- Коленька, а ты заранее знал, что Тихонов плохой человек?
- Знал, Ирина, не скрою, но так надо было.
- А Фролов с Суманеевым знали?
- Нет, они не знали, но должны были знать, об этом мы еще поговорим. Все, ми-лая, иди к родителям.
- Иду. На сердце тревога прошла, спокойно стало, его не обманешь, если оно лю-бит.
Николай обнял жену, потом произнес уже громко:
- Господа генералы, есть срочное дело государственной важности, прошу в мой кабинет.
Фролов с Суманеевым встали, пожали плечами, глядя на родителей Ирины, и вы-шли.
- Что случилось, Николай Петрович? - Тревожно спросил Фролов.
- Случилось то, что случилось, Иван Сергеевич. Твоя охрана обгадилась по-детски полностью. Иди, они тебе сами все расскажут. Завтра рукопашный бой лично у них принимать стану, как экзамен. А мы с Петром Степановичем у меня в кабинете будем, ему тоже блеснуть нечем, кроме детской неожиданности.
Генералы прошли в кабинет. Суманеев от неожиданности замер, увидев лежащего на полу незнакомца.
- Кто это и как он сюда попал?
Начальник УФСБ стал понимать теперь, почему Посланник отчитал Фролова.
- Кто он - надеюсь, сам расскажет, а попал сюда по своему заданию и по недос-мотру охраны. Ваш прокол, генерал, сыграл большущую роль.
- Ничего не понимаю...
- Подожди, Петр Степанович, ты вызови лучше сюда своего следователя для оформления задержания и официального допроса. Я пока с задержанным побеседую, а ты сиди и слушай, в разговор не вмешивайся - сам скоро все уразумеешь.
Задержанный стал приходить в себя и прислонился спиной к стене.
- Присесть тебе, мил человек, не предлагаю, поговорим так. Рассказываешь все, получаешь пожизненный срок и сидишь себе спокойно, без эксцессов. Не рассказываешь - тоже пожизненный срок, но с прибамбасами. Ты уже понял, что мне не можно, а нужно верить. И так начнем. Кто ты?
- Тихонов...
- Понятно, один минус уже заработал. Какое задание получил в ЦРУ?
- Не понимаю...
- Понятно, два минуса заработал. Признаешься в убийстве майора КГБ Тихонова?
- Я и есть Ти...
- Понятно, минус третий. А Бог, говорят, троицу любит. Придется мне самому все рассказать. Но тогда, мил человек, жить тебе не захочется, а умереть не сможешь. Это страшнее расстрела, страшнее боли. Рассказывать?
- С удовольствием послушаю, генерал, вашу сказку, - с ехидцей произнес задер-жанный.
- Вот, посмотрите, Петр Степанович, на этот ярчайший тип амбициозной неосоз-нанности, вредоносного эгоизма и абсолютной уверенности в своей легенде. Хотя каждый разведчик хорошо знает, что абсолютной уверенности не давала никому еще ни одна легенда. Жил когда-то на свете некий Акено Мураками.
Задержанный вздрогнул и попросил воды. Но Посланник продолжил свою речь:
- Акено означает что-то вроде сообразительного или ясного утра, а Мураками - это глава деревни. Но главой деревни он не стал и ясное утро никому не принес. Он стал заниматься боевыми искусствами и достиг величайшего уровня. До сегодняшнего дня ни-кто не мог с ним сравниться в рукопашном бою и сегодня впервые господин Мураками потерпел поражение. Он и сейчас считает свое поражение случайностью, потому и наде-ется, что когда заживут руки и ноги, его никто не сможет остановить.
- Вы учились у Кенсиро Сакамото, господин генерал? - Неожиданно спросил за-держанный.
- Нет, мне нечему у него учиться.
- Тогда вы...
- Да, Акено, да.
Задержанный хоть и сидя, но склонился в японском приветствии.
- Ничего не понимаю, - вмешался в разговор Суманеев.
Задержанный блеснул глазами и с презрением посмотрел на него, как господин смотрит на своего слугу, помешавшему разговору с почетным гостем.
- Петр Степанович, в Японии есть очень малоизвестная легенда о небесном саму-рае. Эта легенда передается из уст в уста только тем лицам, которые достигли самого высшего дана в боевых искусствах. Легенда гласит, что наступит время и на землю придет человек, непревзойденный мастер боевых искусств. Его победить нельзя, ибо он может сразиться сразу со всеми мастерами и убить их. Поднять руку на небесного самурая - большой грех. Сделавший это должен подвергнуть себя пожизненным мучениям. Так гласит легенда и эту легенду знают, как я уже говорил, очень немногие. Разглашение легенды карается смертью, лишь только один человек может говорить о ней свободно. Акено, - обратился Посланник к задержанному, - скоро приедет следователь, и ты ему все подробно расскажешь.
- Слушаюсь, господин, - задержанный вновь склонился ниц.
- Боль в ногах уйдет через полчаса, и ты сможешь ходить. Но кости твоих рук не срастутся никогда и станут твоим наказанием.
- Слушаюсь, господин.
Посланник вызвал охрану, и они унесли задержанного на первый этаж в смотро-вую. Там его допросит следователь.
- Так ни черта и не понял - что за бред вы несли? - поинтересовался Суманеев.
- Это не бред, Петр Степанович, рассказываю по порядку и коротко. Подробности потом у следователя прочитаешь, Акено Мураками расскажет все.
- Какой Мураками, причем здесь японцы - это же русский мужик, разве по лицу не видно? Личное дело и фотография есть. В чем сомнения, Николай Петрович?
Суманеев действительно ничего не понимал и кроме того его напрягала мысль о проколе.
- Мураками завербовали давно и использовали как инструктора спецназа ЦРУ. Его безупречный русский язык постоянно наталкивал руководителей Лэнгли на опреде-ленные мысли. Сосед Акено в Японии женат на русской женщине, поэтому Мураками знал русский с детства. Пройдя курс подготовки разведчиков, он стал одним из перспек-тивных сотрудников отдела по бывшему Советскому Союзу и Восточной Европе. - По-сланник прикурил сигарету и продолжил рассказ. - Когда убили Тихонова, бывшего май-ора КГБ, Мураками сделали несколько пластических операций, и он стал Тихоновым. Ес-ли бы вы сравнили отпечатки пальцев из личного дела и рост, а он у них разный, то поня-ли бы сразу, что проверяемый объект далеко не Тихонов. Ладно, у вас не было отпечатков пальцев этого Мураками, но на рост вы должны были обратить внимание. У них разница в двенадцать сантиметров, это очень существенно. Посмотрели фотку и успокоились - дилетантизм какой-то, Петр Степанович, не находите?
Суманеев вздохнул и словно осунулся внешне.
- Да, вы правы, Николай Петрович, теперь я все понял. Промах мог привести к тяжелейшим последствиям, Бортовой не простит мне его.
- Петр Степанович, - улыбнулся Посланник, - никто не собирается сообщать Бор-товому о случившихся событиях. Зачем мне новый начальник УФСБ, что он лучше будет? Вряд ли, а мы с вами сработались, я ведь тоже не сахар. Поэтому директору информацию сообщите вы. Мураками все расскажет на следствии в подробностях и даже останется до-волен, что в материалах дела не зафиксируют легенду о небесном самурае. Небесный са-мурай для мастера боевых искусств не чтимый учитель, это намного выше, что-то от Бога. Спросите - причем здесь я?
- Конечно.
- Я задерживал Мураками, не охрана, и спас от смерти двух офицеров Фролова. Я сломал ему кости на руках и ненадолго травмировал ноги. Вначале он считал это случай-ностью, а меня учеником мастера Кенсиро Сакамото. Помните, в разговоре упоминалась эта фамилия и имя?
Суманеев согласно закивал головой, а Посланник продолжал:
- В Японии всего два лучших мастера-учителя боевых искусств. У одного учился Мураками, второй Кенсиро Сакамото. Акено посчитал, что я ученик Кенсиро, а когда я сказал ему, что мне нечему учиться у Сакамото и, помня те, ему неизвестные приемы ру-копашного боя, которыми он был повержен, он пришел к однозначному выводу о небес-ном самурае. Рассказ о легенде, известной лишь самым лучшим бойцам из избранных, полностью убедил его в том, что я и есть тот, который когда-то должен прийти в этот бренный мир. Японцы очень чтят традиции и верят в легенды. Мураками никогда не про-стит себе, что поднял на меня руку и все расскажет. Я для него сейчас высшая власть, за-кон и господин.
- Смотрю на вас, Николай Петрович, и не перестаю изумляться. Конечно, что та-кое знание приемов рукопашного боя и малоизвестных японских легенд в сравнении с тем, что вы уже сделали для России? Ничего. Но этому "ничего" стоит поудивляться.
Генералы спустились на первый этаж в комнату для досмотра. Мураками уже оказали первую медицинскую помощь: наложили шины на сломанные кости рук, боль стихла, и он давал показания следователю.
Мураками упал на колени и опустил голову вниз перед Посланником.
- Встань, Акено, - приказал Посланник.
Он встал, но голову все равно держал в поклоне.
- Ты должен сказать следователю, что тебя задержала охрана.
- Охрана слишком слаба, господин, она не могла меня задержать, - возразил Му-раками и склонил голову еще ниже.
- Ты должен сказать именно так. Непосвященные не должны знать обо мне.
- Слушаюсь, господин, - Мураками снова упал на колени, бросая косые взгляды на Суманеева.
- Ему можно, я разрешил.
- Слушаюсь, господин.
- Я опять чего-то не понял, - съязвил Суманеев, когда они вышли из кабинета.
- Ты непосвященный в легенду, Петр Степанович, и узнавший ее, по закону выс-ших самураев подлежишь немедленному уничтожению. Мураками уже смотрел на тебя исподлобья снизу, ждал, когда я выйду, чтобы убить тебя. Поверь мне, он бы это сделал даже с руками в шинах. Но я разрешил владеть тебе этой тайной и тебя не тронет никто, если ты никому более о ней не расскажешь. Это очень серьезно, Петр Степанович, очень серьезно. Для такого самурая, как Мураками, нет информационных преград стенами тюрьмы, он передаст сообщение на волю и за тобой присмотрят. Если ты обмолвишься о легенде, тебя убьют, сроков давности у легенды нет.
- Послал бы я вас к черту, Николай Петрович, но не могу - слишком часто, вернее всегда вы оказываетесь правы. Что делать - приму к сведению эту легенду, - он грустно улыбнулся. - Откуда вы узнали о ней, если про нее знают только высшие мастера боевых искусств?
- Хм, вы же сами ответили на свой вопрос.
- Не понял.... Ах да, вы первый из высших.
Посланник ничего не ответил, предложил вернуться к праздничному столу.
LХI глава
Гончар всегда говорил, что не признает публичные сауны, то есть те, которые может посетить любой человек. "Заразу там всякую цеплять - это мне ни к чему". Но на самом деле боялся другого - возможного киллера и особенно в последнее время.
Но сейчас успокоился, ситуация с Соленым разрешилась в его пользу и даже Строитель, обвинявший его на следствии, не смог ничего доказать, тихо скончавшись от сердечного приступа в камере СИЗО.
Гончар уже третий день праздновал победу по-своему, резвясь с девками в собст-венной сауне с бассейном на территории личного коттеджного дворика. Белый загуливал вместе с ним не потому, что хотел этого сам, а налить, принести, подать, позвать, позво-нить, вызвать, отдать распоряжение от имени хозяина.
- Совсем забыл тебе сказать, Гончар, на прошлой неделе на Малое море ездил, - Белый выпил рюмку водки и отправил девчонок поплавать. - Там все нормально, акку-ратно платят. Но слышал я, что Суровцев землю продал. Ту, что на заливе скальными глыбами отгорожена. Еще подумал, что какой-то не местный придурок взял, там отбой-ными молотками года три долбить надо, чтобы дорогу сделать или только на катерах за-ходить. Съездил из интереса, посмотрел, а валунов скальных и нет совсем, кто-то их уб-рал, говорят за день. Дорогу уже подвели к заливу - теперь это лучший залив на всем Ма-лом море. Я к Суровцеву подрулил, а он шепчет, что баба иркутская залив купила и валу-ны, якобы, лазером срезала. Базу отдыха строить будет для богатых "буратинов" и "маль-вин" из Европы. Еще шепнул, что мужик у этой бабы крутой, не советовал связываться.
Гончар хмыкнул, погладил животик.
- Пусть он советы в зад собственный засунет, без него разберемся. Что за баба, кто мужик?
Белый пожал плечами.
- Хрен ее знает, Михайлова какая-то, а мужик вообще нигде не светился. Ездит всегда с шофером и с парнем молодым, хахаль, наверное, а может и мужик ее - так, ниче-го особенного. Беременная она, с пузом уже, но все равно с хахалем ездит. Я поинтересо-вался - фирма у нее ООО "Байкальский отдых", она и дорогу построила, разметку под фундамент сейчас делают. Хорошо бы в долю войти, половина ее - половина наша.
- Ты всегда, Белый, с головой не дружил, - усмехнулся Гончар, - пусть она у ка-кой-нибудь нашей фирмы займ возьмет, миллионов пятьсот, например, а в залог землю оформит. Все равно деньги в срок не вернет - вот и будет все наше.
- Миллионов пятьсот, - Белый почесал затылок, - так ни в одной фирме у нас та-ких свободных денег нет.
- Ты дурак что ли, Белый, кто ей деньги давать собирается? Бумаги подпишет и все - пусть строится, потом заберем все за долги.
- Вот здорово, - обрадовался Белый, - срубим денежки по легкому. Ну и голова ты, Гончар!
- Ты сначала сруби, - осадил его хозяин, - потом считать будем, и то не ты. Вооб-ще так: займешься это бабой, подготовь договор займа на подпись, хахаля этого спрячь сначала в подвале, потом уже договор подсовывай. Пусть выбирает - или хахаля завалим и мужу расскажем о ее блядстве, а если это ее муж: тем более выбор есть. Саму ее не тро-гать физически - беременная все-таки. Понял?
Белый закивал головой довольно, предчувствуя, что и ему немного перепадет от этого.
- Понял, Гончар, все сделаем, как надо. Завтра же с утра и займусь. - Он повер-нулся в сторону бассейна и крикнул: - Эй, девки, хватит задницы мочить, пора ими и по-работать.
Вечером следующего дня бригадир докладывал Белому о проделанной работе:
- Целый день мотались за ее машиной то сюда, то туда: все по магазинам. Потом она за город выехала и свернула в сторону воинской части. Там КПП, близко подъезжать не стали. Везде с этим хреном молодым ходила, как привязанная. По отдельности не по-лучится: вместе их брать надо, лучше перед выездом от воинской части на трассу, там ти-хо, дорога далеко не просматривается, удобное место.
- А если баба с испуга рожать начнет - все дело тогда завалится, - резюмировал Белый.
- Не, не начнет, пузо еще не очень большое.
- Много ты в пузах бабьих разбираешься. А что за воинская часть?
- Где связисты стояли. Их опять оттуда турнули, но, видимо, что-то осталось, раз КПП не убрали.
- Постой, командиром же у них генерал Михайлов был и она Михайлова. Во-о-от в чем дело - муженек по месту новой дислокации, а она блядует потихоньку. Хорошо уст-роилась, стерва, наверняка и ребенок не от этого старого хрыча-генерала. Ладно, завтра с утра выдвигайтесь и берите всех. Хахаля с водителем в подвал, где новостройка, а ее, - он задумался, - а ее на полянку привези. Перед въездом в город, направо которая, знаешь?
Бригадир кивнул головой.
- Там ей бумаги дашь подписать, - Белый протянул листы, - подпишет и пусть едет, куда хочет. Не подпишет - дай сроку сутки. Пусть сама туда на следующий день приезжает или труп водилы на дороге найдут, еще через сутки: труп хахаля.
Белый задумался, почесал затылок, закурил сигарету и продолжил:
- Менты сейчас умные стали, заранее могут засаду организовать. Ты загодя чело-вечка около поляны посади, часа за три, не позже. Пусть посмотрит и отзвонится: что да как.
- Понял, шеф, все сделаем. А-а-а,.. - бригадир пошуршал пальцами.
- Что а-а-а, денежек хочется? Не ссы. Все окей будет, сегодня тебе все равно нель-зя водку жрать. Съезди с братвой на место, определись, как лучше дело организовать. Все, давай вперед и с песней. Человек пять с собой возьми, - крикнул он бригадиру вслед, - дело серьезное.
Михайлова утром не торопилась, словно предчувствуя беду. Ехать совсем не хо-телось, но в городе ждал подрядчик. План строительства базы отдыха и смета, в основном, одобрены, остались мелкие, но нужные детали.