Новый шорох, и я оттолкнулась рукой от шершавой коры вековой сосны, ускоряя шаг. Возникло ощущение, словно меня гонят…как зверя, загоняют в ловушку. И тут… движение прекратилось, я вышла на опушку. Почти круглая небольшая поляна, залитая лунным светом и несколько крупных, зловещих, мужских фигур. И запах, тот, который вызвал такую бурю восторга во мне, так манил, теперь ощущался особенно остро. Пусть он смешивался с десятком других, но все равно сильно выделялся. Больше того, к нему добавился еще один — вплетаясь в привлекший меня аромат, он воспринимался неразрывно — запах крови.
Бегло осмотрев мужчин, я похолодела от ужаса, сообразив, что оказалась в большой опасности. Проклятая волчица притащила меня в ловушку!
Мое появление не стало сюрпризом — это осознала тоже сразу. За спиной вновь раздался шорох, отчего я невольно шарахнулась к центру поляны, а следом за мной из-за деревьев появились еще двое мужчин. Их глаза светились в подступивших сумерках, а выражения лиц с резкими чертами не предвещало ничего хорошего. Каждое их движение, повадки, все говорило — ими управляет зверь.
«Оборотни!»
Двадцать один год я боялась этой встречи. Встречи с истинной собой или… с другими, подобными мне. Гадала: правду ли о них говорят? И вот представился шанс узнать на личном опыте.
Я затравленным зверьком отступала в сторону, пятясь от грозно наступавших преследователей, пытаясь одновременно взглядом удержать всех и каждого из этой зловещей компании. Неосознанно защищалась, прикрывая грудь и живот своим мешком, заполненным душистою травою и корнями.
Теперь я смогла рассмотреть их в полной мере и подробно: семеро мужчин (обоняние уверенно подсказывало — волки!), все, как на подбор, молодые, крупные, широкоплечие и… словно седые. В свете луны серебристый отлив их коротко стриженных шевелюр и вовсе смотрелся непривычно.
Оборотни, несмотря на ночную осеннюю прохладу, были в одних кожаных штанах. Единственное, что виднелось поперек мощных полуобнаженных тел — это походные сумки, переброшенные на спину. Лишь на двоих из них имелись плотные рубахи и плащи.
Тем приметнее на их фоне смотрелись… Темные! Я, даже будучи основательно напуганной, сразу заметила эту отдельно стоявшую парочку. Колдуны, как их в народе называли, оба брюнеты. Их глаза светились голубоватым светом, все знали: они, как и мохнатые, поклоняются луне. Мама рассказывала, что Темные проводят кровавый жертвенный обряд, что-то ценное отдавая своей Богине — покровительнице, а взамен она наделяет их властью управлять самой тьмой. И чем ценнее дань, тем сильнее колдун.
У этих двоих глаза, словно голубые топазы сверкают. Ярко даже в ночи, видимо, отдали все, что имели, за власть и силу. Один из колдунов бережно прижимал к животу руку. Там виднелась пропитавшаяся кровью перевязь. Мысленно я грустно усмехнулась: среди Темных не рождаются целители. Сейчас и маги, и оборотни, что находились на поляне, выжидая, уставились на меня.
А я… я вдруг осознала, что весь этот небольшой, но грозный отряд смотрится разгоряченным и немного потрепанным, словно недавно из боя. Смертельного!
— Кто ты, стар-рая? И что здесь делаешь? — негромко, с едва различимым на грани человеческого слуха рычанием, спросил один из тех, кто преследовал меня.
— Местная ведьма, что с нее взять, — презрительно фыркнул один из Темных, явно с презрением к любому человеку.
— Я местная знахарка. Госпожа Лари меня зовут. — Сейчас с особенной тщательностью я подражала дрожащему старческому голосу. — И к ведьмам никогда не относилась ни сущностью, ни магией.
Я заметила, что один из колдунов уже было открыл рот, чтобы произнести что-то резкое (уж больно лицо его стало злым), но его опередили:
— Женщина, если ты поможешь нам, останешься в живых. Согласна?
Я посмотрела на оборотня, единственного из них, кто до сих пор открыл рот. Остальные стояли молчаливыми и оттого еще более зловещими изваяниями, не спуская с меня сияющих глаз и чутко прислушиваясь к звукам окружающего леса. Будто в любой момент ожидают погони.
— Смотря в чем будет состоять моя помощь, — осторожно прокаркала я.
— Она еще и торгуется, — словно желчь выплюнул замечание Темный. — Ее соплеменники предают, нарушая договоры, едва на них успели высохнуть чернила, убивают мирных посланцев, стреляют им в спины, как последние трусы, а она торгуется!
— Я не торгуюсь, — шепнула я испуганно. — Если кто-то из вас нуждается во мне, как целителе, то мой долг помочь вам. Но если что-то иное… тайно провести в город или…
— Нет, — коротко оборвал меня волк. — Нашего альфу… нашего собрата ранили. И ты должна помочь ему исцелиться!
— Но, — я опешила. — Всем известно, что оборотни обладают невероятной регенерацией…
Зачем ему моя помощь? У оборотней тоже не бывает целителей, к чему они им?..
— Пока им в спину не стреляют дробью, смазанной в зачарованном жидком серебре. — Снова вмешался в разговор обозленный колдун. — Пока эта серебряная смерть не отравит все тело, пока…
— Так поможешь? — оборвал волк Темного. — Ведь ты хочешь жить?
Я кивнула молча, сама же судорожно решая, что делать. И вопрос совсем не в том, хочу или не хочу я помочь. Нет, для целителя сложно отказать в исцелении, пойдя против своей природы. Проблема в другом!
«Зачарованное жидкое серебро», — мысленно простонала я.
Для меня, как для оборотня, оно тоже являлось смертельной опасностью. Поэтому и перебирала в памяти все возможные способы, чтобы спасти незнакомого раненного чужака.
— Пойдем за мной, — буркнул волк, не желая терять время на мои размышления, и направился к дереву с раскидистой вершиной.
Я тут же заметила, что там, в окружении полуобнаженных и взъерошенных оборотней, кто-то лежит. С опаской приблизившись к большой группе мужчин, которые явно защищая, разместились вокруг своего альфы, как назвал его мой собеседник, я совершенно не ожидала прозвучавшего вопроса.
— Ты странно пахнешь, — произнес мой недавний преследователь, остановившись через несколько шагов и, по-звериному мотнув головой, явно принюхался. Ноздри его трепетали, а сам мужчина задумчиво и с подозрением всматривался в меня.
Под этим изучающим взглядом я замерла, каждое мгновение ожидая, что вот-вот и мою волчицу почуют… распознают во мне полукровку. А что будет после, было страшно даже представлять. Полукровки рождались редко, так что естественно, что про них мало что знали обыватели.
— Сладкая…— неожиданно добавил другой волк, стоящий немного впереди.
— Медовые пряники люблю, — не жива, ни мертва, ответила я, старательно подражая старушечьему голосу. — Может быть поэтому сладким духом тянет?
Острое зрение позволило мне и в темноте лунной ночи заметить промелькнувшую в глазах собеседника иронию. Впрочем, она мгновенно пропала, уступив место сосредоточенной деловитости.
Они расступились, позволяя мне вплотную приблизиться к раненому. Мужчина был настоящим гигантом, если бы он стоял, я едва достала бы макушкой его плеча. Тоже короткий ежик серебристых волос был измазан кровью и грязью. Лежал оборотень на боку, лица его я не видела, лишь слышала со свистом вырывающееся из глотки дыхание.
Мужчину явно трясло от боли, и причина его страданий была очевидна. Множество небольших отверстий, а где-то и царапин, нанесенных дробью, изувечивших его бок… Вот только края этих ран совсем не были ровными. Словно поджаренные огнем, они обугливались и расползались. Кровь, не утихая, сочилась из ран, пропитывая стылую землю. Заметила я и полутрансформировавшуюся руку оборотня. Пальцы, увенчанные острыми когтями, были покрыты кровью, словно он рвал ими свою плоть, не имея сил сдержаться.
Я присела рядом с ним на колени, отставив мешок в сторону. Привычно собравшись, погружаясь в процесс целительства, вернула и способность анализировать. Вдохнув его запах, поняла, что это именно он, такой терпкий, яркий и немного острый, звал меня за собой. Что даже кровь не отпугнула, а присутствующие здесь звери не насторожили. Чем же он так притягателен для меня?
Я осторожно положила ладонь ему на широкое плечо и, слегка перегнувшись через мужчину, всмотрелась в черты лица. Сейчас искаженные мукой, они поразили меня. Оборотню, несомненно, было очень больно — я бы на его месте кричала во всю силу легких, не имея сил сдержаться, и вряд ли осознавая хоть что-то. Он же понимал, что навредит этим шумом собратьям и не позволял ни единому звуку сорваться с губ. Но какого же невероятного напряжения ему это стоило! Я видела, с какой силой сжаты его губы — они побелели, превратившись в узкую линию. Широкий лоб прорезали две большие борозды — еще один след напряжения. Выражения глаз я не рассмотрела — веки оборотня были опущены.
Не классический красавец, на которого бы все местные девки засматривались, зато самый настоящий самец. Неукротимая звериная мощь и брутальная сила так и исходила от него во все стороны. Моя волчица остро реагировала на эти «флюиды», ощущая нешуточный интерес к оборотню. Грустно подумалось, что даже при смерти он излучает ауру силы, власти и несокрушимую волю.
Мысль о том, что этот умопомрачительно привлекательный волк умирает, наполнила меня странной непонятной тоской. Словно я теряю что-то самое главное в жизни, чего уже больше никогда не обрету…
Мотнув головой, оторвавшись от разглядывания его лица, я принялась за лечение. Сила целителя уже бурлила во мне, реагируя на чужую боль и стремясь выплеснуться наружу.
— Куда ж ему только не досталось… — бормотала я, не замечая, что делаю это вслух, всматриваясь в раны на его теле.
Оказалось, что живот тоже поврежден.
— Альфа никогда спину не подставляет! И не бежит от врага! Опасность он встречает лицом к лицу. — Рыкнул один из оборотней.
Я сноровисто оттянула пропитавшиеся кровью комки ткани (чья-то рубашка) от самой крупной раны на животе, оголяя гладкую мускулистую грудь, от которой перехватило дыхание. Но не от страсти или вожделения. Содрогнувшись в душе, удивилась: как он смог столько продержаться — вся грудина была разворочена.
Совсем недавно один из стражников хвалился, показывая новый тип арбалета. Он стрелял металлическими шариками, внутри которых запаивали с десяток более мелких, зачарованных и серебряных.
«Специально для охоты на оборотней и Темных, — сказал он тогда. — Последняя разработка столичных храмовников, но широкого распространения не получившая. Серебра уж больно много уходит, а большая часть рудников на землях Темных»
Не из-за этого ли и заварился этот сыр-бор? Старательно подпитывая раненого своей силой, старалась думать о чем угодно, только не о невозможности его спасти. Даже готова была строить догадки о причине вспыхнувшей войны. Может быть наш правитель пожелал захватить земли, где добывают серебряную руду?
«Но отчего опробовали на этой компании новое оружие? Страшно-то как, ведь подобное безнаказанным никто не спустит»
Выразительное лицо мужчины передернулось, лежащий передо мной оборотень явно ощутил эффект от моей подпитки. Только вот не продлеваю ли я его муки? Уж мне ли не знать, после еженедельных походов в церковь, как сильно жжет освященное серебро нашу мохнатую шкуру? А ведь во мне всего половинка волчьей крови.
— Чего сидишь, ведьма? — рыкнул колдун. Он все никак не мог угомониться и явственно пылал раздражением.
Впрочем, остальные хоть и не лезли с вопросами, но не спускали с меня пристальных вопросительных взглядов.
Вздохнув, решилась признаться:
— Я примерно представляю, чем его ранили. — Гадая, прибьют меня после этих слов сразу или подождут, тихо ответила я. — И помочь ему можно только в одном случае: если сначала вытянуть из него серебро. Тогда он сможет сам восстановиться.
— Так чего ты ждешь, старая? — это уже волчара грозно рыкнул. — Не поможешь ему — загрызем!
Чего я жду? Впору рассмеяться, да только не смешно. Страшно! Боль что испытаю я, вытягивая серебро из волка, вряд ли станет многим меньше той, что терзает его тело сейчас.
Тяжело вздохнув, сняла вязаные перчатки.
— Готовлюсь, — сипло ответила я. А про себя добавила: готовлюсь забрать себе его боль и ожоги.
Я потерла вмиг вспотевшие ладошки, а потом, собравшись с духом, чтобы не выдать себя вскриками, положила руки на грудь раненому и отпустила магию, призывая серебро расплавиться и покинуть несчастное тело. Сила целителя заставила металл заструиться, вытекая наружу… к моим ладоням.
Боль оказалась ошеломительной. Судорожно дернулось тело оборотня — он тоже ощутил всплеск боли от движения освященного металла. Но для него это стало последним испытанием — едва серебро исторгалось его плотью, как начинала работать феноменальная регенерация оборотня.
А я… чувствуя, как серебро концентрируется на моих ладонях, облегая их, зашипела, едва сдерживаясь, чтобы не застонать от ярчайшей сильнейшей боли.
Дура, какая же я дура!
— Мне нужны лоскуты и вода. Срочно, — в этот раз и притворяться не потребовалось, от боли голос звучал, как карканье ворона.
Переспрашивать никто не стал. Все поняли сразу, зачем мне все это. Через миг рядом упала мокрая тряпица, с кровавыми подтеками. Но меня не заботила, чья это кровь, собственная сейчас волновала больше. С содроганием я обтерла свои ладони, чувствуя, как с серебром слезает часть моей кожи.
— Еще! Мне нужно, чтобы вы постоянно меняли ее на свежую. Каждый раз! — прохрипела я.
Пусть хоть все рубахи порвут. Даже штаны! Выносить обволакивающее ощущение огненной боли я не могла, поэтому водрузив ладони над ранами, из которых вытекало серебро, сколько могла терпела, позволяя ему собраться на моих ладонях и… С остервенением кидалась оттирать серебро с собственных рук. С каждым разом заново сдирая с себя кожу!
— Что с тобой…госпожа Лари? — неожиданно присел рядом еще один оборотень. — Я чувствую запах боли… паленой шкуры?
Естественно, скрытое иллюзией тело они не могли видеть, не подозревая о причине моих мук. Я попыталась улыбнуться в ответ, но мое лицо скорее всего свело судорогой, а не улыбкой.
— Это твой друг пахнет. — Прохрипела, отворачиваясь. Конечно, звериное обоняние подскажет волку о моей лжи, но что еще я могу ему ответить?..
— Ты не просто знахарка, — вновь не вовремя встрял проклятущий Темный. — Ты истинный маг жизни, твои глаза сияют. И я чувствую сильный свет в тебе…
— Тогда может быть, вы с друзьями отойдете подальше, чтобы моему свету не приходилось сдерживать вашу тьму? — разгневалась я — собственная боль и страх за подопечного притупили чувство страха.
— Мы… — заносчиво начал возражать колдун, но был оборван на полуслове.
— Отойдите! — Произнес совершенно нейтральным тоном оборотень, что заботился о выздоровлении своего альфы, но Темные среагировали сразу. Словно им рыкнули с угрозой.
А я переместила ладони на раненый мужской бок. И все началось снова: заструилось, вытекая наружу серебро, принося с собой адскую боль и ощущение горящей плоти. Снова и снова оттирая руки, я уже едва ли чувствовала их, давая себе всего мгновение на восстановление.
Разум умолял прекратить эту пытку, но душа странным образом болела за этого мужчину. Больше всего я жаждала вытянуть из него все серебро: пусть он выживет! Просто выживет и продолжит источать этот невероятный запах, сейчас сильно смешанный с ароматом крови и жженого мяса.
Тот момент, когда в ответ на мою магию, оттягивающую источник страдания больного, не окатило новым приступом боли и ожогом, я чуть не пропустила. Так измучилась, что плохо соображала.
Но… осознание медленно пришло — я справилась!
Сил едва ли осталось даже на улыбку. Неимоверным волевым усилием заставила себя собраться и зарастить его раны. А затем… Положила голову ему на грудь, прижалась всем телом, обессиленно обмякнув, и слушала с радостью ставший чистым и сильным стук его большого сердца.
И именно в этот момент оборотень распахнул глаза. Все еще пребывая в забытье, открыл мутные глаза, посмотрел прямо на меня, затем обхватил мою голову рукой и едва различимо выдохнул: