Он лежал в высокой и густой траве, покрывающей юго-восточное предместье города, и широко раскрытыми глазами смотрел в небо. Там, в синей его вышине, среди белых кучевых облаков, парила его душа, вырвавшись из теснин тела вместе с мыслями. Облака приобретали формы причудливых животных, то в течение короткого отрезка времени трансформировались в горные пейзажи, то становились похожими на сказочные замки из далёкого детства. Он закрыл глаза, и небо окрасилось в розовый, подсвеченный солнцем, цвет крови насыщающей его веки. Ветер легко трепал волосы на голове и старался ещё больше распахнуть ворот рубашки. Поднеся руку к галстуку, он распустил узел и, потянув вверх, вытащил галстук из ворота рубашки. Её шелк затрепетал на ветру, обретя свободу.
Рядом закричала птица. Её крик вернул его к действительности. Взглянув на наручные часы, он отметил, что пора подыматься и ехать в город. Часы показывали 17.35, а ровно в восемнадцать состоится совет попечителей фонда «Слава отечества», в котором он, Виктор Юрьевич Шатров, являлся его председателем. Предстояло решить вопрос о кандидатах институтов и университетов области, направляемых на учёбу за рубежом, в основном в Великобританию, США и Германию. Согнув ноги в коленях и снова закрыв глаза, Виктор отбросил мысли о совещании. У него есть ещё десять минут, потом он подымется, сядет в машину и через восемь минут будет в здании офиса фонда.
Пространство было заполнено всевозможными запахами, звуками, они ласкали обоняние и слух, расцвечивая восприятие красками ароматов и звуковых тонов. Зачем он сюда приехал, что хотел найти или обрести здесь? Направляясь за город, он совершенно не думал о совещании, его мысли были заняты чем-то другим, чем-то более важным и значимым для него. Чем? Виктор сделал усилие над собой, и в мозг ворвалась ужасная мысль, которую он подсознательно гнал от себя всё это время. Марина, женщина, которую он любил каждой клеткой своего сердца, заявила, что уходит от него. Она не объяснила причину! Тихим и спокойным голосом произнесла единственную фразу «Я ухожу от тебя!», сделав ударение на слове «ухожу». Это произошло вчера вечером! На двадцать один тридцать был назначен поход в ресторан, он ждал этого часа и радовался как школьник. Его воображение рисовало ему шикарный зал «Бристоля», уютный столик у окна, накрытый на две персоны, их с Мариной, танцующих под тихую романтическую музыку…. И вдруг приход Марины в кабинет его офиса в девятнадцать часов и эта её ужасная фраза об уходе.
Внутренний будильник организма затрезвонил, отзываясь в каждом нейроне мозга. Пора ехать! Пружинисто поднявшись с травы, Виктор сунул галстук в карман брюк и направился к машине. Нужно собраться, привести свои чувства в порядок. Войти в конференц-зал он должен таким, каким привыкли его видеть подчинённые: волевым, решительным и конструктивно деловым!
* * *
После совещания, которое закончилось очень быстро, Виктор поехал к себе в загородный дом. Сосновка, ранее считавшаяся небольшим хуторком, сегодня преобразилась в большой дачный поселок, который охватывал высокий металлический забор, по верху которого, тянулся густой вал колючей проволоки. На въезде дежурный охранник только мельком взглянул на машину Виктора и открыл автоматические ворота. Дом Виктора был расположен в глуби посёлка, и проехать к нему можно было, только миновав небольшой магазинчик продуктовых товаров. Поравнявшись с магазином, Виктор остановил свой «Паджеро Спорт» и, выключив двигатель, вышел с машины.
— Здравствуйте Виктор Юрьевич, — поздоровалась продавщица, — что-то будете покупать?
— Банку испанских оливок и бутылку «Хеннесси», Леночка и, пожалуй, ещё добавьте коробку сыра «Валансай».
— А не хотите попробовать «Тет-де-Муан», это швейцарский сыр, очень вкусный, и головки его весят всего один килограмм. К нему идёт поставкой специальный нож для нарезки и создания стружки! Вчера только получили и уже поступили первые хорошие отзывы.
— Спасибо, я уже привык к «Валансаю», может в другой раз… — Виктор достал портмоне и, рассчитавшись, вышел из магазина.
Раньше, заходя сюда скупиться, он был не прочь поговорить со словоохотливой продавщицей, но сегодня настроение было как можно быстрее уединиться и подумать над тем, что уже вторые сутки его так сильно беспокоило и нарушало внутреннее равновесие.
Ворота дома открылись плавно, без скрипа и шума работающего мотора. Въехав во двор, он поставил машину у гаража и, поднявшись по ступенькам крыльца, вставил ключ в замочную скважину. Странно, ключ не проворачивался и Виктор, провернув ручку двери, толкнул её от себя. Дверь подалась и приоткрылась! Неужели он не замкнул замок в прошлый свой приезд? Да нет, такого просто не может быть! Он помнил, что замкнул дверь на замок и проверил закрыто ли. Войдя в дом, он подошел к охранной системе, перемотал плёнку немного назад и включил воспроизведение. Плёнка была девственно чиста, кто-то заботливо стёр недавние записи видеонаблюдения. Этот факт озадачил его сильнее. Пройдя на кухню, Виктор поставил на стол пакет с покупкой и стал подыматься по винтовой лестнице на второй этаж к жилым комнатам. Миновав двери двух спален и своего рабочего кабинета, он оказался на пороге большого зала, где и застыл как вкопанный. В кресле, возле большого окна, выходящего на розовый цветник, сидела Марина. Её длинные светлые волосы были распущены, а на губах играла лёгкая улыбка.
— Я ничего не понимаю, как ты попала в дом, что означает стёртая запись видеонаблюдения?
Марина взяла в руки лежащую у неё на коленях дамскую сумочку и, порывшись в ней, достала небольшую связку ключей.
— Ты совершенно забыл о подаренном мне ключе, — она выбрала из связки один из ключей и показала Виктору.
— Боже, какой же я тупица! — Виктор прошёл в зал и опустился в соседнее кресло.
— Что происходит, Марина?
Девушка, молча, достала из сумочки пачку сигарет и чиркнула зажигалкой. По помещению стал растекаться знакомый запах дыма дорогих немецких сигарет «Родниковая вода» со вкусом и запахом вишни.
— Марина, ты не ответила на мой вопрос! — но девушка, как будто не услышав повторно заданного вопроса, продолжала молчать и смотреть в глаза Виктора.
Не выдержав напряжения и повисшего молчания, Виктор поднялся с кресла и, подойдя к Марине, опустился на колени. Его руки легли на её колени.
— Ты меня слышишь, Марина? — Виктор протянул руку и провёл ладонью по её щеке.
Его пальцы почувствовали влагу, Виктор присмотрелся и увидел её глаза, полные слёз.
— Мариночка, девочка моя, почему ты плачешь, милая? — Виктор не на шутку встревожился. Никогда за всё время их встреч Марина не позволяла себе плакать. Даже когда умер её любимый кот Кузя.
— Всё очень плохо, Витя, — Виктор еле услышал её слова. — Вернулся Павел, два дня назад.
— Какой Павел? — Виктор сразу не сообразил о ком идёт речь. — Ты имеешь в виду…Павла… но ты, же получила похоронку на него, он ведь погиб в Чечне.
Марина тяжело вздохнула, и из её губ сорвались тихие слова вперемешку с горькими рыданиями:
— Он был тяжело ранен и попал в плен, а два месяца назад ему и ещё одному его сослуживцу удалось бежать. Павел лежал в госпитале и позавчера вернулся домой. Прошло полтора года с момента получения похоронки, я уже смирилась, что его нет в живых…. Прости, нам нельзя больше видеться, надо забыть друг друга.
— Не надо плакать, Мариночка, успокойся! Это же очень здорово, человек остался жив и вернулся домой. Надо радоваться….
— Витя, неужели ты не понимаешь, что это конец!? — Марина вскочила с кресла и, подойдя к окну, застыла с устремлённым во двор взглядом.
Виктор подошел к Марине, потянулся обнять её, но что-то внутреннее остановило его, и он тихо произнёс неожиданную даже для него самого фразу:
— Это не конец, это логическое продолжение произошедшего ранее. Помнишь, ты некоторое время называла меня Павлом, ты очень любила его и долго не могла смириться с его гибелью. Теперь же всё вернулось к исходной точке.
— Но он, же умер, Витя…
— Он живой, Марина, живой! Ты просто не готова сейчас принять это, но ты справишься.
— Я не почувствовала радости, когда он вошел к нам в дом, не кинулась к нему на шею, не обняла, не поцеловала…
— Это говорит о твоей растерянности от неожиданности происшедшего. Это пройдёт…. Успокойся, всё встанет на свои места.
Марина резко повернулась к Виктору лицом, глаза её пылали огнём, в них плавились боль и страсть.
— Ты отдаёшь себе отчёт в том, что говоришь? Я ведь люблю тебя, а ты так сразу отходишь на второй план. Почему, Витя?
Виктор вернулся в кресло и жестом предложил сесть Марине. Марина просто присела на краешек своего кресла и вопросительно посмотрела на Виктора.
— Понимаешь, Марина, Павел живой, он вернулся оттуда только благодаря тому, что верил в тебя и в то, что ты, несмотря ни на что, его ждёшь. Павел мой друг, я очень хорошо помню, как он восторгался Симоновым и его строками о верности и умении ждать. Пусть он не пришел ко мне и не я первый узнал, что он жив, это ничего не меняет. Он пришел к тебе, той, которую он любит, к тебе, Марина, которая проводила его и обещала ждать.
— Но ведь прошло полтора года как министерство обороны прислало мне сообщение о том, что Паша погиб в бою…
— Это не всегда так, как они пишут, Марина. В бою не только погибают, исчезают бесследно, пропадают без вести…. Всегда остаётся вопрос, если нет возвращённого родителям тела.
Марина замерла, и из её глаз обильно хлынули слёзы.
— Они не привезли его… и не похоронили, а я как сомнамбула поддалась первой мысли, первой эмоции и похоронила Павла в своём сердце. Когда он узнает, никогда не простит мне.
В комнате надолго повисло тягостное молчание. Виктор, поднявшись из кресла, подошёл к бару, встроенному в стену и, открыв забранную цветным стеклом дверцу, взял початую бутылку шотландского виски «Хейг».
— Выпьешь? — Виктор поставил перед Мариной две огромных пузатых рюмки для коньяка. — Этот виски мягкий и сбалансированный напиток, прекрасно воздействует на нервную систему.
— Совсем немножко, на самое донышко, пожалуйста… — Виктор плеснул Марине, а себе наполнил рюмку до половины и, не дожидаясь пока пригубит она, залпом опрокинул в себя напиток.
Он снова опустился в кресло и вновь наполнил свою рюмку. Виктор поднял свои полные боли глаза и посмотрел в глаза Марины.
— Понимаешь, Мариночка, это ведь очень здорово, что мы не успели стать по-настоящему близкими. Любовь, когда её пытается убить всепоглощающая боль, не умирает, не исчезает в никуда, она замирает, надевает чёрные одежды и живёт в только ей подвластном мире. И только она знает истинную цену утраты и надежды. Твоя любовь жива, она внутри тебя и ждёт, пока ты преодолеешь свое неверие в чудо, в то, что Паша жив и вернулся к тебе!
— А как же мы, наши чувства… наши надежды, планы… — голос Марины был еле слышен, она глубоко дышала, а её большие, полные боли глаза снова наполнились слезами.
— Наши чувства, надежды и планы — это призрачные тени, бродящие в сумраке несбыточного. Настоящее живёт в тебе, и ты его обязательно почувствуешь, тебе нужно лишь поверить в то, во что ты боялась верить в первые дни и месяцы после известия о смерти Павла. Тебе надо пойти к Паше, принять его возвращение и его любовь. Ты помнишь, как провожала его в командировку? Последнее, что он сказал тебе, перед тем как вошел в самолёт?
— Он сказал, что вернётся всем напастям назло, потому, что ему есть куда и к кому возвращаться, — Марина не проговорила, а прошептала последние слова.
— Именно эти слова слышал и я, но не поверить бумаге из МО было трудно и совсем не логично, это и сыграло с нами злую шутку. Прости меня, Мариночка, я очень виноват перед тобой, мне следовало вселять в тебя надежду и уверенность, что такие люди, как Павел, просто так не погибают. А я… я потянулся к тебе, поверив, что Павла нет и теперь нет преграды любить тебя. — Виктор взял наполненную рюмку, подержал в руке и, не пригубив, снова поставил на столик.
В комнате повисло молчание. Оно было невыносимо весомым и давило на сердца обоих, усиливая прессинг чувств и эмоций. Действие спиртного в этот раз не снимало тяжесть, а наоборот, усиливало его по возрастающей экспоненте. Виктор судорожно расстегнул пуговицу ворота рубашки и с силой потянул галстук.
— Тебе нужно не откладывая ехать к Павлу, я отвезу тебя к центру, а дальше ты возьмешь такси. Через час я подъеду к Паше сам, и мы все встретимся у него в доме.
— Мне нужно принять душ и привести себя в порядок, — еле слышно ответила Марина. Она поднялась с кресла и направилась к выходу из зала. — Я быстро, тебе тоже не помешает привести себя в норму, ты выглядишь очень подавлено.
Услышав, как за Мариной защёлкнулась дверь ванной комнаты, Виктор взял в руку наполненную рюмку и медленно влил в себя обжигающий напиток. Он почувствовал, как виски мягко обволокло внутренности приятным теплом и разлилось по всему телу. Захотелось расслабиться и прилечь на стоящий в углу зала диван. Нет, нужно собраться и быть сильным. В отличие от Марины он мужчина и должен соответствовать этому статусу.
Упруго выбросив тело с кресла, Виктор быстрыми шагами спустился на первый этаж дома и, открыв дверь, вошел в туалетную комнату. На то, чтобы привести свой внешний вид в порядок, ему потребовалось пятнадцать минут. Когда он поднялся к Марине, предварительно зайдя к себе в спальную комнату и переодевшись, увидел её стоящей у окна и смотрящей во двор.
— Я готов, — Марина в этот момент повернулась к нему, и Виктор увидел её улыбку на посвежевшем лице и глаза, в которых не было и следа недавних слёз.
— Отвези меня, я, кажется, готова.
Виктор подошел к Марине и, взяв её руку в свою, легко коснулся губами её пальцев.
— Всё будет хорошо, тебе не нужно волноваться, ты не должна чувствовать за собою никакой вины. Её просто нет!
— Хорошо, поехали, думаю, я справлюсь… — её голос снова дрогнул. Виктор ещё не успел отпустить её руку и слегка сжал её ладонь.
— Держись, тебе нужно быть сильной!
Так держась за руки друг друга они спустились на первый этаж дома. Уже приоткрыв выходную дверь, Марина повернулась к Виктору.
— Меня преследовала мысль о следах моего присутствия в твоём доме, поэтому я стёрла все записи.
— Не волнуйся, вернувшись домой, я уничтожу все кассеты с видеонаблюдением, и с ними исчезнут следы твоего пребывания в этом доме.
* * *
Уже минут пятнадцать лил проливной дождь и, похоже, не собирался прекращаться. Виктор обернулся и посмотрел на заднее сидение — зонта на нём не было. Мысленно выругав себя за забывчивость в таком простом вопросе, как наличие зонта в машине, сосредоточил своё внимание на скользкой дороге. Не хватало ещё попасть в ДТП! Дождь усиливался, дворники не успевали смахивать воду с лобового стекла, и видимость упала почти до нуля. Двигаться в такой обстановке стало опасно, и Виктор плавно прижался к обочине и выключил двигатель. Пелена дождя превратила окружающий мир в картину, нарисованную единой невесёлой серой краской, а его шум был единственным звуком, наполняющим салон машины. Как там Марина, сумела ли она преодолеть в себе угнетающие её мысли. Справилась ли с болью и возникшей дилеммой определения? Виктор думал о Марине, а у самого заходилось сердце, он чувствовал, как предчувствие встречи с другом и Мариной холодными пальцами сжимает его и не отпускает ни на миг.
Марина. Он любил эту девушку со школьной поры, но как порядочный и воспитанный в хорошей семье парень никогда не акцентировал на этом и не претендовал на первенство с Пашей. Он считал, что выбор должен быть за девушкой, и, когда они были уже в десятом классе, Марина явно стала уделять больше внимания Павлу. Вначале ему стало очень обидно, но Виктор справился с этим чувством, дружба не должна пострадать из-за выбора нравившейся ему девушки, и он закрыл для любви к Марине своё сердце. Если Марина выбрала Павла, пусть они будут счастливы, а он, Виктор, будет их лучшим другом и хранителем.