Впрочем, Кати уже сто пятьдесят лет. Они на Саванте добились бесконечной ожидаемой продолжительности биологической жизни.
— Присядьте, капитан. Мы обсудим ситуацию для начала приватно, а потом пригласим ваших товарищей и, конечно же, представим итоги беседы Совету Саванты.
Кэс с некоторой опаской опустился на прозрачный, едва обозначенный в воздухе разноцветными линиями, стул из силового поля. Положил руки на столешницу, свободно висящую над полом.
— Вы ведь уже ознакомились с нашими записями? — спросил он. Кати кивнула.
— Да, я знакома с вашей историей, как и другие члены Совета. Я уверена, что мы предоставим вам возможность остаться на нашей планете, ведь это и есть ваше желание? Обрести новую родину?
— Конечно, — согласился Кэс, — но это еще не все, Кати. Подумайте, все планеты СТК отброшены ксалийцами в прошлое, везде царит примитивный капитализм. В космосе хозяйничают банды бриггов. Я вряд ли смогу жить спокойно, зная, что там, снаружи, творится такое!
— Понимаю вас, — наклонила голову Кати, — признаться, мы здесь живем в некоторой изоляции. И мало интересовались тем, что происходит на других мирах СТК. В конце концов, вы же помните нашу концепцию — социальное развитие — это важно, но лишь для того, чтобы развивалась наука. Только наука, только технический прогресс — цель человечества. Наша концепция, проверенная практикой, дала результат. Наш мир — мир ученых. Мы искренне живем ради постижения истины, в малом и большом. Мы создали удобный мир для себя и приближаемся к познанию Вселенной. Но другие миры СТК… — Кати покачала головой, — поймите, Кэс, мы не солдаты, не спасители мира, мы ученые. Мы не можем отвечать за все и вся. Я сейчас говорю не столько от себя, сколько излагаю нашу идеологическую основу.
— Я понимаю вас, — ответил Кэс, — а у вас ксалийцы все же появлялись?
Кати улыбнулась, на ее щеке возникла ямочка.
— Да. Я хорошо помню их попытку — я тогда работала в главной Обсерватории. Около семидесяти лет назад. Они не прошли дальше внешнего кольца — потыкались в поле, повзрывали что-то там, разрушили седьмую планету нашей системы, газовый гигант, просто варварски! Мы, конечно, уже восстановили планету в первоначальном виде. Потом мы вежливо попросили их удалиться. И они сделали это.
Кэс вздохнул.
— Ваше право не вмешиваться в дела других планет. Но если часть моего экипажа уйдет со мной обратно, в Космос — как вы думаете, ваш Совет согласится оказать мне помощь? Раньше вы передавали технологии СТК. Наш "Союз" — частица СТК.
— Я, разумеется, не могу отвечать за Совет, — Кати встряхнула головой, отбросив каштановую челку, — но от себя, Кэс… я лично постараюсь убедить товарищей в том, что помощь вам необходима.
Квартира Кэса располагалась в двух уровнях. Большая часть мебели была ему незнакома, и предназначение ее — непонятно.
Неясная тревога мучила его после разговора с Кати. Не может же это быть связано с тем, что Кати очень похожа… да, теперь он вспомнил. Не просто на костанских девушек, а на одну умницу с их факультета, как бишь ее… он уже и имя забыл, но та девушка была известная интеллектуалка, холодного и насмешливого нрава.
Ну бывает. Мало ли?
Он связался и поговорил с Ю и Лоттой. Те были в восторге от Саванты — им показывали лаборатории и технический центр. Договорились встретиться завтра с утра, перед походом на Совет.
Кэс вошел в туалетную комнату — шар в одном из углов гигантской квартиры, сплошь из радужных полей. Как же этим пользоваться? Он протянул руки, и в разноцветной стене открылось серебристое отверстие, фонтанчиком хлынула вода… Вода… Кэс резко убрал руки.
Вода перестала литься.
Он смотрел на серебряное устье, казалось, обитое металлом. Да ведь он уже видел это!
Дежа вю преследовало его постоянно на этой планете. Но вот это отверстие для воды…
Он это видел совсем недавно.
На Руси.
В сериале про бравых космических рейнджеров. Точно такие же краны были в их каютах!
Кэс резко повернулся и вышел из туалетной. Сел на упругий оранжевый стул у столешницы. Вызвал Антуана.
— В чем дело, кэп? — поинтересовался искин, — у тебя все в порядке?
— Да, Тони, у меня все в порядке. Доложи обстановку.
— Все системы "Союза" работают нормально, регулярная инспекция проведена сорок две минуты назад. При самотестировании я не обнаружил сбоев в моей программе. В данный момент на борту находятся дежурные — Максим и Светлана, их состояние без особенностей. Окружающая обстановка без изменений, опасностей не зарегистрировано.
— Хорошо, — Кэс перевел дыхание, — спасибо, Тони.
— Что-то не так, кэп? — поинтересовался искин.
Кэс задумался.
— Тони… у тебя ведь есть все данные по Руси? Покажи мне данные по производству электроэнергии, все государства и компании.
— Пожалуйста, — отозвался искин с некоторой заминкой. В воздухе появилась сверкающая рамка проекции — такие же системы использовались на Косте в молодости Кэса, и в рамке возникла таблица с множеством названий и цифр. Кэс стал внимательно вглядываться в нее.
С таблицей происходило что-то странное. Там были знакомые ему названия — и совершенно незнакомые. Кэс вглядывался все пристальнее. Казалось, что цифры постоянно меняются: как только он смотрел на графу в таблице, стоящее в ней число или название казались знакомыми и правдоподобными, едва он отводил взгляд, числа расплывались, исчезали.
Кэс встал.
— Что ты хочешь сделать, кэп? — встревожился Антуан. Кэс выхватил из кобуры ручной деструктор и, сдвинув регулятор на максимум, выстрелил в прозрачную оконную стену.
Стена подалась, оплавилась, куски прозрачного материала бесшумно исчезли. Не задумываясь, Кэс разбежался и прыгнул в возникший проем.
Смертельный ужас свободного падения.
Кошмар, от которого большинство умирает в полете, не доживая до смертельного поцелуя земли.
Собственный, неузнаваемый крик, почти визг. Свист ветра. Нарастание скорости.
Голос, тихий, неясный, монотонный, на краю сознания.
"Кэс, отвечай! Кэс, ты слышишь меня? Капитан, ты слышишь меня?"
"Да, я слышу", мысль с трудом пробилась через адреналиновую бурю запредельного стресса, но он уже не мог ответить голосом.
"Капитан, если ты слышишь, повторяй мысленно ряд Фибоначчи… сосредоточься".
И Кэс сосредоточился на числах.
Удара не было. Он перестал лететь, но не было никакого удара, не было толчка. Он лежал на твердой ровной поверхности в темноте.
Исчезли сверкающий город, геометрические облака, уходящие в небо стрелы зданий.
Голос Антуана теперь звучал обычно, громко и четко.
"Капитан, ты можешь ответить?"
— Да, — произнес Кэс и поразился слабому звуку собственного голоса. В этом ничто, где ни света, ни звуков вовсе не могло быть.
— Слава Галактике! — воскликнул искин, — мне удалось вытащить хотя бы тебя!
— Я понял, — пробормотал Кэс, — понял, что это иллюзия.
— Ты все сделал правильно.
— Антуан… где мы? Все остальные — они живы?
— Все живы, но все пребывают в состоянии делириума. Свойства этого сегмента Вселенной совершенно не изучены, капитан, у меня нет никаких данных о природе этих иллюзий. Отвечаю на твой первый вопрос: мы находимся за горизонтом событий объекта Стрелец А.
— Мы… упали в черную дыру?
— Транссветовой переход не удался. К несчастью, мы материализовались в пределах сферы Шварцшильда. Да, капитан, мы находимся внутри черной дыры.
Глава 13. Сила воображения.
— Черт возьми! Антуан! Мы же не можем существовать, если наша масса бесконечна! Ты понимаешь что-нибудь в физической составляющей?
— Нет, капитан. Но мы и не существуем в стандартном понимании этого выражения.
— Ты хочешь сказать, что мы бесплотные духи? Или что? Должен же быть какой-то материальный носитель?
— Вероятно, он есть, — согласился Антуан, — но я не могу, исходя из имеющихся у меня данных, определить этот носитель.
— Лептоны? Кварки? Преоны? — задумался капитан, — что-то же должно существовать и внутри черной дыры!
— Исходя из наличной информации, я не могу сделать никакого вывода, капитан.
— Ладно, плевать, неважно это…
Кэс с удивлением понял, что ощущает собственное тело. Совершенно обычно — даже слегка хочется в туалет. Спина сигнализировала о плотной ровной поверхности, веки моргали, пальцы шевелились произвольно. И что — все это на самом деле не существует? Или все это — облако субчастиц? Все эти ощущения — фантомные? Н-да… Как правильно говорит Антуан, выводов сделать мы не можем.
— Антуан, ты ведешь записи, наблюдения окружающей среды?
— Разумеется, капитан, автоматически. Но у меня нет уверенности, что они будут сохранены вне сферы Шварцшильда.
— Сейчас не это важно. Как мы можем выбраться отсюда? У тебя есть идеи?
— Нет. У меня нет связи с двигателями и кораблем. Я предполагаю, что корабль прекратил свое существование.
— То есть ты хочешь сказать, что в черной дыре сохраняется только разум. Но ведь это мистика какая-то! К чему безмозглой природе так беспокоиться о сложных структурах? И кстати, я ощущаю свое биологическое тело!
— Это естественно, ведь твой мозг сохранен как целостный массив информации, а в нем была записана и вся информация о теле.
— Но ведь и у тебя, Тони, должна быть вся информация о корабле! Разве нет?
— Она сохранена. Но в отличие от вас, биологических систем, я в состоянии отличить информацию об объекте от самого объекта.
Кэсу показалось, что в голосе Антуана прорезалось самодовольство.
— Гм… А ты не мог бы создать для меня иллюзию корабля?
— Я не умею создавать иллюзии. Но я думаю, исходя из свойств окружающей среды, тебе стоит попробовать это сделать самому. В чем смысл создания такой иллюзии?
— Ну если созданный корабль будет состоять из тех же лептонов, что и мы, то в итоге мы можем попытаться им управлять. Я бы попробовал заново транссветовой переход. Ведь что такое транссвет? Мы перестаем существовать как материальные объекты в нашем континууме и переходим в форму гравитонов, а затем восстанавливаемся при замедлении. То же самое мы могли бы провести еще раз. И превысив скорость света, мы можем преодолеть, очевидно, и сферу Шварцшильда, то есть выйти за границы черной дыры!
— Достаточно безумная гипотеза, — осторожно сказал Антуан.
— Чтобы быть верной! Во всяком случае, другого выхода у нас нет! Мы должны попытаться.
Кэс закрыл глаза — или воображаемые глаза. Рубка "Союза". Шершавая поверхность подлокотников. Привычные огоньки пульта. Стеклянная доска рабочего экрана… Обзорные экраны, а в них — чернота.
Ему показалось, или сквозь сомкнутые веки стал пробиваться свет?
Кэс открыл глаза. Тело сигнализировало ему об изменении положения — он полулежал в собственном пилотском кресле.
— Капитан, у тебя получилось! — воскликнул Антуан, — я понял, как это происходит! Капитан, кажется, у меня появляется воображение!
— Ты сможешь достроить остальные части корабля?
— Я уже сделал это!
Кэс огляделся в рубке. Все члены экипажа были на месте — но все лежали, точно мертвые, в креслах, глаза закрыты, тела неподвижны.
— Ант, что с ними?
— Я воспринимаю одновременно твою иллюзию и реальность коллапсара. Облака мозговой активности всех членов экипажа находятся в пределах созданной иллюзии. Но они сейчас не могут прийти в себя, так как их сознание поглощено собственными фантазиями.
— Так. Значит, мы начнем работу вдвоем. Антуан, проверка состояния двигателей. Разогреть гравитационную катушку!
Происходящее казалось нелепостью. Кэс ожидал, что Антуан вот-вот ответит: капитан, опомнись! Здесь нет никаких двигателей, что я должен проверять, калибровать и запускать? Здесь нет пространства — где мы будем разгоняться?
Но Антуан работал как ни в чем не бывало. Двигатели гудели. Пульты мигали, показывая состояние корабля. Иллюзорный "Союз" начал разгон.
В экранах не было привычных звезд, в остальном ситуация казалась обычной. Судя по приборам, скорость корабля нарастала. Через несколько часов Антуан объявил, что готов к транссветовому прыжку.
— Готовность сорок секунд! — объявил Кэс, — обратный отсчет!
Он откинулся в кресле и вцепился в подлокотники руками. Какой бред! Этот транссветовой переход — не более реален, чем его недавний прыжок с башни в иллюзорном городе! Чего он хочет добиться?
Огромный нуль возник на экране. Корабль достиг скорости света. Обзорные экраны затянула серая пелена.
— Транссветовой переход закончен! Пять секунд до выхода! — объявил Антуан.
Кэс медленно открыл глаза.
В обзорных экранах сияли звезды.
Он обернулся к экипажу. Все без исключения выглядели так, словно только что пробудились от комы в незнакомой больнице.
— Что это было?! — воскликнула Светлана.
— Где мы? — спросила Лотта.
Остальные просто не нашли слов.
А не иллюзия ли это снова? — подумал Кэс. Но Антуан способен видеть обе реальности одновременно!
— Антуан?
— Все в порядке, товарищи! — отозвался искин, — гипотеза капитана оказалась верной! Мы снова находимся в пределах пространственно-временного континуума! Наши информационные структуры расположены на обычных молекулярных носителях. Мои данные не позволяют оценить физический и математический смысл происшедших явлений. Но я констатирую факт: мы снова находимся в обычном пространстве, все системы корабля работают нормально.
— Хорошо, — слабым голосом произнес Кэс, — наши координаты?
— Квадрат Ку15734, — сообщил Антуан и на всякий случай продемонстрировал визуальное отображение координат, — мы вышли из транссвета в полупарсеке от цели предпоследнего маршрута.
— И до Саванты…
— На обычной скорости путь до Саванты займет шесть с половиной суток.
— Как я понял, подозрения, что мир вокруг является иллюзорным, возникали у каждого из нас. Вначале и у меня это были лишь мимолетные прозрения — слишком частые дежа вю. Узнавания деталей, лиц из моего далекого прошлого, — Кэс вздохнул и откинулся на высокую спинку кресла в коммоне, — последней каплей было отверстие душа — я вспомнил, где видел точно такое же: в одном космосериале на Руси. Мне вдруг стало ясно, что все, буквально все здесь, до малейших деталей — плод моего собственного представления, сборная солянка моего опыта, фантазий, впечатлений. Я перебирал все увиденное — да о каждой мелочи я мог сказать, откуда она: из воспоминаний молодости, книг, сериалов, фильмов, пусть все это и сплелось в причудливую вязь — так, как бывает во сне, когда из обрывков впечатлений рождается новая реальность. Это было жуткое прозрение! Ведь иллюзия была моим миром, я ощущал себя в нем, я жил в нем… И тогда я решился на experimentum cruris. Я подумал, что если это иллюзия — мозг перестанет ее поддерживать, если наступит достаточно сильный стресс. Да, это был риск. Я мог бы разбиться в иллюзорном мире, и мозг, следуя иллюзии, прекратил бы существование. Но к счастью, меня сумел достать Антуан. Настоящий, а не иллюзорный.
— Я тоже поняла, что нахожусь в иллюзии, — призналась Лотта, — но понятия не имела, что с этим делать. А мир той, моей Саванты, был очень хорош! Мне там так понравилось сначала. Они там сами создавали планетарные системы, собирали планеты по кирпичикам, определяли законы природы для этих планет… Они были всемогущи! И все такие мудрые, интеллигентные и жили только познанием истины и творчеством.
— Похоже, мои представления были самыми радикальными, — улыбнулся Ю, — для меня Саванта уже не существовала в форме планеты. Сверхцивилизация, энергетические формы! Сначала они вроде обо мне позаботились, а потом я так понял, что им на меня плевать. У них дела поважнее, они управляют Вселенными, создают новые… Я для них — куда незначительнее, чем для человека бактерия. Правда, когда я подумал хорошо, я понял, что эта ситуация полностью отвечает моим прежним идеям о научном прогрессе. То есть я всегда считал, что если бы человечество целиком посвятило себя научному прогрессу, то через некоторое время мы вышли бы на вот такой уровень — то, что наши предки считали Богом. Стали бы сверхлюдьми, вообще даже уже не людьми ни в какой форме… Кидались бы Вселенными как мячиками.