Будь моей девушкой, или мой супер-парень.
Аннотация: Представь, что тебе одним осенним утром предложил, хотя скорее приказал, встречаться один парень. Отказы он никакие не принимает и, в конце концов, чуть ли ни силой заставляет тебя назначить его на роль твоего бойфренда, а потом ведет себя так, словно является, по меньшей мере, твоим телохранителем, который не заводит личные отношения с "объектом охраны".
Хотя Елене представлять это не надо. Встречаться с Александром она начала именно при таких обстоятельствах и дальнейшие их отношения можно охарактеризовать, как требовательный отец и взбалмошная дочка. Вот только со временем все меняется и их отношение в частность, если бы не одно маленькое "но". Ведь, правда со временем, тоже становиться явной.
Пролог
Признаться честно, до того как я познакомилась с Соколовым моя жизнь меня вполне устраивала. Благопристойная семья... ну почти (хотя покажите мне семью, у которой нет старого, массивного шкафа наполненного скелетами?). Классные друзья. Третий курс журналистики в популярном институте. Самый смак студенческой жизни... и тут он! Даже не так - ОН! Мой мучитель, сталкер, сволочь, придурок и повелитель персонального ада: Александр Соколов (хотя потом оказалось, что зовут его совсем по-другому, но я продолжаю по привычки называть его Соколов). О том, как он испоганил мою жизнь, втянув в эти опасные передряги, и вспоминать не хочется. Но сейчас, сидя за решеткой, мне почему-то захотелось вспомнить все, начиная с нашей первой встрече.
Все началось спустя неделю, после того, как отзвенел первый звонок, призывающий детей и подростков сесть на информационную диету и грызть только тяжелый гранит знаний. И хоть прошло уже больше полгода, но я как сейчас помню, что стояла жара...
Часть первая
Остановите землю, я сойду!
А как возлюбить ближнего своего, если он сопротивляется?
Я. Джангирова
Елена
...Осень еще не вступила в свои права, поэтому солнышко радостно припекало, заставляя пока ботинки и куртки томиться на полках, а шорты, юбки и майки, на зависть томившихся, облегать тела молодежи, спешившей на свою вторую учебную неделю. Я, как распоследний дебил, послушалась бабушку (дождь передавали, оденься потеплее!) и одела джинсы с рваными коленками, черную майке с лейблом грубы "Bullet for My Valentine" (группу я эту не слушала, а просто майку понравилась, и я взяла потаскать ее у подруги), надпись которую обвивала роза истекающая кровью. Мужскую, черную пайту с выбеленным черепом, которому из револьвера прострелили мозги и они живописно разбрызгались, создав разноцветный задний фон, и обычные черные кеды с разноцветным шнурками (белым и черным) и надписью на белых "носах" "Vanitas vanitatum et omnia vanitas" [лат. суета сует и все - суета (Библия)]. Пайту я из-за жары, понятное дело, сняла, перекинув через ремни рюкзака в форме гроба с картинкой Джека из "Ночь перед рождеством", но это не помогло. Я чувствовала, как мои щеки горят и знала, что сейчас они ярко-красного цвета, что возможно считалось красивым когда-то в древности, но не сейчас. Если б я жила в эпоху князей и кокошников, то никакое натирания свеклой не сравнялось бы с моим природным румянцем. Да любая свекла, посмотрев на мои раскасневшие щеки, скукожилась бы от зависти!
На первую пару я позорно опаздывала уже на сорок две минуты, из-за того что ругалась с бабушкой о том, что надо одеться потеплее, поэтому шла себе не спеша ко второй, одев на голову наушники.
Наушники-капельки я не носила, потому что у меня были проблемы с давлением, и из-за них оно подымалось, от чего у меня носом шла кровь, поэтому я носила черно-голубые "Beats Audi". И сейчас в них играла прикольная переделка детской песенки "В лесу родилась елка".
Я тихо подпевала под нос мужскому басу: "В лесу родилась елка. В лесу родилась елка. Зимой и летом вся в иголках. Ужасно колких...", слегка качая головой в ритм музыки, как в один момент с меня нахальным образов сорвали наушники. Резко повернувшись, чтоб посмотреть в лицо смертника, которому, по-видимому, отказали в эвтаназии, раз он решил покуситься на одну из моих святынь, я с удивлением уставилась в лицо Александру Соколову - новичку с третьего курса истории, который за последнюю неделю стал главной темой для разговоров и сплетен. Нет, правда, за неделю этот парень умудрился проявить себя и в спорте, и в учебе, но главной темой у девчонок, конечно же, стала его сексапильная внешность и величественно отстраненный вид.
Мне такие хмурые типы с выражением лица "мировая скорбь" не нравились, другое дело добрые, открытые и веселее, как Никита Верницкий (тоже еще одна "звезда" этого заведения), поэтому я не понимала, что девчонки нашли в этом парне.
Соколов был примерно метр восемьдесят пять-семь с широкими плечами, подкаченным телом, симпатичным лицом, которое зачастую было с хмуро-ленивым выражением, холодными голубыми глазами и пепельно-блондинистыми волосами - это то, что я слышала из слухов, потому что впервые посмотрела ему прямо в лицо и обнаружила следующее. Лицо у него и вправду было красивое: чистая кожа, тонкие, иронично надломленные брови, миндалевидные глаза, длинный, острый нос и заостренный подбородок, а губы четко выделены и пухлые, словно он их как маленький надул, потому что мама не купила вон ту желтую машинку. Глаза у него оказались не ярко голубые, как говорила, а с ели заметной зеленой у зрачка. Прическа у новоустановленного секс-символа была аля-эдвард (наверное, на него девки, поэтому так и реагируют), только покороче. Никаких пирсингов-тоннелей-татуировок парень не носил. Да и одет был в синюю рубашку, украшенную только маленьким черно-белыми пуговицами на воротнике, да серебреными запонками на манжетах в форме трилистника. Дальше, точнее ниже, черные свободные джинсы, а на ногах лакированные ботинки с острым носком и пошлым блеском. И, конечно же, аля-ролекс на руке и очки "стрекоза" с затемненными стеклами, которые он снял так, словно до этого репетировал, для того чтоб снять их не перед моей скромной персоной, а перед десятком камер, честное слово.
- Что нужно? - Злость моя никуда не исчезла, а наоборот стремительно набирала обороты от понимания, что дернул за мою прелесть не профессор или подруги, а этот типчик со смазливой, нарцисстической рожей.
Признаться, в тот момент я ожидала любой ответ на своей вопрос (вплоть до глупого купи слона), но не то, что он скажет.
Соколов хмурым взглядом оглядел меня с ног до головы (знаю-знаю, что я вашей, по-видимому, блядской натуре внешностью не подхожу, но торты я любила больше сомнительных типчиков метросексуальной наружности). Уделив особое внимание двум сережкам в правой брови (с металлическими и голубыми шариками), которые я пробила на свое семнадцатилетние и восемнадцатилетние. Потом он слегка закусил свою губу и сказал в приказном тоне:
- Встречайся со мной. - При этом рожа у него была настолько недовольна, словно он был настоящей звездой, а я журналисткой, задающей слишком личные вопросы.
Первым делом мне захотелось рассмеяться ему в лицо, потом оглянуться. Я вспомнила, как у нас в школе парне издевались над девчонками: предлагали им встречаться и если те соглашались, то высмеивали, а если не соглашали... то все равно высмеивали. Разница была лишь во фразах " дура, подумала, что я буду с тобой встречаться" и "да кто с тобой, корова, захочет встречаться". Вот только потом ко мне пришло понимания, ведущие с собой под ручки шок и осознание КТО и ЧТО, мне только что "предложил".
Я все же оглянулась, но заметила лишь пару студентов у курилки - беседка с шестью лавочками размещена с боку института на стороне без окон и вся обтянута плетущийся розой - да стремительно бегущую девушку в наушниках, которой я позавидовала. Ее-то разные нарциссы за наушники не хватают и сомнительные предложения не делают.
Соколов мое действие почему-то привело в негодование. Он так же резко посмотрел по сторонам, словно желал увидать, по меньшей мере, камеру, которая засняла его руку-медленно-поднял-резко-снял-очки-тряхнул-башкой, а потом сделал шаг ко мне, наклонился ко мне же (я была метр семьдесят три, поэтому он на сантиметров десять был выше, от чего навис надо мной он основательно) и жестко потребовал:
- Твой ответ?
Ох, он решил поинтересоваться моим мнением? Какая честь! Аж руками вплеснуть захотелось и поклон отбить до земли.
В любовь с первого взгляда я не верила. А если б и верила, то не поверила бы, что ОН (красивый, спортивный, сексуальный парень, за жизней которого сейчас следили с пристрастью киллера, углядевшего свою цель в мушке снайперской винтовки) влюбился с первого взгляда в меня (полноватую девчонку с детским лицом, писклявым голосом, синими волосами и пацанскими замашка). И даже если б я как дура поверила и в первое и во второе, то его "признание" говорило само за себя.
Только я хотела объяснить ему вышеизложенные думы, как воздух наполнил звон, оповестивший о кончине первой пары. Мне срочно нужно было бежать в аудиторию, чтоб извинить за прогул у препода, с которым у нас (если верить расписанию) будет еще две пары, на которые, надеюсь, он меня пустит.
- Я подумаю, - кинула я одну из своих любимых дежурных фраз, которая у меня всегда означала отказ, быстро разворачиваясь к двери, с которой уж стайкой воробью выбегали нервные студенты (целую пару не курили, бедненькие!).
Новоявленный перс на роль моего "бой-френда" останавливать меня не стал. Я уж вздохнула с облегчением, как поняла, что мои любимые наушники остались у него в заложниках.
Это была катастрофа. Мы с ним учились в разных корпусах института, поэтому и дальше пересекаться с ним я не намеривалась, а даже уже начала выдумывать план по сегодняшней смени дислокации после двух пар. А тут мне придется идти к нему, чтоб забрать свою прелесть... гггрррр!
Отвлек меня от поганых дум идущий навстречу профессор, к которому я и бежала на эту самую встречу.
- ПехОва, почему прогуляла первую пару? - поравнявшись со мной, спросил пожилой преподаватель.
Мою фамилию он произносил, делая странно ударение на "о", от чего получалось не пЕхова, а пехОва. Вызывая у меня и моих одногруппников странных ассоциации. Особенно когда учитель качал головой и говорил быстро со своим этим дурацким ударением: ПехОва-ПехОва. А все из-за того, что мы с ним в первый же день сильно поругались из-за синего цвета своих волос (я не виновата, что на курсе единственной неформалкой оказалась!). И прицепился же именно ко мне! Хотя тут повсюду ходят и розовенькие, и фиолетовые, где-то даже зелененькая затесалась. Я мельком видела.
В свое оправдание я наговорила кучу лапуты о пожаре в нижней квартире, которую спасла я, забыв закрутить в душе кран, от чего пожар и был благополучно залит до приезда пожарных.
Препод мне не поверил, но старание оценил, а потом еще похвалил:
- Все-таки не зря Вы, ПехОва, пишите сказки.
Я скромно промолчала этой похвале (и не надо мне тут, никакая она не сомнительная!). Сергей Васильевич - преподаватель по русской литературе - один из немногих учителей который знал, что я хочу стать писателем и уже печатала некоторые рассказы в местных газетах и альманахах. Правда, он относился к моим стремлениям скептически. Прямо как моя мама, от чего я даже заподозрила их в дальнем родстве. Только если мама считала, что это дурость, глупость и фигню-которую-никто-не-будет-читать-потому-что-это-не-любовный-роман, то Сергей Васильевич попросту не считал фентези за достойный жанр, называя их ласково: сказОчками. Но к его умозаключениям скептически относилась уже я, потому что попросту не понимала людей считающих, что кроме русской классики в мире нечего читать. Глупо это как-то, да и вообще не зря говорят: "лучший способ раскритиковать чью-то работу - это сделать ее лучше. Или как говорил Клайв Стейплз Льюис, автор "Хроники Нарни": "Я пишу то, что хотел бы прочесть сам".
Благополучно отмазавшись от препода, я стремглав кинулась на улицу. Как я и думала, две мои подружки уже курили по второй, если уж не по третьей, сигареты, а Надька бесполезно пыталась строить глазки Ивану Бордуреву. Ему все девчонки строят глазки, точнее строили до прихода Соколова. Даже я на первом курсе была одной из его фанаток, но не из-за тайно любви, а потому что "любоффь" к Бондуреву, была что-то наподобие увлечения одной группой, или актером. То есть симпатия к Ивану - это повод у девчонок вступить в одну из групп. Их было всего две: "ах, он такой секси" и "да он вообще козел". И вступали во вторую обычно те, с кем Иван имел отношения только половые... нет, мытье полов тут не имеется в виду, так что вы подумали правильно.
"Идеальных людей на свете нет" - Иван часто любит повторять это фразу, особенно тем, кто разочаровался в первой группе фанаток и переметнулся ко второй. Но для многих он все же остается идеалом. В конце концов, мечтать никому нельзя запретить.
- Где шлялась? - вместо приветствия спросила Надя.
Более педантичная Катя (педантична в том плане, что понимала, до звонка осталось всего ничего, а на пары она никогда не опаздывала) вначале сунула мне в зубы сигарету, и лишь потом, вопросительно уставилась поверх очков своими каре-зелеными глазами.
С Надей Бойковичь и Катей Мышовой мы познакомились еще на первом курсе и ко второму могли уже здраво называть себя подругами, раз за год мы узнали друг о друге всю подноготную, начиная от религиозных взглядов и заканчивая, кто с кем впервые целовался. Хотя в нашем возрасте тема поцелуев уже для некоторых перестала быть актуальна, но большим мы, увы, похвастаться не могли.
Мы напоминали мне трех толстяков их книги. Нет, не в смысле, что мы были больших габаритов, а в смысле три души нашли друг друга, только нас правильней было назвать: слон, моська и жираф.
Начну, пожалуй, с Кати Мышовой, она же моська, или по погонялу Графиня. Девушка она, что не скажи, была красивая: невысокий рост, миниатюрная фигура, бледное с аристократичными чертами лицо, выразительные глаза и черные длинные волосы. Вообще она вмещала все то, что так любят красивые спортивные парни как Иван. Он, кстати, к ней когда-то подкатывал, но она считала ниже своего достоинства обратить внимание на какого-то там Ивана и ее совсем не заботил тот факт, что в сказках Иван-дурак чаще всего становился принцем, но Графине подавай Мирославов, Владиславов и прочих красивоименных парней, желательно с длинными патлами. Кроме того, что она была педантичной, в ней жили такие нехорошие качества-паразиты, как рациональность, гордость, высокомерии и много еще умных слов, которыми она любит себя характеризовать. Но и этих троих слов вполне хватит, чтоб объяснить, почему в свои почти девятнадцать, она могла похвастаться только пару поцелуями. Хотя сердец она разбила много. Ко всему она обожала ужасы, черный юмор, и пугать людей, закрывая лицо волосами и хрепя, словно у нее перебита шея. Что не говори, а составить конкуренцию знаменитой героини из "Проклятья" она была способна.
Дальше жираф, она же Надя Бойковичь, или по погонялу Кид. До знакомства с ней я, признаться, считала себя пацанкой. Но Кид открыла мне глаза на истинное значение этого понятия. И уж поверьте ее высокий рост, кубики на животе, мускулы на руках, короткая стрижка светлых волос (про блондинку шутить не буду, так как она по всем параметрам не подходит под это обозначение) и прямой взгляд голубых глаз, лишь малая доля ее пацанятости. Главную часть схемы занимает любовь к машинам (особенно к мотоциклам) и умению понимать что куда и что для чего (в смысле в техники), потом любовь к футболу, пиву и киг-боксенгу, куда она ходит с шести лет и где получила свое прозвище. Ее пацанятость объясняется просто: мать при родах умерла, а отец являлся тренером в том зале, куда она ходит. Вдобавок два брата никак не могли помощь отцу воспитать милую и женственную девушку, и в результате выросло то, что выросло. Как вы понимаете на личном фронте у нее тоже не все гладко, потому как засматриваются на нее только какие же "повернутые качки" как она, а к ним начинают присматриваться уже браться, после чего всякое желание засматривающихся или пропадает, или отпадает... или его отбивают.