- Жан…- прошептала она, испуганно глядя расширившимися глазами.
Попыталась сжать ножки. Но он, улыбаясь и ничего не говоря, не позволил этого. И сразу его лицо опустилось между её бёдрами. Губы стали осыпать горячими, обжигающими поцелуями то её сокровенное местечко. Неожиданно он раздвинул язычком набухающие створочки раковины и проник внутрь их.
О, эти его ласки не шли ни в какое сравнение с тем, что она сама делала с собой, одинокими ночами лёжа в пустой постели. Закрыв глаза, Екатерина полностью уплывала на волнах невиданного наслаждения. Она зарылась пальчиками в его волосы, будто пыталась сильнее прижать его лицо к своему сокровищу. И сама стала посасывать свой пальчик на другой руке. Губы Мореля стали играть крошечной жемчужиной, сокрытой в раковине. И тут княгиня закричала, выгибаясь, забилась в сладком экстазе, из раковины выплеснулся горячий сок.
Придя в себя через некоторое время, растерянно спросила:
- Жан, что со мной?
- Вы испытали наслаждение, Катрин, - улыбнулся он и, вновь склонившись к её сокровищу, до капли собрал сок губами.
- Ммм, это амброзия! – с восхищением протянул он и поцеловал её горящие губки.
Екатерина обняла его шею, прижалась к нему, прошептала, заливая сиянием своих глаз:
- Милый Жан, пожалуйста, любите меня…
- Катрин, моя богиня! – губы художника опять запорхали по её разгорячённому личику.
Неожиданно он опрокинул её на спину, чуть согнув в коленях, высоко задрал и раздвинул точёные ножки. Осторожно продвинул между створочками раковины свою напрягшуюся до изнеможения плоть. Глядя в её затуманенные зовущие глаза, упёрся в хрупкую преграду и пронзил её одним настойчивым движением. Княгиня вскрикнула, вцепилась пальчиками в шёлк простыни, превозмогая боль, до крови прикусила нижнюю губку. И там, между её ножками тоже всё обагрилось кровью.
Она вдруг ощутила его часть внутри себя. Это были странные, непередаваемые ощущения. Словно какой-то толстый стержень пронзал её самое сокровенное место. И чем дольше и быстрее он двигался в ней, тем больше она желала впускать его внутрь своей горящей, истекающей пламенем раковины. Боль сменилась небывалым удовольствием. Она громко стонала от наслаждения и стала двигаться навстречу ему, стараясь сжаться внутри, удержать его в себе.
Внезапно она почувствовала удар пламени, он обжёг её лоно, заставил закричать, выгибаясь, теснее соединиться с ним. Художник издал рычащий возглас и упал рядом с ней. Мгновения они лежали и смотрели друг на друга полубезумными глазами. Вдруг он поцеловал её между ножками, испачкав губы в остатках её крови, перемешанной с его лавой. А потом нежно поцеловал в алые губки.
- Почувствуйте, наш вкус, моя богиня, - прошептал с чарующей улыбкой.
Она томно застонала, прижимаясь к нему.
Морель ушёл от неё на рассвете.
- Катрин, я умру, если вы не позволите ещё встретиться с вами, - пылко сказал он, пожирая её глазами.
- Я…я тоже хочу этого, - опуская глаза, призналась она. – Но … я… замужем…
- Какое нам дело до вашего мужа?! Разве он сможет дать вам то, что даю я? – настаивал он, сжимая её своими сильными руками.
От его объятий она взлетала к небесам, окончательно теряя остатки воли.
- Хорошо… Мы увидимся… - сдалась она. – А теперь – ступайте, скоро проснуться слуги…
- У меня есть просьба, - вдруг сказал он. – Подарите мне какую-нибудь вашу безделушку… Чтобы в часы разлуки я мог любоваться ей и представлять ваш нежный образ…
Княгиня без слов отдала ему перстенёк, подаренный ей когда-то отцом.
На следующий день она едва дождалась, чтобы позировать ему для портрета. Как только служанка ушла, оставив их одних, Морель бросился к ней, обнял и осыпал поцелуями. Его пыл буквально сводил её с ума.
- Ах, милый Жан, что вы делаете со мной? – засмеялась она со слезами в прекрасных глазах.
- Катрин, моя богиня! – то и дело восклицал он.
Его губы вновь встретились с её полуоткрытым ротиком.
Наконец, поправив платье и растрепавшуюся причёску, она села в кресло, а он встал у мольберта. Но через несколько минут всё с тем же горящим взором тихо сказал:
- Катрин, я не могу так… Я не могу взирать на вас и не сметь коснуться хотя бы вашей дивной ручки… Я желаю вновь обладать вами…
- Хорошо… - она покраснела и с милой улыбкой подняла на него свой влажный взор. – После полудня… в саду, в моей розовой беседке…
С этого дня они стали встречаться регулярно.
- Что я делаю? – думала княгиня, когда на рассвете художник покидал её спальню и она оставалась одна. – Наверное, об этом говорил папенька…Но я…я не могу без него… Будь, что будет! В конце концов, я не желаю существовать как одно из украшений дворца князя… Я для него вещь, которая тешит его тщеславие… Он показывает меня в обществе и только… А милый Жан меня любит… Всей душой! И я… я просто без ума от него… Мне так нужна его нежность… Никто… никто больше не даст мне такой нежности… О, как он смотрит на меня!.. Князь никогда так не смотрел… А его руки… Едва он коснётся меня и тем более обнимет, я забываю обо всём на свете… Он только что ушёл, простыня ещё хранит его тепло, а я уже скучаю… мечтаю снова оказаться в его объятьях… Мой милый Жан…
Однажды, когда она позировала ему, сидя в кресле, Морель печально сказал:
- Портрет почти закончен… Остались мелкие штрихи…
- Вы… покинете меня? – дрогнувшим голосом спросила княгиня.
- Если бы могло быть иначе… - с горечью отвечал он.
Она молчала, не имея сил сказать что-либо. В глазах стояли слёзы. И вдруг Морель бросился к ней, упал на колени, обнял её ножки, прижался к ним лицом.
- Катрин, я… нам придётся расстаться. Но я умоляю, подарить мне ещё несколько ночей счастья…
- После завтра возвращается князь… - почти равнодушно отвечала она, - при нём я… не смогу… Это слишком опасно…
- Да, я понимаю, - он пристально посмотрел ей в глаза. – Это опасно для вас…
- Глупый! – печально усмехнулась княгиня. – Какой же вы глупый! Это опасно для вас… Князь – военный… Если дело дойдёт до дуэли, ваша жизнь не будет стоить и гроша…
- Но ведь у нас есть ещё время! – воскликнул Морель и стал целовать ей руки. – Катрин, моя богиня… Вы – моя муза! Этот портрет… Он… он прославит моё имя в веках… Ваша красота, такая нежная и возвышенная, сводит меня с ума… Катрин, умоляю вас!..
- Вы убиваете меня, – прошептали бледные губы.
- Но разве вы… не хотите того же? – удивился он.
- Да, хочу, но… Чем больше я вижу вас, тем труднее мне будет расстаться, - призналась княгиня и разрыдалась.
Он прижал её к своей груди, поцелуями осушил слёзы.
- Катрин, я не могу ждать… я хочу вас немедленно! – он обжёг её своим взором.
- Ах, милый Жан, сюда могут войти слуги… - пролепетала Екатерина, сама умирая от желания.
Не отвечая, лишь улыбаясь дерзко и насмешливо, он закрепил двери ножкой стула. Потом схватил княгиню, и резко развернув к себе спиной, высоко подняв согнутую в колене ножку, прижал её к стене. Задрал сзади невесомое облако юбки, в нетерпении застонал и стянул с княгини полупрозрачное трико. Екатерина упиралась голенью и ладонями в стену, словно пыталась ползти по ней. Кругленький персик подёргивался.
- Ооо, Жан, - только и смогла простонать Екатерина.
Смелая рука Мореля скользнула в уютное местечко. Ощутив тягучую влагу, он довольно улыбнулся и, вцепившись в упругий персик, задвинул ей резко на всю свою длину.
Княгиня охнула, словно не ожидала этого, в радостном трепете приятно охватила узкими ножнами страстного гостя. Художник буквально избивал красавицу своими чреслами, безжалостно терзая маленький цветок. Алые губки стонали от сладкой боли. И когда его вулкан излился в неё горячей лавой, княгиня едва не размазалась по стене. Она забилась, повисая на его руках.
Но Морель не дал ей опомниться. Всё так же резко развернул её к себе лицом и уронил на колени. Она подняла на него недоумённый взгляд.
- Катрин, докажите мне, что вы действительно ко мне неравнодушны, - с лукавой улыбкой произнёс он.
И не дожидаясь её ответа, провёл по припухшим губкам своим багровым, в капельках лавы, стержнем. Губки раскрылись, пропуская его в маленький ротик. Головка красавицы стала старательно насаживаться на вновь изнывающее орудие художника. Очаровательный носик тонул в густых кудрявых зарослях. Влажные чёрные глаза то и дело восхищённо смотрели на любовника. Маленькие мягкие ладошки сжимали и ласково поглаживали тяжёлые шары. В последнем порыве сильнее притягивая личико княгини к себе, Морель застонал и, дёрнувшись, выстрелил в нежный ротик.
Она проглотила пьянящее вино, хотела облизать губки, но он не позволил. Поднял её и впился в прекрасный ротик страстным поцелуем.
- Я приду ночью, моя богиня, - хрипло прошептал Морель, посасывая губами крошечную мочку.
- Я буду ждать… - простонала она.
Поздним вечером Екатерина ждала художника. В полупрозрачном пеньюаре она возлежала на высокой огромной кровати в своей спальне. Вот осторожно открылась дверь, и знакомый силуэт приблизился к ней. В таинственном тусклом свете юная княгиня была ещё прекраснее.
- Катрин… - прошептал Морель, - сегодня я хочу любоваться вами… Насладиться вами сполна… Это наша последняя ночь и я хочу, чтобы вы запомнили меня навсегда, моя богиня…
Его глаза искупали её в голубоватом блеске. Княгиня вздохнула со сладострастной улыбкой и призывно взглянула на любовника. Морель не заставил себя ждать.
Под ним она стонала, комкая руками простыню, мотая головкой в ореоле роскошных кос. В эту минуту она позабыла обо всём. Значение имело только то, что горячая пульсирующая плоть проникала в неё, заставляя умирать от блаженства. Он пронзал её до самой потаённой глубины, но княгине, казалось, что этого мало, ей хотелось всё глубже и глубже. И она, извиваясь, крича, двигалась ему навстречу. В эту ночь ей казалось, что она навсегда становится его частью. Утомлённая страстными ласками, убаюканная его руками, она уснула.
В предрассветный час покидая прекрасную княгиню, Морель нежно скользнул по спящим рубиновым губкам и срезал крутой локон её волос.
- Месье, - тусклые глаза князя внимательно посмотрели на художника. – Вы блестяще выполнили вашу работу… Портрет бесподобен, впрочем, - он усмехнулся, - согласитесь он не лучше оригинала.
Морель в знак согласия склонил голову.
- А как же … вторая часть нашего контракта? – холодно спросил князь, не отводя взгляд от портрета.
Морель молча протянул ему миниатюрную шкатулку. Открыв её, князь увидел скромное крошечное золотое колечко с капелькой изумруда.
- Ну, что ж… прекрасно, - равнодушно произнёс князь, хотя в его лице что-то напряглось. – Вы получите сполна за вашу работу.
- Благодарю вас… - Морель вновь склонил голову. – Но… я отказываюсь от денег... Я полагаю, то, что вы мне поручили… оплатила княгиня.
Вечером за ужином Екатерина была грустна.
- Дорогая, вас что-то тревожит? – почти участливо спросил князь.
- Нет… нет, нет… всё хорошо… Мне не хочется есть, - как-то рассеянно отвечала она.
Он вдруг встал, подошёл к ней и положил на стол маленькую шкатулку.
- Полагаю, вас тревожит потеря этого? – произнёс своим обычным надтреснутым голосом.
Не отвечая, она открыла шкатулку. Её руки дрогнули, лицо залила пунцовая краска. Перед ней было то самое колечко, которое несколько дней назад она подарила Морелю.
- Откуда это у вас? – пролепетала княгиня, едва не теряя сознание, не смея посмотреть мужу в глаза.
- О, дорогая, я знал, что эта безделушка вам дорога, - усмехнулся он. – Ваш красавец-француз… просто это был мой подарок вам… Не правда ли, прекрасная игрушка? Я, как заботливый муж, умею угадывать ваши желания…
- Я вас ненавижу… - прошептала Екатерина, бледнея.
- Ну, что же… жёны довольно часто ненавидят мужей…Я – не исключение, - равнодушно заметил князь и вновь опустился за стол. – Надеюсь, вы подарите мне наследника, - он вдруг улыбнулся холодной улыбкой.
Прошло несколько месяцев. У князя Андрея Бутурлина родился сын. Молодая мать умерла во время родов.
[1] Парюра – набор ювелирных украшений.
[2] Месье, я … должна на сегодня покинуть вас… (фр.)
[3] Да, мадам, конечно… (фр.)