Еще один день. И снова впустую.
Тяжелая ладонь коснулась его плеча.
— Береги себя. И приходи завтра на службу.
— Я не любитель занудных речей.
— Я, вообще-то, проповеди сам пишу.
— Знаю. Оттого-то от них в сон и клонит.
— Да простит тебя Бог.
— Ты хотел сказать «да пошел ты к черту»?
— Именно, — вместо прощания сказал Азазель, направляясь к выходу. И Эрик почти любил своего друга просто за то, что в его словах при этом не было ни капли злости.
— И тебе до встречи, — тихо ответил он, хотя и знал, что Азазель его не услышит.
Он уже начал собирать карты и письменные принадлежности, когда среди шума океанских волн слух его различил тихий плеск, который выбивался из строя. Эрик моментально замер, прислушиваясь. Сердце забилось чаще, и, сорвавшись с места, он даже не заметил, как выронил из рук чернильницу. Когда флакон с дребезгом разбился о деревянный пол, хозяина дома уже не было в комнате.
Он выбежал на берег и едва не бросился в воду. Тяжело вдыхая прохладный воздух, он всматривался в океанскую гладь. Он был уверен, что слышал плеск совсем рядом.
— Чарльз? — позвал Эрик, не зная, в какой раз уже он вот так выбегает, принимая случайный всплеск воды за звук, поднятый движением упругого хвоста.
Где-то недалеко застрекотал сверчок. Океан тихо шипел, набегая на берег, вновь и вновь оставляя вопрос Леншерра без ответа. И он снова ощутил, как сердце оборвалось и полетело куда-то вниз, рухнуло на самое дно, утопая в той черноте, что окутывала Эрика вот уже вторую неделю. Он уже развернулся и направился к дому, когда услышал тихий голос.
— Ты один?
Эрик замер, ощутив, как дрожь прошла по его позвоночнику, и медленно сглотнул, прежде чем ответить.
— Да.
— А моя ванна все еще свободна? Или ее уже занял другой русал?
— Черт, Чарльз! — Эрик не мог сдержать улыбку. Он бросился в воду, еще не увидев толком своего русала, ориентируясь только на его голос. И лишь когда вода достала до пояса, он наконец-то заметил свое океанское сокровище.
Чарльз, широко улыбаясь, быстро плыл к нему. Словно дельфин, он вынырнул из воды, бросаясь на Эрика и крепко обвивая его шею руками. Он едва не сбил Леншерра с ног, но тот лишь тихо выдохнул и крепко прижал к себе русала, не веря, что снова держит его в своих объятиях. Он уткнулся лицом в шею Чарльза и глубоко вдохнул солоноватый запах океана, которым была пропитана прохладная кожа, и в этот момент он понял, что никогда уже не сможет больше выпустить свое сокровище обратно в воду. Он перехватил Чарльза одной рукой, а едва ли не дрожащими пальцами второй провел по его обнаженной спине, ощущая выступающие позвонки и острые лопатки русала. Он коснулся его шеи, а затем запустил руку в мокрые волосы и чуть сжал их, заставляя Чарльза отстраниться ровно настолько, чтобы Эрик мог прижаться к его губам и не думать, как потом придется объяснять это непонятливому морскому жителю. И до чего же хотелось, чтобы он разомкнул свои губы и позволил углубить поцелуй… Но вместо этого он издавал только странное, но очень довольное урчание и скорее терся о лицо Эрика, чем отвечал на поцелуй. И от этого что-то непонятное и необъяснимое тяготило душу Леншерра. Особенно, когда, не выдержав, он крепче сжал волосы русала и провел языком по его губам, отчаянно желая, чтобы они наконец разомкнулись.
Чарльз дернулся в руках Эрика, и этого легкого движения хватило, чтобы сбить к чертям все его равновесие. Леншерр почувствовал, как ноги заскользили по гладким камням на дне, и ничего не смог поделать. Спина ударилась о воду, которая смягчила падение, а затем сомкнулась над его головой, поглощая все звуки. Вокруг поднимались пузыри, и сквозь них он отчетливо видел как никогда улыбающееся лицо Чарльза и раскрытые жабры на его шее, которые лишь в воде казались такими широкими и выразительными, словно открытые раны, из которых больше не текла кровь.
Чарльз быстро вытолкнул его ближе к берегу, и вода покорно расступилась, позволяя вздохнуть полной грудью. Вся одежда насквозь промокла и липла к телу, а русал подполз ближе, опираясь на руки и неотрывно наблюдая за тем, как Эрик отфыркивается и пытается вытереть лицо, чтобы вода не попадала в глаза.
— Я думал, что уже не увижу тебя снова, — сказал Эрик до того, как осознал, что за слова сейчас сорвутся с его губ. Но он даже не успел пожалеть о сказанном. Чарльз подполз ближе и уткнулся лицом в его плечо, и в одно мгновение недели ожидания оказались похожими на томительные года, которые Леншерр был вынужден провести в одиночестве. И только теперь он наконец-то обрел покой, медленно перебирая мокрые пряди волос Чарльза и молча слушая, как шумит океан, окрашенный багрянцем заходящего солнца.
— Я приплыл, как только смог, — едва слышно произнес Чарльз и тяжело упал рядом. Было видно, каким неповоротливым он становился на суше. Похоже, он уже совсем отвык от этого ощущения и самому себе стал казаться слишком тяжелым.
Эрик усмехнулся. Он наконец-то мог чувствовать себя спокойным. По крайней мере, пока его взгляд не зацепился за силуэт рыбацкого корабля на горизонте. Он тут же нахмурился и торопливо поднялся на ноги.
— В чем дело? Не вставай, мы можем еще тут полежать, — удивился Чарльз и обеспокоенно посмотрел на своего человека.
— Нет, лучше пойдем в дом, — серьезно произнес Леншерр и поднял Чарльза на руки. Тот не сопротивлялся, обхватил его за шею и лишь слегка повиливал хвостом, пока Эрик тяжело ступал по берегу, поднимаясь к дому и неся свою ценную ношу подальше от опасности. Пока еще лишь только возможной. Он толкнул дверь ногой, прислушавшись к тихому щелчку внутреннего замка, и понес Чарльза в свою спальню, даже не задумываясь, что Чарльз прежде там не был. За то время, пока русал отсутствовал, он так крепко врезался в сознание бывшего пирата и будто бы был с ним каждый день, каждый час, не покидая ни на минуту. И сейчас Эрик даже не подумал о том, чтобы уложить русала в гостевой спальне. Он осознал это, только когда ощутил, что русал в его руках начал активнее вилять хвостом и вертеть головой, осматриваясь вокруг.
Его комната была чуть меньше гостевой спальни и куда темнее. Даже днем сюда проникало мало света, а ночью только небольшая горящая лампа развеивала темноту. Широкая простая кровать была аккуратно заправлена, на стене висела старая карта мира с искусно изображенными морскими течениями и товарными путями. На многих из них виднелись давнишние отметки, сделанные от руки, которые сейчас уже было трудно прочесть. Тяжелый шкаф из красного дерева, массивный письменный стол, стеллаж с книгами, не уступавший тому, что был в гостевой. Это место больше походило на рабочий кабинет, в который по какой-то причине поставили кровать. И при том, что Эрик явно жил тут не один год, это место казалось на удивление… пустым. Даже мелкие детали, вроде астролябии или компасов, разложенных на полке, не прибавляли уюта. Но внимание Чарльза привлекло несколько рамок на стенах. Там могли бы быть фотографии, но вместо них — лишь высушенные бабочки. И их мертвые тела навеивали тревожное ощущение, от которого хотелось поежиться.
— Это твое место? — негромко спросил Чарльз, крепче обхватив Эрика за шею и глядя на письменные принадлежности на столе.
— А… да, моя спальня. Если тебе здесь не нравится, я отнесу тебя в гостевую. Но мне все равно нужно будет отойти, чтобы наполнить для тебя ванну.
— Нет, я побуду тут. Но только не уходи сейчас. Что случилось? Почему мы так резко ушли с берега?
Вода, стекая с них обоих, с тихим звуком падала на пол и оставляла за ними длинный след. Эрик усадил своего русала на кровать, а сам полез в шкаф за полотенцами — одним для себя, вторым для своего бесценного гостя.
— Держи, — Эрик протянул полотенце русалу, пусть ненадолго стараясь отсрочить момент своего ответа, хотя он и раньше говорил Чарльзу об опасности. А еще потребовалось немало силы воли, чтобы просто передать ему мягкую белую ткань вместо того, чтобы, воспользовавшись случаем, самому вытереть его худое тело.
Чарльз взял полотенце, но лишь накинул его на плечи. Он выжидающе уставился на Эрика, который вытирался, несмотря на то, что одежда от этого суше не становилась и только противно липла ко всему телу.
— Я говорил тебе, что здесь может быть небезопасно. А теперь могу сказать это с полной уверенностью. Тебе вообще повезло, что ты смог доплыть сюда незамеченным, — произнес Эрик и сел рядом с Чарльзом, чувствуя одновременно радость от возвращения своего друга и вину за то, что он вновь подвергает его опасности. Однако, к его удивлению, Чарльз самодовольно фыркнул и едва ли не закатил глаза. — Что? — Эрик не понял его странной реакции. А русал тем временем достал из-под пледа подушку и начал ее взбивать. Прислонив ее к спинке кровати, чтобы поудобнее устроиться, он откинулся назад со слишком уж самодовольным видом. — Не вижу поводов для такой реакции. Там действительно опасно, Чарльз. Весь остров гоняется за русалками, и за любого представителя твоего вида назначена такая награда, что она обеспечит местного работягу на всю жизнь.
— И, видимо, тут каждый надеется ее получить, — Чарльз пожал плечами, стянул с себя полотенце и, довольно улыбаясь, начал вытирать мокрые волосы.
— Это не шутки, Чарльз. Тут есть бывалые моряки и китобои. Даже те, кто промышляет ловлей русалок.
— И многих они поймали?
— Что?
— Как много русалок поймали твои бывалые моряки?
— То, что они не ловят русалок десятками или сотнями, не значит, что они не представляют опасности, — тоном строгого учителя заметил Эрик. Он указал на Чарльза своим мокрым полотенцем, но тот лишь спокойно вильнул своим огромным хвостом, плавник которого свисал с края кровати, и продолжил все так же безмятежно и самодовольно улыбаться. — Серьезно, Чарльз. Ты не можешь так пренебрежительно относиться к своей безопасности. Тем более, — Эрик сделал внушительную паузу, — после того, как тебя уже однажды поймали. И не охотники за русалками, нет. Какие-то пьяные моряки.
— Не поймали, а нашли, — поправил его Чарльз, вытирая плечи и грудь.
— Не важно.
— Хорошо, — Чарльз изобразил серьезность, откашлялся и отложил полотенце, которым торопливо провел по своему животу, собирая блестевшие в свете лампы капли воды. Теперь лишь хвост русала слегка переливался от влаги. — Ты говоришь, что рыбаки опасны? Ладно. Вот только я насчитал шесть лодок и с десяток сетей, пока плыл сюда. Видел нескольких ныряльщиков. Но, поверь, ни один из них даже тени моей не заметил. Люди, в воде вы самые медлительные из созданий, да еще и дышать не можете. И это я понял еще на твоем примере. Пусть это и очаровательно, с какой-то стороны, но что мне может сделать кто-нибудь из ваших ныряльщиков с гарпуном? Он ведь даже не успеет ко мне подплыть.
— Ты недооцениваешь людей, — Эрик был почти оскорблен заявлением русала, но Чарльз так очаровательно хихикнул, что легкая раздраженность моментально исчезла.
— Не в обиду будет сказано, но, Эрик, друг мой… — Чарльз наклонился и положил свою руку на руку Леншерра, от чего тот ощутил легкую, мимолетную дрожь и невыносимый порыв тут же податься вперед, оказаться ближе к Чарльзу. — Я живу в океане всю свою жизнь, намного дольше большинства русалок, которым вторая жизнь была дана уже после человеческой. Так вот люди, Эрик, всегда были меньшей из моих проблем.
— А какие проблемы у тебя на первом месте? — серьезно спросил Эрик, осторожно переплетая свои пальцы с пальцами русала, и едва не вздрогнул, ощутив тонкие перепонки, расположенные практически у самого основания его пальцев.
— Акулы, другие русалки, — Чарльз пожал плечами, но вся его беззаботность тут же исчезла. — Я бы не хотел об этом говорить. Главное, чтобы ты знал — для меня не проблема приплывать сюда, и тебе не о чем беспокоиться.
— Но я беспокоюсь. Я знаю людей, которые ищут тебя. Знаю, насколько они уперты и одержимы. И я не хочу, чтобы ты попал им в руки.
— И не попаду. В воде они меня даже не заметят, а здесь, на берегу, есть только ты. Ведь сюда не приходят другие, верно?
Эрик ответил не сразу, мгновенно вспомнив недавний визит Шоу, не говоря уже о том, что Азазель начал проверять его чаще обычного. И если со священником проблем бы не возникло, пусть даже Эрик не желал, чтобы его бывший друг вживую увидел Чарльза, то с Шоу все было куда опаснее. Стоит убедиться, что тот визит старого капитана был единичным случаем.
— Да, у меня ты в безопасности. Но я бы хотел, чтобы ты больше времени проводил на берегу, в доме или под водой у пирса. Плавать днем опасно, но вечером нас будет сложнее заметить.
— Так ты хочешь со мной поплавать? — оживился Чарльз и вновь взволнованно забил хвостом.
— Да, конечно, — кивнул бывший пират и не удержался, наклонился и прижался губами к чистому лбу русала. — Чарльз… — на выдохе произнес Эрик, прикрывая глаза, и внезапно осознал, что он знает лишь имя своего друга. — Я никогда не спрашивал тебя о фамилии. Или у русалов есть только имена? — он придвинулся ближе, и Чарльз вздохнул.
— Ох, это. Да, я как-то не подумал. Меня редко кто так называет. Людям важны полные имена? В твоих книгах все обращаются друг к другу так официально, даже пафосно.
— Не то чтобы важно, но я хотел бы знать. Ты ведь знаешь мое имя полностью, а я твое…
— Ксавьер, — перебил его ответом Чарльз и улыбнулся. — Чарльз Фрэнсис Ксавьер. — Он откинулся на подушку и пожал плечами. — Моя мать… вернее, та русалка, что воспитала меня, сказала, что дала мне это имя, потому что не знала, что я… — он резко осекся и замер, а лицо его побледнело. Эрик почувствовал, как Чарльз крепче сжал его руку. — Потому что оно показалось ей красивым, — Чарльз попытался как ни в чем не бывало договорить, но было очевидно, что он что-то скрывает. И Эрик пока не решился вынуждать русала говорить то, о чем он хотел бы не вспоминать.
— Ксавьер, — повторил он, словно заново знакомясь со своим гостем. — Так у вас принято самим выбирать имена?
— Если только ты не помнишь свое имя из прошлой жизни. Многие только его и помнят, — кивнул Чарльз и поерзал на подушке, устраиваясь поудобнее. — Ты же не против, если я буду приплывать к тебе, скажем… — он задумчиво нахмурился, и Эрик ощутил, как Чарльз поглаживает его руку большим пальцем. — До нашего нынешнего пристанища плыть часа два, так что я мог бы навещать тебя раз в пару-тройку дней. Пока мы еще не решили сменить наше убежище. Оно выглядит надежным и… сейчас нам нужно некоторое время побыть на одном месте, чтобы разобраться с семейными проблемами.
— Я буду рад видеть тебя в любое время, — охотно согласился Эрик, радуясь, что ему больше не нужно будет проводить вот так целые недели. В неведении, изнывая от сердечной боли и нарастающих вспышек гнева на собственное бессилие.
— Я надеялся, что ты это скажешь, — Чарльз лукаво прищурился и улыбнулся, медленно виляя хвостом, словно заманивая Эрика придвинуться ближе. Его волосы уже начали высыхать и становились более пушистыми, хотя все еще блестели от влаги, а глаза внимательно следили за человеком.
Эрик хотел спросить его о многом. О том мире, в который Чарльз вынужден возвращаться, о его семье. О проклятых синяках на плечах и руках, пусть даже они уже почти сошли. О том, может ли он остаться, может ли жить здесь всегда. Может ли быть рядом и позволить Эрику быть ближе. Чувствует ли прикосновения его хвост? И может ли Эрик это проверить, коснуться его?
— Эрик? — немного насторожился Чарльз, потому что Леншерр сильнее сжал его руку и придвинулся ближе, его дыхание едва заметно сбилось, а зрачки расширились, заполняя собой серебристую радужку глаз. — Ты в порядке?
Леншерр медленно сглотнул, чувствуя, как дернулся его кадык, перекатываясь под тонкой кожей горла. Его тянуло к Чарльзу так, словно он был центром водоворота, в который нечаянно угодил Эрик. Что бы он ни делал, как сильно бы ни пытался от этого убежать, эта невероятная сила тянула его обратно. И она не успокоится, пока не поглотит его целиком.
Солнце за окном уже успело погрузиться за горизонт, исчезнуть где-то в темной спокойной воде, которая с тихим шумом набегала на берег. Сумерки окутали остров, укрыли густой пеленой дом Эрика, позволяя только свету лампы золотить бледную кожу Чарльза и играть отблесками в его ярких голубых глазах, таких умных и таких наивных. Свет словно обнимал это невероятное подводное создание, скользил по его мягким и ярким губам, и Эрик понимал, что притяжение становится невыносимым и что он не хочет с ним бороться. Чарльз отпустил его руку, медленно вытянул свои пальцы и положил ладони на хвост. Его взгляд стал немного растерянным, а на щеках проступили бледные нежно-розовые пятна.