Вообще же, как говорят русские, ему грешно было жаловаться. Когда их эскадра атаковала русский линейный крейсер, это было нельзя назвать иначе, чем помешательство. Хотя нет, можно еще идиотизмом – конечно, когда один пират грабит другого, то это дело житейское, но тогда-то сразу было ясно, что русский крейсер сильнее любого их корабля, даже флагмана, хотя никто и не мог предположить, что он окажется настолько сильнее. Однако Дюбуа, похоже, моча в голову ударила, когда он отдал приказ атаковать. К чести его людей, никто не попытался бросить своего капитана и бежать, спасая шкуру, но русским было все равно – они попросту расстреляли эскадру из своих чудовищных пушек как мишени, даже не входя в зону досягаемости оружия пиратских кораблей.
А потом русские, вместо того чтобы бросить уцелевших медленно погибать в открытом космосе или, в качестве милосердия, просто сжечь их выхлопом корабельных двигателей, устроили настоящую спасательную операцию и подобрали всех, кого нашли. Как обмолвился один из конвоиров, потому что авантюристы, забияки и храбрецы – генетическая элита человечества и грешно разбрасываться таким материалом, даже если это и неруси какие. Правда, двоих церрелов из числа тех, что Дюбуа зачем-то таскал с собой и которым посчастливилось уцелеть, тут же вышвырнули в космос, но, честно говоря, Рен, как и большая часть команды его корабля, и сам поступил бы так же.
Да и потом, обращение было вполне сносным. Заперли в большие камеры корабельной тюрьмы, вполне, кстати, комфортабельной, со всеми удобствами и даже сменным нижним бельем в шкафчике, матросов отдельно, офицеров отдельно, и как будто забыли о них. Так они и сидели, гадая о своей участи, целую неделю, считая дни по времени приема пищи. Вкусной, кстати, пищи, похоже, из общего котла.
Ну а сегодня в камеру пришли конвоиры и вызвали его, Рена. Молча проводили к капитану и оставили их, после чего русский капитан собственноручно налил ему кофе. А потом был неприятный разговор – капитан Соломин вначале задал несколько уточняющих вопросов о том бое, а потом перешел к делу и сразу объяснил, что ему нужна база покойного Дюбуа. При этом он не скрывал того, что в камере велось непрерывное прослушивание, и в результате он отлично знает и о плохом снабжении базы, и о том, что Рен – штурман, а значит, координаты знать просто обязан.
В принципе, Рен готов был к такому повороту событий. Как-никак, он уже не один год летал с пиратами и насмотрелся, как они могут добывать информацию. Дюбуа, пират-джентльмен, оставался таковым ровно до того момента, когда понимал, что вежливостью и изящными словесами сведений не добьешься. После этого в ход шли весьма изощренные пытки с обязательным смертельным исходом в конце – Дюбуа не нужны были свидетели, они плохо повлияли бы на его имидж.
Русские поступили честнее – просто сказали, что им надо, и предупредили, что, если возникнет нужда, просто засунут Рена в мнемоскоп и получат информацию напрямую с его мозга. Правда, после этого Рен будет востребован разве что в каком-нибудь донорском пункте на отсталой планете (современные методики позволяли просто вырастить нужный орган) – мозг его будет непоправимо поврежден. В общем, как писал старик Сабатини, которым Рен зачитывался в сопливом детстве и который в немалой степени определил его дальнейшую судьбу, предоставили ему выбор между пером и веревкой. Точнее, карандашом и мнемоскопом, ничуть не сомневаясь в выборе штурмана. Хотя чего тут сомневаться? Упрямством все равно ничего не изменить, а жить-то всем охота.
– Благодарю, – Соломин пробежал глазами по координатам, кивнул и вдавил кнопку вызова охраны. – Вас отведут к вашим товарищам. Возможно, вы еще понадобитесь, возможно, нет, но, в любом случае, вреда вам не причинят.
Мембрана входной двери бесшумно и плавно скользнула в сторону, и вошел старший лейтенант Джораев – сегодня была его очередь заниматься конвоированием, этим не слишком приятным делом офицеры занимались по очереди. Точнее, Джораев был уже бывшим старлеем, но на корабле это никого не волновало – здесь все застыли в тех званиях, в которых выходили в отставку, и командир группы эвакуации не был исключением. Четко по уставу козырнув, Джораев коротким, чуть брезгливым движением головы указал пленному на выход. Тот вздохнул, залпом выпил остаток уже изрядно остывшего кофе и встал.
Вот так-то, дружок, а что ты хотел? Что тебя после даже вынужденного, но все равно предательства бриллиантами осыплют? Нет, будешь сидеть со всеми. Хотя какое уж там предательство – действительно, деваться было некуда. Для Соломина с высоты прожитых лет (средняя продолжительность жизни в Российской империи давно уже зашкалила за двести лет, так что капитан со своими сорока с хвостиком был еще отнюдь не стар, но все равно опыт у него был серьезный) это было понятно, для Джораева, который был немногим старше этого французика, – нет.
Да и в самом деле, попробуйте объяснить необходимость предательства человеку, не так давно заслужившему потомственное дворянство. В Российской империи это, кстати, технически было не так уж и сложно – дворяне не были закрытой кастой. Личное дворянство было вообще довольно простым делом, для офицера нужна была звезда Героя или полный бант двух высших орденов империи, без разницы какого – и вот ты дворянин. Или определенные научные достижения – это уже для ученых. С потомственным – чуть сложнее, если личное дворянство говорило о достоинствах человека как личности, то потомственное – о достоинствах его рода. Однако технически все было достижимо, достаточно трем людям в роду с интервалом не более чем в одно поколение заслужить личное дворянство, чтобы оно превратилось в потомственное. Дед и прадед Джораева заслужили, причем прадед был военным, а дед – известным геологом, по книгам которого училось не одно поколение студентов. А вот отец дворянином не стал, просто не успел – еще курсантом летного училища не справился с управлением истребителем и пополнил список на кладбище астероида Жуковский, на котором в системе Альтаира по традиции хоронили погибших пилотов.
Естественно, желание получить дворянство вкупе с осознанием простой истины, что если не получится у него, то потомкам придется начинать все сначала, было для молодого офицера хорошим стимулом. Лучший курсант в десантном училище, один из лучших командиров взвода в дивизии… А потом случились события, давшие молодому офицеру вожделенное дворянство, но сломавшие карьеру.
Их дивизию бросили давить пиратов на планете Кавказ Дальний – довольно мерзком месте, заселенном на заре русской космической экспансии. Тогда колонисты, в основном выходцы со все того же Кавказа, решили поиграть в сепаратизм, а Россия, тогда еще не империя, с облегчением их отпустила. Хотите быть в свободном плавании? Да будьте, хрен с вами, только к нам не лезьте, а то бомбанем с орбиты и фамилию не спросим. Так, открытым текстом, и было сказано. Сепаратисты вначале не поверили, но когда на них и впрямь сбросили пару термоядерных бомб, урок восприняли адекватно и к русским кораблям даже не приближались, хотя пиратствовали напропалую. А русские, соответственно, не трогали их.
Сам Джораев был родом с Большого Кавказа – планеты в том же секторе. Красивая была планета и суровая – почти девяносто процентов суши составляли покрытые ледниками горы и даже на экваторе среднегодовая температура не превышала пяти градусов. Когда-то там была каторга, но прошло время, поколения сменились, и сейчас Большой Кавказ был одним из крупнейших промышленных центров и оплотом Российской империи в секторе. Джораев сам был потомком каторжника, предком не гордился, но и позорным такое родство не считал – принимал как должное. А вот сепаратистов после той операции возненавидел всеми фибрами души.
Все тогда было просто и ясно – высадиться на планету и поставить ее под контроль. Патронов – не жалеть! А все почему? Да потому, что эти придурки с Кавказа Дальнего вконец оборзели и потеряли чувство реальности. Ну, жили они до того пиратством, не столько даже нападая на корабли, сколько беря дань с корпораций-перевозчиков вроде как за охрану, а на самом деле те платили, чтобы их не трогали. А потом финансовые потоки чуть сместились, грузовые, соответственно, тоже, и бойкий торговый путь превратился в жуткое захолустье. Оставшиеся без прибылей пираты очень быстро скатились на грань голода и, вместо того, чтобы взяться за ум, решили взяться за русские корабли, регулярно пролетавшие мимо. А ведь говорили им предки – не надо дразнить медведя…
Первое нападение на русский корабль стало для них и последним. Буквально через неделю на орбите материализовалась русская эскадра, врезала по городам из орудий большого калибра, а потом высадила на зачистку десант – русские решили совместить приятное с полезным и понатаскать молодняк в условиях, приближенных к боевым. Конечно, можно было просто выжечь планету, но так уж получилось, что ее недра были богаты, а климат мягок, поэтому было решено планету захватить и провести нормальную колонизацию. Местных же ждали рудники – должны же они были как-то отработать причиненный ими ущерб и затраты на ответные действия.
Вот во время той зачистки рота, в которой служил Джораев, и попала в засаду. Как обычно – разведка недосмотрела (да и не всемогуща она), и пришлось пробиваться с боем. Джораев с десятком солдат своего взвода остался прикрывать отход – и прикрыл, сумев не только продержаться до прихода помощи, но и не потерять ни одного человека. Ранены, правда, были все, Джораев так и не стал сводить шрам на лбу, гордясь им, как боевой наградой, но убитых не было.
За тот бой Джораев получил Звезду и прилагающееся к ней дворянство и вынужден был уйти из армии. А почему? Да потому, что, когда пришла помощь, остался в строю, возглавил атаку и отдал приказ пленных не брать. Приказ был воспринят с энтузиазмом, но позже какая-то штабная крыса из военной прокуратуры нашла в этом нарушение. Нет, конечно, пленных и без того расстреляли бы как взятых с оружием в руках, но все должно идти установленным порядком, а не по приказу какого-то там лейтенанта. Дурость, конечно, несусветная, именно после того случая офицерам, участвующим в специальных операциях, отдельным приказом было разрешено принимать решение о взятии в плен или уничтожении на месте самостоятельно, без привлечения следственных органов, но закон обратной силы не имеет. В результате с армией Джораев вынужден был распрощаться.
Наверное, проще и правильнее было бы не увольнять перспективного офицера, а чуть сгладить углы – дать, например, вместо Звезды какую-нибудь награду статутом пониже – орден Русского Космоса, например, или такой все еще очень ценимый у понимающих людей раритет прошлого, как медаль «За отвагу», однако делу дали ход, и получил лейтенант по полной программе и награду, и наказание. Ушел, правда, без обиды – на прощание комдив выбил ему звание старшего лейтенанта, да и сослуживцы Джораеву сочувствовали.
Ну а на гражданке жизнь отставного офицера не заладилась. Не то чтобы было очень плохо – военная пенсия позволяла если не шиковать, то уж, во всяком случае, жить безбедно. Военные вообще были в Российской империи обеспеченными людьми, и это было не последней из причин того, что профессия военного оставалась престижной на протяжении последних столетий. Так что мог бы Джораев жить спокойно да детей растить.
Он и пытался – и женился, и сын у него родился, но вот найти себя в новой, мирной жизни не мог. Так и спился бы, наверное, однако в один прекрасный день позвонил ему товарищ по старой, армейской еще жизни и предложил принять участие в авантюре… Так Джораев оказался на борту «Эскалибура», где и занял вакантное место командира группы эвакуации.
Работы у него, правда, было немного – группа эвакуации предназначена для того, чтобы вытащить попавшего в аварию или сбитого пилота, обеспечить отход своего подразделения и разрешение прочих нештатных ситуаций. Не совсем по профилю пиратского корабля, в общем. Продемонстрировать выучку своих людей Джораеву довелось один-единственный раз, когда «Эскалибур» поймал сигнал SOS с русского пассажирского лайнера. Кого другого они, может, и ограбили бы, все-таки пираты, но тут был соотечественник, попавший в пренеприятную ситуацию. Обычный туристический рейс по отдаленным планетам – для любителей экзотики и прочих экстремалов. И вот, при осмотре весьма красивого мира, населенного какими-то негуманоидами с уровнем развития, соответствующим бронзовому веку, у них потерпел аварию экскурсионный бот. И все бы ничего, но посадить рядом второй такой бот возможности не было, ибо первый потерпел аварию возле города аборигенов и те уже весело взламывали люк нежданого подарка. С учетом того, что экскурсионный бот – машина практически незащищенная, а аборигены были похожи на пауков в четыре метра высотой и с соответствующей силой, проникновение их на борт было только вопросом времени. Ну а пассажиров они рассматривали исключительно с гастрономической точки зрения – нашелся среди туристов придурок, считающий всех разумных обитателей братьями и решивший на основании этого вступить в контакт. Съели, гады.
Так вот, сажать рядом второй экскурсионный бот значило потерять и его, а спасательный бот, с броней и вооружением, имеющийся на лайнере как раз для подобных случаев, стартовать не смог – накрылось там что-то, техника, увы, несовершенна. В результате механики копались в боте, оглашая ангар свирепым матом, а капитан подал сигнал бедствия, рассчитывая, что кто-нибудь окажется поблизости. Поблизости оказался пират, но – русский пират, и помощь он оказал самую действенную.
В общем, на азартно размахивающих конечностями аборигенов обрушился шквал огня, а потом из приземлившегося ударного бота вылезли три закованные в скафандры фигуры и перестреляли всех, кто шевелился. После этого десантники осмотрели упавший бот, определили, что герметичность не нарушена, и, зацепив его силовым захватом, на буксире притащили к лайнеру. В качестве награды получили двадцать ящиков шампанского, по одному за каждого спасенного, и спокойно отправились по своим делам.
Зарубежная пресса тогда в очередной раз взвыла, обвиняя русских в геноциде или, точнее, ксеноциде – город-то сожгли дотла. Даже нота протеста императору была отправлена. Император не поленился и лично ответил, что, во-первых, это не был военный корабль Российского флота, а было это вполне частное, можно даже сказать, пиратское судно, во-вторых, нечего лезть не в свое дело и, в-третьих, если кто не согласен, то с ними могут подискутировать лучшие русские специалисты по межпланетному праву. Они служат на русском флоте и готовы прибыть на своих кораблях к любой планете, где есть несогласные с мудрым решением русского капитана.
После этой традиционной для русской дипломатии фразы о дискуссиях все оппоненты так же традиционно заткнулись. Ну что же, таковы правила игры – всем охота показать, что они не боятся русских, и они это показывают, стараясь не переступать ту грань, за которой назойливость перейдет в разряд оскорблений, что будет иметь вполне предсказуемые последствия. Русские же, как обычно, показали, что они не отмахнулись, а снизошли до разговора, но при этом на чужое мнение им плевать. Словом, все как обычно.
Последствиями для экипажа «Эскалибура» стала официальная благодарность от императорского наместника в секторе и легкая головная боль от передозировки шампанским. Ну и группа эвакуации потренировалась, конечно.
Отправив пленного обратно в камеру, Соломин устало откинулся в кресле и с силой растер ладонями лицо. Спать хотелось зверски – это была его обычная реакция на нервное напряжение. Пока бой или там серьезные разговоры, когда нервы напряжены, – держишься хорошо, можешь сутками бодрствовать, а когда все заканчивается – немедленно начинает клонить в сон. Но сон – это потом, а сейчас надо было работать. Помассировав виски и выпив еще чашку кофе, Соломин вновь вызвал Джораева и приказал:
– Лейтенант, приведите ко мне этих… арабов.
К тому моменту, когда его приказ был исполнен, «Эскалибур» уже лег на новый курс. Действия Соломина сейчас были просты и предсказуемы, ведь любой корабль – это сложнейший организм, в котором воедино смешаны металл конструкции и человеческие жизни. Откажет что-то одно – и готово дело, можно заказывать гроб. Вот чтобы этого не произошло, необходимо давать отдых и людям, и механизмам, а для этого нужна база. И если с людьми все достаточно просто, в конце концов, власти многих курортных планет сквозь пальцы смотрят, кто их клиенты и на чем они прилетели, то с кораблем все намного сложнее. Кораблю периодически нужна профилактика, которую не всегда можно провести в космосе силами команды, а частенько и достаточно сложный ремонт. Именно из-за невозможности своевременного и качественного обслуживания большинство пиратских кораблей очень быстро превращаются в истекающие паром консервные банки, и Соломин очень не хотел, чтобы эта судьба постигла «Эскалибур».