– Я нечасто здесь бываю.
– Твой офис больше похож на дом, чем твой дом.
– Это мой дом.
– Это мое мнение. – Он сел на край кровати. – Твой офис обжит. Он такой домашний. У тебя семейные фото на столе и какая-то мягкая игрушка…
– Это обезьянка. Розовая обезьянка и ее зовут Алехандро. Твоя дочь подарила ее мне.
– Конечно, она. У тебя беспорядок в офисе. Похоже на чей-то дом. Дом, который ты купила вчера совершенно готовый и привезла с собой чемодан с одеждой. У тебя лежит что-нибудь в тумбочке? Книга? Гигиеническая помада? Вибратор?
Она посмотрела на него прищуренным взглядом. Он посмотрел на нее так же. Потом он потянулся и открыл тумбочку.
– Я знал, – сказал он. – Ничего.
– Нет. Там что-то есть, да?
– Да. Пакетик силиконового геля, который положил туда производитель, а ты никогда не вынимала. О, а это чек за лампу.
Она забрала их у него и выбросила в белую плетеную мусорную корзину.
– Хорошо, я не очень домашняя, – призналась Кловер. – Ты тоже начинаешь? Я и так слышу это от своих родителей.
– Погоди. – Он поднял руки. – Я не говорю, что тебе нужно замуж и родить детей. Я был женат. У меня есть ребенок. Верь мне, ни первое, ни второе не является залогом счастья. Я бы умер за свою дочь. И иногда мне хочется ее убить. Брак и дети – это другая работа. Когда я об этом говорю, мне кажется, что тебе надо работать меньше, а не больше. По крайней мере, на этой неделе. Может быть, побыть домашней. А, может быть, моей?
Она положила руки на бедра и уставилась на него.
– Ты сексуальна, когда смотришь на меня так, – сказал он.
– Нет. Ты просто сказал, что я надела халат поверх паруса.
– Ты все еще сексуальна.
– Я не чувствую себя сексуально, – сказала она, скрестив руки на груди.
– Как ты себя чувствуешь?
– По-пуритански. Дискомфортно.
– Ну, ты не выглядишь пуританкой. Ты попросила меня провести с тобой ночь.
– Я думала, это твоя идея.
– Без разницы. Тебе идея понравилась.
– Понравилась. Вроде того. – Она улыбнулась.
– Так откуда дискомфорт? Тебе не комфортно со мной? Или с собой?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты сказала, что тебе нравится, что я уверен в себе. А ты уверена в себе?
– Если бы была, думаешь, я надела бы парус?
– Хорошее замечание. Может, оставим это?
– Ты уже хочешь, чтобы я разделась? Это быстро.
– Не разделась. Пока нет. – Он встал перед ней и расстегнул свою черную флисовую куртку от «Коламбия». Под ней была футболка с V-образным вырезом. Он бросил куртку на кресло, а потом стянул футболку через голову. – Возьми ее.
– Что? – Она посмотрела на его голый торс в шоке. Шок, удивление и удовольствие.
– Я хочу, чтобы ты надела мою футболку. Если хочешь. Если не станешь возражать. Я это оценю. Ты сделаешь мне одолжение.
– Сделаю тебе одолжение, надев твою футболку, – повторила она.
– Когда прекрасная женщина надевает мою футболку, это заставляет меня думать о мире лучше. И если единственная другая вещь на ней – это нижнее белье, то я совершенно точно думаю о будущем оптимистично. И разве нам всем не нужен оптимизм в наши дни?
– Значит, я надену твою футболку и буду ходить в белье, а ты будешь чувствовать себя лучше, думая о мировых событиях?
– Ну, раз ты об этом заговорила, я не знаю, как это. Но я бы хотел, чтобы ты это сделала, да. Неважно, что это.
– Значит, ты будешь чувствовать себя лучше?
– Верно, – сказал он, кивая. – Я уже чувствую себя бодрее.
– Бодрый… так теперь это называется?
– Сбрось парус, и я стану еще и веселее.
Она вздохнула и взяла футболку из его рук. Она пыталась не пялиться на его торс, как уже делала это, но старалась она не очень сильно. У него был хороший торс, красивые широкие плечи и правильное количество волос на груди – больше, чем у мальчика, и меньше, чем у человекообразной обезьяны. Плоский живот тоже хорош. Но не супер натренированный. Она действительно чувствовала себя неуютно рядом с мужчиной с кубиками. Ей больше нравились нормальные тела, а не идеальные, потому что из-за них она думала о том, как несовершенно ее тело.
– Я пойду переоденусь в ванной, если не возражаешь, – сказала она.
– Твое дело. Переодевайся, где хочешь. Я буду тут. – Он похлопал по кровати.
Она вошла в ванную и закрыла за собой дверь. Она собралась положить футболку на полочку, но остановилась и поднесла ее к носу. Кедр. Кедр и мыло. Она с радостью бы вдыхала этот запах всю ночь. И, возможно, так и будет, если она все не испортит.
– Кловер? – позвал ее Эрик, и она чуть не уронила рубашку на пол.
– Да?
– Я приоткрою окно? Люблю ночной воздух.
Он улыбнулась и прижала футболку к груди.
– Я тоже, – сказала она. – Открывай.
– И плюс в том, что если ты замерзнешь, то придешь за теплом ко мне, – добавил он, а она рассмеялась про себя. Это был флирт. Мужчина умел флиртовать. И она тоже, не так ли?
– Или я могу достать еще одеяло из шкафа, – раздалось из-за двери. Ее халат и сорочка исчезли.
– Где шкаф с бельем? – спросил он, пока она натягивала футболку.
– В коридоре. А что?
– Я просто хочу выкинуть все одеяла. Скоро буду.
Она не верила ему, пока не услышала его шаги и звук хлопающей двери.
– О, неужели ты, – сказала она, выходя из ванной, но увидела Эрика на кровати, а не у шкафа. Нет, в кровати. Он был в ее кровати, а его брюки нет. Она знала это точно, потому что они были на полу у ее ног.
– Я пошутил, – сказал он.
– Я знала.
– Хорошо. Очень хорошо. Даже здорово.
– Что я знала?
– Что ты стоишь посередине комнаты в своем нижнем белье, – сказал он.
– Да, думаю, все именно так. – Она посмотрела на голые ступни, свои голые ступни и футболку, едва прикрывающую бедра. – Ты еще чувствуешь себя лучше относительно событий в мире?
– Жизнь хороша. Очень хороша. Могла бы быть и лучше.
– Как?
– Если бы ты была не там… – Он показал на ее ноги на полу. – А здесь. – Он показал на подушку рядом с ним.
– Ну… Я бы не хотела портить твой солнечный взгляд на мир, – сказала она. Он выглядел таким манящим в ее постели, теплым и сильным, и мужественным, и все, чего она давно хотела. Она залезла в кровать и легла на спину, положив голову на подушку.
– Удобно? – спросил он, перекатываясь на бок и опираясь на руку.
– Очень. – Она повернулась и встретилась с его лицом в нескольких сантиметрах от нее.
– Да?
– Да, – ответила она. – Твоя футболка очень хорошая.
– Хлопок. С предварительной усадкой. Я люблю причуды.
– Я, может, оставлю ее себе.
– Я бы этого хотел. – Он поднес руку к ее лицу и провел по губам кончиками пальцев. – Хотя, если бы сегодня по какой-то причине ты решила бы ее сжечь, я бы не стал возражать.
– Я не думаю, что это возможно.
– Нет?
– Зачем ее сжигать? Я могла бы воспользоваться ею для мытья машины.
Он кивнул, улыбаясь дерзкой полуулыбкой.
– Хорошая идея.
– Харрисон Форд.
– Что? Где? – Эрик оглядел комнату.
– Нет, ты. Я пыталась вспомнить, кого ты мне напоминаешь. Ты похож на молодого Харрисона Форда. Но с бородой.
Он поднял голову и приблизился к ней так, что его губы были в дюйме от ее, и прошептал ей два слова:
– Я знаю.
Глава 4
Кловер начала смеяться, но его поцелуй остановил этот нонсенс. Сначала поцелуй был нежным, ничего, кроме его губ, двигающихся так, будто они сами исследовали ее верхнюю губу, а зубы – ее нижнюю губу. Она чувствовала себя странно, просто лежа там и хватаясь руками за простыни, поэтому разжала пальцы и положила руки на его плечи и спину. У него была такая теплая гладкая кожа, что, дотронувшись раз, она уже не могла остановиться. Его язык проскользнул между ее зубов, и она заскользила ладонями вдоль его спины. Небольшая нервозность, которая сковала ее, когда Эрик позвонил в дверь, постепенно ослабевала. Ей стоит делать это чаще. Примерно… каждую ночь своей жизни.
Эрик прижался к ней сильнее. Она почувствовала его длинные волосатые ноги рядом со своими не такими длинными, но, к счастью, менее волосатыми. Она пробежала своей обнаженной ногой по его икрам, пока он целовал ее шею.
– Ты хороша, – сказал он ей на ухо.
– Я действительно хороша, – подтвердила она.
– Ты хороша для меня.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду. – Она улыбнулась ему. – Просто говорю, что чувствую себя лучше.
– Хорошо. – Он улыбнулся ей. – Я хочу, чтобы тебе было хорошо. Ты выглядишь очень сексуально в моей футболке и лежа на спине.
– Спасибо, – поблагодарила девушка. – Я чувствую себя сексуально… вроде.
– Давай попробуем. – Он нежно поднял ее голову и снял резинку с волос. Она хотела сделать это еще в ванной и забыла. Он бросил резинку на тумбочку и пробежал пальцами по волосам, массируя ей голову и расправляя волосы.
– Очень мило, – похвалил он. – Впервые, как я увидел тебя, ты была с распущенными волосами.
– Я бы не хотела, чтобы они попали в дробилку, – сказала она.
– Мне нравится, что ты их поднимаешь. Но с распущенными еще интереснее.
– Мои волосы интересные?
– Ты интересная, – ответил Эрик. – Очень, очень интересная. Я хочу тебя разгадать.
– Немного тебе придется разгадывать.
– О, должна быть какая-то загадка. Как такая красивая женщина может не знать, насколько она красива? Я подумаю об этом завтра. А сейчас я подумаю вот об этом.
Он поцеловал ее, и она открылась ему без промедления. Ей нравилось, как он целовался. Это было чувственно. Чувственно и тепло, и медленно. Но также и нежно. Она не ждала нежности в его поцелуях. Или это был не он. Может быть, это она чувствовала нежность. Он назвал ее красивой и сексуальной, и все эти слова были как бальзам для души, сразу вынимая жало из ран.
Кловер напряглась, когда Эрик передвинулся так, что оказался и на кровати, и на ней. Она чувствовала его эрекцию на своем бедре через его черные боксеры. Она пыталась не обращать на это внимания, пока он целовал ее, но это было сложно. Ее сердце бешено колотилось в груди, в шее, в горле. Она уже забыла, насколько длительным может быть поцелуй, каким ужасающим в лучшем смысле этого слова. Она испытывала панику, возбуждение, радость, готовность, но не знала, как выразить это Эрику словами. Она позволила своему телу говорить об этом. Она осторожно двинула бедро, касаясь его твердой плоти.
– Шалунья, – сказал он и тихо рассмеялся. – Я надеялся, что ты не заметишь.
– Сложно это не заметить, – произнесла девушка, касаясь ее губ. – Очень и очень…
Она подняла голову, чтобы поцеловать его, но он остановил ее вопросом.
– Ты хочешь прикоснуться? – спросил он.
– Я уже трогаю тебя. – Ее руки были на его плечах. Он опустил подбородок и прищурил глаза. – О… ты хочешь, чтобы я дотронулась до него.
– Нет. Я спросил, не хочешь ли коснуться меня. Я не говорил, что ты можешь. Я спросил, хочешь ли ты. Итак… Кловер Грин, хочешь коснуться до меня?
– Да, – ответила она. – Но …
– Ты можешь дотронуться и до моей задницы, да.
Она хихикнула, и этот звук удивил ее. Он звучал так молодо, так нервно.
– Как так, ты только на восемь лет старше меня? – спросила она.
– Ну, ты родилась в 1985, а я в 197…
– Рядом с тобой я чувствую себя ребенком. Вот о чем я говорю. И ты это знаешь.
– Когда у тебя ребенок в двадцать один, ты быстро взрослеешь. Когда ты открыла свою компанию?
– Пять лет назад.
– Я открыл свою шестнадцать лет назад. Почему ты открыла свою?
– Мои бабушка с дедушкой продали старый летний домик и поделили деньги между внуками. Этого было достаточно для теплицы. А ты?
– У меня была годовалая дочь, жена с проблемами с выпивкой, и мы жили в неотапливаемом трейлере. Надо было тащить задницу на работу, либо заставлять ее мерзнуть.
– Я… Я не знала о твоей бывшей. Мне жаль. Рути никогда не говорила.
– Мама Рути давно перестала пить. Рути не знает, насколько все было плохо. Ей не нужно знать.
– Тебе пришлось повзрослеть быстрее, чем мне, – заметила она. – Я думаю, поэтому вы так близки.
– Мне пришлось работать и зарабатывать деньги. У меня не было выбора, – сказал он. – У тебя же выбор был. Сколько тебе дали?
– Тысячу долларов.
Он присвистнул.
– Сколько людей получают такую сумму и начинают с нее бизнес? Может быть, один из сотни? Один из тысячи? Любой мог потратить его на машины или дом, или отложить на пенсию. А ты вместо этого построила бизнес, бизнес, где ты работаешь двенадцать часов в день, семь дней в неделю. Тебе не обязательно было работать так, как ты это делала, но ты это делала. Это впечатляет сильнее, чем вынужденная работа.
– Я не знаю.
– Я знаю, – произнес он, касаясь ее щеки. – Я старше и мудрее, да?
– Я не говорила, что ты мудрый.
– Это подразумевалось.
– Ты заставляешь чувствовать себя моложе, – сказала она. – Это все. В хорошем смысле. В смысле «нервничаю, целуясь с парнем».
– Нервничать хорошо. Но мне бы хотелось, чтобы ты была расслабленной, а не нервной. Я не хочу тебя пугать.
– Ты не пугаешь. – Она покачала головой. – Это не страх. Это… волнение.
– Нет, вот это волнение – Он снова прижался к ней эрекцией.
– Да, – сказала она.
– Да, что?
– Да, я очень хочу прикоснуться к тебе. Можно, пожалуйста?
– Это самый вежливый способ предложить потрогать мой член, который я когда-либо слышал. Ваши манеры безупречны, мисс Грин.
– Мои родители воспитали леди.
– Значит, ты будешь отводить мизинец в сторону, пока гладишь меня?
– Возможно.
– Я должен это видеть.
Эрик перекатился на спину и под одеялом снял белье, бросив его через всю комнату. Он лежал на спине, с руками за головой в ожидании.
– Хо… рошо, – сказала она. – Ты раздет и в моей кровати.
– Я могу снова надеть часы, если хочешь.
– Нет. Все хорошо. Но могу я выключить свет?
– Если тебе так нравится.
– Да.
Она выключила лампу и медленно двинулась к нему. Он обнял ее за спину рукой и придвинулся еще ближе.
Не говоря ни слова, он поцеловал ее. Это был глубокий, длинный, чувственный поцелуй, глубже и сильнее, чем предыдущий. С выключенным светом все казалось более важным. Они больше не играли. И Эрик был полностью обнажен, даже не надев улыбки. Она вздохнула, кладя руку ему на грудь. Ей было приятно чувствовать, как сильно стучит его сердце. Он тоже испытывал волнение.
На ощупь она заскользила ладонями от грудной клетки к животу и там остановилась, пока он целовал ее шею за ушком.
– Не торопись, – прошептал мужчина. – У меня есть вся ночь.
– Спасибо за понимание, – поблагодарила она.
– Я не знаю, почему ты так нервничаешь рядом со мной, но это неважно. Ты устанавливаешь темп. А я просто счастлив быть здесь.
– Правда? Я имею в виду, счастлив?
– Так, как давно не был.
Кловер забралась рукой под простынь и почувствовала его эрекцию. Эрик быстро вздохнул.
– Хорошо, – сказала он. – Теперь я счастлив.
Она улыбнулась, но ничего не сказала. Она хотела сосредоточиться на том, что было у нее в руке. Несколько раз она нежно пробежала по всей длине, чтобы ощутить его. Он был невероятно тверд, от основания до кончика, так тверд, что она чувствовала, как он пульсирует в ее ладони. Он был большим, не огромным, но определенно большого размера. Она представила, как он входит в нее, и поняла, что он наполнит ее и растянет, и она будет любить каждый его миллиметр. Но не сейчас. Она пока не готова. Или нет? Если они займутся сексом, он, наверное, захочет, чтобы она разделась, и это будет странно. Но, может, и нет. Но, может, и да. Она снова об этом думала и решила сосредоточиться на прекрасном теле Эрика и забыть о своем.
Она слегка сдавила его и посмотрела на его лицо. Ему, должно быть, понравилось, потому что он упал головой на подушку и, казалось, судорожно сглотнул. Даже в темноте она могла видеть, как его губы слегка раскрылись, и она слышала, как он вздохнул, пока ласкала его сначала легко, потом сильнее, и тогда она поняла, что ему нравится то, что она делает. Вниз и вверх, вниз и вверх… она скользила рукой снова и снова. Эрик схватился за кровать своей большой рукой. Он двигал бедрами вместе с ее рукой, поднимая их, когда она опускалась вниз, и опуская их, когда она шла вверх. Это было так порочно, наблюдать за этими его движениями, будто он трахал ее руку. И оно так и было, потому что она понимала, что он скоро кончит, если она не остановится. Она не собиралась.