откуда они появились. — Очевидно, он был недоволен своей семьей, махнувшей рукой на остров.
Я положила руку ему на плечо.
— Я так сожалею о вашей потере, Герман. Нэн сказала мне о смерти вашего брата, — я слышала, что мистер Джон Уильям Блэкстоун умер от рака незадолго до того, как я вернулась сюда, это было пять месяцев назад. — Я только однажды встречалась с ним, когда бабушка взяла меня к себе, но он всегда очень хорошо относился к ней, несмотря на то, что был ее работодателем, и она думала, что в семье наступил мир. — В основном это была настоящая правда. Нэн никогда не говорила плохого слова о нем, но я не думаю, что она также относилась и к миссис Блэкстоун, как к ее мужу, которая перестала приезжать на остров на каникулы, как только ее дети подросли и стали взрослыми. Думаю, не каждый может любить настолько красивый остров во всем его многообразии.
Он обратил свой мудрый взор на меня и накрыл мою руку.
— Я тоже сожалею о твоей утрате, Брук. Твоя бабушка рассказала мне, когда это случилось. Она очень беспокоилась о тебе, и видно испытывала нужду… ну, думаю, поговорить с кем-то, чтобы не свихнуться.
Доброта может вызвать всплеск эмоций. Со мной такое было уже не в первые. Искренние соболезнования моей подруги Зои сотворили со мной то же самое, когда мы встретились с ней, после моего возвращения. То же самое произошло, когда я встретилась с Эдуардо. Когда кто-то проявляет заботу о тебе и выражает это от чистого сердца, доброта обладает такой силой — мгновенно возвращать те переживания, надежды, мечты и воспоминания, словно все это произошло вчера. Я была уверена, что запрятала свои переживания очень глубоко, но в данный момент они легко вышли на поверхность, словно были прикрыты тонким листком бумаги, который сдул ветер.
Мои глаза наполнились слезами, прежде чем я смогла их остановить. Я сдалась и позволила им литься. Иногда я становилась слабой, не способной не вспоминать боль от своей потери… и я заплакала.
— О, черт, я расстроил тебя… мне очень жаль, Брук, — пробормотал он.
Могу сказать, что бедняга Герман пришел в абсолютный ужас от моей выходки. Я услышала это по его голосу. Круто! Я шокировала милого старичка, а день едва начался. Готова была поспорить на деньги, что как только он вернется со своей встречи в городе, он прямиком отправится к моей бабушке, все рассказав. И она станет волноваться. А сейчас ей совершенно не следует обо мне волноваться, поскольку она должна поправиться после операции замены коленного сустава. Со мной все в порядке. Прошлое уже невозможно изменить, неважно сказал ли мне этот пожилой мужчина что-то или нет. И весь бесконечный опыт печали, пожалуй, был бесконечным циклом, настолько чертовски утомительным, от которого в данный момент я готова была рвануть далеко и надолго.
Я качнула головой и уставилась на настил под ногами.
— Все нормально, будьте добры. Со мной иногда такое случается… такие вещи, — я воспользовалась кулаком, чтобы смахнуть слезу и медленно, глубоко вздохнула, пытаясь унять свою эмоциональность и привести себя в рабочее состояние. — Я буду в порядке. Извиняюсь, Герман.
— Не извиняйся, у тебя есть полное право горевать, — ругнулся он. И откуда-то достал белоснежный чистый платочек, протягивая мне. Я взяла его с благодарностью, Герман обнял меня за плечо и притянул к себе. Щекой я уперлась в его мягкую кожаную куртку, принимая всей душой, предложенное им утешение. — Однозначно, все будет хорошо, Брук. У тебя вся жизнь впереди и обязательно придет что-то замечательное, вот увидишь.
Мы стояли, прижавшись друг к другу, и смотрели на исчезающий из виду остров, который становился все меньше и меньше, пока паром поворачивал на юг. Я прекрасно понимала, что после работы вернусь к этому месту в океане, к парому, ровно в пять тридцать. И буду ожидать момента, когда остров снова появится на горизонте, и капитан парома повернет на север. Именно тогда я вздохну с облегчением, когда остров появится в поле моего зрения, и мое сердце начнет трепетать вновь. Это был странный ритуал, но он происходил каждый раз, когда я уезжала и возвращалась на остров Блэкстоун. Каждый раз я оставляла его с болью в сердце, но крошечный трепет, который я испытывала, когда возвращалась никогда не подводил меня. Безопасность острова была своего рода убежищем для моего беспокойного сердца.
Я наконец-то пришла в себя и вышла из состояния дзен с Германом, мои мысли были наполнены надежной о том, что он сказал… о том, что у меня будет что-то замечательное, что ждало меня впереди.
Я хотела, чтобы его слова были правдой.
Я так хотела, чтобы это было правдой.
Глава 3
Брук
Harris & Goode были неприметными на улице Херефорд Стрит, здесь было намного тише, не было такого количества пешеходов, чем на улице Ньюбери Стрит. Совершенно не играло роли, что само место по себе было неприметным, поскольку здесь были клиенты, живущие по соседству и желающие нанять дизайнера, и как правило, постоянного, а не временного. Весь бизнес по дизайну интерьера строился на слухах, в основном, от завидных прежних клиентов, которые делились со своими друзьями впечатлениями, готовыми платить не малые деньги за такие услуги.
Когда мне хотелось пройтись пешком, я выходила на станции Копли и шла до Ньюбери Стрит в офис, где работала. Если погода не радовала, я ехала до станции Хайнс, потому что она была намного ближе к моему офису. Сегодня было солнечное, не дождливое осеннее утро, такую погоду я всегда ценила.
Как ни странно, но мой маленький эмоциональный срыв на пароме, сегодня утром, помог мне.
Каким-то образом.
Я позволила «своему конвою» пасть, и дала волю своей тоске, хотя бы на мгновение.
Я отдалась нахлынувшим эмоциям.
И своими слезами испугала бедного Германа.
Но мы оба это пережили, и когда шквал моей тоски прошел, я почувствовала себя намного лучше. Думаю, Герман с облегчением вздохнул и почувствовал то же самое. Поэтому мы не будем смущаться при следующей встрече, поскольку получается, что мои слезы скрепили нашу дружбу. Я подумала, что это было неплохо.
Я зашла в «Старбакс», чтобы поправить свой макияж, и что еще более важно, утолить свою кофейную зависимость, прежде чем отправиться внутрь Harris & Goode, находящихся рядом, фактически следующая дверь. Боже, мне так нравилось, что рядом с нами был «Старбакс». Один из самых приятных плюсов в моей работе. Пока я стояла в очереди в туалет, проверяла свои сообщения на телефоне. Одна из смс-ок от Мартина стала для меня полной неожиданностью. Он хотел, чтобы я поработала сегодня вечером на коктейльном приеме с шести до девяти вечера, если точнее.