— Помогай! — приказала напарнице.
Вдвоем они поднесли к амбразуре трехногий станок. Водрузили на него тяжелое тело ружья. Прикрепленный к стволу шкворень, лязгнув, вошел в гнездо. Цая покрутила винт снизу, поднимая ствол на нужную высоту. Приложилась к прикладу — нормально.
— Заряжай!
Напарница вставила в приемник магазин. Цая потянула на себя рукоять затворной рамы и загнала патрон в ствол. Прицелилась в центр корпуса ближнего бронехода. На таком расстоянии не промахнется. В центре их учили стрелять за триста шагов. Она и там не мазала.
Цая потянула за спуск. Бабахнуло так, что зазвенело в ушах. В закрытом пространстве звуковая волна отразилась от стен дота. Из ствола ружья вылетел сноп пламени. Бронеход, в который метила Цая, присел на опорах. Это означало, что пилот убит или тяжело ранен. Зря она думала плохо о ружье.
— Не нравится?! — крикнула Цая и прицелилась во второй бронеход…
Магазин она расстреляла вмиг. Курумцы не поняли, что их убивают. Махали манипуляторами, пытались бить молниями. В ответ Цая целилась и стреляла. От гулких выстрелов она оглохла, но огонь вести это не мешало. Цая добивала второй магазин, когда до курумцев дошло. Бронеходы рванулись к границе. Остались только подбитые машины.
— Удираете?! — закричала Цая и подхватила ружье со станка. Она не знала, откуда у нее взялись силы. Догадавшись, напарница схватила станок. Они установили ружье у разбитой амбразуры, напарница зарядила его.
Бронеходы, минуя завалы из разорванных корпусов, уходили за границу. Стреляя вслед, Цая подбила троих. Остальные ушли. Закончив стрельбу, Цая повернулась к напарнице. Та улыбалась. На грязном от пыли лице блестели белые зубы.
— Как мы их! — крикнула Цая, и, согнув руку в локте, подняла к верху кулак. Этот жест она привезла из центра. Его любили инструкторы. Кулак означал меткую стрельбу. Говорили, что это жест Влада.
Напарница что-то сказала, но Цая не разобрала. В ушах звенело. Напарница догадалась и повысила голос.
— Доложи дежурной, — донеслось как сквозь вату.
«Точно!» — вспомнила Цая и включила рацию. Дежурная отозвалась не сразу. Наконец, в наушнике раздался голос:
— Дежурная по отряду.
— Опорный пункт номер три, — доложила Цая. — Атакованы курмцами. С полсотни бронеходов и рельсотрон. Они нас обстреляли, затем противник нарушил границу и блокировал пункт. В соответствии с приказом открыла огонь. Атака отбита. Уничтожен вражеский рельсотрон и три десятка бронеходов.
— Сколько? — переспросила дежурная.
Несмотря на плохой слух, Цая уловила изумление в ее голосе.
— Может, больше, — сказала в микрофон. — Я их не считала. Но ушли где-то десятка полтора.
— Почему вы кричите? — спросила дежурная.
— Оглохла. Стреляла из ружья. Курумцы перерезали линию питания рельсотрона.
— Понятно, — сказала офицер. — Вы молодцы, девочки! Не все так славно повоевали. Два пункта курумцы захватили. Расчеты погибли, не успев выстрелить. Оставайтесь на месте и ждите указаний.
Дежурная отключилась. Цая с напарницей привели в себя в порядок и перекусили. Вниз спускаться не стали. Во-первых, курумцы могли вернуться. Во-вторых, линию не восстановить — кабель сращивают техники.
Они просидели до середины дня. Затем приехал грузовик и забрал их вместе с ружьем.
— Отступаем, — сказала приехавшая офицер. — Граница атакована на всем протяжении. У них масса бронеходов. Кое-где они прорвались, — вздохнула она. — Сидеть в пунктах смысла. Приказано отойти на линию обороны.
«Война!» — поняла Цая. Мысль была неприятной. До сих пор она надеялась, что случившееся — инцидент.
— Вы их много накрошили, — добавила офицер, оценив поле битвы. — Я доложу об этом руководству. Думаю, вас наградят.
Цая вздохнула. Что значит награда, когда впереди война?
— Приказано уничтожить оружие, которое невозможно забрать, — сказала офицер и посмотрела на мужчину-военного. Тот отдал честь и побежал к лестнице. Любопытства ради Цая поднялась с ним. В доте мужчина достал из сумки бруски темного цвета, походившие на мыло. Заложив их под рельсотрон, вставил в один шнур и щелкнул зажигалкой.
— Уходим, тофу! — сказал Цае. — Быстро!
Они спустились вниз, и отошли от подножия холма. Цая обернулась к доту. Рядом застыли напарница и приехавшие пограничники. Наверху грохнуло. Из открытой амбразуры вылетел сноп пыли.
— Поехали! — приказала офицер.
Все забрались в кузов. Цая положила рядом ружье. «Ничего, — решила она и погладила ствол. — Мы им еще покажем!»
* * *
Меня разбудил сигнал клача. Он выл, словно сирена. Военная модель, ёпть! Зато связь шифрованная.
Я схватил клач и нажал кнопку приема.
— Слушаю!
— Домин грон! Говорит дежурная Военного Совета. Тревога! Вам надлежит выбыть в место дислокации части и ждать приказаний.
— Понял! — сказал я и отключил связь.
За спиной вспыхнул свет. Сайя включила лампу на тумбочке. Разбудил все-таки.
— Что случилось? — спросила она.
— Началось, — сказал я. — Часть поднята по тревоге.
— Война?
Я кивнул.
— Провожу, — сказала она и откинула одеяло.
Собрался я быстро. Душ, бритье, одежда. Завтракать не стал — в части поем. Сайя оделась и проводила меня до машины.
— Не пропадай! — сказала, обнимая меня на прощание. — Я без тебя не смогу. Звони!
— Непременно! — сказал я и полез в машину.
Дорогой я размышлял о предстоящих боях. Готовы ли мы к ним? Получалось, что не совсем. Тучин сформирован, подразделения прошли слаживание, но тактика не отработана. Во-первых, не успели. Во-вторых, какой из меня тактик? Я механик-водитель, военного образования не имею. Все мои знания из книг. Читал я много, но это не воевать. Ошибки неизбежны. На войне за них платят кровью.
Предрассветное шоссе было пустынно, к части я долетел быстро. За воротами меня встретила суета. Бегали люди, рычали моторы машин. Из дома я позвонил в бригаду, и объявил тревогу. Этим и объяснялся хаос внутри. Он, впрочем, был упорядочен. Я рассмотрел офицеров. Они командовали погрузкой.
Меня заметили. Стройная фигура в комбинезоне метнулась к автомобилю. Я вышел наружу.
— Домин грон! Вверенный вам тучим поднят по тревоге. Идет погрузка оружия и припасов. Командиры и личный состав на месте. Больных и отсутствующих нет. Заместитель командира тучима Клейя Пур.
Я всмотрелся в лицо заместительницы. Встревожена, хотя скрывает. Я тоже волнуюсь. Хойя Пур пристроила ко мне дочь, только не с целью захомутать. Про Сайю она знала. Тут другое. Служить в новой части — хороший способ сделать карьеру. Я взял Клейю и ни разу не пожалел. Командиром оказалась отличным. Пришли и другие офицеры из строевых частей. Они сделали из моих обормотов солдат. Мне б это не удалось. Добрый я…
— Продолжайте! — сказал я. — Как завершите, ведите людей на завтрак.
— Успеем? — удивилась она.
— Мы особая часть, Клейя. Нас не бросят в бой сходу. Думаю, и пообедать успеем.
— Тогда зачем тревога?
— Чтоб не расслаблялись. Буду у себя. Докладывай, если что не так.
В приемной ждал адъютант. Выглядел он сонным.
— Домин грон!..
— Вольно! — сказал я. — Позаботься о завтраке. Сам поешь. А еще умойся и приведи себя в порядок.
— Понял, домин! — козырнул он и выбежал.
В кабинете я сел за стол, включил телевизор и радио. На экране красовалась заставка — передач не было. Радио транслировало патриотическую музыку. Хорошо хоть не «Лебединое озеро». Я стал размышлять. Победим ли мы? Все, что мог, сделал. И речь не только об оружии. Я сочинил записку о Великой Отечественной войне. Перечислил принятые СССР меры, рассказал о боевых действиях, тактике и стратегии той поры. Все, что вспомнил. Записка получилась объемной. Я передал ее Хойе Пур. Она сообщила, что текст внимательно изучили и обсудили у главы государства. Что-то взяли на вооружение. Что конкретно, Хойя не сказала — не мой уровень. Надеюсь, лучшее.
Остановим ли мы курумцев? Должны. Тыл у Сахья крепкий, люди настроены воевать. Общество сплотилось. Традиционалов не слышно. Как сказал Кай, что их клубы распустили. Говорил, что это я повлиял — пристыдил теток. Сомневаюсь. Скорей, наверху пошевелились. Перед войной разлад в обществе никому не нужен.
Принесли завтрак. Я с удовольствием съел кашу с мясом, запил цергом и подошел к окну. Погрузка завершилась. Грузовики стояли в две линии, личный состав шел в столовую. Хорошо. В этот момент музыка в радиоприемнике смолкла.
— Внимание! Внимание! — послышался голос дикторши. — Передаем важное правительственное сообщение. Выступит председатель Высшего Совета страны Лейя Дум.
Я выскочил в приемную.
— Переключи радио на громкую трансляцию по всей части! — приказал адъютанту.
— Понял! — сказал он и завозился с пультом. Я вернулся в кабинет.
— Уважаемые сограждане! — раздался голос Лейи. — Сегодня на рассвете, без объявления войны и предъявления каких-либо претензий к Сахья, войска Курума атаковали наши укрепленные пункты по всей протяженности границы. Размах этих действий и привлеченные к ним силы не оставляют повода сомневаться, что это не пограничный конфликт, а полномасштабная война. В очередной раз олигархи Курума и их марионеточное правительство решили завоевать нашу страну, чтобы завладеть ее богатствами и превратить нас в рабов…
Лейя говорила медленно, четко выговаривая каждое слово, но в этой внешне спокойной речи ощущалась негодование и ярость. Они были заразительными. Я невольно сжал кулаки.
— Наши пограничные части вступили в сражение. Они дали отпор врагу. Нам сообщают о сотнях уничтоженных бронеходов. За каждый шаг по нашей земле враг платит кровью. Так будет и впредь. Однако противник силен. На протяжении ряда лет готовился к войне. У курумцев тысячи бронеходов. Они настроены воевать. Как глава государства объявляю в стране военное положение. В населенных пунктах вводится комендантский час. На предприятиях, выполняющих оборонные заказы, отменяются выходные и отпуска. Запрещаются сборища и шествия. Их участники подлежат аресту. Аналогично будут преследоваться распространители пораженческих слухов, паникеры и расхитители…
Я слушал, загибая пальцы. Меры были из тех, что я предлагал. Взяли не все и добавили своего, но мои усилия не пропали. Осознавать это было приятно.
— …Надеюсь, что граждане Сахья с пониманием отнесутся к ограничениям. Они вводятся временно и будут отменены с завершением войны. Ждать не долго. Враг будет разбит, победа будет за нами!
Голос стих, в динамике заиграл марш. В этот миг завыл клач. Я включил связь.
— Домин Влад! Говорит дежурная по Военному Совету. К полудню вам надлежит прибыть на заседание Государственного Совета по обороне. Оно состоится в резиденции председателя Высшего Совета в полдень.
— Буду! — сказал я и посмотрел на часы. Еще три часа. Проверю, как собрались по тревоге…
18
— Последние сообщения с линии фронта и данные воздушной разведки позволяют определить направления главных ударов противника. Их три. Здесь, здесь и здесь, — Хойя указала места на карте. — В этих пунктах сосредоточены основные силы курумцев, прошли наиболее ожесточенные сражения, и противник сумел захватить приграничные селения.
— Наступления вдоль железных дорог? — удивилась Лейя.
— Не вдоль, а по, — уточнила Хойя. — Остроумная идея. Войска грузятся в эшелоны и на большой скорости движутся к столице. Перехватить их сложно. Наши силы сконцентрированы на линиях обороны, и мы не успеем их перебросить.
— Но это глупо! — пожала плечами Лейя. — Мы обесточим линии электропередач и снимем с них провода. Они не смогут передвигаться в поездах.
— Я кое-что покажу. Съемка воздушных разведчиков.
Хойя щелкнула пультом. На экране проектора показалась картинка. Снимали с высоты. По железнодорожным путям катили странные монстры. Их окутывал пар. Из труб на огромных цистернах валил дым. Монстры тащили вагоны и железнодорожные платформы.
— Что это? — удивилась Лейя.
— Неизвестные нам локомотивы. Они не используют электрическую энергию.
— Откуда они у курумцев?
— От меня.
Я встал. Члены Совета обороны уставились на меня, мне стало неуютно.
— В плену от меня требовали сведений о моторах. Избегая пыток, я рассказал паровозах. Не думал, что этим воспользуются. Это древняя конструкция, ее давно не применяют.
— Курумцам пригодилась, — сказала Хойя.
— И что делать? — Лейя посмотрела на меня. — Как их остановить?
— Позвольте?
Я подошел к карте и взял у Хойи световую указку.
— От линии границы вглубь страны ведут три железные дороги. Здесь и здесь над реками мосты. Мы взорвем их. На восстановление уйдет не менее месяца. Хватит времени подтянуть силы и возвести линию обороны.
— Но здесь мостов нет, — Хойя забрала указку и провела по карте световым пятном. — А это прямой путь к столице. Можно доехать за день.
— Я взорву эшелоны и устрою завал на путях. Они будут разбирать его долго.
— Приходилось это делать? — спросила Лейя.
— Нет, — сказал я. — Но я знаю как.
Это правда. В партизанском отряде дед был подрывником. Я помню его рассказы.
— Что нужно?
— Составы с платформами для машин и вагонами для людей, чтобы перебросить мобильные группы по железной дороге. Это быстрей, чем своим ходом. Эшелоны должны мчаться без остановок. Необходим документ, предписывающий военным частям и гражданской администрации оказывать нам содействие вплоть до полного подчинения. Остальное сделаем сами.
— Успеете?
— Если выедем сегодня. За ночь будем на месте. А пока пусть железнодорожники разбирают пути. Нужно задержать курумцев на сутки.
Лейя посмотрела на Хойю.
— Распоряжусь, — кивнула та. — Все нужное грон получит.
— Разрешите выполнять?
— Иди! — сказала Лейя. — Но пока формируют составы и готовят документы, заскочи на телевидение. Нужно обратиться к народу.
— Мне?!
— Милашке. У них там возникла идея. Хотят напомнить о прошедшей войне. Твою роль в фильме не забыли.
Что ж, приказы не обсуждают.
— Понял, дому! — поклонился я. Развернулся и вышел.
Из приемной я позвонил Клейе и отдал распоряжения.
— Кто возглавит группы? — спросила она.
— Одну — я. Остальные…
Я замолчал, перебирая в памяти кандидатуры. Кого выбрать? Кого-то из обормотов или строевых офицеров? У первых отличные знания оружия. У вторых — опыт командования.
— Разрешите мне возглавить одну из групп, домин!
Голос Клейи буквально умолял.
— Разрешаю, — сказал я. — Заместителем возьмешь Кима. На нем минирование моста, на тебе организация и ответственность за операцию. Командира третьей группы подбери сама. Принцип тот же. Минеры и стрелки из лучших, командир — грамотный и ответственный.
— Поняла, домин! — доложила она и добавила: — Благодарю.
Вот люди! Благодарят за право идти в бой. Я вздохнул и отправился в телестудию. Там меня встретила директор.
— В связи с началом войны у нас появилась идея обратиться к людям посредством известных киногероев, — объясняла она, пока мы шли по коридору. — Чтобы призыв встать на защиту Родины не выглядел казенно. Мы переодеваем актеров, и они говорят в камеру. Вам нужен текст?
— Нет, — сказал я.
— Конечно, — кивнула она. — Вы ведь сценарист и поэт. Что-нибудь другое?
— Рик.
— Будете петь? — удивилась она.
— Не про любовь, — успокоил я.
— Хорошо, — согласилась она. — Все равно запись. Не пойдет — вырежем.
Мы вошли в студию. Костюмеры принесли мне форму прошлой войны. Подумав, я отказался.
— Как же так? — удивилась режиссер.
— Прошло десять лет. Милашка повзрослел и сделал карьеру, — сказал я. — Теперь он грон. Это неплохо говорит о стране, ведь так, дому?
— Пожалуй! — согласилась она.
Принесли рик. Мне напудрили лицо и поставили перед камерой.
— Начали! — скомандовала режиссер.