– Готова к работе, Сноу? – спрашивает она, широко улыбаясь.
Ее улыбка заразительна.
– Как никогда.
Мы паркуемся у «Яда» и проходим через задние двери.
– Как долго ты работаешь «ядовитой девушкой», Даймонд? – спрашиваю ее, когда мы заходим в раздевалку.
Она склоняет голову, раздумывая.
– Уже несколько лет. Больше трех с половиной.
– Как долго ты собираешься заниматься этим? – спрашиваю я, стягивая джинсы и топ, оставаясь в трусиках и лифчике. Я больше не стесняюсь своего тела, по крайней мере, когда прихожу сюда.
– Так долго, пока это будет привлекать меня, – говорит она посмеиваясь. – Деньги неплохие, и если честно, мне нравится внимание.
Жаль, что я не чувствую того же. Сегодня я одеваюсь во все белое, – прозрачное, белое кукольное платье, стринги, высокие чулки и подвязки. Им нравится, когда я разыгрываю «снежную» тему, а с моей красной помадой, я похожа на ледяную принцессу.
– Черт возьми, я собираюсь отобрать эти туфли, – говорит Даймонд, разглядывая мои белые шпильки с завистью.
Я смеюсь.
– Мои ноги на два размера меньше твоих.
Она закатывает глаза.
– Я могу сделать так, что они подойдут, не беспокойся. Я могу стать Золушкой, твою мать.
– Золушкой или ее злой сводной сестрой? – шучу я, зарабатывая игривый шлепок по своей заднице. Даймонд выходит на сцену, а я пользуюсь несколькими минутами, чтобы мысленно подготовить себя к ночи.
Ты не будешь заниматься этим вечность.
Оплатишь счета. Оплатишь долг. А потом покончишь со всем этим.
Глава 10
Поле того, как рассказала правду Анае, я чувствую себя легче. Прошло несколько дней, после нашего глубокого и значимого разговора. Мы так же поговорили о Грейсоне. Сам мужчина лично входит в класс, именно в тот момент, когда я подумала о нем. Он смотрит туда, где сижу я, и идет в моем направлении. Садясь на свое обычное место, он дарит мне небольшую улыбочку.
– Привет, – говорит он. – Ты закончила задание?
Я поднимаю бровь. Я видела его дважды с нашего последнего разговора, и каждый раз наши короткие разговоры были неуместными и извиняющимися. Не упоминая о неловкости.
– Конечно, доделала, – отвечаю я, оценив его стандартный вопрос.
Он смеется.
– Не сомневаюсь, что ты и в этом превосходна.
– А ты доделал? – спрашиваю я.
– Типа того, – отвечает он, пожимая смущенно плечами.
Я ахаю.
– В смысле «типа того»? Оно составит десять процентов от нашей оценки!
Он морщится, а потом поднимает ручку и перебрасывает ее между своих пальцев.
– Знаю. Я был немного…отвлечен, – сообщает он, не глядя на меня. Он смотрит вниз, его темные волосы спадают на лицо, прикрывая его глаза от моего обзора.
– Не ты один, – бормочу себе под нос. Преподаватель начинает говорить, прерывая нашу беседу. Вздыхаю, бросая последний взгляд на Грейсона, прежде чем посмотреть прямо перед собой.
Грейсон плетется за мной, когда заканчивается занятие. Когда мы выходим на парковку, он дотягивается до меня и нежно берет за запястье.
– Я скучаю по тебе, – говорит он, растирая большим пальцем мой пульс.
– Я тоже скучаю, – признаюсь я тихо. Я неосознанно шагаю ближе, вдыхая его аромат. Он всегда пахнет так чертовски приятно.
– Ты когда–нибудь делала что–то, что хотела бы вернуть назад, больше всего на свете, но не можешь? Поэтому все, что тебе остается, – жалеть себя, понимая, что ты сама причина своих страданий?
Я резко вдыхаю из–за его слов. Киваю ему, и наши глаза встречаются.
– Можешь простить меня? – спрашивает он, когда я продолжаю молчать. Могу? Могу ли я, на самом деле, судить его, когда тоже кое–что скрываю? Если я выберу дать всему еще один шанс, мне нужно рассказать ему. Сказать правду. Надеюсь, что он все равно будет хотеть меня, и мы сможем начать сначала. С чистого листа.
– Почему ты уехал, ничего мне не сказав? Будь честным, – спрашиваю я.
Он громко сглатывает.
– Я облажался со всем между нами. Подумал, что, может, будет лучше, если мы отдалимся друг от друга. Хотя, пока был вдалеке от тебя, я только скучал по тебе. По тебе. Твоему смеху, твоей улыбке, твоему запаху. По всему в тебе, Пэрис. И я кое–что осознал – это неизбежно между нами. Все можно только исправить, поэтому я отказываюсь отпускать тебя.
– Я все равно не понимаю, Грейсон.
– Я никогда не прощу себя за то, что сбежал в первый раз от тебя, но, обещаю, что возмещу все, – говорит он.
– Думаю, что скучаю по твоей стряпне, – так тяжело для меня не поддаваться. Я понимаю, что не должна, но хочу этого. Я хочу его. Полагаю, что просто люблю наказания.
Меня одаряют медленно растягивающейся улыбкой.
– Я буду счастлив приготовить для тебя сегодня, и может, мы сможем поговорить.
– Может быть, – говорю чуть слышно, чувствуя облегчение.
Я сажусь сзади на байк Грейсона, и мы едем к его дому. Обнимать его своими руками все время, чувствовать выпуклость его пресса, и весь мой перед крепко прижимается к его спине – ни на секунду не жалею о своем решении. Так хорошо снова обнимать его. Мы заходим в его дом, и он выдвигает стул для меня.
Грейсон ищет в холодильнике что приготовить.
– Как насчет тостов? – спрашивает он, пока сканирует отсутствие продуктов.
Скрываю свою улыбку.
– Для меня звучит неплохо.
– Могу заказать что–нибудь, – предлагает он, оглядываясь на меня.
– Сэндвичей достаточно, – говорю ему, наблюдая, как он вытягивает сыр и ветчину. Он быстро готовит их и приносит на стол с апельсиновым соком.
– Спасибо.
– В любое время, – говорит он, его глаза пляшут. – Я превращаюсь в шеф–повара, не так ли?
Я откусываю кусочек.
– Ну, не знаю. Думаю, что ты не должен бросать свою постоянную работу пока что.
Он улыбается, с ямочками и все такое.
– Буду иметь в виду.
После того, как заканчиваем с едой, мы вместе пересаживаемся в гостиную. Идет фильм по телику, но я не уделяю ему свое внимание. Мои глаза исключительно на Грейсоне, а его – на мне. Я с трудом сглатываю от интенсивности в его взгляде, а когда он облизывает верхнюю губу, я ничего не могу поделать со звуком, который вырывается из моего горла.
– Ты тоже это чувствуешь… – говорит он так нежно, проводя своими руками вверх и вниз по моим бедрам. Я чувствую это? Я определенно чувствую что–то прямо сейчас.
– Грейсон…
– Я облажался, но теперь ты простишь меня. Нам слишком хорошо вместе и это без вариантов, – говорит он, и я ахаю от его приказного тона. Кем он себя возомнил?
Мой взгляд прищуривается.
– Я прощу тебя, если и когда решу сама.
Он смеется, действительно смеется.
– Ты такая красивая, когда злишься.
Рада, что он чувствует именно это, потому что глядя на все происходящее, я буду выходить из себя часто, когда он рядом. Я открываю рот, чтобы сообщить ему именно это, когда он наклоняется вперед и целует меня. Он грязно играет. Нет ни единого шанса, что я смогу сопротивляться ему, не тогда, когда он прав. Между нами что–то есть. Что–то, что притягивает нас друг к другу. Что–то, ради чего стоит рискнуть.
Он отстраняется от поцелуя, оставляя меня желать большего.
– Позволь мне сделать на этот раз все правильно, пожалуйста.
Моему ошеломленному мозгу требуется несколько секунд, чтобы осознать, что он сказал, и к тому времени он уже встает с дивана и поднимает меня на руки. Я обнимаю его своими руками за шею и держусь, пока он несет меня в свою комнату, опуская на кровать и возвращая свои губы к моим.