Артем смачно ругнулся про себя. Саша, что ж ты натворила? Дурочка. Ведь он не сможет ее защитить. Никто в этом доме не сможет. И дело даже не в том, что просто напросто потеряет работу, а в том, что получит такого врага, как Ярослав.
– Два.
Мысленно ненавидя себя за малодушие, за то, что бросает беззащитную, даже не подозревающую, наверное, о происходящем за дверью Сашу, на неизвестно на что способного Самарского, Артем встал с кресла.
– Правильный выбор, ключ.
– Ярослав Анатольевич… – он не знал толком, что хотел сказать, может попросить, может отговорить, но за что? От чего? Мужчина лишь интуитивно чувствовал, что той, которая скрывается сейчас за дверью, грозит опасность.
– Три, Артем. Спокойной ночи, – тяжело вздохнув, охранник сдался, вложил в протянутую ладонь ключ.
* * *
Прежде, чем решиться наведать гостью, Ярослав долго упивался своим состоянием загнанного в клетку, дикого, разъяренного зверя. Именно так он себя чувствовал, снова вернувшись в «болото», услышав обвинения из уст родной няни, узнав об измене, казалось, любимой женщины, и все из-за нее. Глафира ошибалась, не он виноват в том, что жизнь рушится, она. И за это придется платить свою цену.
В ночной тишине звук голосов за дверью различался особенно хорошо, но слов разобрать Саша не смогла. А стоило замку щелкнуть, сердце ускорило темп. Она мысленно попросила небеса лишь об одном – чтоб это был не Самарский. Прогадала.
Он вошел в комнату, остановился, привыкая к темноте. О том, где застанет пленницу, почему-то не думал, а увидев силуэт вырисованный светом из окна – даже не удивился.
– Планируешь побег? Еще не поняла, что от меня не убежишь? – от его интонации температура в комнате резко снизилась, по спине девушки прошел холодок.
– Было жарко, я открыла окно, это запрещено?
– Да, – ее совершенно спокойный, кажется, даже примирительный тон только еще больше раздражал.
– А что еще запрещено?
– Задавать вопросы.
То ли от страха, то ли чтоб скрыть раздражение, Саша отвернулась, закрывая злосчастное окно. Он ведь элементарно придрался, как и до этого, без причины, на ровном месте.
– Что-то еще? – закрыв створки, Саша осталась стоять спиной к мужчине.
– Не поворачивайся к врагу спиной, Алекс, – ее тактика провалилась, она-то надеялась, что Самарский выйдет, но, кажется, не угадала. «Совет» прозвучал над самим ухом.
И пусть сказанное – разумно, но почему-то сейчас повернуться, увидеть его так близко – было слишком страшно.
– Что-то еще?
– Ты приносишь слишком много неудобств.
В ответ – тишина, раздражающая еще больше.
– Я начинаю сомневаться, стоит ли оно того…
– Не стоит, – собрав силы в кулак, Саша таки развернулась. Она заставила себя вскинуть взгляд, встретиться с голубыми холодными глазами, набрать полную грудь воздуха, чтобы разразиться тирадой, доказать, что не стоит, убедить, что ее похищение – ошибка, говорить, говорить, говорить, пока он не уйдет из комнаты, схватившись за голову, но не успела.
Не интересуясь ее мнением, Самарский притянул девушку к себе, закрывая рот поцелуем.
– Что ты… – она запрокинула голову, освобождаясь от нежеланного натиска, получилось только на мгновение, потом он снова заставил ее приблизиться, взявшись за затылок.
– Просто хочу понять… – небогатого опыта Саши оказалось достаточно, чтобы понять – он не шутит, не пугает и не испытывает, он правда собирается тут и сейчас… «понять».
Если первые пару секунд, скованная шоком, Саша лишь принимала происходящее как данность, то стоило до сознания дойти значения слов, у девушки началась паника.
– Не смей… – она уперлась руками в грудь, снова пытаясь оттолкнуть – безрезультатно, треснула ткань футболки, – Не смей! – ее резко развернули, вжимая уже в стену, сопротивляться стало сложнее. – Отпусти, придурок! Слышишь?
Может он и слышал, но на каждое ее слово реагировал совсем не так, как Саша надеялась – сильнее прижимал, снова пытался поцеловать, чтобы заткнулась.
Он понимал, что делает. Он хотел ее. Уже давно, просто сегодня наконец-то решился себе в этом признаться. Не измена Снежи стала причиной, не необходимость находить в этом доме, не отказ от действий Титова, а лишь его непонятно откуда взявшаяся тяга.
– Урод… – Саша успевала выдыхать ругательства лишь в те короткие мгновения, на который он отрывался от ее губ. Сердце билось так гулко, мозг работал на пределе, не в состоянии сформулировать хоть какой-то план действий, она пыталась сопротивляться изо всех сил, царапаясь, кусаясь, оттягивая мужчину от себя за волосы, и все с одним результатом, он давал ей времени лишь на вдох.
Саша уже прекрасно понимала, чем все закончится, во что выльется, и сопротивлялась еще больше. Эта ночь стала бы худшей в ее жизни, она не сомневалась, если бы помощь не пришла, откуда не ждали…
Следствие паники у обычных людей – вспотевшие ладошки, повышение ритма сердцебиения, путаница в мыслях, кто-то начинает заикаться, у кого-то трясутся коленки. А у астматиков может начаться приступ удушья.
Очередной поцелуй, Саша почувствовала, как руки мужчины взялись за молнию на джинсах, и организм отреагировал так, как не случалось уже давно.
Девушка попыталась сделать вдох… И не смогла…
Это ужасное ощущение. Это даже не боль, которая накатывает волной, достигает пика, а потом уходит. Когда ты не можешь дышать, мир вокруг перестает существовать, оставляя тебя наедине со своим бессилием. Ты прекрасно все осознаешь, понимаешь, что тебе нужен воздух, вот только получить его не можешь, ты снова пытаешься, и снова не получается…
Когда Саша вдруг перестала сопротивляться, Яр оторвался от зацелованных уже губ, чтобы понять в чем причина, отступил на шаг, ожидая чего угодно, вот только не того, что согнувшись пополам, девушка зайдется кашлем.
Ее ингалятор, ей нужен ее ингалятор. Сейчас. Иначе отцу нечего будет возвращать.
Саша пыталась не поддаваться панике, сделать еще один вдох, хотя казалось, для этого приходится сбрасывать с груди тонну песка. По сравнению с тем, какие чувства захлестнули ее сейчас, страх минутной давности – детский лепет.
Сухой кашель продолжал вырываться из горла, но легче не становилось. Будто пытаясь сделать шаг против штормового ветра, Саша прилагала все усилия, чтобы сделать вдох, хоть один.
– Что? – Яр опустился на колени, пытаясь заглянуть в лицо девушки.
Вместо ответа Саша закашляла еще сильней.
– Что? Саша, что? – он схватил девушку за плечи, заставляя сфокусироваться на нем. – Воды? – девушка замотала головой, открывая и закрывая рот как рыба, свистящий вдох, и очередной приступ удушливого кашля. – Что? Саша, скажи, что?
– Моя… сумка, – в борьбе за жизнь не имеет значения, у кого просишь помощи – друга или врага, когда паника застилает разум, не до гордости, – там ингалятор…
Помедлив пару секунд, мужчина рванул к двери. Сумка, там был какой-то баллончик, он даже внимания на него не обратил, слишком заинтересовавшись телефоном, зря, придурок. Залетел в кабинет, открыл один из ящиков, извлек оттуда содержимое. Важной была каждая секунда, он знал, схватив злосчастное лекарство, помчал назад.
На глазах у Саши выступили слезы. Давно, очень давно с ней не происходило такого. Давно она так не пугалась, давно так долго не могла не дышать. Каждый вдох давался с трудом, грудная клетка болела, принимая крохи воздуха совсем неохотно.
Она даже не заметила, когда к ней, сползшей уже на пол, подлетел Самарский, лишь почувствовала, как в руку вложили баллончик.
– Дыши. Слышишь? Дыши.
Трясущимися руками Саша сделала ингаляцию, потом еще одну, и еще. Лишь бы помогло, потому что сил больше нет.
– Дыши, Саша…
Неизвестно, слушаясь ли его, или ей удалось справиться самой, но дыхание начало потихоньку выравниваться. Сил хватило лишь на то, чтобы закрыть глаза, окончательно опускаясь на холодный пол. Ингалятор выпал из ослабших пальцем, покатился в сторону Самарского.
Было не важно, что она, кажется, так и проведет ночь, прислонившись головой к углу кровати, что напротив продолжает сидеть мужчина, который еще совсем недавно вел себя как последняя сволочь, что весь этот кошмар происходит с ней так далеко от дома… Просто так хорошо дышать. Здоровым людям этого не понять…
Глава 10
Они сидели в тишине очень долго, а может Саше так только казалось. Она ждала, когда появятся силы сделать хотя бы одно усилие, копила возвращающуюся энергию по крупицам. Более беспомощной, чем сейчас, она не была рядом с Самарским еще никогда.
Реши он продолжить теперь – не получил бы никакого отпора. Ни физически, ни морально Саша не была на это способна, и даже страха не было. Вот только он не продолжал, и не уходил. Даже с закрытыми глазами девушка чувствовала направленный на нее напряженный взгляд, слышала размеренное дыхание на расстоянии полуметра.
– Вот зачем тебе нужна была сумка? – лукавством было бы сказать, что он не испугался. Испугался, и очень. Не каждый день сталкиваешься с таким, причем тогда, когда совершенно не ожидаешь.
– Уйди, – она не истерила, не требовала, просто просила, ни на что не осталось больше сил, даже чтобы на секунду открыть глаза, пришлось приложить усилия.
– Чтобы ты снова согнулась вдвое, не в состоянии дышать?
Волнение? Самарский пытается за нее волноваться? Даже думать о таком смешно.
– Думаешь, за труп дочери получишь еще меньше? Правильно. Пожалуй, стоит попытаться.
– Не смей, – он поддел подбородок, заставил вскинуть голову, снова поднять взгляд. – Скорей я сам тебя прибью, чем позволю совершить самоубийство в моем доме, поняла?
– Ненавижу, – Саша мотнула головой, освобождаясь из его захвата. Почему он встретился на ее пути? Неужели за ней уже столько грехов?
– Есть за что.
– Уйди. Я прошу тебя, уйди, – когда он правда поднялся, Саша даже не поверила, неужели так просто? Встанет и уйдет? Но нет, шаг к ней, снова присел, подхватил на руки, опустил на кровать.
– Есть что-то еще, что я должен знать?
– Меня тошнит от тебя, – сейчас она могла позволить себе сказать все, что угодно, ведь слова можно списать на то, что в мозг долго не поступал кислород, если кому-то вообще нужны объяснения.
В дальнейшую дискуссию он почему-то вступать не стал, зачем-то наклонился – точно, ее баллончик. Яр долго стоял, вертя в руках такую нужную ей вещь. А ведь именно потому-то она и не говорила, знала, что ее слабость может стать отличным оружием в чужих руках. Лучше всего шантажировать наркомана дозой, алкоголика стаканом водки, а больного человека тем, что способно облегчить страдания. И если раньше она была просто похищенной дочерью своего отца-бизнесмена, то сегодня стала похищенной больной дочерью, единственное средство, способное помочь которой, держит сейчас в руках похититель.
– Почти пустой, – Самарский взболтал, приложив к уху, – а что бы ты делала, если я понятия не имел, где сумка? Ты сама-то хоть понимаешь, насколько это глупо?
Обняв колени, Саша сидела молча, может глупо, но лучше так, чем зависеть от него еще и в этом.
Так и не дождавшись ответа, Самарский вдруг сделал то, чего Саша ждала меньше всего – поставил ингалятор на тумбочку.
– Не надо считать меня зверем. Во всяком случае, не настолько, – развернулся, стремительно вышел, уже привычных трех щелчков Саша не услышала. Встать, проверить, убедиться не было ни сил, ни желания. Приключений на сегодня достаточно, приключений достаточно в принципе. Она понятия не имела, что на него нашло, и знать-то не хотела, но возможное повторение этой ночи, наверное, станет одним из ее худших страхов.
* * *
Стоило лишь коснуться ухом подушки, как Саша заснула. Так бывало всегда после приступа. Снилось что-то странное, суетное, мужчина, женщина, ссора, слушающий все ребенок, а потом непонятно откуда взялся Самарский, и вот, они уже вдвоем в темноте, и он снова целует, и каждый раз Саша просыпается, понимает, что это всего лишь сон, и вновь проваливается в сновидение, чтобы снова и снова ходить по кругу – ссора, ребенок, Самарский, комната, поцелуй. Хотелось разорвать этот круговорот, проснуться окончательно, но не получалось.
– Нет, жара, кажется, нет, – сквозь сон Саша почувствовала на своем лбу чьи-то руки, заботливые, мягкие, пахнущие корицей. – Просыпайся, Сашенька.
Глафира… Это была она. Сейчас, наверное, уже далеко за полдень, вот женщина и пришла проведать. Ее забота приятна, хотя бы из благодарности Саша попыталась разлепить глаза, получилось только со второго раза.
Ей в лицо озабоченно заглядывала Глаша, чуть сзади топтался Артем.
Тут же Саше был поставлен диагноз – переутомление, на него списан и бледный цвет лица, и полнейшая апатия, и даже посаженный голос. Лечение тоже прописано, Артем отправлен на кухню за какао. Такой заботе девушка даже особо не удивилась, но было, несомненно, приятно, когда вокруг тебя носятся – это приятно.
Единственный вопрос, который не давал расслабиться – как будет выглядеть их дальнейшее общение с Самарским? Чего ей ждать?
– А Ярослав Анатольевич..? – Саша сделала глоток горячего молока, вопросительно посмотрев на Глафиру.
– Он уехал утром, сказал, на пару дней.
– Угу… – вздох облегчения скрыть Саша даже не пыталась.
Это заметил и Артем, следящий сейчас за ней еще более пристально, чем обычно. Что вчера произошло? Что сделала она и что Самарский? Он вызвал Артема к себе ни свет, ни зоря, дал пару поручений и уехал, не сказав куда, не сказав на сколько, зачем. И эти поручения…
Ей теперь разрешено выходить из комнаты. Артем сообщил об этом лишь тогда, когда Глаша отправилась за завтраком. И еще он должен купить то, что скажет Саша.
– В смысле? – Саша непонимающе посмотрела на разглядывающего ее мужчину.
– Я не знаю, так сказал Ярослав Анатольевич.
Лекарства. Он, наверное, имел в виду лекарства. Саша потянулась за ингалятором на тумбочку, взяла в руки. Невиданная щедрость, совершенно неожиданное проявление человечности, только в одном проблема – этот жест доброй воли не заставит Сашу считать его благородным рыцарем.
Спросить напрямую, что произошло ночью, Артем не решился, посчитав себя не в праве. Наверное, правильно, Саша все равно бы не ответила. Не винила, просто элементарно не ожидая ничего другого от охранника Самарского, и душу раскрывать перед посторонними не собиралась.
А вот отказываться от вдруг снизошедшей на нее благодати – не собиралась. Если раньше перед ней стояла задача просто подождать несколько дней, пока отец решит все вопросы с Самарским, сейчас все изменилось, ей нужно было что-то делать, иначе… Иначе неуравновешенный может снова проснуться в мужчине.
Убедившись, что хоть и не совсем здорова, по мнению Глаши, но все же не смертельно больна, охранник и домоправительница оставили ее одну. Замок впервые не щелкнул. Саше непонятны были мотивы такой щедрости, она не ждала от Самарского раскаянья, искренне сомневаясь, что он на такое чувство способен, прекрасно понимала, что этот шаг доставляет и ему, и всему дому кучу неудобств, и все ради чего?
Может он рассчитывал, что получив такую долгожданную возможность, она в тот же миг помчит совать свой нос по закуткам дома? Если да, Яр ошибся. Избавившись от хоть и лестного, но сейчас слишком назойливого внимания окружающих, Саша снова откинулась на подушку. Девушка не любила себя в таком состоянии, беспомощного, бессильного овоща, но заставить себя встать пока так и не смогла, моральное истощение, часто много хуже физического, а находясь в этом доме, она теряла моральные силы капля за каплей, пока вчера ночью самые остатки не вытряхнул из нее ненавистный Ярослав Анатольевич.
* * *
– Ну и к чему был этот концерт? – Глафира сгрузила в раковину принесенную со второго этажа посуду, оглянулась на Артема.
Ничего не ответив, мужчина просто пожал плечами. Он соврал, самому утром зайти не хватило духу, боялся. Боялся увидеть ее избитой, или просто не увидеть. Артем смалодушничал, сначала вчера, не воспротивившись шефу, а теперь еще и утром. Никогда не считал себя трусом, а тут так спасовал.