— Что разбирать? — не поняла я.
— Так старую лавку Ходжеса разбирать, — подсказал тот, кто пытался стащить бронзового коня. — Мы же адресом не ошиблись.
— Не ошиблись, — согласилась я. — только зачем вам мое наследство разбирать?
— Кроули сказал за долги.
— У меня есть конь и никаких долгов! — возмутилась я из-за наглого поклепа на честную, законопослушную королевскую подданную. И три привода в стражий участок за проникновение в особняки знаменитостей никто не считает. Пробралась по делу, то есть из-за хорошей статьи.
— Знаете, дамочка, — вдруг совершенно алогично разозлился один из мужчин, заявивший, что собирается превратить мою лавку в кучку старых дощечек и щербатых камней. — Разбирайтесь с Кроули сами, а потом уже нас вызывайте!
— Я уж с ним разберусь! — мстительно процедила я сквозь зубы, готовая не только хуком справа, но и конем слева свою правоту доказывать.
Никогда в жизни не одевалась быстрее! Вытащила из сундука измятый синий плащ в белых горох, на голые ноги натянула туфли на высоком каблуке, не сразу сообразив, отчего обувка надеваться решительно отказывалась. Проход перегораживал прилавок. Когда протискивалась к двери, то на ум пришла досадная мысль, что стоило приказать поставить махину на место, а не на пол. Как теперь ее двигать?
Накануне мошенник Кроули оставил мне личную карточку с адресом, написанным витиеватым почерком. Особо было подчеркнуто, что клиентам следовало идти в центр города, к Мэрии. Здание, где располагалась контора, выглядело порядком обшарпанным, стоящим в разбитом конскими копытами переулке. Даже здесь обдурил мошенник!
Кабинет оказался пыльной коморкой и, в общем, соответствовал хозяину. Наплевав на испуганного помощника, пинком я открыла дверь и замерла на пороге, буравя поверенного злобным взглядом.
— Алекса… — промычал Кроули.
— Для вас, отвратительный человек, госпожа Колфилд! — рявкнула я. Мошенник щелкнул челюстью и, судя по болезненно скривившейся бледной физиономии, прикусил до крови язык.
— Я хотел сказать, вы… — Он постучал себе по лбу, намекая, что я полная, круглая дура.
— Вы меня ещё и оскорблять вздумали? — с угрозой в голосе вкрадчиво переспросила я.
— Да, нет! У вас на голове… — Кроули выразительно скосил глаза на мою шевелюру.
— Удивлены, что у меня есть волосы? — проворчала я, но руки между тем подняла и немедленно нащупала мягкую пышную шапочку для купаний, с бантиками по сборке. Проклятье, я бежала через весь город в розовом купальном чепчике, и ни один хороший человек, а встретилось мне их, сволочей, немало, не намекнул, что на голове пестреет нечто несуразное! Быстро сдернула шапочку, смяла в кулаке и заснула в карман.
— Присядете? — Кроули указал мне на стул.
— Не сомневайтесь, — отозвалась я, и от моей тяжести ножки подозрительно зашатались, а спинка заскрипела. — А теперь объяснитесь! Ко мне вломились в лавку рабочие и принялись обчищать торговый зал! Попытались вытащить мебель и даже посягнули на святое — на моего коня! Сказали, что у меня долги! И как мне это понимать?
— А что же тут непонятного? — с фальшивым недоумением развел руками Кроули.
— Да, собственно, все понятно!
— Пять лет назад ваш дядька заложил землю под лавкой. По договору через пять лет, если долг не закрыть, земля перейдет в собственность кредитора. Пять лет прошло… Вот, посмотрите бумаги.
Передо мной легла тонкая коричневая папочка с красными ленточками, завязанными аккуратным бантиком. Кажется, у Кроули только бантики в конторе и были аккуратными.
— Вообще-то, пять лет назад мой дядька умер, — заметила я. — Вас удивит, но мертвецы неспособны отдавать долги.
— Конечно, — как злобный крокодил, готовый слопать маленькую птичку, улыбнулся Кроули и с видом победителя откинулся на стуле (хоть бы, что ли, упал), — но в нашем королевстве долги переходят к наследникам. Так, почему же вы, госпожа Колфилд, не внесли ни одного платежа?
— Может, потому, что о лавке я узнала неделю назад из вашего письма? — сухо уточнила я. — Что же вам помешало написать мне сразу после смерти дядюшки?
— Я искал вас долгие пять лет, — не моргнув глазом, соврал мошенник.
— И сколько вам обещали заплатить, чтобы вы пять лет искали человека, который никуда не терялся?
Он кашлянул в кулак.
— Видимо, неплохо, — изогнула я бровь. — К счастью, лавка все ещё моя.
— Вот и забирайте собственность, но землю освободите.
— Говоря «забирайте», что вы имеете в виду? По дощечкам?
— Не думаю, что вы сможете перевезти лавку в другое место цельным домом…
Выходило, что без хозяина отобрать землю они не могли, дотянули, а стоило наследнице появиться, как тут же принялись выселять! Никогда в жизни меня так ловко не обманывали! Лавка, конечно, была не фонтан, а ночью я замерзла, как собака. Поленьев для камина не нашла, из разбитого окна в соседней комнате, пусть и заткнутого подушкой, сквозило, но к развалине я все равно прикипела душой. Да и идти мне было некуда. Оставалось сыграть на пафосе.
— Я ославлю вас на все королевство! — спокойно пригрозила я. — Вы не понимаете, с кем связались? Меня знают во всех газетных листах столицы! Я не оставлю от вас ни косточки!
— Насколько мне известно, госпожа Колфилд, это от вас не оставили ни одной косточки. Пережевали и выплюнули. Иначе, почему бы вы приехали в глухую провинцию? Так что вряд ли вы сможете меня ославить, разве что народ насмешить.
Он был прав. От осознания полного бессилия я вдруг почувствовала, как к глазам подступили злые слезы.
— Дайте мне сюда договор, — сердито пробормотала я, придвигая попочку. Бумаги были написаны аккуратным секретарским почерком. Судя по дате, с завтрашнего дня земля под лавкой «Чайная Ходжеса» переходила к некому Роберту Э. Палмеру. Сумма залога была немаленькая, полторы тысячи золотых, но возможность расплатиться за пару лет я уж нашла бы.
— Γосподин Палмер согласен был пойти на уступку и отсрочить выплату, если бы к нему пришла хотя бы пара монет, но в течение пяти лет ни пенни, — проохал Кроули.
— Естественно, — процедила я, и тут в голову простая мысль: — Говорите пару пенсов за отсрочку?
— Так и есть.
— И он не забрал бы свое обещание обратно?
— Никогда! Господин Палмер — человек чести.
— Такой же, как и вы? — иронично уточнила я, а когда поверенный нервно подергал узел галстука, пояснила: — Знаете поговорку: рыбак рыбака видит издалека?
— Впервые слышу.
— Жаль. Будьте добры мне лист бумаги. Хочу написать вашему человеку чести.
— Не думаю, что он смягчится…
— Да, нет, — перебила я и, вытащив из ридикюля кожаный кошель, достала золотую монету. — Договор истекает только завтра. Вы сами сказали пару пенсов. Я отправлю ему целый золотой в счет долга.
У Кроули вытянулось лицо, и вид сделался ужасно обиженный. Похоже, мошенника впервые обвели вокруг пальца. И кто? Столичная штучка! Просто те, кто считал аферистами поверенных, никогда не сталкивались с газетчиками, получившими награду «Самое бойкое перо королевство». У нас не только самописные перья бойко скрипели, но и голова неплохо работала.
— К слову, расписку тоже дайте, — потребовала я. — Во избежание недоразумений.
Говорят, что краткость — сестра таланта. В письме я была кратка до неприличия. Написала: «В счет долга», поставила дату, подписалась, сунула в конверт золотую монету и скрепила личной печатью.
— Всего хорошего, господин Кроули, — улыбнулась я. — А бумаги заберу с собой. Для изучения.
Едва не подпрыгивая от радости из-за того, что сумела обставить прощелыгу и выгадать время, я вышла из душного пыльного кабинета.
Вызов был брошен! Мне предстояла огромная работа! Я собиралась восстановить старую чайную лавку.
* * *
Вернувшись, первым делом я попыталась оттащить от двери прилавок — бесполезно. Перевернутая громадина не сдвинулась ни на дюйм. Оставалось смириться с тем, что в ближайшее время мне предстояло просачиваться к выходу, как юркой змейке. Переодевшись в домашнее платье, я вооружилась блокнотом, самописным пером и пустилась на ознакомительную экскурсию по унаследованным владениям. Правда, начала записывать с собственной спальни:
— Заделать дыру в полу и вернуть окно, — четко продиктовала перу. Похожее на волшебную палочку с острым жалом оно запорхало по страничке висевшего в воздухе блокнота.
Осмотр растянулся. Проверила кухню и холодильную кладовую с затянутыми паутиной полками. Помещение, где дядюшка хранил товар, было заставлено жестяными и стеклянными банками с разнообразными сортами чая. В деревянных ящичках лежали полуистлевшие кругляши — видимо, какой-то сорт заварки родом из восточных королевств. Казалось бы, вон сколько товара! Открывай лавку и продавай. Да только за пять лет все испортилось. Вчера попыталась вскипятить чайку в медном ковшике. Напиток отдавал перегнившей соломой, и от одного воспоминания о чудовищном вкусе меня передергивало.
— Выбросить чай, — приговорила я все запасы, и перо с готовностью внесло пометку в блокнот. Заполненная страничка сама собой перевернулась.
Хотела забраться в погреб, но огарок последнего светового камня, привезенного с вещами из столицы, перегорел ночью, а свечей в лавке не нашлось.
— Купить световые камни, — вслух рассудила я, пополняя список покупок, а потом вспомнила, сколько стоит магическое освещение и быстро исправилась: — Вычеркнуть. Купить свечи.
В животе вдруг печально заурчало. Последний раз я ела поздним вечером. Вернее, сжевала хлеб с твердым сыром, купленным на перевалочной станции по дороге в Питерборо.
— Купить еды.
Пусть меня охватывал азарт, и руки чесались доказать всему миру, что Алекса Колфилд способна свернуть горы, если захочет, но война войной, а обедать организм желал по расписанию. Моментально вспомнилась маленькая кофейня в Каингсбурге, стоявшая на пересечении двух улочек. Ах, какие там подавали пончики с черничным вареньем! Даже слюна набежала!
— Не думать о еде! Как раз похудеешь… или скопытишься, — добавила через паузу, и перо шустро застрочило по странице. — Нет-нет! Этого писать не надо!
Магическая штуковина законспектировала и эту фразу.
— Скотское… О, Божечки! Вычеркнуть, я сказала!
Когда список был готов, умаянная, я уселась за кухонный стол, чтобы подсчитать все имеющиеся средства. Получилось, что в Королевском монетном дворе на счету лежало двести сорок золотых, девять осталось в кошеле. Не бог весть, какие богатства, но на скромный ремонт и небольшую закупку товара должно было хватить.
Вдруг вспомнилось, как я широким жестом, исключительно чтобы подразнить мошенника-поверенного, вложила в конверт родименькую монету, и горло перехватило от досады. Сказал же, пара пенсов, чего было рисоваться? Во всем виноват мой паршивый характер! Ради желания кого-нибудь уесть или под действием момента я совершала разорительную глупость, а потом кусала локти.
Мысленно посокрушавшись, разделила накопления. Немного оставила на жизнь. Поколебалась, и пару золотых из счета за ремонт вычеркнула. Мама, пусть ей сладко спится в объятиях Светлого Бога, всегда говорила, что девушка должна иметь деньги на черный день. Хотя, конечно, мой черный день обычно становился тем днем, когда в витринах модных лавок появлялись новые модели туфель, или ушлые торговцы выкладывали на прилавки блестящие самописные перья с разноцветными камушками. Тогда заначка вытаскивалась из потайного кармашка, а я становилась обладательницей ненужных вещей.
За перо, между прочим, ужасное неудобное, денег до сих пор жаль. Удерживать его в воздухе было кошмаром репортера, писало оно плохо, пропуская целые фразы, а стекляшки вывалились уже на второй день. В общем, сплошное разочарование. Хуже только синий плащ в горох — мялся, как проклятый. Чем я думала, когда его покупала? Или ярко-красные туфли на высоченной шпильке, в которых сегодня пошаркала к поверенному? Честное слово, не переломала ног только из вредности, чтобы не доставить удовольствие главному мошеннику Питерборо!
Прихватив с собой список, я обулась в удобные ботинки без каблуков, натянула плащ (раз уж купила, так надо носить) и направилась в лавку «тысяча мелочей», стоявшую в самом начале торговой улицы. В витрине красовались начищенные медные чайники, пузатые котелки, кувшины и ребристая доска для стирки. Магазинчик встретил меня запахом щипавшего нос хозяйственного щелока и воска для полировки мебели. На полках выстроилась рядками кухонная утварь, флаконы с мыльными растворами, разноцветные свечи в стеклянных шарах и много прочей хозяйственной ерунды. В торговом зале не было ни души. Пустовал огромный прилавок с древней кассой. Дверь в подсобное помещение была открыта, но внутри царила темнота.
— Есть кто-нибудь? — позвала я, вытянув шею в надежде усмотреть продавца, но ответом мне послужила тишина: — Ладно, подождем…
На стене светился магический знак в виде весов с двумя чашами. С любопытством я дотронулась до рисунка, а он вдруг мигнул и показал дату. Видимо, день, месяц и год открытия.
— Чем могу быть полезен? — прозвучало в тишине.
Я моментально отдернула руку от стены и оглянулась. За прилавком стоял высокий широкоплечий шатен, гладковыбритый, холеный и подтянутый, мечта любой мечтательной институтки. Почему-то меня ужасно удивило встретить в обычной лавке мелочей одного из тех красавчиков, которые посещали столичные мужские клубы и разбивали сердца невинным девицам.
— Дайте угадаю. — Он широко улыбнулся, блеснув идеально ровными белыми зубами, и бесцеремонно указал в меня пальцем: — Алекса Колфилд, племянница покойного Ходжса и новая владелица чайной лавки.
Видимо, у меня так выразительно вытянулось лицо, что парень развел руками:
— Нет, мы незнакомы, но в нашем городе слухи разносятся со скоростью черной плесени. Вы об этом подумали?
На широкую искреннюю улыбку отозваласнь бы даже монашка.
— Вообще-то, я подумала о скверне в осажденном замке, — парировала я. — Вы здесь работаете?
— К моему огромному сожалению, отец решил, что я лучше всех подхожу на роль торговца домашней утварью и оставил лавку мне в наследство. — Он протянул руку над прилавком. — Фред Оутис.
— Мое имя вы уже знаете, — ответила я на рукопожатие, но к собственному неудовольствию обнаружила, что ладонь у Фреда Оутиса была влажной и холодной. — Надеюсь, что у вас крыша не течет, и пол не проваливается.
— Моя крыша в полном порядке, — пошутил он. — Спорим, вы собираетесь делать ремонт?
— Судя по тому, что решение я приняла целых три часа назад, то это уже не секрет для всего города. Я даже составила список.
— Покажете?
Блокнотик с моими каракулями, честно выведенными самописным пером, перекочевал к Φреду. Он подвесил записи в воздухе, словно приколотил к стене, уперся ладонями в прилавок и забубнил:
— Заделать дыру в спальне, купить лак для пола, гвозди… — Глаза бегали по строчкам. — Не думать о еде… Скотск…
— О, Светлый Божечка! — догадалась я, что хозяин лавки читал законспектированные по ошибке фразы, и попыталась схватить блокнот, но тот точно намертво застрял в воздухе.
Ух ты! А новый знакомый оказался сильным магом! У меня самой магические способности были выше среднего, но развивать их я не видела надобности. У газетчиков больше ценились ясная голова и острый ум. Я даже отказалась от общего курса в пользу дополнительных творческих часов и ограничилась бытовым колдовством, но Фред Оутис, похоже, получил полное магическое образование.
— Простите, — улыбнулся он и вернул записи. — Что ж, Алекса Колфилд, могу сказать, что вы завернули в правильную торговую лавку.
— Вы мне сможете продать плотника, грузчика и гвозди?
— Нет. — Он блеснул улыбкой. — Но за парочку купленных ароматических свечей, я с удовольствием расскажу, где вы сможете за небольшие деньги найти и материалы, и даже плотника. Идет?
— В список ещё входит стекольщик.
— Найдем как нечего делать.
Некоторое время мы с хитрецой разглядывали друг друга. Глаза у Фреда Оутиса тоже оказались замечательные, серые с едва заметными карими крапинками.
— Мне ежевичные и лавандовые свечи, — деловито указала я на разноцветные баночки, — а ещё шарики для ванны.