— Не принято? В каком смысле?
— Ну… в прямом. Я не поняла твой вопрос.
— Ты сказала, что у вас при обстрелах не принято кататься. У вас что, такие обстрелы, это нормально?
— Ты что, забыл про тот танк? Был уже разговор. Война у нас уже несколько лет. Город часто обстреливают. Мы привыкли.
— К такому нельзя привыкнуть.
— Можно. Человек ко всему привыкает.
Разговаривая с Крисом, Кира ухитрялась одним глазом посматривать в окна, а другим изучать интерактивную карту. Чем дольше она этим занималась, тем интереснее ей становилось в ней копаться. Такое впервые видела, и правда потрясающая детализация. Это больше походило на вид с высоты птичьего полёта в часы густого тумана. Город, как бы, скрыт за белёсой пеленой, но если сделать приближение, можно отчётливо разглядеть каждую деталь.
Только главное не это, главное, что на этой карте встречалось и такое, чего на обычных картах никогда не увидишь. Вот по линии улочки на миг промелькнула крохотная машинка, вот вспыхнул красный треугольник, обозначающий взрыв, оливковое пятнышко рядом с ним при этом растянулось в линию, показывая, что упало дерево. Вот оранжевым цветом мигает горящий дом, и суетится россыпь зелёных точек, обозначающая ненормально-осмелевших зевак и пожарных.
— Крис, а почему на карте, в некоторых местах, можно чуть ли не каждого человека рассмотреть, а местами ничего нет, только лишь здания, и ничего невозможно приблизить?
— Разница детализации, не все зоны обрисованы одинаково чётко. И сами по себе динамические отметки на ней не появляются, для этого надо, чтобы объект попал в поле зрения цифр. Чем больше цифр его наблюдают, тем качественнее обрисовка и выше точность позиционирования. В принципе, карта может вести уже нарисованный объект по пустой зоне, но это уже ненастоящие данные, это только прогноз.
— А что означает маленький красный череп?
— Где?
— Метров сто к югу от цирка.
— Я же не знаю, где здесь у вас цирк. Наведи на здание пристальный взгляд, выскочит информационная панель, дай мне из неё первые две цифры. Это кластерные координаты.
— Четыреста девяносто два и двести одиннадцать.
— Теперь вижу.
— Ну и что это?
— Место гибели игрока. Два часа прошло с того момента, уже не понять, кто его приземлил.
— Твои дружки постарались?
— Друзей, среди Посредников, у меня нет и быть не может. И сам я уже не Посредник, забудь. Да и не был им, меня Система не спрашивала, согласен я или нет. Она, вообще, не очень разговорчивая.
— На тебе пальто и шляпа Посредников, а встречают, вообще-то, по одежде.
— Это хорошая одежда.
— Старомодно выглядит, не очень красивая.
— А я за модой не гоняюсь. Да здесь никто за ней не гоняется. Если находятся настолько ненормальные чудики, их жизнь перевоспитывает с особой жестокостью. У игроков к одежде особые требования. Это пальто с хитрой терморегуляций: в жару охлаждает, на морозе согревает. Его не пробить из пистолета, если стрелять не в упор, может выдержать даже автоматную пулю, а с пары сотен метров не всякая винтовка возьмет. При попадании защищает от переломов и разрывов внутренностей, потому что, материал, встречая скоростной объект, в это месте, мгновенно твердеет на большой площади, прилегая при этом к телу. Становится, как бы, крупной деталью анатомического доспеха. Получается, импульс не в одну точку приходится, а распределяется, рассеивается. Толкнёт такая «„деталька“», конечно, конкретно и без синяков не обойдется, но есть неплохой шанс, что только ими отделаешься. Шляпа тоже непростая, думаю, ты уже поняла, что её трудно пробить. И ещё она… Чёрт! Да куда ты прёшь? Ты где права купил, индюк слепой?!
Огромный грузовик, тащивший за собой такую же немаленькую цистерну, пёр лоб в лоб, даже не думая сворачивать. Полоса для него встречная, и это при том, что левая сторона полностью свободна, там ни одной машины не видно.
Кира, почти не задумываясь, ухватилась за джойстик, одновременно прижимая к глазам очки, но её остановил возглас Криса:
— Не вздумай! Кто его знает, что у этого психа в цистерне! Держись!
Едва успела послушаться, как Крис резко свернул влево, пересек встречную полосу и не притормозил перед высоким бордюром. Машина вскочила на него, даже не заметив, без ожидаемого жесткого удара, а дальше чуть развернулась и помчалась парой колес по газону, а парой по тротуару.
Грузовик попытался увязаться следом. Но слишком уж он громадный и неповоротливый, непомерно сильная инерция, монструозная машина не сумела быстро развернуться, они проскочили перед ней спокойно.
А вот микроавтобусу, который очень некстати выскочил из переулка, не повезло. Грузовик, не снижая скорости и отчаянно виляя по дороге, жестоко смял его, разнёс на клочки, будто картонную коробку и понёсся дальше. Кира, наблюдая за ним через камеру-прицел, едва удержалась от соблазна пострелять по его задним колесам. Хорошо бы, конечно, остановить этого ненормального, но цистерна действительно немаленькая и неизвестно чем заполнена, а по обеим сторонам улицы теснятся ряды коттеджей.
Может там и копии людей живут, но слишком уж они неотличимы от оригиналов. Не поднялась рука подвергать их такому риску.
Чуть дальше Крис выбрал переулок между двумя рядами коттеджей, потом несколько раз свернул и вновь попытался выскочить на основную дорогу. Но не тут-то было, упёрся в натуральную пробку: машины замерли бампер к бамперу, их скопилось очень много, втиснуться в сплошной поток не получилось.
— Да откуда они здесь собрались?! — раздражённо воскликнул Крис. — Ты же говорила, что у вас весь народ по домам сидит?
Кира пожала плечами:
— Разное случается, некоторые люди очень нервничают при обстрелах и глупо себя ведут.
— Я их прекрасно понимаю, но только не в этом случае. Зачем им, вообще, куда-то ехать, когда снаряды летают?
— Далеко на восток они не залетают, поэтому, многие люди, чуть что, удирают в ту сторону.
— Я не пойму, как можно объехать эту пробку, здесь больше нет других дорог в ту сторону, тупик какой-то.
— Это не совсем пробка, — Кира указала вперёд. — Ты снизу не видишь за машинами, а я в прицел вижу. Там шлагбаум опущен.
— Шлагбаум?
— Там, через триста семьдесят метров, переезд через железную дорогу. Когда поезд пройдёт, шлагбаум поднимется. Надо просто немножко подождать.
— Триста семьдесят, надо же, какая ты точная. У вас что, и поезда при обстрелах ездят?
— Всякое бывает. Иногда, круглые сутки стреляют, так что, по-твоему, может нам, вообще, не жить в такие дни? Ещё и как ездят. Это очень важная дорога, она на запад ведёт.
— Постой, если верить карте и тебе, где-то там, на западе, стоят пушки, которые стреляют по городу. И у вас что, прямо туда ходят поезда?
— Да, ходят. Не до позиций вражеской артиллерии, конечно, но ходят. Это дорога для армии, там, дальше, станция, на ней снаряды разгружают. И ещё есть один хитрый поезд. Он, как бы, секретный, но все давно о нём знают. На платформы поставили батарею гаубиц и катаются по этой дороге. Заезжают на запад, стреляют и тут же назад мчатся. Время на сворачивание не тратится, прямо с колёс работают, очень удобно устроились. Даже если их быстро засекают и запускают ответку, накрыть не успевают, батарея слишком быстро уезжает. Да и вагоны там укреплены стальными листами, можно спрятаться, если попадут под обстрел.
— Хитро придумано.
— Ага, тут много хитростей всяких понапридумывали. Я такое могу рассказать, что ты… — Кира осеклась на полуслове, опустила руку, пощупала бедро и ошеломлённо выдала: — Крис… по-моему, я перестала ощущать это в ноге… Оно исчезло. Вообще, исчезло. Невероятное ощущение.
— Не понял?
— Ну… это… В бедре, которое. Там, как бы, комок ощущался. Чужое. Растянуть его не получалось, мешал. Прихрамывала из-за него, когда уставали мышцы. Очень выбешивало.
— Да, я помню, ты рассказывала.
— Больше его не ощущаю. И даже пальцами не могу нащупать. По-моему… по-моему, твоё лечение подействовало.
— А я что тебе говорил? Мне верить надо.
— Крис, я на минутку.
С этими словами Кира, сбросив очки, выскочила из машины, оставив Посредника-ренегата ошеломлённо таращиться ей вослед под гудение привода оружейного модуля, потому что тот, оставшись без оператора, начал автоматически возвращаться в транспортное положение.
Отбежав на несколько шагов, девушка энергично крутанула корпусом в одну сторону, затем в другую, одновременно размахивая руками. Затем, широко расставив ноги, несколько раз наклонилась, переламываясь в пояснице.
Сочтя разминку законченной, приступила к тому, что после новостей о состоянии бедра отложить на потом не смогла. Ну нет никаких моральных сил затягивать выяснение столь важного вопроса.
Ступила на бордюр и попыталась представить, что это пятиметровый брус гимнастического бревна. Но нет, голова отказалась в такое поверить, очень мешала обувь, ступни привыкли выполнять элемент босиком.
Разуться? Но здесь слишком грязно, много мусора, в том числе и опасных осколков стекла. Кира, взвесив все за и против, с сожалением сошла с бордюра. Всё правильно, слишком рискованно пытаться такое вытворять на нём в обуви.
А вот на асфальте — запросто. Короткий прыжок, отрыв от земли с левой, вынос правой. Прекрасно! Более чем прекрасно! А если учесть мешающую обувь, так, вообще, супер. Почти, как в старые времена: она прыгает именно с той ноги, с которой нужно, а не с той, на которую пришлось долго и нудно переучиваться.
Не в силах удержаться, повторила прыжок ещё два раза, после чего развернулась, чтобы выполнять его дальше и дальше, только уже в противоположном направлении, возвращаясь к машине.
И остановилась, чуть не наткнувшись на Криса. Тот, тоже выбравшись, взирал на её выкрутасы с немалым удивлением, но в его взгляде и другие чувства прослеживались. Посреднику, похоже, зрелище понравилось, и это тоже прекрасно.
Зрители, конечно, не настолько важны, как судьи, но их реакцию тоже нельзя не учитывать.
Пока что, зритель у Киры всего лишь один. Да и условия для выступления, откровенно говоря, так себе. Ничего она здесь не проверит, ей нужна совсем другая обстановка.
Она знает, что именно ей надо. Всегда это знала.
— Красавица, это что такое сейчас было? — спросил Посредник.
Кира, проигнорировав его вопрос, завела речь о своём:
— Крис, мне нужно кое-что сделать. Нам можно вернуться назад? Это ненадолго.
— Что? Куда?
— Я покажу, это в сторону центра надо съездить.
— В строну центра? Нам, вообще-то, надо в другую сторону.
— Я помню. Но мне и правда очень надо кое-что сделать. Здесь есть одно место… Блин, вот как бы объяснить… даже не знаю… Блин, да как ни объясняй, ты такое всё равно не поймёшь. В общем, мне очень нужно. Туда нужно. Я сделаю это быстро, а потом мы поедем дальше. Всё равно здесь пробка, а там другая дорога есть, она немного длиннее, зато пробок там никогда не бывает.
— Что ты должна сделать? У тебя нет здесь никаких дел и не может быть. Кира, нам надо в темпе отсюда сваливать, пока нас не прибили. Забыла про ботов и Посредников? Зато они о тебе помнят.
Кира, вздохнув от осознания того факта, что Крису, вряд ли, получится растолковать то, что она и себе не может толком объяснить, всё же попробовала достучаться до спутника:
— Ты видел прыжок? Мой прыжок, сейчас?
— Конечно, видел.
— И что?
— В смысле, что? Это выглядело красиво и круто. Ловко ты скачешь и растяжка классная.
— Крис, это полная фигня, а не прыжок. Не так его надо делать. И не здесь. Есть одно место, я даже не пробовала. Да, блин, я бы никогда не смогла его там выполнить. Невозможно это сделать с такой ногой. А теперь нога, как новенькая стала, я просто никогда не прощу себе, если уеду. Да я просто должна это сделать. Обязана. Или, хотя бы, попробовать. Крис, если я отсюда уеду, то никогда больше не вернусь. Никогда не попаду в то место. Так ведь? Ну давай вернёмся. Улицы пустые, ты же видел, мы быстро доедем, я попробую, и потом поедем дальше. Это быстро.
— Да ты точно сумасшедшая.
— Я нормальная. Я просто не могу тебе объяснить, зачем это надо сделать. Понимаешь, я была почти калекой, и я тогда цель себе поставила, это сделать. Я, блин, долго очень к этой цели шла. А теперь, получается, никогда это не сделаю. Не попробую сделать. Я должна, просто должна. Нет… ты и правда никогда не поймёшь.
Крис, не сводя с девушки пристального взгляда, очень мягко произнёс:
— Главное, я понимаю. Ты это не со зла, тебе и правда зачем-то это надо. Но иногда нам приходится отказываться от своих желаний, или, хотя бы, переносить их на другое время. На более удобное время. Кира, никуда этот город не денется, он будет загружаться снова и снова. Те же копии людей, то же заражение, а потом, когда время жизни кластера закончится, поёдет перезагрузка, а за ней всё завертится заново. Если тебе без этого и правда никак, всегда сможешь вернуться на нужное место.
— Крис, но мне надо сейчас. Очень надо. Ну пожалуйста!
Посредник воздел глаза к небесам:
— Боги, да за что мне это! Ты же была конкретно разумной девочкой, даже потрясающе разумной. Да я в жизни не видел никого, продуманнее тебя. Да что с тобой, вообще, такое? Где твоя голова? Где твои цифры с расчётами? Куда всё это делось?
— Сама не знаю, — печально признала Кира. — Знаешь, может, я и правда свихнулась. Но что мы теряем? Впереди пробка, поезд, почему-то, не едет, нам лучше развернуться и попробовать проскочить по другой дороге.
— Поезд уже рядом, — заявил Крис. — Разве ты не слышишь гудок? Он подъезжает. Сейчас переезд откроют, и мы свалим отсюда. Слишком опасное место, большое скопление цифр, это всегда плохо, любая толпа, прям магнит для психов, они к ней со всего города сбегаются. И если тебя заметят, пойдёт красный ореол на весь район, по интерактивным картам Посредников. Забудь про тараканов в своей голове, нам сейчас не до них.
— Тебе не понять… — совсем уж безжизненно заявила на это Кира, бессмысленно уставившись в неведомые дали.
— Нет, Ошибка, ошибаешься, это ты ничего не понимаешь. Знаешь, что у нас дальше по программе? Дальше загрузится остаток команды Посредников, полный комплект. Двоечник и все остальные, это детский сад против того, кто здесь появится. У него сорок пятый номер, и никто не знает, откуда он, такой красивый, вообще, взялся. Некоторые всерьёз верят, что он такой же старый, как сама Система, если не древнее её. Это не человек, это, блин, реальный монстр, он не просто крутой, он крутыми пыль с ботинок вытирает. Это Сорок Пятый меня обнулил. Удалил из игры. Система заблокировала мне почти все возможности, но голова и руки остались при мне. Этого хватило, я со многими охотничками разобрался. Да, потерял несколько жизней, но или сам, или подставляя под цифр, на одном из этапов охоты посливал почти всех. Вот только потом появился Сорок Пятый, и охота стала совсем другой. Я не сразу понял, что влип, пытался и на него рыпаться, да только без толку, легче рельс перегрызть, чем его достать. Нет, я доставал, и даже не раз, но говорю же, он нереально крут. Я, постепенно, вычислил, что у него есть особое умение, а может и не одно. Пуля, граната, нож, да что угодно: разницы нет, он не умирает, что с ним ни делай.
— Это как? Он что, бессмертный?
— Все мы смертные, на любых уровнях. Если ты сейчас исподтишка выстрелишь мне в голову, я моментально стану тихим и мёртвым, и это при том, что ты нулевая, а я неплохо прокачан. Здесь у любого есть шанс на победу против любого противника, так устроен Континент. И ещё здесь есть игровые умения, они даются случайным образом, самые разные. Особая магия иммунных. У Сорок Пятого, как минимум, одно из них, защитное. Я так понимаю, такое даёт на несколько секунд иммунитет к повреждениям или срабатывает разово, на единичную угрозу для жизни. Потом нужно время, чтобы умение откатилось. Так вот, мне удавалось достать Сорок Пятого, но даже пальто ему не запачкал, его ничего не берёт.