Невольно отстранился.
Отпрянул, отдернулся, неуверенно разжались объятия.
Больно… В сердце дрогнула натянутая струна отчаяния.
Сердце в миг покрылось полосами… Резаными ранами…
Жадно сжала в кулаках его рукава.
Прогнать, но не отпустить. Пнуть, но не дать уйти…
Сжался…
- Почему? ПОЧЕМУ? ПОЧЕМУ ты так долго не приходил ко мне? ПОЧЕМУ?!!!!!!
Удар! Удар! Слезы брызнули в душу, боясь вырваться наружу. Задыхаюсь…ЗАДЫХАЮСЬ!
Запнулся, пристыжено отвел глаза вбок.
Почему?
- Калеки никому НЕ НУЖНЫ???
ЧТО?
И снова выстрел. Выстрел! Взрыв.
Кто-то разорвал мое сердце.
- Что?
Едва дыша, переспросил…
переспросил, на грани крика.
- ЧТО СЛЫШАЛ! – прорычала в лицо,… захлебываясь слезами, захлебываясь болью, но старательно выплевывая желчь…
Правда… правда…
Ей нельзя знать правду … Луи…
- Ты сама этого хотела… Сама просила…
Вру, вру, ищу глупые причины, чтобы замазать правду …
- И ты послушал…
Не послушал! НЕ ПОСЛУШАЛ! бы …
Но есть что-то гораздо важнее, тяжелее…
И это что-то на кон ставит твою жизнь …
- Послушал.
И еще не раз послушаю…
Но сердце, сердце, вдруг предательски ойкнуло,
сжалось, выпуская вместе с кровью,
вместе с болью, неистовую мольбу,
нужду, потребность, большую,
намного большую, чем кислород в крови,
чем существование,... здесь и сейчас…
Вдруг приблизился, приблизился… ко мне… жаркое, сладкое дыхание обдало мои губы...
Задыхаюсь!!!!!!!!!!!!!!! ЗАДЫХАЮСЬ!!!!!!!!!!!!
- Что здесь происходит? – выстрел. Взрыв. Разорванные нити.
Испуганно дернулись, дернулись, все еще не выпуская из объятий друг друга.
Обернулись.
Лили…
- Ничего, – тяжело вздохнул, прогоняя наваждение чувств.- Отвезите, пожалуйста, коляску в палату, - голос дрогнул, взволновано дрогнул, окатив волной отчаяния… и презрения.
Цирк.
Постыдство наших чувств.
Искренних чувств …
на арене…
на виду у всех, как представление,
как глупая пьеса для гнилых людей.
Скривился, скривился от отвращения.
Спешно подхватился на месте…
В миг подхватил меня себе на руки.
Короткие, торопливые шаги.
Десяток пытливых взглядов вслед. Жадные завистливые взоры. Томные вздохи.
Испуганно обняла за шею, жадно прижалась щекой к его груди,… замерла,
… замерла, не дыша.
Мир пошел ко дну.
Остались только я… и мой Луи,
И если…
…если ЭТО - сон, то уж лучше вколите мне яду. До рассвета. До пробуждения.
Я БОЛЬШЕ не хочу просыпаться, правильно это или НЕТ!
НЕ проснусь!
Прошу! Молю!
Молю…
До боли зажмурилась. Ничего не видеть. Ничего не слышать… кроме как тихое, едва заметное, ускоренное биение его сердца…
Тяжелые, болезненные вдохи-выдохи.
Робко пнул ногой дверь в палату.
Бережно положил на кровать. Стянул куртку, укрыл одеялом.
Руки, руки машинально плясали, выполняя нехитрые действия,
а мысли, сердце, душа сошли с ума , растерзав в клочья рассудок .
Робко присел на край кровати.
- Прости меня…
Прости за все… что было, и что будет .
Мне нельзя здесь быть, нельзя .
Не так…
Я не должен терять рассудок.
Нужно набраться сил, встать и уйти…
Уйти .
Прогнала? Прогнала? Я уже прокляла себя за те слова. Прокляла…
Мы сидели молча…
Глаза обижено, пристыжено, опущены вниз.
Тяжелые, шумные вдохи.
- Ты завтра придешь ко мне?
Нет.
- Да…
Слабак, СЛАБАК!
Соберись, соберись, молю !
Луи! Соберись!
Не ломай все то, что едва и так держится…
Несмело скрипнула дверь.
Лили.
А с ней и мой вечный мучитель, тот, образ кого тяжелым камнем висит на шее, кто неумолимо тянет ко дну…
Брюзжа своими железными трубками-костями, скрипя расшатанными колесами, обижено закатился ОН.
Мой… вечный спутник? Суженый-ряженый???
- Я пойду, - пристыжено вскочил на месте.
В сердце что-то кольнуло. Едва, едва сдержалась от крика…
Несмелый взгляд в глаза… на прощание…
Робкие, короткие шаги на выход…
До боли сжал ручку двери, до гневной белизны костяшек кулака… резкий рывок – и вышел прочь.
Я мчал, мчал, едва не сбивая на своем пути изумленных зевак.
Сегодня я прилюдно сделал ОГРОМНУЮ, РОКОВУЮ ошибку.
Я выдал врагам ту, которую люблю.
Без которой жить не смогу…
Не смогу …
Теперь у Поверенного есть слабое место .
Место, в которое выстрелят, если и не враги, то – свои …
У таких как я, нет и никогда не будет любимых.
Не бывает привязанностей.
НЕ ДОЛЖНО быть привязанностей.
Ведь даже Мигель – это лишь короткий эпизод моей жизни.
Как бы не звучало это грубо.
Мигель…
Но не Мария.
Не могу ее отпустить, не могу…
Но ОТТАЛКИВАЮ…
Пока для двоих это еще не поздно …
Глава Восемнадцатая
***
(Мария)
- Та-а-к, красавица, - растяжисто пропела Лили, - признавайся. Что это было? Сам Матуа!!! Ты же понимаешь, что просто так от тебя не отстану.
- Ничего особенного.
- Это как ничего? Издеваешься? Да? НЕТ!!! Я от тебя не отстану. Прошу, молю! Расскажи!
Молчу…
- Ну, Мария, Мария, котик, расскажи.
- ДА что тут рассказывать?! – злобно рявкнула я, а затем, вдруг осекаясь, глубоко вздохнула. – Просто, он мне помог подняться с земли. И все.
- Судя по крикам, я бы не сказала, что все там «просто» и «всё»…
- Лили, нечего придумывать там, где ничего нет, – увы, нет…- Мы, просто, до этого раз виделись. Он вместе со мной ехал в поезде. В одном вагоне… Тогда, при крушении… И всё…
- Прости…
- Да ничего. Ничего, ты же не знала…
Не знала… И, надеюсь, не узнаешь все гадкие, сладкие, СЛАДКИЕ подробности того безумного вечера…
А-а-а!!! И зачем ты только напомнила? ЗАЧЕМ?
Пристыжено отвернулась, пряча в подушку слезы…
***
Стоило ли удивляться, стоило ли расстраиваться, стоило ли так МЕЧТАТЬ?!!
Он не пришел…
Ждала почти до рассвета. Ждала…
И вот уже скоро пять вечера, а его снова нет…
Соврал…
***
- Мария? Мария Бронс? – окликнул меня незнакомый женский голос.
Обернулась.
- Да.
- Можно с вами поговорить,… наедине, где-нибудь?
- В палате?
- Если можно…
- Да, - приветливо улыбнулась, пряча за растянутыми губами любопытство и волнение. Отчего предчувствие недоброго?
***
Дверь неспешно захлопнулась.
Я живо проехалась к самому окну, обогнув свою кровать, и застыла спиной к подоконнику, лицом к гостье.
- Слушаю, - первая нарушила тишину.
Но вдруг, вдруг вместо милой улыбки навстречу выпорхнула ядовитая, узкая змейка, немного изогнутая тонким хвостом в ухмылке.
- Это хорошо, что слушаешь, - насмешливый хмык. Уверенный шаг ближе.
Тумблерок. Эта женщина своей надменностью в миг сорвала во мне рубильник. Я бессознательно выпрямила спину, гордо задрала нос.
Значит, не зря…
Не зря, чувствовалось лихое. Что же, воевать мы умеем, дамочка. Умеем. И уж желчи у нас нынче столько, что мало не покажется. Дерзайте, первый ход за вами.
Вызывающий, требовательный взгляд ей навстречу.
И снова ухмылка. Думает, я блефую? Испугаюсь ее?
Мечтай, и не таких видали.
- Давно знаешь Матуа?
Первый выстрел. Прямое попадание в сердце.
Ойкнуло и болезненно сжалась.
Искусственное равнодушие насильно натянула на лицо.
- Разве это важно?
- А можно не отвечать вопросами на вопросы?
- Смотря, какой вопрос.
Нервно вздернула подбородком вверх.
- Ясно. Значит, будем по-грубому? В штыки? Язвительно?
- Беру пример с вас.
- Не стоит. Не стоит, не ровня ты мне, чтобы пытаться соревноваться.
- Посмотрим.
Но не успела я договорить, как эта девушка, женщина, в миг оказалась передо мной, пролетев, не знаю, промчав, промелькнув несколько метров за долю секунды.
Уцепилась пальцами в мои руки, до боли прижав к подлокотникам кресла.
Тяжело сглотнула.
Не сдаваться.
Спрячь страх!
Глаза в глаза. Попытка выдержать назойливый, бурящий взгляд черных, каменных глаз.
- Я сейчас, глупая, пришла к тебе, больше как друг, чем враг.
- Неужели? – черт! Черт! Чего мой голос дрожит?!!
Ехидная ухмылка.
- Пусть, пусть тебе будет больно, но в итоге скажешь мне спасибо. Спасибо за правду.
- А, может, она мне не нужна. Вашаправда.
Удивленно вздернула бровью. И снова язва-змея на губах.
- Тебе, может, и нет. А Мигелю, да и остальным бедолагам, которыми пользуется Матуа, это понадобиться.
Дернулось. Кольнуло.
Не верю, уродина!
- Им и говорите. – И хоть имя мальчика мне обожгло все внутри, я пыталась гнуть свою идиотскую линию равнодушия.
- И тебе совершенно все равно? Ты будешь и дальше кормить собой этого ублюдка? Отдашь ему свою жизнь ради глупой упертости?
- Что? – смысл… я не могла собрать пазл до кучи.
- Тебе же все равно? – язвительно переспросила и тут же выпустила меня из своей хватки. Небрежно оттолкнула, так что я с метр проехалась назад и тут же, болезненным ударом уткнулась об подоконник.
Молчу.
Едкая улыбка.
- Я делаю вам, людишки, одолжение, выкрывая такого паразита, как Матуа. И если ты, Мария, еще не совсем лишена рассудка, то сможешь спасти других, или хотя бы кого успеешь, от глупой смерти.
Не верю! Не верю!
Матуа не такой.
- Ты веришь в вампиров? – и вдруг ее улыбка исчезла. Исчезла. И тут я должна поверить в серьезность этих слов? Этого вопроса?
- Нет, конечно.
Рассмеялась.
- «Нет, конечно», - и последнее слово едко перекривила. – А вот мы, почему-то, безукоризненно верим в ваше существование, глупые людишки. – Ухмыльнулась, - ах, ну да. Наверно все из-за того, что кровь вашу сосем. Сосем и паразитируем на вас, мелкие, гадостные червячки. Вы, а не – мы, - презрительно прищурилась. – Ненавижу, таких как ты.
Тяжело сглотнула. Мария, не молчи же! Больная! И ты - больная! Чем не ровня?
- Боюсь, расстроить, дамочка. Простите, не знаю вашего имени, но…
- Морена, Морена де Голь. Можешь, своему Матуа так и передать.
- Но…, - насильно продолжила я, как бы не замечая высказанное, - стоит вам раскрыть правду. Вы такой же червяк, как и я. Все мы – люди.
- Проверим? – ехидно улыбнулась.
- Это не проверять нужно, а… лечить.
Хмыкнула. Растяжной взгляд по сторонам, надменно проведя по кромке потолка.
Резкий рывок – и тут же оказалась возле меня. Дикое, жадное шипение… сковывая колким льдом мою душу. До тошноты…
Острые, длинные, аромата смерти, клыки вдруг похотливо подались вперед, требуя мою жизнь.
Поежилась. Нервно дернулась в оковах, кандалах - … прикованная… Никуда не убежать.
Страх кошкой взобрался по позвоночнику, сдирая заживо кожу… Заледенели в миг руки. Онемели пальцы.
Глаза горели, горели… Яростью, жадностью, голодом…
Вдруг отвернулась. Короткие, ликующие взгляды в сторону. Едкая ухмылка.
- Продолжим, или и этого пока хватит?
Молчала…
- Вижу, что хватит, - неспешно отстранилась. Шаг назад. – Я обещала Матуа, что жизнь его испорчу. Исполняю. Раскрыть тайну. Перекрыть кислород. Он еще пожалеет о своем решении меня воспитывать. А вас мне, просто, жалко. Такие доверчивые, хрупкие, едва дышащие от болезни и отчаяния. А он.
Вдруг схватила меня за руку, вывернула локоть. Неспешно провела пальцем по двум красным пятнышках.
- Вот как можно вот так себя вести? Неужели мало уродов на улице? Я понимаю, что так легко. Невероятно легко. И даже, когда умрете, никто не заподозрит истинную причину. Больные… Отчаянные…
Я нервно дернулась, вырывая свою руку из ее хватки.
Ухмыльнулась.
- Не всем дано узнать истину. Тайну о нашем существовании. Ибо она несет с собой смерть. Думаю, будешь благоразумной и воспользуешься информацией правильно. Судя по моим наблюдениям, ты хорошая девочка. И хоть обижена на всех, тяга к справедливости все же будет сильнее злости.
- Он не такой… - едва слышно прошептала я, отчаянно, отчаянно пищало сердце.
Нервно вздрогнули губы. Скривился нос, словно учуяла зловоние.
- Ты права, права… Он гораздо хуже. Но всего тебе знать не стоит. Иначе не сносить головы до утра.
Тяжелый вдох. Ее. Мой.
Короткие, несмелые шаги на выход.
- Малому не стоит говорить правду. Он вряд ли поймет и не поступит правильно, -прощальный хлопок. Белое, подобно мраморной плите саркофага, дверное полотно закрыло за собой остатки моего привычного мира.