— Полчаса? — изумился Фишер.
— Проклятие! Я уже заговариваюсь с вами. Полтора, разумеется! Через час вас будет ждать мой «девяностый» — его подгонят на крышу. Полное снаряжение, мундир. Вопросы есть?
Вопросов ни у кого не оказалось. Мы с Фишером вышли первыми.
— Вот это мы вляпались, а!.. — Фишер с досадой сплюнул и втоптал окурок в пол кабины лифта. — Сейчас начнется сумасшедший дом, клянусь своими потрохами. Оба Фаржа, а…
— Гнусно, — кивнул я.
— Да уж, — хмыкнул Фишер, — я таких историй не припомню.
Мы вышли из огромного здания на тротуар. Я шагнул к автомобилю.
— Тебя подбросить, Ларе? Нам по пути.
— Ага, я как раз хотел попросить, я сегодня без колес… Лихо ж ты тачку поставил. Спешил?
— Не то слово… Каминский так психовал, я испугался как бы у него кишка на улицу не выпала.
— У такого выпадет, как же. Хе!.. Нетвицкий, конечно, в ужасе, и, что самое интересное, — вся компания неизвестно где. Закон бутерброда, а?..
— Что ты об этом думаешь? — спросил я, трогаясь.
— Я, честно, не знаю. Но вообще-то говоря, мне об этом думать просто не хочется. Эт-то такое дерьмо, о-о-о…
Фишер задумчиво потер подбородок.
— И видит Бог, корешки этой истории растут не на Кассандане.
— Где же по-твоему?
Он пожал плечами.
— Быть может, в Метрополии… или где-то еще. И было бы хорошо, если бы Фаржи просто кому-то помешали. Боюсь, все гораздо сложнее.
— Или проще?..
— Тормози давай… ну, привет твоему коту.
— За тобой заехать?
— Не стоит… я еще успею кое-куда подскочить. Встретимся у Джо.
Я проехал два квартала и остановился на подъездной дорожке, ведущей к здоровенным кованым воротам моего участка. Этот особняк я купил полгода назад, причем за бесценок. Разумеется, не просто так. Купить старинный дом в готическом стиле плюс землю — около гектара — за ту сумму, в которую мне все это встало, было, конечно, нереально, но случилось так, что один лихой тип имел меня в виду, и когда на горизонте появились подробности некой сделки, дом был очень быстро продан мне со всеми потрохами.
Кота я, как всегда, отнес к соседям — рядом со мной проживала милая немолодая чета, не имеющая дурной привычки задавать вопросы. У соседей Эрика ждала, как всегда, весьма бурная половая жизнь, так как старики держали пару очаровательных кисок, относившихся к Эрику более чем благосклонно. Рыжий бандит был бандитом во всем.
Я влез в черные галифе, затем натянул мягкие остроносые ботфорты на высоком каблуке и сунулся в шкаф в поисках галстука. «Стоп, — вдруг сказал я себе, — галстук… какой, к черту, галстук. Кассандана! Я ж лечу на Кассандану!»
Я сел на мягкий пуфик и взял с туалетного столика сигарету. Кассандана… Перед глазами стояло запрокинутое в сладострастном порыве лицо Натали. В постели миледи была просто бесподобна… Будет обидно побывать на Кассандане и не нанести визит вежливости. Даже не просто обидно, а как-то глупо.
Я застегнул на шее «удавку», надел френч, щелкнул пряжкой пояса, пропустил в прорезь под левым погоном ремешок портупеи и глянул в зеркало. На меня смотрел неопределенного возраста мудила в мундире флаг-майора имперской СБ, счастливый обладатель всклокоченной гривы и помятой физиономии, свидетельствующей о запойном образе жизни и отсутствии направляющей женской руки. Сам я с таким красавцем и здороваться бы не стал. Но тем не менее это был я — доблестный спаситель и покоритель. Что она, интересно, подумает, увидев меня с этаким грызлом? Бравый вояка; для завершения образа следовало бы еще обляпать жиром обшлага кителя и с неделю не бриться.
Тщательно причесавшись, я застегнул портупею и вышел из спальни. Из сейфа в кабинете я извлек свой боевой кофр весом в тридцать четыре килограмма, набитый всякого рода туристским снаряжением вроде шлема, бронекомбинезона, мобильных антигравов, а также несметным количеством хитроумных устройств для проделывания дырок в теле оппонента. Кофр составлял весь мой багаж, так как тащить с собой цивильные шмотки я не собирался — все купим на Кассандане. Обременять себя лишним весом не было смысла.
Через двадцать минут я въехал на служебную стоянку «тройки». Когда я распахнул багажник, рядом со мной мягко затормозил ультрадорогой «Викинг-Конкеррор» Фишера.
— А вот и я, — приветствовал он меня, выбираясь из приятно пахнущего салона. — А мы, кажется, вовремя? Ты, кстати, не поинтересовался, какая погода в Порт-Кассандане?
— Дождь, надо думать, — пожал я плечами, вытаскивая из багажника кофр. — Ты же знаешь, какая там зима — они дают прогноз от силы на сутки.
— А мы там будем утром, — усмехнулся Фишер.
— Что?! Субрейдер?
— Ага, дружище. Я надеюсь, ты не догадался плотно пообедать?
— Кровь Христова! Хоть бы в самом деле не обделаться на разгоне, будь я проклят. Амортизаторы у них только на боевых постах, да?
— Истинно так. Тебе приходилось?..
— Такое ускорение — только на гравиполигоне.
— Тогда я тебе сочувствую. Идем…
Фишер легко подхватил свой кофр и зашагал к тыльному входу в огромную стеклянную башню Третьего управления. Я поплелся следом за ним, волоча свою серебристую заразу.
Честно говоря, я был доволен, что лететь довелось именно с Ларсом. Полковник Фишер слыл у нас за редкого циника и большого интеллектуала. Никто лучше его не умел опустить оторвавшегося полицейского или измазать дерьмом тонкую душу окружного прокурора. Осуществляя по долгу службы контроль за деятельностью правоохранительных сил, постоянно имея дело с наглыми ворами и рэкетирами в среде копов и прокураторов, Фишер приобрел довольно своеобразный взгляд на вещи. Своих клиентов он считал гнусными паразитами, а всю судебно-правовую систему Империи — огромным нужником. За десять лет общения со всей этой публикой Ларе закалился, как клинок — копы Метрополии слабели ногами при одном упоминании его имени, ибо полковник Фишер был беспощаден.
Он чем-то неуловимо напоминал мне моего патрона полковника Детеринга — возможно, своим странноватым юмором… Правда, Танку далеко было до того непробиваемого презрения, с которым скуластый блондин взирал на мир. Офицерского кодекса чести, впрочем, Ларе придерживался свято, и со своими он был отличным парнем.
С Ларсом Фишером смело можно было лезть в любую дыру — он не боялся неприятностей, прекрасно понимая, что шансов дожить до старости у всех нас не так уж много.
Антигравитационная кабина вознесла нас на сороковой этаж, и мы вошли в кабинет Джо Нетвицкого. Генерал был один.
— Ага, — он встал и подошел к нам. — Вот и вы, голубчики. Ну что ж, ребята… Инструктировать я вас не стану, я знаю не больше вашего. Вас ждет милорд Харрис, он вам все и объяснит… и вот что: постарайтесь поменьше скандалить с местными копами, у Харриса с ними не лучшие отношения.
— О’кей, — безразлично пожал плечами Фишер, — тогда до связи. Катер?
Нетвицкий молча протянул ему прозрачную пластинку иммобилайзера.
— До свидания, генерал, — вежливо кивнул я.
— К бою, парни, — улыбнулся он.
Фишер, стоявший уже в дверях, не оборачиваясь, поднял над головой затянутый в черную перчатку кулак.
На одной из посадочных мишеней огромной плоской крыши здания нас ждал черный, сверкающий полированными боками «TR-90». На гладкой броне катера серебрились капельки вновь заморосившего дождя. Фишер отвалил в сторону атмосферный люк, забросил внутрь свой кофр и влез сам.
— Давай свой кейс, — услышал я.
Просунув в люк неподъемный сундук, я запрыгнул в темное нутро катера.
— Закрывай калитку, — скомандовал Фишер, устраиваясь в левом пилотском кресле и надевая на голову тонкий обруч системы связи. — Поехали.
Я уселся в правое кресло и достал сигарету. Фишер запустил двигатели, мельком глянул на приборы и мягко поднял катер в воздух. Город под нами с нереальной быстротой исчез, уступив место сплошной туманной дымке.
— Что мы вообще имеем по Кассандане, Ларе? — спросил я.
— Ничего, — пожал плечами Фишер, — Ярга нашли в роще, в десятке километров от виллы, расстрелянного в клочья. В руке у него был пустой бластер. Рядом — труп его коня.
— Он пытался отстреливаться?
— Видимо, да. Но следов — ноль, да это и понятно: ублюдки прилетели на антигравитационной платформе. Делом занимается местная, будь она неладна, прокуратура, но со мной они спорить не станут.
— А Харрис?..
— Что Харрис? Харрис такой же контрабандист, как все остальные. Есть у него пара смышленых ребят, но Харрис — он на Кассандане, а мне на Кассандану начхать. Мне вообще на все начхать, и все это хорошо понимают. Хых! Ублюдки!.. Ты был когда-нибудь на Кассандане?
— Мельком… сопровождал Бонаря и Детеринга.
— Ну и как тебе?
— Нормально. В известном смысле куда круче, чем в Метрополии. Жизнь бурлит… а что?
— Скоро ты с этим сортирным бурлением ознакомишься поближе. И уверяю тебя, твои восторги поутихнут. Я тебе вот что скажу: никакой скандал для меня так не противен, как скандал на Кассандане. А тем более в нашем деле… Кассандана — это нечто: тамошние копы оторваны в корень, такого, как на Кассандане, ты больше нигде не увидишь. Если к тебе посреди улицы подойдет этакое оторванное рыло в патрульной форме, то сперва бей его ногой в промежность, а потом уже доставай удостоверение.
— А в грызло можно? А то после моего удара в промежность мне уже не придется с ним беседовать. С ним будут беседовать предки… или хирурги, если он везучий.
— Можно и в грызло. Дело в том, что подойти он может с одной просьбой — ссудить ему немного денег. А если не дать, за углом с тобой могут произойти любые чудеса.
— Прямо уж со мной.
— Ну, с тобой, может быть, и нет, а с обычным приезжим — запросто. Кассандана — это край правоохранительного беспредела.
— Интересный термин. И что, это все прямо в столице?
Фишер снял правую руку со штурвала и потянулся в карман за сигаретой.
— Саша, тебе никогда не приходилось иметь дело со статистикой должностных преступлений в судебно-правовой системе?
— Откуда? Это же совсем не мой профиль.
— Так вот, даже те цифры, которые до меня доходят — а эти цифры, заметь, только то, что является результатом возни и обыкновенного стукачества внутри этой задницы, — они ужасны. Ты не представляешь себе, какие масштабы имеет в колониях полицейский рэкет. А что творится в судах!.. За соответствующую сумму ты можешь быть оправдан по любому обвинению. Без, подчеркиваю, помощи адвокатов. Или, наоборот, осужден — за преступление, к которому ты не имеешь ни малейшего отношения. Или еще хуже — за преступление, существующее только в голове прокураторов. Они, подонки, сами говорят — были б у клиента деньги, а как их из него вытряхнуть, мы уж придумаем.
Фишер умолк, задумчиво посасывая сигарету. Я глянул на часы: до Дезерт-Плейс нам оставалось около десяти минут — катер жарил вдвое быстрее пассажирского лайнера.
Я поскреб подбородок. Черт, утром брился, а уже щетина пролезла. Н-да… вляпались мы в дерьмо, однако. Что бы там ни было, но решиться на убийство генерала из администрации СБ, человека с огромной властью, человека с поистине необозримыми связями, да уж… это надо быть или дьявольски сильным, или очень-очень глупым. Считать себя непробиваемым? Какая самонадеянность, однако. И, наконец, что же убило милорда Майкрофта — известного политика, бизнесмена, уважаемого экономиста?
— Да-да, — услыхал я голос Фишера, — да, двадцать четвертая мишень, сектор северо-запад. Понял… к заходу готов.
Он быстро пробежался пальцами по сенсорам панели управления и отдал штурвал от себя. Катер послушно завалил свой острый нос вниз. На обзорных экранах мутно мелькнула клочковатая пелена облачности… вслед за ней в глаза мне выстрелила панорама колоссального военного космодрома Дезерт-Плейс. Раздраженно взревели реверсируемые моторы. Замедляясь, «девяностый» упруго скользнул в сторону северо-западного сектора. Под нами пронеслись торчащие в небо взлетные аппарели центрального патрульного дивизиона. Фишер довернул штурвал чуть вправо… снова рявкнули моторы. Хриплый рык сменился свистом посадочной системы. «TR-90» был «безногим» — он садился прямо на плоские фланцы своего вогнутого брюха, поэтому привычного хлопка отстрела стоек посадочных опор не было.
Я вылез из кресла и потянулся в карман за предусмотрительно захваченными солнцезащитными очками. Фишер снял с головы блестящий ободок с наушником и подвесным микрофоном, нахлобучил фуражку и потянулся.
— Как насчет пары шашлычков, Алекс?
— Спасибо, — поперхнулся я, — эт-то уж на Кассан-дане. Я размышляю, не посетить ли мне сортир.
— Вздор, — барственно взмахнул рукой Фишер, — стыдитесь, флаг-майор.
Внизу нас ждал унылого вида унтер-офицер в шортах, до пупа расстегнутой форменной рубашке и криво надетой пилотке.
— Э-э-э… полковник Фишер и флаг-майор Королев? — безразлично поинтересовался он.
— Ты б еще в ухе поковырялся, — засмеялся JIapc, — не кормят вас тут, что ли?
— Прошу, — унтер, явно пропустив его слова мимо ушей, лениво махнул рукой в сторону болтавшейся рядом антигравитационной платформы.
Платформа, передвигавшаяся столь же энергично, как ее снулый кормчий, доставила нас к аппарели, увенчанной хищным черным острием субрейдера класса «Газель». Под одной из опор аппарели со скучающим видом курили две дамы в темно-синих флотских комбинезонах: брюнетка лет двадцати трех с погонами майора и коротко стриженная юная блондинистая лейтенантка с потрясающе бесстыжими серыми глазками.
Фишер скорчил недоуменную мину.
— У вас тут дамский экипаж, девочки?
— Полковник Фишер? — не выпуская сигареты изо рта, спросила темноглазая майорша.
— Хир-ра! — заорал вдруг Фишер, и я не сразу понял, что это должно означать «смирно». — Вообще озверели, кошечки?
Скуластая физиономия Ларса опасно заострилась.
— Потрудитесь доложить как положено, господа офицеры. Или я вам мудодей какой-то?
— Майор Маринина, командир борта… лейтенант Парелли, штурман борта… к вашим услугам.
— Вот так-то, — неживым голосом констатировал Фишер. — К взлету, господа.
Я хмыкнул и вслед за Парелли ступил на пупырчатый пластик подъемной пятки. Майор Маринина, козырнув, исчезла в тесных недрах корабля, а молоденькая штур-манша повела нас узкой кишкой коридора второго уровня. Мы остановились перед овальной дверью двухместной офицерской каюты.
— О готовности к старту докладывать по «линейке», — буркнул Фишер, переступая через высокий комингс, — можете идти, лейтенант.
— Чего ты на них запрыгнул? — спросил я, когда мы остались вдвоем.
— Алекс, — Фишер передернул плечами, — я не выношу распущенности, ты знаешь. Унтер этот… как будто его полдня в анус баловали, эти куклы… Это что — Воен-но-Космические Силы или шмаролет какой-то?
— А сам ты как считаешь?
— Ты зря, вот это вот, ухмыляешься. Устав пока еще никто не отменял. Я, конечно, не отношусь к породе «старых кавалеристов», но, заметь, я ведь не лезу в уши первым, а?
— Ну… вероятно. Я, однако…
— Саша, — Фишер содрал с себя «сбрую» и развернулся в узком пенале каюты лицом ко мне. — Саша, если уж по уму, то это ты должен был их облаять. Ты, Саша — как младший из нас по чину. Или у нас на плечах блямбы дерьма, а не погоны, а?
Я махнул рукой.
— JIapc, ты в некоторых вопросах прямолинеен, как фонарный столб.
— А ты — излишне извилист, дипломат ты наш. И знаешь, — Фишер небрежно бросил китель на узкую, как клинок, койку и выдернул зубами сигарету из пачки, которую держал в руке, — и знаешь, слишком много хорошего воспитания — это тоже минус. Я понимаю, ты у нас воплощение чести и доблести имперского офицера, тебя прямо позолотить хочется. Но, поверь моему опыту, если ты и дальше будешь жарить в этаком ритме, кое-кто начнет вытирать тобой задницу. И что тогда? Хвататься за меч?
— Предстартовая статическая, — пробулькал скрытый в потолке терминал линейной связи.
Фишер сел в высокое узкое кресло у стены и слегка откинул его спинку.
— Ложись в койку, — посоветовал он, — и не забудь расстегнуть галифе. Сейчас из тебя глаза полезут… как дерьмо из любимого тюбика.