– А у тебя с кем-нибудь из этих парней уже было? – киваю на сидящих за столом. – И в какой позе они предпочли тебя иметь, не поделишься?
Девица злобно вспыхивает, Петерс смеется:
– Девочки, не ссорьтесь, к чему нам такие подробности? Ларка, расскажи лучше: ты как, где?
– Где и хотела. В универе, на медицинском.
– Да? А мы все там же на геологоразведочном. А вампир твой откуда?
– И вампир с меда. Только он не мой, свой собственный. И у тебя все еще есть шанс.
– Ты в главном здании бываешь хоть иногда? – Петерс, похоже, принял мои слова всерьез.
– Пока не доводилось. Мы все у себя, в пятом корпусе, да по больницам.
– А у нас по средам – в главном все лекции, если вдруг будешь забегать, то мы на большой перемене всегда в столовке.
Ответить я не успела – вернулся Анхен. Если и была в том шатре очередь – она явно вся попадала в обморок при его приближении, а весь персонал носился как угорелый, выполняя его заказ в робкой надежде на его благодарную улыбку. По-другому объяснить скорость, с которой ему удалось «раздобыть еду» я не могла.
Он поставил передо мной тарелку с дымящимся мясом и салатом, и водрузил на середину стола огромный жбан пива:
– Мне показалось, было бы не правильно себя ограничивать.
Компания заметно оживилась. Еще бы, в этом возрасте ограничивает разве что отсутствие денег.
– А вы тоже пьете пиво? – наивно поинтересовалась Катя.
– Пиво я обычно разливаю, – невозмутимо ответил Анхен, ласково глядя в ее синие очи, – а пью я потом и совсем другие напитки.
Девушка смущенно ахнула и опустила глаза, я расхохоталась. А Анхен действительно разлил по стаканам пиво – на всех, и даже себе налил полстакана, для поддержания компании, видимо. Да, а со мной за чаем тогда посидеть не захотел. Хотя – тогда б могли и две чашки пострадать.
Я поймала себя на мысли, что мне сейчас хорошо, объективно хорошо, без всяких вампирских штучек. Я сидела в теплой компании почти забытых, почти потерянных друзей, ела сочное мясо, запивала пивом, хмелела. И даже наличие вампира рядом меня не смущало. Тем более, что он бодро обсуждал с компанией проблемы добычи полезных ископаемых, вероятность того, что и в наших горах будут найдены залежи алмазов, и целесообразность геологической разведки в приполярье. При этом не забывал подливать всем пива, непременно чокался, поддерживая тосты, и даже подносил свой стакан к губам. Ну, а то, что при этом он не пил из него ни капли, никого, похоже, не расстраивало.
– Все это ерунда, – вдруг заявил молчавший до того Артем, – скажите Анхен, а что вы знаете о Бездне?
– О Бездне? – Анхен стал очень серьезен, – похоже, сегодня это вопрос дня.
Да? Странно, я его о Бездне вроде не спрашивала…
– Бездна очень жестока к тем, кто пытается узнать ее тайны. За все, что мы знаем о ней, заплачено жизнями ее исследователей, а знаем мы все равно немного. Знаем, что она образовалась на месте русла большой реки. В результате серьезнейшего катаклизма, который мог погубить всю планету.
– Да, считается, что туда упал метеорит, и войди он чуть глубже, он бы мог расколоть всю землю, – встрял Марик.
– Возможно, метеорит, – согласился Анхен, – а возможно, раскол шел изнутри, что гораздо серьезнее, потому как понимание сути этого процесса у нас отсутствует, а потому нет гарантии, что продолжения не будет.
– Даже вампиры не знают? – удивилась Катя.
– Даже вампиры. Насколько я знаю, на вашем факультете есть кафедра, которая специализируется на вопросах, связанных с геологией Бездны, но внятных ответов по существу нет и у них.
– Да, я знаю, я, собственно и пошел на этот факультет только ради геологии Бездны, – признался Артем, – я с самого детства мечтал когда-нибудь спуститься туда, к самым ее глубинам.
– Спуститься туда не сложно, – Анхен Темин энтузиазм явно не разделял, – вот подняться обратно – шансов практически нет. Знаешь, Артем, как вампир и ученый я обязан пожать тебе руку и пожелать успехов в будущих научных исследованиях. Но как приятель, угощающий тебя пивом, могу сказать только: выбери другую кафедру. Проблема поиска нефти в приполярье может быть не менее захватывающа.
Тема становилась слишком мрачной, а Петька в жизни не терпел печальных разговоров.
– Ну ее, Бездну, в бездну, – заявил он решительно, – Анхен, расскажите лучше о себе. Лара сказала, что вы с меда. А чем вы там занимаетесь?
– Ну, чем может заниматься вампир на меде? Вопросами научных исследований в данной области. Ну а вообще я практикующий врач, и говорят, неплохой.
– А какой именно врач? – поинтересовалась девица, чьего имени я не запомнила.
– Хирург. Самая вампирская профессия: опыт с годами накапливается, а сила и координация не уходят.
– А как же море крови вокруг? – удивилась Катя.
– А как же люди работают на кондитерской фабрике? – возразил ей Анхен.
– Что, настолько привыкаете?
– И привычка тоже, – согласился Анхен, – но могу открыть тебе одну страшную вампирскую тайну: кровь больного человека абсолютно несъедобна. Как для вас – протухшие продукты в холодильнике. А здоровые люди под нож не ложатся. Так что не болей и поменьше прогуливай физкультуру, а то ни один вампир не укусит, – и он заговорщицки ей подмигнул.
– А вот вы можете нам сказать, Анхен, – вновь вклинился Петька, – чем Ларка так вампиров привлекает? И полгода не прошло, а я ее уже со вторым встречаю, уж простите за прямоту. Первого она, правда, подружке подарила…
– Заткнись! – грозно сверкаю на Петерса глазами.
– А поподробней? – вдруг заинтересовался Анхен.
– Да на Горе дело было, – охотно пускается в объяснялки Петька. – Появился там один – и сразу к Ларке. Глазами томно сверкает, под ручку берет, о любви твердит и горы золотые обещает. А она над ним посмеялась и подружку вместо себя предложила.
– Я не знал, – очень тихо говорит Анхен, внимательно глядя на меня.
– Разве? – я сижу бледная, с опущенной головой, из последних сил сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.
– Кто ж признается, что ему девушка отказала? Тем более, даже ты признаешь Лоурэла писаным красавцем. Сам он о себе куда более высокого мнения. И тут такой облом! Конечно, он не стал никому об этом рассказывать… Значит, Лизу ему предложила ты.
– Прекрати! Сколько можно меня мучить! Я же не знала, что все так… – рыдания душили меня, мне оставалось только выскочить из-за стола и броситься прочь, не выбирая дороги.
– Что, Ларка все еще страдает о том вампире? – непонимающе уставился мне в след Петерс.
– Нет, Петя, Лариса винит себя в смерти Лизы, – спокойно объяснил Анхен, поднимаясь. – Нам, видимо, пора. Приятно было познакомиться.
* * *
Я бежала прочь, в лес, в самую чащу. Хотя, откуда здесь чаща, это всего лишь городской парк, причем самая истоптанная его половина. Мне хотелось скрыться от всех, но то справа, то слева вечно мелькали какие-то люди, слышались голоса, смех и детские вопли. Подсознательно я, видно ждала, что вот-вот рука Анхена опустится мне на плечо, меня окликнет его голос, и все стремилась убежать подальше, прежде, чем он поймает меня.
Я выскочила на какую-то тропинку прямо под колеса велосипеда, вскрикнула, отлетела в сторону, дрожа, как загнанный зверь.
– Девушка! Да смотрите же вы, куда несетесь! – голос велосипедиста был мне незнаком. Коренастый дядька в спортивном костюме неодобрительно глянул на меня и поехал дальше своей дорогой.
И тут только я осознала, что никто за мной не гонится, да, наверно, и не собирался. Я прижалась лбом к какому-то дереву и долго рыдала, не в силах остановиться. «Ты ему предложила. Вместо себя. Подружку. Ему. Вместо себя». Он все равно нашел бы. Кого-то другого. Не Лизку. Не факт, что Лизку. И в этом не было бы моей вины. «Ты ему отдала» – голоса Анхена и Петьки сливались для меня в один бесконечно обвиняющий голос совести. И я все плакала, плакала…
А потом слезы кончились. И надо было решать, что делать дальше. Вампир от меня, наконец, отстал. Наскучила игрушка, про дела вспомнил. И можно было смело ехать домой. Да вот только кошелек был в сумке, а сумка осталась у мамы, и поездка на автобусе мне не грозила. А пешком было здорово далеко. Был вариант вернуться к компании и попросить взаймы. Петерс не откажет, еще и до дома проводит. Но вот только придется отвечать на вопросы. Говорить про Лизу. На это я была не способна. И потому решительно двинулась к выходу из парка. Солнце еще высоко. Ноги целы. Дойду.
Заблудиться в этих, знакомых с детства, трех соснах мне решительно не грозило, как бы я там не бежала куда сломя голову. И потому уже через пять минут впереди замаячили ворота главного входа. А еще через три минуты я сумела разглядеть, что уютно устроившись на скамейке возле самых ворот, меня преспокойно дожидается Анхен.
Молча подошла и села рядом. Он, так же молча, обнял меня одной рукой за плечи. Так мы и сидели, глядя на солнечные блики на лужах, и молчали каждый о своем. Я молчала о том, что он убил мою Лизку. Он и Лоу. И еще кто-то, не так уж важно кто. Они вампиры. Они убивают, даже если в газетах об этом не рассказывают. Традиции у них такие. Гастрономические. Им было все равно, кого. Не меня – так Лизку, не ее – так кого угодно еще. Это я выбрала за них. И отдала ее – свою подругу, свою сестру, свою любовь. Просто так, ни за что, к слову. Так кто убил ее: я или они? Или мы? Ну и за что я их ненавижу?
О чем молчал Анхен, я не знала, но он тоже был задумчив и не спешил начать разговор.
Так и сидели, обнявшись: я да вампир. Зачем вампиру девушка?
– Когда-нибудь ты убьешь меня? – спросила отстраненно, словно о погоде.
– Когда-нибудь, – согласился он рассеянно, словно не вернувшись из мира собственных мыслей, – не сегодня. Если очень попросишь.
– А если я попрошу сейчас?
Тут он очнулся от размышлений, взглянул на меня внимательно, и усмехнулся:
– Не, Ларка, сегодня не выйдет. Сначала я, на основе наблюдений за тобой в естественной среде, напишу очередную диссертацию, получу докторскую степень в смежной профессии, а там уже и обсудим.
– Я такая же. Обычная. Как все. Может еще и хуже многих.
– Пойдем, угощу тебя горячим чаем. Ты совсем замерзла у меня в этом парке. Сердце того гляди в ледышку превратится.
– Полагаешь, меня спасет чай?
– Вряд ли. Придется самому.
* * *
Чайный домик прятался в лабиринте переулков. Я здесь никогда не бывала, и наверное, не смогла бы сама отыскать это место, даже будь у меня его точный адрес. Маленький двухэтажный домик среди множества небольших двухэтажных домиков. Мы вошли, и зазвонил колокольчик над дверью. Учуяв вампира, к нам тут же бросился расторопный официант и проводил за лучший, по его мнению, столик заведения: в эркере второго этажа, чуть в стороне от всех прочих.
– Можно задвинуть шторки, если желаете, – услужливо предложил он, подавая мне меню.
– Да, если вам не сложно, – вежливо кивнул Анхен, пока я пыталась сообразить: зачем сажать нас у окна и закрывать на нем шторки. Оказалась, шторки имелись в виду не на окнах. Тяжелые портьеры отгородили пространство эркера от остального зала.
Довольно быстро принесли мой заказ, как принято в таких заведениях – «пару чая»: кипяток в большом пузатом чайнике и заварка в чайничке поменьше. Я выбрала для себя чай с морошкой, чисто травяные напитки я не слишком любила. Десерт я не заказывала, но от заведения нам поставили тарелочку небольших пирожных. Чашек поставили две, хотя вряд ли кто не признал в Анхене вампира, или полагал, что он станет пить чай.
– Это чтоб нам не звать официанта сразу, как ты расколотишь первую, – усмехнулся он, перехватив мой взгляд.
Злопамятный. Отвечать не хотелось. Говорить не хотелось вовсе. Даже чай выглядел не слишком соблазнительно. Но Анхен налил и пододвинул мне чашку.
– Сейчас ты будешь пить и очень внимательно меня слушать, – сообщил он мне, глядя прямо в глаза своими серьезными, как бездна, глазами. – Хотя я и подозреваю, что делать эти два дела одновременно для тебя почти непосильная задача.
Возможно, он и правда так думал, может, просто пытался вызвать какую-то реакцию на свои слова. Реагировать не хотелось.
– Я хотел бы поговорить с тобой о Лизе.
Ох, нет.
– Во многом ради этого я и пришел к тебе сегодня. Ты изводишь себя который месяц, ты отказываешь себе в праве жить. Но попробуй взглянуть на все другими глазами. Попробуй понять ее и искренне за нее порадоваться.
– Ты ничего не перепутал, точно? Знаешь, я могла бы понять, если б ты попросил порадоваться за тебя с дружками, как вам было вкусно на том пиру. Но порадоваться, боюсь, все равно бы не получилось.
– Вкусно? Не совсем то слово. Она вся была светом. Светом, воздухом, радугой в небесах. В ней не было ни страха, ни сожаления, ни единого уголка души, который она хотела бы утаить для себя, она все отдавала нам на раскрытых ладонях, всю себя растворяла в своей крови, чтобы проникнуть так – в нас. Она была самой любовью, захлестнувшей нас, и навеки осталась в каждом из нас – бескорыстной, беззаветной любовью.
– Она любила Лоу. Не вас. Вас она не знала. И не хотела. И боялась, что ты мне будешь рассказывать, я виделась с ней накануне!
– Она не боялась. Она стеснялась. Очень мило стеснялась, когда Лоу раздевал ее, а мы смотрели. Но страха в ней не было. Вампиры чувствуют страх, как вы чувствуете резкий запах, кровь от него горчит, меняет вкус. В ней не было страха, ее кровь была чистейшей энергией солнца, ласкающей нас, словно найденных после долгой разлуки детей. Пойми, Лара, Лоу не заставлял ее, не принуждал. Мы были ее свершившейся мечтой, тебе ли не знать, что именно об этом она мечтала с самого детства. Признай, наконец, за ней право идти своим собственным путем, даже если этот путь абсолютно неприемлем для тебя.
– Вы ее свершившейся мечтой не были. Ей хватило бы его одного.
– Но любила-то она не его, не Лоу. Она любила вампира в нем, он был олицетворением ее любви к вампирам вообще. И он понимал это не хуже меня или тебя. Он мог бы выпить ее и один. И почти выпил, и не раз. Но он сдержался, чтобы сделать ей подарок. Он. Подарил. Ей. Вампиров. Самых лучших, на его взгляд. Чтобы она смогла сполна насладиться теми, о ком она всегда мечтала.
– Нет, все равно, это не так, не правильно, – я не могла с ним особо спорить, я просто плакала, цепляясь за кусочки расползающейся картины мира, – любая любовь в чем-то персонификация, но это вовсе не значит, что надо устраивать из этого похабную групповуху.
– Я не знаю, почему тебе кажется это похабным. Вампиры любят так. Мы делим нашу любовь с теми, кто нам близок и дорог. Куда более нелепой нам кажется человеческая выдумка вцепиться в кого-то одного и держаться за него до скрежета зубовного.
– Вы просто не умеете любить!
– А по-моему, любить не умеете вы. Иначе ты бы радовалась за свою подругу, что она обрела свое абсолютное счастье, а не бросалась выцарапывать глаза тем, кто ей в этом помог. Несмотря на то, что выбранная ею жизнь оказалась совсем не той, какую ты для нее придумала.
– Мне теперь тебе за нее спасибо сказать? – постаралась собрать весь яд, на который была еще способна.
– Мне не надо. А вот Лоу можешь и сказать при встрече. Не за нее. Она тебе не принадлежала. За себя. Потому как он уже дважды спасал твою глупую голову.
– И от чего же, если не секрет?
– Не секрет. Могла бы и сама догадаться. В первый раз на Горе, когда одна светлейшая дева изволила пойти на вопиющее нарушение освященных веками традиций, дисциплины и кто его знает, чего там еще. И если бы Лоурэл не оставил им вместо твоей крови официальное письмо, что кровь ты не сдаешь по его распоряжению, исходя из целей, одобренных лично Советом Вампиров, твои документы не приняли бы не только в университет, но и вообще ни в одно учебное заведение страны – ни высшее, ни среднее.
– Он не говорил, что возможны такие последствия…
– Это значит лишь, что в тот момент он взял на себя обязательства сделать так, чтобы последствий не было. И второе. Если ты помнишь, профессор Ольховников собирался писать письма на работу твоим родителям. Он не шутил. И даже рассказал об этом Лоурэлу. Специально его дождался, чтоб принести извинения от лица Университета. И рассказать, какие меры приняты, чтобы подобное не повторилось впредь. Лоу не поленился тогда ему объяснить, что есть меры, принимать которые категорически не стоит. А потом при встрече попросил меня за тобой присмотреть.