Когда поднялся из подвала, вновь позвонил в оружейный магазин, но там никто не ответил. Это немного даже напрягло. Я раздраженно бросил трубку на рычажки, поймал озадаченный взгляд помощника и покачал головой.
– Ничего, – успокоил его, припоминая, где валяется выданный соседом чарофон, но искать магическое средство связи не пришлось: почти сразу распахнулась дверь, и в бар прошел Гордеев собственной персоной.
Вслед за ним заскочил Саня, шумно потянул носом воздух и азартно потер руки. В силу энергетического истощения и приема лошадиных доз разных таблеток последнюю неделю он не пил вовсе и время понапрасну терять не собирался, но я перехватил его на подступе к стойке и попросил:
– Сань, давай помоги Ивану, – потом указал на заднюю дверь Гордееву, который заявился в гости с какой-то длинной картонной коробкой. – А ты проходи в подвал, не стой. – И уже тише добавил: – Поговорить надо.
Сосед удивленно глянул на меня, но на людях расспрашивать не стал и двинулся к лестнице, на ходу отряхивая от снега шапку. Мы спустились в подвал, там я взял с накрытого стола бутылку бурбона, плеснул в стакан и выпил.
Гордеев выложил непонятную коробку на стол, избавился от верхней одежды и спросил, желая начать разговор:
– Платон с Димой не пришли еще?
– Когда это Платон вовремя приходил? – усмехнулся я, налил еще, но пить не стал.
– Случилось что?
– Да как тебе сказать… – протянул я. – Ничего серьезного.
– Да неужели? Слава, ты только не темни…
Я посмотрел на подрагивавший в руке стакан и хмыкнул.
– Ну как ничего серьезного… Ограбить меня хотели. – И, не дожидаясь расспросов, пояснил: – На выходе с Колхозного рынка, когда товар Платону сдал и в машину садился…
Николай молча выслушал рассказ о нападении, потом хрустнул костяшками пальцев и поинтересовался:
– Так, думаешь, простое ограбление? Не Семера?
– Точно не Семера, – ответил я, нисколько не сомневаясь в своей правоте. – Ножом пырнуть? Да ну на фиг. Не их стиль.
Но Гордеев моей уверенности не разделил.
– Могли узнать о твоем амулете, – предположил он. – Амулет у тебя хороший, сколько на него автоматных рожков уйдет, – два?
– Да не в этом дело, – махнул я рукой. – Понимаешь, Коля, Семера так не действует, вот и все. Просто подошли бы человек пять и замесили меня топорами или мачете, что у них там нынче в моде. У них же все отработано, на свидетелей плевать с высокой колокольни. Наоборот, дополнительная реклама. Злые они на нас должны быть. Очень злые.
Гордеев задумчиво осмотрел пивоваренное оборудование, потом кивнул.
– Злые, да. Только не на нас.
– О нас они не знают, – подтвердил я. – И это были не они.
– Как скажешь, – согласился с моими выводами сосед. – Но ты аккуратней. Хорошо?
– И так сама аккуратность. Ты что принес-то?
– Как что? Подарок! Мы у тебя столько пива выпили, надо отблагодарить.
– Давай! – обрадовался я. – И чего там такое?
В коробке оказался рычажный карабин «Росси» четыреста пятьдесят четвертого калибра.
– Только зарегистрировать не забудь, – предупредил Николай, выкладывая на стол коробки патронов. – Собрал на первое время. «Пустышки», обманки. Потом сам подберешь, что понадобится.
– Ну здорово! – обрадовался я. – Ну вообще!
Послышались шаги, и в подвал спустился Платон.
– Ну и где у вас наливают? – громогласно поинтересовался он прямо с лестницы.
– Митю где потерял? – спросил Гордеев.
– Сейчас подойдет, машину паркует.
– Иван ворота открыл? – уточнил я, убирая карабин за варочный бак.
– Да. Нормально все, – подтвердил Сергей Платонов, подходя к столу. – Так где наливают, говорите?
Я влил в себя бурбон и рассмеялся.
– Не где, а что. Как видишь, сегодня у нас широкий ассортимент горячительных напитков…
Хмель
1 января
Встретили мы Новый год просто отлично. Я, правда, из-за расшатанных нападением нервов чересчур сильно налегал на бурбон, поэтому в памяти отложился не весь праздник, но что было весело – запомнил точно. Впрочем, более-менее трезвым оставался только Иван Грачев, который отвлекался на гостей в баре, остальные набрались изрядно. Ирина сразу после двенадцати ушла спать, оставив нас гулять чисто мужской компанией, ну мы и погуляли.
А чего такого? Новый год раз в году, имеем право.
Проснулся на удивление рано, когда алкоголь еще толком не выветрился, и какое-то время лежал со смеженными веками, не решаясь открыть глаза. Затем потянулся за водой и только тогда обнаружил, что в постели больше никого нет. Ирина переодевалась в закутке ванной комнаты. Это, наверное, и разбудило.
Сделав несколько глотков – вода показалась неприятно-сладкой на вкус, – я тихонько уселся на кровати и, к немалому своему удивлению, обнаружил, что самочувствие меня как-то даже особо не беспокоит. Все же бурбон был качественным, с пивом ума хватило его не мешать, и о вчерашнем застолье напоминали разве что пересохшее горло и тяжелая голова. Но голова – это объяснимо, только под утро спать легли.
– Ирин, ты куда собралась? – спросил я, кутаясь в одеяло.
– Домой, – прозвучало в ответ.
– А что такое?
– Хмелев, совсем память пропил? – фыркнула Ирина.
– Блин, чего ты опять начинаешь?
– Да ничего я не начинаю. Я же тебя предупреждала – мы с коллегами идем на обед.
– Точно! – прищелкнул я пальцами и осторожно опустился на подушку. – Просто поход в гости первого числа кажется мне столь дикой затеей, что она просто не укладывается в голове…
– Поэтому я пойду одна. Так?
– Ох уж эти непьющие медработники, – выдохнул я и вновь сел. – Давай отвезу.
– Разбиться хочешь? На себя посмотри!
Определенный резон в этих словах был, поэтому настаивать я не стал. Просто поднялся и начал одеваться.
– Тогда провожу. Заодно и проветрюсь.
– Проводи, – улыбнулась Ирина. – Проветриться тебе точно не помешает. И комнату проветри, дышать нечем.
– Проветрю, – пообещал я, отдергивая шторы. – Потом.
Наскоро выпил традиционный набор пилюль – чуть не вывернуло под конец, – прицепил на пояс кобуру с револьвером, сунул в карман штанов выкидной нож, заодно прихватил телескопическую дубинку, усиленную парой хитрых заклинаний. Народ у нас с похмелья совсем дурной, так не стрелять же хулиганов направо и налево. Некоторым и дубинки хватит.
Дверь в гостевую комнату, где отсыпались Платон и Дмитрий, была закрыта, мы спустились на первый этаж и прошли в бар. В углу мигала огнями магическая елка, от ее неровного мельтешения сразу заломило затылок. Особого беспорядка в зале не оказалось – не иначе Ваня успел прибраться. Впрочем, и публика подобралась проверенная. Абы кого вообще на Новый год лучше не пускать. Пожарные команды в эту ночь нарасхват, да и поножовщина между собутыльниками не столь уж редкое дело.
– Ты идешь? – поторопила меня Ирина.
– Иду, – отозвался я, отпер входную дверь и выпустил девушку на улицу.
Сам вышел следом, запер бар и сразу заметил перед домом здоровенное пятно закопченного снега и обгорелые обрывки картонной коробки. Сильно пахло кислой пороховой вонью. В памяти мелькнуло смазанное воспоминание об уносящихся в небо огнях, грохоте и вспышках. Фейерверк. Обычный, не магический. Не иначе кто-то из гостей притащил.
– Вот черт! – выругался я, шагнул с тропинки на газон и принялся закидывать гарь и обрывки картона чистым снегом.
Колдовские иллюзии – это одно, а за настоящий фейерверк можно и по шапке получить. Ракеты у нас под запретом. Слишком часто от них пожары случаются.
– А я еще думала, что за грохот заснуть не дает! – понимающе протянула Ирина. – Ну вы молодцы!
– Это не мы, – поспешил я откреститься от фейерверка.
– Оно само, да? – подколола меня девушка.
– Вроде того.
Я вернулся на тропинку, выгреб набившийся в ботинки снег и протянул спутнице руку.
– Идем?
– Идем.
Мы прошли мимо темных окон оружейного магазина «Большая охота» и свернули на Красный бульвар. Морозный воздух прочистил голову, и я уже нисколько не жалел, что выбрался из дома в столь раннее для первого января время.
Большинство витрин и вывесок были погашены, серые здания темными пятнами замерли в утренней хмари, всюду валялись пустые бутылки, мятые жестянки, непонятные обрывки бумаги и пластика. Какое-то время мусор в сугробах будет прибывать и копиться, затем на уборку выгонят задержанных в праздники правонарушителей, и появление на улицах этой оравы станет первым сигналом окончания новогодних каникул.
Людей с утра навстречу попадалось совсем немного, лишь болтали у колонки с питьевой водой три тетушки да каталась с возведенной у блошиного рынка горки крикливая ребятня. Сам рынок пустовал.
Медленно проехала по проспекту «газель» с синей полосой на боку, на перекрестке повернула к Центральному участку. Мы свернули в другую сторону и вскоре вышли к госпиталю. Район этот был очень спокойным и по-хорошему зажиточным, следившие здесь за порядком Сестры Холода бродягам и прочему деклассированному элементу давали от ворот поворот, и все же я не стал лениться и проводил Ирину до дверей квартиры.
Потом спустился на первый этаж, встал на крыльце, вытер с лица испарину.
Насчет хорошего самочувствия я все же изрядно погорячился – просто проснулся, не успев толком протрезветь, похмелье еще даже не началось. И вряд ли вообще позволю ему начаться – как ни крути, сегодня выходной.
Медленно шаркая ногами, мимо крыльца прошел скособоченный урод с белой повязкой на рукаве замызганной фуфайки – общепринятым знаком, что не заразен и покинул «Черный квадрат» на законных основаниях. Смысла в этой повязке было немного, служила она скорее напоминанием уроду о собственной второсортности.
Этот, впрочем, был при деле. За собой он катил тележку с забитой мусором картонной коробкой, оттуда же торчал черенок лопаты и ломик.
Меня передернуло. Людям с повышенной восприимчивостью магической энергии за стенами делать нечего. Начнутся осложнения – и здравствуй гетто, никакие таблетки не помогут. Понятно в общем-то, с чего Ирина так вызверилась: она каждый рабочий день пациентов с подобными проблемами принимает. Каково ей будет мне направление в «Черный квадрат» выписывать?
Передернув плечами, я сбежал с крыльца и отправился в обратный путь. По дороге напился водой из колонки, такой холодной, что заломило зубы. Заодно умылся в тщетной попытке прогнать похмелье и, разумеется, ничуть в этом не преуспел. Тут вариантов немного: либо выпить аспирина и завалиться спать, либо пивом здоровье поправлять.
Я выбрал аспирин и здоровый сон.
Не угадал.
К моему возвращению Платон уже проснулся, спустился в бар и накачал кувшин светлого. И попивал он его не один, а в компании Николая и Сани, которые заглянули на огонек.
– Ну вы даете! – только и развел я руками, заперев входную дверь.
– А мы че? Мы ниче! – рассмеялся кондуктор и удивился: – Совсем не будешь сегодня открываться?
– Не в состоянии, – признался я, расстегивая куртку. – А Митя где?
– Тоже не в состоянии, – со смешком сообщил Платон. – Ему же пить нельзя. С его таблетками алкоголь никак не сочетается.
– Понятно, – вздохнул я, накачал себе бокал пива и задумчиво посмотрел на пенную шапку.
У нас всегда так: если нельзя, но очень хочется, то вроде как и можно.
Впрочем, Дмитрий был случаем особым; в Приграничье он перебрался сознательно по причине запущенного ракового заболевания. Здесь болезнь получилось заморозить, но на таблетках он сидел плотно, и на его печени это сказывалось вовсе не лучшим образом. Но зато живой. И даже иногда мог позволить себе выпить лишнего.
Я приложился к бокалу с пивом, первую пару глотков сделал через силу, потом пошло как по маслу. Все верно – похмелье еще толком не началось; не похмеляюсь, просто вчерашнюю пьянку продолжаю.
– Ты куда с утра пораньше мотался? – спросил Николай Гордеев, когда я сходил на кухню и принес остатки закусок. Хотя почему – остатки? На пару дней точно хватит. Как обычно, наготовили с избытком, чуть ли не половина всего нетронутой осталась.
– Ирину проводил.
– Нормально все?
– Ага.
Для начала мы немного перекусили, дальше уже просто пили пиво. Пили пиво, вспоминали вчерашний фейерверк и спорили, кто именно притащил его в бар, но так к единому мнению и не пришли. Лично я грешил на Платона, он пошел в глухой отказ. Впрочем, не суть важно. Тему эту мы скоро оставили и просто травили байки, делясь в основном воспоминаниями из прошлой жизни.
За разговорами день пролетел как-то неожиданно быстро, но так оно обычно и бывает. Хорошая компания, отличное пиво, немудреная закуска. Пахнут хвоей развешанные по стенам еловые лапы, в углу магическая елка огнями мигает, уже даже не раздражает. Так и кажется, что еще немного, еще чуть-чуть – и, будто в прежние времена, накатит новогоднее настроение.
Но никак не накатывало почему-то. И когда на улице начало темнеть, я решительно поднялся из-за стола и объявил:
– Все, я спать.
– Подожди! – остановил меня Платон и, запрокинув бокал, допил пиво. Потом вытер испачканную пеной короткую бородку и взглянул на часы. – Давай по последней – и я домой.
– Вот это поворот! – удивился Николай. – Ты что дома забыл?
– Встреча, – самодовольно улыбнулся кондуктор, хитро прищурился и добавил: – Важная.
– Бабу пригласил? – догадался Саня. – Я вот, между прочим, на сегодня свидание специально назначать не стал…
– Твои проблемы, – хохотнул Платонов. – Хмель, давай последний кувшин, и я поеду.
– Что значит – поедешь? – опешил Гордеев. – Ты на ногах еле стоишь!
– Кто еле стоит? Я еле стою? – оскорбился кондуктор. – Да ничего подобного!
Я наполнил кувшин пивом, вернулся с ним к столу и указал на пол:
– А ну-ка пройдись по половице.
– Очень смешно! – фыркнул Платон. – Может, еще с закрытыми глазами к носу прикасаться прикажешь?
– Просто пройдись. Слабо?
Кондуктор прошелся. Легко и нисколько не пошатываясь.
– Ну ты, Серега, даешь! – восхитился Саня. – Силен!
Платонов с гордостью выпятил грудь, потом зажмурился и дотронулся до кончика носа сначала указательным пальцем левой рукой, а потом и правой.
– Так-то! – рассмеялся он, наполняя свой бокал. Отпил из него и задумчиво глянул куда-то вверх. – Я вот думаю: стоит ли Диму будить?
– Пусть спит, – решил я.
Дмитрий к нам пару раз спускался, но не пил и вскоре возвращался в гостевую комнату с кувшином воды. Выглядел он при этом – краше в гроб кладут.
– Пусть! – махнул рукой Платон, допил пиво и снял с вешалки полушубок. – Выпустишь меня?
– Да, сейчас. – Я нашарил под стойкой и сдернул с загнутого гвоздика нацепленное на него кольцо с ключами от ворот.
– Всем пока! – помахал кондуктор на прощанье рукой и двинулся к черному ходу, но тут же обернулся и уточнил: – Коля, у нас все по плану?
– По плану, – подтвердил Гордеев. – Погоди, чарофон у тебя с собой?
Платонов похлопал себя по карманам и выудил дешевый телефон с кнопочной клавиатурой и монохромным дисплеем, к которому черной шершавой изолентой была примотана пластина-аккумулятор с магической энергией.
Дешево и сердито, но по всему Форту связь обеспечивает. Правда, подзарядка батареи уже не столь дешево обходится, но тут без вариантов – базовых станций мобильной связи у нас никто ставить не собирается.
– Если что – звони, – предупредил Гордеев, вытащил из кармана собственный чарофон, на который, помимо всего прочего, была заведена сигнализация магазина, и выложил его на стол.
Я проводил Платона до двери и отодвинул засов, выпуская кондуктора на задний двор, сам вышел следом и зябко поежился. После теплого бара уличный морозец пробрал до костей. Похолодало, что ли?
Сергей Платонов забрался в машину и завел ее, но с места трогаться не стал. Вместо этого он выбрался из салона и принялся очищать скребком заиндевевшее лобовое стекло, дожидаясь, пока прогреется двигатель.