— Это что? Какой-то розыгрыш? — отозвался старший мужчина.
— Ты склеишь ласты ещё быстрее, чем эта девчонка, — без малейшей паузы на раздумывание ответил голос из телефона, после чего, добавил: — Время вышло. Удачной тебе игры, Ошибка.
В следующий миг свет погас.
Время жизни 00.06
Сахар, свет и оружие мертвецов
Город, в один миг перенесённый в другую реальность, превратился в подобие исполинского, уродливо-плоского паука, во все стороны растопырившего множество тончайших лапок. Конечно же, никакие это не конечности, в их роли выступали воздушные и подземные линии электропередач, кабели для аналоговой телефонии и передачи цифровых данных, газовые магистрали и водопроводы. Сталь, медь, алюминий, оптоволокно и прочие материалы. Да какая разница, ведь силе, которая это сотворила, безразлично, что за материал оказывается на её пути. С одинаковой легкостью перерезалось абсолютно всё, и перерезалось идеально. Настолько идеально, что срезы металла превратились в качественнейшие зеркала.
Современный город, это вам не оазис, изолированный среди песков пустыни, это сложный системный объект, для функционирования которого требуется непрерывная подпитка извне. И сейчас она иссякла в один миг. Если для линий газоснабжения это не критично, об электрических сетях такое сказать нельзя.
Электростанции остались бесконечно далеко во времени и пространстве. Мгновенно погасли лампы и экраны телевизоров, перестали крутиться электродвигатели, замер электротранспорт, смартфоны превратились в фотокамеры с богатым набором дополнительных функций, среди которых одна стала полностью бесполезной, — исчезла возможность совершать звонки при помощи мобильной связи и приложений, работающих через Интернет.
Электричество, это сама кровь современных городов. Без них они быстро впадают в кому.
Но только не сейчас, потому что этот город привык ко многому. И его обитатели привыкли. Ещё не успели остановиться парализованные трамваи, а люди, принимающие решения уже осознали, что произошло масштабное отключение электричества по неизвестной причине. Они знали, что необходимо предпринимать в таких случаях и могли доносить свои указания до подчиненных. Для этого существовали телефонные линии на автономном питании и радиосвязь.
Взревели дизели, раскручивая валы генераторов. Этих автономных источников, мини-электростанций, слишком мало, на всех потребителей не хватит, но достаточно, чтобы обеспечить энергией ключевые точки, не позволив городу целиком погрузиться во мрак хаоса.
Морг — не такое уж и важное место. Но обитатели города, по традиции, относились к мёртвым с уважением. А очень трудно уважать тело покойного, если оно долгое время пролежало в разморозившемся холодильнике.
Вспыхнувшее вновь освещение заметно отличалось от прежнего. Слишком тусклое, с неприятным для глаз оттенком, да ещё и мигающее. Но это не помешает заняться тем, чем нужно заниматься прямо сейчас, не дожидаясь, когда лампы загорятся с прежним накалом.
— Ну да, это точно розыгрыш, я такое по телевизору видел, — услышала она уже в спину, направляясь ко второй двери.
Первая закрыта и выглядит настолько серьёзно, будто за ней хранится весь мировой запас золота. К тому же, не забылось то, что рассказал голос из телефона. А он, в том числе, сообщил о засове с обратной стороны. Полностью доверять ему нет оснований, потому, она попробовала потянуть створку на себя, потом от себя. Увы, безрезультатно. Пришлось разворачиваться.
Холодильники отыскались во второй комнате, получается, насчёт них голос тоже не соврал. Стены здесь окрашены светло-желтой краской, но от этого не стали симпатичнее, скорее, наоборот. А холодильники, так и вовсе выглядят омерзительно. Она такие в кино видела, всю стену занимающие, будто ячейки автоматической камеры хранения.
Вот только хранят в них вовсе не сумки и не чемоданы.
Помимо холодильников, в комнате находились стол и несколько стульев, такие же непритязательные, как и вся обстановка этого очень неприятного места. Легко догадаться, что здесь, на расстоянии вытянутой руки от запертых в холодильниках мертвецов, кто-то ел, а также пил кофе или чай. Кружки, тарелки, ложки, вазочка с кусковым сахаром и вскрытая пачка с печеньем. Надо быть совсем уж ненормальным, чтобы устраивать чаепития возле покойников… Но почему бы и нет? Ведь сама ситуация абсолютно ненормальная, сейчас можно что угодно ожидать.
Холодильники, стол, стулья и металлическая коробка на голой стене. К ней тянулись многочисленные кабели, по символике на дверце и прочему понятно, что внутри скрывается электрический щит. Вот и вся обстановка.
Ну что ж, спасибо, что здесь не лежат на виду выпотрошенные тела.
Первое что она сделала, это взяла из вазочки три куска сахара, забросила в рот и начала грызть. Затем направилась к пятому холодильнику, прислушиваясь к голосам оставленных в первой комнате мужчин. Говорили они негромко, а, так как, со слухом у неё наблюдались кое-какие проблемы, разбирала далеко не всё. Но того, что поняла, достаточно. Всего лишь пустой разговор, продолжается обсуждение версии непонятного розыгрыша. Вон, даже скрытые видеокамеры искать собираются. И ещё про какие-то наркотики упоминают, которыми их обкололи до такого состояния, что не получается вспомнить свои имена.
Люди, как правило, глупы. Не все, конечно, встречаются интересные исключения, но только не здесь и не сегодня. Да какая им, вообще, разница, розыгрыш это или что-то другое? Почему бы не попробовать подумать головой? Если розыгрыш, ни с кем ничего плохого не должно случиться. Если нет, если голос из телефона полностью или частично рассказал правду, очень скоро сюда заявятся двенадцать человек, желающие смерти всем присутствующим. А ей не хочется умирать, поэтому, она не станет тратить время на бессмысленные разговоры.
Она с самого начала просчитывает варианты, вероятности и возможности. Она всегда так делает.
Эта девушка иначе не умеет.
В холодильнике оказалось не то, что хотелось увидеть. Нет, здесь, действительно, нашлось обещанное оружие, вот только висело оно на поясе мертвеца. Помимо кобуры с пистолетом, на нём осталась чистенькая армейская форма, что весьма удивительно для покойника, у которого отсутствует половина головы, а остаток, для сохранения содержимого, небрежно обернули тончайшей пластиковой пленкой.
Пистолет оказался большим и тяжёлым, она никогда такие не видела. Но никаких принципиальных отличий от знакомого оружия нет, если не считать того, что он до такой степени заледеневший, что держать в руке неприятно. Но это, конечно, не имеет отношения к особенностям конструкции.
Выщелкнув магазин, убедилась, что тот набит патронами. Просмотрела их через прорези, насчитав четырнадцать штук. Приятное число, ведь противников всего двенадцать, но её эта математика не утешила. Она осознавала скромность своих боевых возможностей, ей даже не стоит пытаться справиться с такой оравой. Нет, воевать противопоказано, надо просто очень быстро проскочить несчастные сто пятьдесят метров. А дальше или станет легче, или и правда выбежит на толпу киношников с камерами, снимающими улепётывающую дурочку, наивную до такой степени, что поверила в затейливый розыгрыш.
Но она в такой розыгрыш не верит. Чтобы заставить человека забыть последний отрезок жизни, нужно очень сильно поработать над его психикой. В том числе, при помощи веществ, употребление которых запрещено на законодательном уровне. Для розыгрыша это чересчур.
И мертвец тоже настоящий, в этом её не обмануть. Патроны выглядят, как боевые или очень точный муляж. Нет, это не похоже на шутку, совсем непохоже, слишком всё продуманно, до мелочей.
Напрягла уши, прислушиваясь к голосам мужчин. Судя по тем словам, которые получилось разобрать, они вряд ли будут сильно против, если она заглянет в ещё один холодильник. Допустим, в седьмой.
В нём обнаружилась мёртвая женщина непонятного возраста в строгом костюме мышиного цвета. В ногах её лежала кожаная сумочка, в которой хранился ещё один такой же самый пистолет.
Не удержавшись, заглянула в одиннадцатый холодильник. Труп какого-то бродяги в лохмотьях, в ногах лежит пластиковый пакет с аналогичным оружием. Она даже притрагиваться к нему не стала. Зачем? Вот куда ей третий пистолет девать? Достаточно, уже, жадничать. Но уже закрывая дверцу, остановилась. Да, увеличивать арсенал ни к чему, а вот прихватить магазин очень даже можно, ведь запасных не нашлось. Она собирается убегать, а не воевать, но кто знает, чем всё обернется. Вдруг, придется считать каждый патрон.
Наконец, подошла очередь электрического щита. И здесь её поджидало разочарование, дверца оказалась закрытой. Металл на ней тонкий, замочек, так себе, очень хлипкий на вид. Значит, можно попытаться вскрыть его какой-нибудь крепкой железкой, в помещении с кафельными столами их много. Но она не стала устраивать взлом, ведь нет уверенности, что это можно сделать, не нашумев. И ещё предчувствие подсказало, что ко всему, закрытому на замки, лучше не прикасаться. Непонятно, откуда взялся этот внутренней совет, но она подсказке доверилась.
Как там говорил голос из телефона? На шум могут раньше времени набежать противники? Вот и замки на двери и щите не просто так, тронув их, можно столкнуться с неприятностями раньше времени.
А время сейчас дорого стоит, ведь ей каждая выигранная минута дает чуточку форы. Удобно прислонившись поясницей к столу, она направила пистолеты на дверцу шкафчика, постояла в неподвижности несколько секунд, затем опустила руки. Всё — мускулатура запомнила положение, ведь для той, которая вслепую способна выполнять то, что мало кто из зрячих сможет, это несложно.
Достаточно близко, чтобы не промахнуться, но и не сказать, что сильно рискует пострадать от осколков пуль и выбиваемых ими обломков. Оптимальное расстояние.
Теперь нужно крепко зажмурить в глаза и ждать. Её глаза, оставшись без хорошего освещения, постепенно приспосабливаются ко мраку, и в этом им помогает только что принятая доза сахара. Вредное вещество, но иногда и от него бывает польза.
Человек не может видеть в темноте, но всё относительно. Дайте время, и когда дверь раскроется, она будет зрячей против слепых, в сравнении с теми, кто сюда войдут. Но это, конечно, только если речь идёт о полной темноте.
А темнота здесь будет. Обязательно будет, ведь её рукам сейчас не требуется освещение. Когда дверь отворится, они поднимутся, и оба пистолета уставятся туда, куда рассчитано — на дверцу электрического щита. Кабели от него расходятся по обоим помещениям и тянутся куда-то дальше, за несокрушимую дверь. Возможно, этот железный ящик отвечает за освещение во всём здании. В таком случае, стоит придавить спусковых крючки, и морг вновь погрузится во мрак.
Если её расчеты ошибочны, никакого мрака не получится, или свет погаснет лишь в некоторых помещениях. В таком случае, придется прорываться, не прикрываясь тьмой. Это гораздо сложнее, но тоже возможно. В теории. Проверять её практикой не хочется, но она начала просчитывать и такой вариант.
Ведь она всегда всё просчитывает.
Время жизни 00.20
Двенадцать противников
Дверь лязгнула в тот момент, когда пришлось начать готовиться к постороннему вмешательству в её планы. А всё потому, что странно-заторможенным мужчинам в первом помещении надоело обсуждать по десятому кругу тему розыгрыша и каких-то непонятных проблем с памятью, они начали поговаривать, что не помешает осмотреться. Кто знает, как они отреагируют, когда увидят девушку, стоящую с закрытыми глазами и сжимающую в каждой руке по взведенному пистолету. Очень не хочется услышать над ухом «детка, это не игрушка», после чего кто-то глупый и сильный станет грубо отбирать оружие.
Дверь распахнулась с таким грохотом, будто весила тонну, после чего кто-то невидимый и неизвестный зычным, нервно-озлобленным голосом, воскликнул:
— Почему это мясо не спит?
Почти сразу после этого послышался непонятный звук. Похоже, что-то большое стремительно рассекло воздух, ударив во мокрое и хрустнувшее. В тот же миг заорали истошно, страшно, непонятно даже, мужчина или женщина, а может и вовсе не человек. Так не кричат в самых страшных фильмах ужасов, подобный звук способен издать только лишь тот, кто увидел что-то запредельно жуткое.
Изображать такое, по приказу режиссёра, невозможно.
Вновь звук удара по мокрому и хрустнувшему. Крик, как отрезало, а другой голос, тупой и равнодушный, без намека на эмоции произнёс:
— А теперь валяется.
— Да вы что здесь устроили, психи вы ненормальные?! — воскликнул уже третий голос, очень сильно раздраженный.
— Не кипятись, — миролюбиво ответил второй голос. — Всё чисто сработано, остаётся только потроха достать.
Но раздраженный тип не сдавался:
— А где третий?! Девка где?!
Пожалуй, пора начинать.
Руки поднялись, указательные пальцы напряглись, давя на спусковые крючки. В почти замкнутом помещении загрохотало оглушительно-страшно, жестоко давя на её многострадальные барабанные перепонки. Отдача вскидывала стволы кверху, но девушка каждый раз опускала их в правильное положение, продолжая стрелять снова и снова. По четыре раза из каждого пистолета, такую цифру изначально для себя определила. Почему именно четыре, а не, допустим, пять или шесть? Да потому что электрические контакты, провода и прочее не имеют ничего общего с танковой броней, пули и выбиваемые ими разлетающиеся обломки должны легко справиться с такой целью.
Если она ошиблась, всё зря, своими разрушительными действиями лишь предупредит врагов, что вооружена. Но вот зачем сводить в одном месте столько разных проводов и кабелей? Видится только одна причина, так поступать, — именно сюда подводится электричество и отсюда же распределяется к холодильникам, розеткам, светильникам и прочему.
Пули били в шкаф и стену, как пудовые молоты, кто-то что-то прокричал, и вроде бы, протрещал разряд короткого замыкания. Но ни в чём нельзя быть уверенным, уж очень сильное грохотание, на его фоне мало что можно различить. Ей показалось, что свет, пробивающийся сквозь веки, померк, но и об этом нельзя сказать наверняка, возможен самообман или воздействие вспышек от выстрелов.
Ну вот и всё, пора. Глаза открылись, но моральная готовность встретить световой удар зрительными рецепторами не пригодилась, свет и правда погас. Оглушенные уши отстраненно воспринимали крики из соседнего помещения, нос раздражали пороховой смрад и химическая вонь палёной изоляции, впереди, где-то на с трудом просматривающимся на светлом фоне стены щите, то вспыхивая, то погасая, мерцали синие огоньки. Пули или короткое замыкание вызвали возгорание, неизвестно, но оно слабенькое, изрешеченный металл дверцы почти ничего не пропускает.
Её глаза хоть как-то подготовлены к происходящему, а вот противники ни к чему подобному не готовились. Да, их много, слишком много, но сейчас они слепы, как кроты, или даже похуже. Человеческие глаза, внезапно оказавшись во тьме, приспосабливаются к ней очень неторопливо, поэтому, у неё есть преимущество. Так себе, если говорить начистоту, преимущество, ведь сама почти ничего не различает. Да и оно сойдёт на нет при первых же выстрелах, когда вспышки пороховых выхлопов засветят сетчатку.
Но зачем кому-то начинать стрелять, не видя цель и ничего не успев осознать? Она ведь обо всём этом размышляла, уже не оставаясь на прежнем месте, а двигаясь к выходу. Ей даже свет не требовался, чтобы его найти, ведь оба помещения хорошо осмотрены заранее, она помнила, где и что располагается, шаги её расчетливы, ведут именно туда, куда нужно, а не туда, где можно лбом в стену врезаться. И пройти ей придётся немножко, всего-то до двери.
А вот если за ней окажется настолько же темно, она окажется в невыгодном положении. Ей неизвестно, что и где там располагается, а вот противники это знают. Обычные люди во мраке теряются даже в знакомом месте, но она, на их фоне, будет выглядеть более потерянной. Однако, зачем голову забивать, об этом задумываться рано, все размышления на эту тему в данный момент лишь голая теория, ведь и половины пути до этой двери не преодолела.