ухом бубенцами.
КОГДА Я, КАК АДАМ
Когда я, как Адам,
Крепко выспавшись, выхожу на
рассвете из лесного моего
шалаша,
Посмотри на меня и послушай мой
голос, подойди ко мне
ближе,
Тронь меня, тронь мое тело рукою,
Не бойся тела моего.
ИЗ ЦИКЛА "АИР БЛАГОВОННЫЙ"
ДЛЯ ТЕБЯ, ДЕМОКРАТИЯ
Вот я сделаю всю сушу неделимой,
Я создам самый великолепный народ
из всех, озаряемых
солнцем,
Я создам дивные страны, влекущие к
себе, как магниты,
Любовью товарищей,
Вечной, на всю жизнь, любовью
товарищей.
Я взращу, словно рощи густые, союзы
друзей и товарищей
вдоль твоих рек, Америка, на
прибрежьях Великих озер
и среди прерий твоих,
Я создам города, каких никому не
разъять, так крепко они
обнимут друг друга,
Сплоченные любовью
товарищей,
Дерзновенной любовью
товарищей.
Это тебе от меня, Демократия, чтобы
служить тебе, ma femme!
Тебе, тебе я пою эти песни.
ЭТИ ПЕСНИ ПОЮ Я ВЕСНОЙ
Эти песни пою я весной, собирая
цветы для влюбленных.
(Кто лучше меня поймет
влюбленных, все их радости
и печали?
И кто лучше меня может стать поэтом
товарищества?)
Собирая, я прохожу через сад мира и
вскоре выхожу
за ворота,
А теперь я иду по берегу пруда, а
теперь вброд, не боясь
промочить ноги,
А теперь вдоль ограды, близ которой
навалены старые камни,
подобранные на полях,
(Полевые цветы, и сорняки, и лоза
взобрались на камни,
приукрыли их; я иду мимо),
Все дальше и дальше в чащу леса,
или просто слоняюсь летними
вечерами, не думая, куда иду,
В одиночестве вдыхаю земляной дух,
временами
останавливаюсь среди тишины,
Мне кажется, что у меня нет
спутников, но вскоре вокруг меня
собирается целый отряд,
Кто рядом, кто позади, кто обнимает
меня,
Это души милых друзей, умерших и
живых,
Их целая толпа, она все гуще, а я -
посредине,
Собирая, раздавая, распевая, я
странствую вместе с ними,
Сорву что-нибудь и брошу тому, кто
ближе, на память обо мне,
То сирень, то сосновую ветку,
То выну из кармана мох, который
свисал с виргинского дуба
во Флориде, и я его там отодрал,
То гвоздики, и лавра листы, и пук
шалфея
Или то, что я вытащил из воды,
забравшись в пруд
(Здесь я видел в последний раз того,
кто нежно любит меня
и теперь возвращается, чтобы
никогда не расставаться
со мной,
А это, ах, этот корень аира должен
стать символом нашего
товарищества,
Обменяйтесь им, юноши! И никогда
не возвращайте его друг
другу!),
И кленовые прутики, и каштаны, и
цветы диких апельсинов,
И ветки смородины, и сливовый цвет,
и ароматический кедр,
Окруженный плотным облаком душ,
Я прохожу, иногда указывая и
касаясь, иногда отбрасывая от
себя,
Объясняя каждому, чем он будет
владеть, давая каждому
что-нибудь.
Но то, что вытащил из воды на краю
пруда, - это я приберег,
Я одарю этим тех, кто способен
любить, как я.
СТРАШНОЕ СОМНЕНЬЕ ВО ВСЕМ
Страшное сомненье во всем,
Тревога: а что, если нас надувают?
Что, если наша вера и наши надежды
напрасны
И загробная жизнь есть лишь красивая
сказка?
И, может быть, то, что я вижу:
животные, растения, холмы,
люди, бегущие, блистающие воды,
Ночное, дневное небо, краски и
формы, может быть (и даже
наверное), это одна только
видимость, а настоящее нечто
еще не открылось для нас.
(Как часто они встают предо мной без
покрова, будто затем,
чтобы посмеяться надо мною,
подразнить меня,
Как часто я думаю, что ни я, ни другие
не знаем о них ничего.)
Но эти сомнения исчезают так странно
перед лицом моих
друзей, моих милых,
Если тот, кого я люблю, пойдет
побродить со мною или сядет
рядом со мною, держа мою руку в
своей,
Что-то неуловимо-неясное, какое-то
знание без слов и мыслей
охватит нас и проникнет в нас,
Неизъяснимой, неизъясняемой
мудростью тогда я исполнен,
тихо сижу и молчу, ни о чем уже
больше не спрашиваю,
Я все же не в силах ответить на свои
вопросы обо всем,
окружающем нас, о смерти и о
жизни за гробом,
Но что мне за дело до них, я спокойно
сижу и хожу,
Тот, чья рука в моей, разогнал мои
тревоги вполне.
СУТЬ ВСЕЙ МЕТАФИЗИКИ
Итак, джентльмены,
Дабы слово мое осталось в ваших
умах и воспоминаниях,
Я открою вам суть и конечный итог
всей метафизики.
(Как старый профессор - студентам
В заключение курса лекций.)
Исследовав все системы, новые и
древнейшие, греческие
и германские,
Исследовав и изложив Канта, а после
- Фихте, Шеллинга
и Гегеля,
Изложив ученье Платона - и Сократа,
который был выше
Платона,
Исследовав и изучив божественного
Христа, который был
неизмеримо выше Сократа,
Я обозреваю сегодня все эти
греческие и германские системы,
Вижу все философии, христианские
церкви и догматы вижу,
И явственно вижу сущность Сократа и
сущность
божественного Христа -
Их сущность - любовь человека к
собрату, влечение друга
к другу,
Мужа - к любимой жене и детей - к
родителям,
Города - к городу и народа - к народу.
ЛЕТОПИСЦЫ БУДУЩИХ ВЕКОВ
Летописцы будущих веков,
Вот я открою, что скрыто за этим
бесстрастным лицом,
и скажу вам, что написать обо мне.
Напечатайте имя мое и портрет мой
повесьте повыше, ибо имя
мое - это имя того, кто умел так
нежно любить,
И портрет мой - друга портрет,
страстно любимого другом,
Того, кто не песнями своими
гордился, но безграничным
в себе океаном любви, кто изливал
его щедро на всех,
Кто часто блуждал на путях одиноких,
о друзьях о желанных
мечтая,
Кто часто в разлуке с другом томился
ночами без сна,
Кто хорошо испытал, как это страшно,
как страшно,
что тот, кого любишь, может
быть, втайне к тебе
равнодушен,
Чье счастье бывало: по холмам, по
полям, по лесам
пробираться, обнявшись, вдвоем, в
стороне от других,
Кто часто, блуждая по улицам с
другом, клал себе на плечо его,
руку, а свою к нему на плечо.
КОГДА Я УСЛЫХАЛ К КОНЦУ ДНЯ
Когда я услыхал к концу дня, как имя
мое в Капитолии
встретили рукоплесканиями, та
ночь, что пришла
вослед, все же не была счастливою
ночью,
И когда мне случалось пировать или
планы мои удавались,
все же не был я счастлив,
Но день, когда я встал на заре,
освеженный, очень здоровый,
и, напевая, вдохнул созревшую
осень,
И, глянув на запад, увидел луну, как
она исчезала, бледнела
при утреннем свете,
И на берег вышел один, и, раздевшись,
пошел купаться, смеясь
от холодной воды, и увидел, что
солнце восходит,
И вспомнил, что мой милый, мой
друг теперь на пути ко мне,
о, тогда я был счастлив,
И воздух стал слаще, и пища сытнее,
и пригожий день так
чудесно прошел,
И с таким же весельем пришел
другой, а на третий под вечер
пришел мой друг,
И ночь наступила, и все было тихо, и
я слушал, как
неторопливые волны катились
одна за другою к
земле,
Я слушал, как шуршали-шипели пески
и вода, будто шептали,
меня поздравляя,
Потому что, кого я любил больше
всех, тот лежал рядом со
мною, спал под одним одеялом со
мною в эту прохладную
ночь,
И в тихих лунных осенних лучах его
лицо было обращено
ко мне,
И рука его легко лежала у меня на
груди, - и в эту ночь я был
счастлив.
Я ВИДЕЛ ДУБ В ЛУИЗИАНЕ
Я видел дуб в Луизиане,
Он стоял одиноко в поле, и с его
ветвей свисали мхи,
Он вырос один, без товарищей,
весело шелестя своей темной
листвой,
Несгибаемый, корявый, могучий,
был он похож на меня,
Но странно мне было, что он мог в
одиночестве, без единого
друга, шелестеть так весело
листвой, ибо я на его месте
не мог бы,
И я отломил его ветку, и обмотал ее
мхом,
И повесил ее на виду в моей комнате
Не затем, чтобы она напоминала мне
о милых друзьях
(Я и без того в эти дни ни о ком
другом не вспоминаю),
Но она останется для меня чудесным
знамением
дружбы-любви,
И пусть себе дуб средь широкого
поля, там, в Луизиане,
искрится, одинокий, под солнцем,
Весело шумя своей листвой всю
жизнь без единого друга, -
Я знаю очень хорошо, что я не мог
бы.
НЕЗНАКОМОМУ
Незнакомый прохожий! ты и не
знаешь, как жадно я смотрю
на тебя,
Ты тот, кого я повсюду искал (это
меня осеняет, как сон).
С тобою мы жили когда-то веселою
жизнью,
Все припомнилось мне в эту минуту,
когда мы проходили
мимо, возмужавшие,
целомудренные, магнитные,
любящие,
Вместе со мною ты рос, вместе мы
были мальчишками,
С тобою я ел, с тобою спал, и вот твое
тело стало не только
твоим и мое не только моим.
Проходя, ты даришь мне усладу твоих
глаз, твоего лица, твоего
тела и за это получаешь в обмен
мою бороду, руки
и грудь,
Мне не сказать тебе ни единого слова,
мне только думать
о тебе, когда я сижу, одинокий,
или ночью, когда я,
одинокий, проснусь,
Мне только ждать, я уверен, что снова
у меня будет встреча
с тобой,
Мне только думать о том, как бы не
утратить тебя.
В ТОСКЕ И В РАЗДУМЬЕ
В тоске и в раздумье сижу, одинокий,
И в эту минуту мне чудится, что в
других странах есть такие
же люди, объятые тоской и
раздумьем,
Мне чудится, что стоит мне
всмотреться, и я увижу их
в Германии, в Италии, в Испании,
во Франции
Или далеко-далеко - в Китае, в
России, в Японии, они говорят
на других языках,
Но мне чудится, что если б я мог
познакомиться с ними, я бы
полюбил их не меньше, чем своих
земляков,
О я знаю, мы были бы братьями, мы
бы влюбились друг
в друга,
Я знаю, с ними я был бы счастлив.
КОГДА Я ЧИТАЮ О ГОРДЕЛИВОЙ
СЛАВЕ
Когда я читаю о горделивой славе, о
победах могущественных
генералов - я не завидую
генералам,
Не завидую президенту, не завидую
богачам во дворцах,
Но когда говорят мне о братстве
возлюбленных - как они
жили,
Как, презирая опасность и людскую
вражду, вместе были всю
жизнь, до конца,
Вместе в юности, в зрелом и
старческом возрасте, неизменно
друг к другу привязаны, верны
друг другу, -
Тогда опускаю я голову и отхожу
поспешно - зависть съедает
меня.
МЫ - МАЛЬЧИШКИ
Мы - мальчишки, мы вдвоем,
Неразлучные, гуляем,
То на гору, то с горы, то на север,
то на юг,
Мы локтями пробиваемся, мы
сжимаем кулаки,
Мы радуемся нашей силе, и
оружие при нас,
Где придется, мы напьемся, и
влюбляемся, и спим,
А законов мы не знаем, каждый
сам себе закон,
То воруем, то деремся, то под
парусом плывем, дышим
воздухом, пьем воду и танцуем на
прибрежье,
И дрожат пред нами скряги, и
рабы, и попы.
НЕТ НА МОЕМ СЧЕТУ
Нет на моем счету облегчающей
труд машины,
Нет н других изобретений или
открытий,
Не завещать мне даров на постройку
больницы или
библиотеки,
Меня не вспомянут за подвиг во
славу Америки,
Не будут чтить ни за ум, ни за
пыльные книги на полках, -
Лишь несколько солнечных песен я
на земле оставлю
Всем товарищам, всем влюбленным.
ПРИСНИЛСЯ МНЕ ГОРОД
Приснился мне город, который
нельзя одолеть, хотя бы
напали на него все страны
вселенной,
Мне снилось, что это был город
Друзей, какого еще никогда
не бывало,
И превыше всего в этом городе
крепкая ценилась любовь,
И каждый час она сказывалась в
каждом поступке жителей
этого города,
В каждом их слове и взгляде.
РАДИ ЧЕГО, ВЫ ДУМАЕТЕ, Я
БЕРУСЬ ЗА ПЕРО?
Ради чего, вы думаете, я берусь за
перо?
Прославить военный фрегат,
величавый и стройный,
проплывающий передо мною на
всех парусах?
Великолепие минувшего дня?
Наступающей ночи?
Или чванливую гордость и блеск
большого города? Нет!
Просто, чтоб рассказать, что я видел
двух скромных людей,
В тесной толпе, у причала, они
расставались:
Один, остававшийся, горячо целовал
друга,
А тот, уезжавший, крепко его
обнимал.
ЕСЛИ КОГО Я ЛЮБЛЮ
Если кого я люблю, я нередко
бешусь от тревоги, что люблю
напрасной любовью,
Но теперь мне сдается, что не бывает
напрасной любви, что
плата здесь верная, та или иная.
(Я страстно любил одного человека,
который меня не любил,
И вот оттого я написал эти песни.)
ТЫ, ЗА КЕМ, БЕССЛОВЕСНЫЙ
Ты, за кем, бессловесный, я часто
ходил повсюду,
чтобы побыть близ тебя,
Когда я шел с тобой рядом, или
сидел невдалеке, или оставался
с тобой в одной комнате,
Ты и не думал тогда, какой тонкий
огонь электрический играет
во мне из-за тебя.
СЕЙЧАС, ПОЛНЫЙ ЖИЗНИ
Сейчас, полный жизни, ощутимый и
видимый,
Я, сорокалетний, на восемьдесят
третьем году этих Штатов,
Человеку, через столетие - через
любое число столетий от нашего
времени
Тебе, еще не рожденному, шлю эти
строки, они ищут тебя.
Когда ты прочитаешь их, я - раньше
видимый - буду невидим,
Теперь это ты - ощутимый, видимый,
понимающий мои стихи, -
ищешь меня,
Ты мечтаешь, как радостно было бы,
если бы я мог быть с тобой,
стать твоим товарищем,
Пусть будет так, как если бы я был с
тобой. (И не будь слишком
уверен, что меня с тобой нет.)
SALUT AU MONDE
<>
1
<>
О, возьми мою руку, Уолт Уитмен!
Какое мельканье чудес! Какие краски и
звуки!
Какая цепь бесконечных звеньев,
каждое связано с другим!
Каждое слито со всеми, каждое вместе
со всеми владеет землей.
Какие просторы в тебе, Уолт Уитмен?
Какие волны и земли возникли?
Какие пояса, страны и люди?
Какие дети, одни играют, другие спят?
Кто эти девушки? Эти замужние
женщины?
Кто эти старые люди, что медленно
движутся, опираясь друг
на друга?
Какие это реки? Какие леса и плоды?
Как называются эти высокие горы в
дымчатой мгле?
Что за миллионы жилищ,
наполненных людьми?
<>
2
<>
Во мне расширяется широта,
удлиняется долгота;
Азия, Африка, Европа - на востоке, а на
западе - Америка;
Выпуклость земного шара опоясал
жаркий экватор,
Земная ось вращает Северный полюс и
Южный;
Во мне - самый длинный день, солнце
косо кружит, не скрываясь
по целым месяцам,
Во мне - полуночное солнце, оно не