- И не так! – вступила ещё более габаритная тётка, – как же оно так, если с потолка вода хлещет? Совести у тебя, Игорек, нет, вот была бы твоя мать жива, она бы…
- Мать мою не трогай, – заорал парень, – а то, что трубы галимые, я, что ли, виноват? Вот шли бы и устраивали разборки в Бронксе с ЖЭКом, с вашими-то способностями!
- Дверь открывай! – завизжал дядька, – вот мы сейчас посмотрим, трубы галимые или ты кран забыл закрутить!
- Засохни, гербарий! Ещё я тебе швейцаром не работал, двери не открывал! Забирай свою нинзю-самоучку, да валите прилягте, отдохните, лучше на рельсы.
- На рельсы? – дядька кинулся к нему, хватая за грудки, – на рельсы? Ну, выблядок, ещё один гудок с твоей платформы, и твой зубной состав тронется, я тебе обещаю!
- Чё пищишь, как тамагочи некормленый, – огрызнулся парень, отступая к двери, – да открываю я, открываю, отпусти уже! Присосался, блин! На!
Он распахнул дверь, откуда хлынул поток воды.
- Епт! – парень отскочил от двери.
- Ага! – завопили в один голос «тамагочи» и «нинзя-самоучка».
А я решил, что пора заявить о своём присутствии. Справедливо прикинув, что если я помогу тому самому парню, из квартиры которого льётся вода, то потом и он мне быстрее поможет, я рванул в квартиру. Мочить ноги всё же не хотелось. Стараясь перепрыгнуть через лужу, я как-то подобрался, а потом… просто пошёл по воде. Чуть касаясь её подошвами, но не становясь на пол. Так, как если бы вода была полом.
Дойдя до кухни и повернул кран, из которого хлестал напор источника потопа, я повернулся в сторону изумлённо таращащегося на меня хозяина квартиры.
- Чего стал? – спросил я его, – заходи.
С этими словами развёл руки в стороны. Вместе с моими руками разошлась и вода, оставив по центру сухую дорожку. Парень пошёл в мою сторону, опасливо поглядывая за спину. Из комнаты напротив, показалось ещё двое.
- Ебать, он мочит, Флакон, ты видел? – спросил один из вышедших.
- Скорее сушит, а не мочит… видишь, Асисяй, а ты всё ныл: «Дерьмо трава, дерьмо, не вставляет».
- Да заткнитесь вы, придурки, – рявкнул хозяин квартиры, – где вы видели, чтоб все трое одинаковые глюки словили? Этот взялся из ниоткуда, а Зверобой, ну, сосед снизу, чтоб он ёжиков всю жизнь рожал, орал, что топим мы его. И Нинка его, нинзя-самоучка, мать её, весь приход мне своими воплями вынесла. Чтоб им обоим сдохнуть в страшных пуках, тьфу ты, муках! А оказалось, и правда, топим. Вот этот чувак нас спас, по ходу.
- Кстати, о приходах, – начал я, – мне нужен Большой Приход. Чухоня сказал, что вы знаете, как найти. Бабло у меня есть.
Я потряс пачкой мятых баксов, а все трое тут же заулыбались.
- Ага-ага, за приходами – это к нам, и большой, и малый, любые есть.
- Так ведите! – я уже был весь в нетерпении, потому что, во-первых, устал, а во-вторых, отец предупреждал меня, чтобы я поторопился и сделал всё в максимально сжатые сроки.
- Стоять лицом к стене, руки за голову! Милиция! – послышался крик со стороны прихожей.
Флакон с Асисяем тут же выполнили команду, а хозяин квартиры рванул к выходу, где его скрутили люди в фуражках и синей форме. Это ещё кто такие?
- А ты что застыл, как экономический рост Молдавии? – один из ворвавшихся обращался ко мне, грубо хватая за руку и утыкая лбом в стену, – лицом к стене, я сказал! Руки за голову.
Заведя руки за голову, я соображал, чего он от меня хочет и не мог отделаться от ощущения, что когда-то такое со мной уже было. Точно, было, повадки у этого чувака почти как у Абалима. При воспоминании об Ангеле, моё сердце сжалось, а внизу живота отдалось тянущей болью. Так это что же, этот тоже хочет меня того? Нет! Не позволю к себе никому прикоснуться! Я теперь только с тем, кого люблю, и других мне не надо. Я отлепился от стены, намереваясь смыться, но тут же был грубо возвращён в обратное положение.
- Не рыпайся! Ишь, шустрый какой.
- Отпусти меня, – задёргался я, – я не хочу!
- Чего не хочу? Поздно уже! Наркоманить не надо хотеть было!
- Я не знаю, о чём ты говоришь! Я просто искал Большой Приход, а эти сказали, что покажут, где…
- Во борзота, – прервал меня этот мужик, – Иванов, слыхал, чего базарит? Совсем страх потеряли, наркоши обдолбаные! Поговори мне ещё, я из тебя бета-версию сделаю!
Вот козёл же! Угрожает ещё.
- Отпусти, ненормальный, – заорал я, – не буду я с тобой трахаться! Я другого люблю!
И чего они все ржут? Что я такого смешного сказал? Придурки, сборище придурков.
- Грузи их, – кричит из коридора Иванов, – и этого, озабоченного, туда же. Наручники надень, а то колбасит его без прихода не по-детски.
На моих руках защелкнулись браслеты, а отчаяние захватило сознание. Я ещё помнил, что творил Тениус со своим другом над Ангелом в наручниках. Похоже, я по крупному попал.
Тем временем, нас вывели на улицу и подвели к машине с мигалками, стоявшей во дворе. У подъезда стояли соседи, среди которых были и толстый дядька с тёткой, скандалившие у квартиры.
- Допрыгался, Игорёк? – приторно сочувствующим голосом справилась соседка, – теперь вон, полезай, в машину правосудия.
- Много чести мусоровозку машиной правосудия называть, – буркнул Игорёк, забираясь в «бобик».
Мне пришлось лезть вслед за всеми. Я ничего не понимал, кроме одного – похоже, я проваливаю задание отца.
- Куда нас? – спросил я у парней, понуро сидящих в машине.
- В мусарню, куда ж ещё? Закроют в обезъяннике, помурыжат какое-то время, но отпустят, товара они не найдут в квартире, а предъявить больше нечего. Но у меня условняк, так что траблы неминуемы.
Думаете, я что-то понял из его объяснения? Ни слова.
- А ты приколист, – заржал Флакон, – это ж надо, сказануть такое: не хочу с тобой трахаться.
Остальные тоже заржали, ну идиоты, что с них взять. Не стал я им ничего объяснять. Всё равно бесполезно, не поймут они ничего в высоких чувствах, ибо примитивные.
От резкой остановки мы чуть не столкнулись лбами. Дверцы машины открылись.
- Вылезай по одному!
Я выпрыгнул из машины и потелепался вместе со всеми в серое трёхэтажное здание с надписью «Милиция». Там нас заперли в какой-то клетке и на время забыли. Парни были, наверное, привычные такому, потому что спокойно уселись на лавку, стоящую внутри, а я, уцепившись за прутья решетки, беспокойно наблюдал за сидящим напротив дежурным. То, что он дежурный, говорила надпись на его будке.
В помещение вошёл ещё какой-то мужик, он был без формы и фуражки, но, наверное, тоже из этих, потому что дежурный встал при его появлении.
- Что там у нас? – вяло спросил вошедший у дежурного, – и чем это воняет? Рыба?
- Ага, тараньку принесли, Пал Палыч, вот и лежит, пахнет, то есть воняет, ну куда ж деваться? – заюлил дежурный, улыбаясь, – а у нас сегодня наркопритон.
- Эти? – Пал Палыч кивнул в нашу сторону.
- Ага, они самые.
- Парень у решетки не похож на нарка, – Пал Палыч внимательно посмотрел в мою сторону.
Мне даже неудобно стало под его взглядом. Они, что ли, все здесь извращенцы? Этот тоже чего-то от меня хочет? Вон как зыркает.
- Да все они сразу не похожи, – ответил дежурный, – а сами там целое представление устроили, соседи наряд вызвали, давно им уже поперёк горла притон этот.
- Ну-ну, разберёмся. А почему он в наручниках?
- Да кто ж его знает? Такого привезли уже. Сбежать хотел, наверное.
- Враньё! – подал я голос, – не бегал я никуда. Это те, кто на меня наручники одели, хотели меня… это… того.
- Чего, того? – переспросил Палыч.
- Ну, того… изнасиловать.
- Да что ты говоришь? А ну-ка, сними наручники и в кабинет его ко мне, интересные вещи рассказывает.
- Ага-ага, – закивал дежурный, сей момент.
Он открыл решетку, вытащил меня и снял наручники, а после провёл в кабинет к этому Пал Палычу.
- Фамилия, Имя, Отчество, – спросил у меня Палыч, что-то записывая на листе бумаги.
- Варфоломей я, а фамилии нет у меня, и отчества тоже.
- А документы у тебя есть?
- Нету, не нашёл ещё.
Так, понятно, эти тоже за документами охотятся. Главное, себя не выдать.
- Не нашёл, значит? Долго ищешь?
- Да часа три уже как, а то и больше.
- Хм, ну а в притоне-то как оказался?
- Где?
- На хате, откуда вас повязали.
- Так я это… заблудился. Я в гости приехал, попутал улицу, поднялся, а там вот всё это.
- Не местный, значит? – я кивнул, – а что ж ты, не местный, без документов ездишь по гостям? Непорядок. Откуда сам-то будешь?
- Из Ада… – ляпнул я и прикусил язык. Вот же, так проболтаться.
- Из Ада, говоришь? Ну-ну, – он даже не удивился, – сам Сатана к нам пожаловал?
- Не, я его сын, – вздохнул я. Чего уже мазаться, он и так всё знает.
- Ах, сын? Ну, хорошо, сатанинское отродье, сейчас отвезём тебя в больничку, к твоим родственничкам, там таких, как ты много, главное, не нервничай. Трубецкой, – прокричал он в селектор, – психушку вызови, их клиент, а нарков – на освидетельствование. И забирай его.
Меня вывели и вновь закрыли в той же клетке. Ребят уже не было.
- А где все? – спросил я у дежурного.
- Много будешь знать, скоро состаришься. Посиди, пока транспорт придёт.
- Отпустите меня! – я тряхнул решётку, – мне идти нужно!
- Не буянь, а то дубиной получишь, – замахнулся на меня дежурный, – ох, устал я здесь с придурками всякими возиться, скорей бы на выслугу.
Он наливал воду из графина, стоявшего на столе. Я же уставился на решётку, мысленно концентрируясь, и пытаясь сделать так, чтоб она рухнула. Ну, а чего? Сумел же я колонну в клубе завалить, и решётку смогу. Но решетка не поддавалась. Вместо этого я услышал сдавленный восклик дежурного:
- Что за?.. – он нюхал воду из стакана и пробовал её, отпивая мелкими глотками. Вода почему-то приобрела тёмно-красный цвет. В графине плескалась такая же жидкость. – Как оно так? Вода же была.
- Ну, Трубецкой, ты совсем, что ли охренел? – вышедший в коридор Палыч ругался на дежурного, – бухать на работе! Ты совсем?
- Палыч, клянусь, тут вода была!
- Ага, полковнику поклянись, как приедет.
- Да говорю тебе… Во, гляди! – он тыкнул на кулер с питьевой водой, в котором тоже была тёмно-красная жидкость.
- Трендец, – прошептал Палыч, – какого…
Затем он резко рванул в свой кабинет, таща две пластиковые бутылки с водой. Я посмотрел на эти бутылки, и вода в них постепенно приобрела такой же цвет. Палыч проследил мой взгляд, посмотрел на ёмкости в своих руках, открутил крышку, хлебнул.
- Япона мать, ну ты даёшь, пацан, а в коньяк превратить сможешь?
Я уж и сам понял, что каким-то образом, пытаясь разрушить решетку, я превратил воду в вино. Вот вечно у меня всё не так. Пока я размышлял, ко мне выстроилась целая очередь с банками, бутылками, графинами и даже чайниками. В какой-то момент я почувствовал, что устал, и что-то сбилось, потому что в руках очередного желающего вода в вино не превратилась. Вместо этого усилился рыбный запах и тарань, лежащая на столе у дежурного, стала клонироваться с поразительной быстротой. Ею был завален уже весь стол, она сыпалась на пол и постепенно наполняла коридор. Присутствующие кинулись разбирать рыбины, а я пытался остановить это безумие и никак не мог.
- Что здесь происходит? – громкий голос от входной двери, и в помещение вошёл высокий мужчина, седоватый, широкоплечий, с орлиным носом и жёстким выражением лица.
- Чудеса, товарищ полковник, – кинулся к нему Палыч, – как есть, чудеса.
- Знаю я твои чудеса, Зачморенков. Ты ни одного дела не раскрыл, чудесным образом.
- Ну почему же не раскрыл, товарищ полковник? Раскрывал. И даже перелистывал…
- Что за бардак у вас творится? Почему несёт алкоголем и рыбой? Сейчас проверка прокурорская с минуты на минуту приедет, а у вас здесь бедлам!
- Так это не мы, товарищ половник, это вон, пацан фокусы показывает.
К ногам полковника внезапно посыпались тараньки, прорвав заслон из хлипкой дверцы будки дежурного.
- Убрать всё! – бушевал полковник, – проветрить! Вылить! Немедленно!
- Так не можем, он делает и делает…
- Уберите к херам этого фокусника, мать его, чтоб духу его здесь не было! И рыбы чтоб духу не было! Я из вас всех сейчас мистеров Пропперов тут сделаю, будете свежестью благоухать. Твою мать, дикая же вонь!
- Так куда ж его? Психушка всё не едет…
- На улицу, на хрен, к чёртовой бабушке! Чтоб ноги его не было. – С этими словами полковник рванул к моей клетке, открыл дверь и вытащил меня, толкая к выходу. – Вали давай, пацан, считай, что тебе повезло, да прекрати ты своей рыбой сыпать!
Он так громыхнул мне прямо в ухо, что я вышел из некоего подобия транса, в котором находился, и рыба перестала появляться.
- Вы меня отпускаете? – переспросил я.
- Вали давай! – он отпихнул меня в сторону, а сам направился к двум иномаркам, уже парковавшимся у входа. – Господа, господа, рад видеть, но у нас там наркоманы немного намусорили, сейчас уборочку сделают, а мы с вами пока давайте-ка в кабачок завалимся. Отобедаем…
Дальше я слушать не стал. Пользуясь случаем, со всех ног рванул куда подальше. Задохнувшись от быстрого бега, я остановился, переводя дух, и поднял взгляд на фасад дома. Табличка, висевшая на фасаде, гласила: улица Новые Пески. Не веря себе от счастья, я побежал вдоль этой улицы до пересечения с переулком Большой Проход и, со стороны переулка, отыскал нужный мне дом.
Поднимаясь по лестнице, я подошёл к массивной двери чёрного цвета. Дверь была слегка приоткрыта. Толкнув её, я прошёл в прихожую и в комнате, расположенной напротив, увидел лежащего на полу мужчину со связанными руками и расквашенной физиономией. Рванувшись к нему, чтобы помочь, я замер на входе. Застыл, словно парализованный, не в силах совершить ни единого движения. Только сердце гулко билось под рёбра, а желудок, сжимаясь, подскочил куда-то в район горла. Дыхание перехватило, а внизу живота снова мучительно заныло, разматывая тугой клубок спирали тянущего желания. В кресле, напротив связанного мужика, сидел, улыбаясь и закинув ногу на ногу, Абалим, собственной персоной.
====== Ангел “Следствие ведёт “крутой перец” ======
Только Бог положил трубку, прерывая разговор с Дьяволом, как тут же призадумался. Рассчитывать на Танатоса он не собирался. Не впервой тот его подводил, на то ведь он и адское отродье. Но этот звонок нужно было сделать сто процентов. Так он хоть удостоверился, что сам Дьявол в этом не замешан. Как и сам Бог, он видимо не в курсах. Что ж, нужно брать быка за рога и самому что-то думать. Под лежачий камень вода не течет, собственно, как и водка с виски.
«Может, устроить им очередной всемирный потоп? Пусть знают, что я есть и жутко разгневан за их невежество. А может, чудес наворотить, объявив это Божьим знамением?» – думал и думал Бог, развалившись в своем кресле и подперев голову рукой. Его брови то хмурились, то взлетали вверх. Губы то и дело шевелились в беззвучной дискуссии с самим собой. Но так проходил час за часом, а решения никак не приходило. Все было не то, все было не так. В голове крутилось всего три слова, применимых к такой ситуации. Думаете, что «Спаси, сохрани и аминь»? А вот ни хера подобного, «сука, блядь и пиздец». Именно эти слова не пускали мыслительный процесс развиваться в рациональном направлении.
«Твою ж мать», – тихонько произнёс небесный Отец, и от сказанного немного успокоился, но тут же занервничал, представив последствия неосторожного слова на Земле. Уже ведь было подобное, когда он, не сдержавшись, загнул трехэтажным в адрес японцев за экспорт хламидиоза, и чем закончилось? Да, до сих пор взрыв на фукусимской АЭС и последовавшая за этим цунами не давали Господу спокойно спать, и мучили угрызениями совести. Соединившись по выделенке с транслирующим изображение с земли спутником, Бог успокоился. Подумаешь, всего лишь небольшой ураганчик. А от высказанного вслух слова на душе полегчало. «Вот же блядство нерешаемое и… да, таки пиздец», – аккуратно, взвешивая и дозируя каждый матюк, ещё раз произнес Господь, чувствуя, как ещё больше спадает напряжение. Ураган превратился в маленький смерч. «Ладно, хватит, а то так и до очередного «Катрин» дорасслабляюсь», – Владыка небесный старался взять себя в руки и поступать по-божески. Но в мыслях зрели только совсем уж безбожные варианты. Бог уж отчаялся решить эту проблему и загрустил, впадая в хандру.