Неужели все социальные отношения можно свести к этой убогой модели «хищник — жертва»?
Я почувствовал, что окончательно запутался с самоидентификацией. Неужели нет третьего варианта?
Взглянув на часы, я вздрогнул. Половина шестого. То-то вокруг так тихо. Народ потихоньку разбредался уже часов с пяти, а к семи оставались только те, кто хотел бесплатно посидеть в Сети. Так тут все жили: приходили в институт часам к десяти, пили чай, трепались, ходили «в гости» из отдела в отдел, потом долго обедали, потом снова пили чай, а там и домой пора. Вначале, когда я только сюда устроился, меня это возмущало, потом стало безразлично, а теперь я и сам поступал так же.
— Леша, ты еще долго? — спросила, пробегая мимо, самая ответственная из наших теток. — Я ключи на стол кладу, потом занесешь их на вахту, ладно?
Я молча кивнул, продолжая упрямо таращиться в экран монитора. Сердце вдруг пропустило удар. Я готов был поклясться — бессмысленные ряды значков на миг сложились в нечто осмысленное… И тут же снова распались на хаотические потеки.
— Стой! — воскликнул я. — Стой, сволочь!
Тут внутри экрана что-то ярко вспыхнуло, хлопнуло, и он погас. Навсегда.
Запахло горелой пластмассой.
Дверь, которая только-только закрылась за уходящей коллегой, снова приоткрылась.
— Леша, это вы мне? — раздался дрожащий от незаслуженной обиды голос.
— Ну е-мое! — рявкнул я, стукнув по столу кулаком.
Дверь быстро закрылась. В коридоре что-то затрещало. Раздался испуганный вскрик и торопливые удаляющиеся шаги.
«Надо во всем видеть позитив, — наставительно сказал я себе, вставая из-за стола. — Зато теперь, наверно, новый монитор поставят. Жидкокристаллический. И буду как белый человек!»
Из коридора теперь доносились громкие голоса и ругань. Я с любопытством приоткрыл дверь, и все стало понятно: свет вырубился и там. Народ, кто хихикая, кто возмущаясь, на ощупь пробирался к лестницам. Высказывались различные догадки, порицалась жадность начальства, пятнадцатый год не чинившего проводку, предсказывался скорый пожар, в котором мы все и сгорим к чертям вместе с институтом. Общее мнение было таково: почему бы этому свету не отрубиться часика на два-три пораньше?
Я просочился сквозь толпу в гардероб, с трудом нашел в потемках свою куртку и отправился на проходную.
Но все равно — не оставляло ощущение, что я упустил что-то важное. Подошел к границе чего-то, но не увидел… и теперь слепо топчусь рядом, а потом начну удаляться, так и не поняв, что прошло мимо меня.
Глава 2
ЗНАКОМСТВА НА БОЛЬШОЙ ДОРОГЕ
Девушку звали Вероника.
Или Ники — как она сама представилась.
— Везет мне на Лех, — заявила она, услышав мое имя. — Был у меня один знакомый, хе-хе-хе…
К чему относилось ее хихиканье, я не понял, а она объяснять не стала.
— Можешь звать меня Алекс, — предложил я.
Так меня звали друзья. Было у меня и еще одно имя, но об этом позднее.
— С кем это ты разговаривала? — спросил я, оглядываясь.
— С бабкой, — скривилась Ники. — Еле отделалась от старой жабы.
Во дворе и прилегающих закоулках не было видно ни души.
— Ушла, — Ники заметила мой взгляд. — Она только выглядит так, словно счас развалится, а исчезает как привидение. А уж как подкрадывается… Да ну ее! Следит за мной, словно мне пять лет. Туда не ходи, с тем не знакомься. А я, между прочим, совершеннолетняя и сама могу о себе позаботиться!