— А почему бы и нет? — Он пожал плечами. — Ночь ведь и правда прекрасная.
— Слушай, чувак, думаю, нам пора серьезно поговорить о том, кто ты такой, откуда взялся на этом чердаке и вообще обо всей этой фигне, что с тобой творится.
— Ладно, давай говорить, — равнодушно сказал он и полез на крышу.
— Эй, ты куда?
— Держись. — Он протянул мне руку. — Если хочешь говорить, то давай говорить под звездным небом.
Под звездным небом, блин, ему припекло говорить! Ну о’кей, под небом, так под небом. Я взяла бледного парня за руку и он мгновенно подтянул меня за собой на крышу. Впрочем, я почти сразу же об этом пожалела. От высоты и внезапно ударившего в лицо ветра у меня чуть не закружилась голова, и я еле сдержалась, чтобы не закричать.
— Аккуратно, не поскользнись.
Твою ж мать! С зажмуренными от страха глазами я сильнее вцепилась в его руку и, медленно сползая по старой черепице, кое-как легла на спину. Бледный парень ловко расположился рядом.
— Открой глаза, — шепнул он.
— Уффф… Нет уж, спасибо.
— Давай же!
— Мне и так хорошо.
— Жаль, — сказал он, — ведь если ты не откроешь глаза, то так и не увидишь, какая это прекрасная ночь.
— Слушай, хорош мне мозги пудрить… — дрожащим голосом начала я.— Может, скажешь наконец, кто ты такой?
— А если я отвечу, ты откроешь глаза? — засмеялся он.
— Сначала ответь.
— Может, на счет три? Ты открываешь глаза, а я говорю. Чтобы все было честно?
— Да по фигу, валяй, — сказала я с деланным спокойствием, хотя мне совершенно не понравилась эта идея. Нашел, блин, время играть в игры!
Короче, мы начали считать вместе. Я почему-то стала загибать пальцы.
Раз. Я задержала дыхание. Итак, он очень бледный и живет на чердаке в старом поместье.
Два. Я превратилась в слух. Он спит днем и сгорает на солнце.
Три. Я открыла глаза. Митяй из поселка был прав, он совершенно точно был…
— Я Карлсон, который живет на крыше! — засмеялся бледный парень.
Я громко матернулась, и это емкое послание отправилось покорять звездный космос, возникший перед моими открытыми глазами. Ночь была действительно прекрасная, но мне было как-то не до нее, ведь только что вампир с нашего чердака представился Карлсоном! Вот ведь как странно оно иногда бывает… Но я же вам уже говорила, чтобы привыкали к таким вот странностям?
— Очень, блин смешно, — буркнула я. — И где же твой пропеллер?
— Потерял.
— Искать пробовал?
— Пробовал.
— А в каминной трубе тоже искал?
— И там искал…
— Ты ведь вампир, верно? — неожиданно спросила я.
Он повернулся ко мне, уставившись прямо в глаза.
— Если ты и так знаешь, кто я, — тихо сказал он после небольшой паузы, — зачем же ты заставляла меня в этом признаться?
— Без понятия, а зачем ты заставил меня тащиться с тобой на крышу?
— Без понятия. — Он улыбнулся. — Зато теперь-то ты видишь, какая это прекрасная ночь?
— Да вижу, блин, я твою прекрасную ночь, успокойся, — недовольно сказала я. — А знаешь, что еще я вижу? Придурка, которого я готова скинуть с крыши!
— Давай. — Он пожал плечами. У него была эта странная привычка пожимать плечами. — Посмотрим, что будет. Вдруг я наконец умру?
Не, ну вы слышали? Только посмотрите на этого чудика! Тащит меня на крышу, представляется Карлсоном, смеется невпопад и предлагает себя убить… Интересно, все вампиры такие странные? Или только мне, как всегда, повезло с чердаком?
— Да че ты все помереть-то спешишь? — Я медленно поднялась на локте и уставилась на него. — Мода на эмо ведь давно прошла.
— Чего?
— Ничего, блин… Может, уже расскажешь о себе хоть что-нибудь? У тебя имя-то хотя бы есть?
— Кажется, было… — Бледный парень закинул руки за голову и нахмурился. — Было когда-то… когда-то очень давно.
— Ты что же, не помнишь даже своего имени? — удивленно спросила я.
Мой локоть стал сползать по скользкой черепице, и мне пришлось снова лечь на спину, чтобы не удариться челюстью о крышу.
— Как такое может быть, чтобы кто-то не помнил своего имени?
— Я потерял его вместе со своей прежней жизнью, когда был проклят. — Он, не моргая, смотрел на звездное небо. — Но я сам виноват в этом.
— Так что же с тобой произошло? — тихо спросила я. — То есть, как становятся… этими самыми… такими, как ты? Типа тебя укусили или там ведьма заколдовала?
— Не знаю, как это принято у других вампиров, но в моем случае все вышло намного проще. — Он грустно улыбнулся, продолжая смотреть в одну точку. — Однажды я проснулся в старом шкафу на чердаке, не помня, кто я такой, и как там оказался…
— Ха, значит, не мне одной пришло в голову запихивать тебя в этот шкаф? — Я засмеялась. — Ладно, извини… Просто это звучит довольно забавно.
— …я проснулся с оборванной веревкой на шее, — продолжал он, не обращая внимания на мой идиотский смех, — одинокий и потерявший память. Несколько недель я провел на чердаке, пытаясь понять, что же со мной случилось. Днем я больше не мог выходить на улицу из-за солнечных лучей, поэтому стал бодрствовать ночью. Ища покоя в лунном свете, однажды в полнолуние я поднялся сюда, на крышу, чтобы стать чуть ближе к звездам и спросить у них, что же со мной случилось. И они дали ответ, вернее, помогли вспомнить — одной такой же прекрасной лунной ночью я повесился в этом шкафу. Я умер и проснулся бессмертным.
Когда бледный парень замолчал, я все еще продолжала дебильно улыбаться.
— Это что… типа шутка такая? И сколько же лет прошло с тех пор?
— Шутка? — Он посмотрел прямо мне в глаза. — Вовсе нет. Включая эту ночь, я насчитал 1274 полнолуния. Если не ошибся, то, должно быть, прошло уже около сотни лет… Подумать только, 1273 одиноких полнолуния! Теперь-то ты понимаешь, почему я хочу умереть?
— Блин, да как же это… — Я снова повернулась к бледному парню, повторяя про себя его слова. — Помер, а потом стал бессмертным… типа как в фильме «Ворон» с Брэндоном Ли, что ли? Так вообще бывает?
Бледный парень пожал плечами.
— Видимо, бывает, раз уж именно так со мной и произошло, — прошептал он. — Проклятый на вечную жизнь самоубийца… Ты права, это действительно звучит довольно забавно.
Я молча лежала и смотрела на звездное небо, обдумывая его слова и покусывая губы. Отчего-то мне стало очень грустно. Совсем-совсем грустно и одиноко. Вампир с нашего чердака явно умеет испортить настроение! В неожиданно окружившей меня тишине ночь действительно стала оглушительно прекрасной. Наверное, иногда нужно просто провести полнолунную ночь на крыше с мертвецом, чтобы понять что-то важное. Что-то действительно важное о жизни и смерти. Что-то, что запомнится на всю жизнь или типа того. Я ведь никогда не думала о таких вот вещах всерьез. То есть, конечно, хотела разок порезать вены из-за какой-то там очередной фигни, но дальше моего хотения дело не зашло… да оно, пожалуй, и к лучшему.
А тут, лежа на этой крыше, почему-то задумалась о всяком таком. Конкретно так задумалась. Мне вдруг неожиданно захотелось извиниться перед этим страдающим бледным парнем за все: за свой глупый смех, за кочергу и за ненавистный им шкаф, в который я его уже дважды запихивала. В тот звездно-лунный миг я была готова раскрыться ему, поделиться с ним своими проблемами и тем, как с ними героически борюсь. Рассказать о постоянных ссорах с предками и сестрами, рассказать о мучении в ссылке без розеток, рассказать о том, как папа не разрешает мне сделать на собственном теле офигенскую татуировку с горящими черепами… Короче говоря, обо всех предкиных зверствах и о том, что я все-таки продолжаю со всем этим жить и не сдаваться. Но когда я об этом всем подумала, мои проблемы почему-то показались мне такими смешными и незначительными, что я просто продолжила лежать и молчать, обдумывая его слова.
— Прекрасная ночь, — снова прошептал бледный парень спустя несколько минут.
Слова его прозвучали очень-очень тихо, они тонкой нитью вплелись в окружающую нас тишину, в волшебную ночь.
— И разве тебе не хочется жить ради таких вот ночей? — тихо спросила я. — Может, не стоит пытаться покончить с жизнью снова? Может, тебе был дан второй шанс?
— То, что со мной происходит, сложно назвать вторым шансом. Я обречен на существование в вечной тьме и вечной жажде.
— Так ты… пьешь человеческую кровь? — спросила я.
Вообще-то, я не собиралась его об этом спрашивать, но слова сами сорвались с моего языка. Иногда я ненавижу себя за свое глупое любопытство!
— Нет, не пью. — Он закрыл глаза. — Человеческая кровь нужна для того, чтобы жить, а я ведь хочу…
— Да-да, я поняла, — перебила его я. — А на солнце ты тоже лежишь тоже для… этого самого?
— Чтобы умереть? Ну да, а заодно и наслаждаюсь дневным светом. — Он пожал плечами. — Очень уж по нему скучаю.
— И тебе не больно?
— От солнца? Не так больно, как от одиночества.
Вдруг прямо над нашими головами пронеслась падающая звезда. Я было хотела сказать бледному парню, чтобы он загадал желание, но не стала открывать рот. Я ведь уже знала, чего бы он пожелал. Наверняка он уже видел миллионы таких вот падающих звезд и уже миллионы раз загадывал одно и то же, лежа на этой крыше в полном одиночестве…
— Я знаю, что тебе нужно, — решительно сказала я. — Тебе просто нужно вспомнить, как это прекрасно — жить! Ведь в смерти нет совершенно ничего хорошего. Вспомни вот даже эту самую… повесть, блин, печальнее которой нет на свете…
— О Ромео и Джульетте? — улыбнулся он. — На мой взгляд, забавненько у них все вышло.
— Ээээ, забавненько? — Я уставилась на него. Забавненько ему, видите ли! — Ну, о’кей, а как же «Титаник»? Когда Лео…
— Что еще за «Титаник»?
— Ты что, блин, не смотрел «Титаник»?
— Нет.
— Так, ясно… а «Король Лев»? Тот, момент, где Муфаса…
— Нет.
— Блин, да ты что, с луны свалился? Может, ты еще не знаешь, что Кобейн умер?
— Кто такой Кобейн? — спросил он без тени улыбки.
Сначала я была уверена, что бледный парень просто издевается надо мной, но несколько секунд он продолжал смотреть на меня с абсолютно тупым выражением лица.
— Чувак, я ведь сейчас тебя точно с крыши спихну! — Я и правда была готова. — За сто лет одиночества ты совсем отстал от жизни.
— Не вижу особого смысла за ней гнаться. — Бледный парень пожал плечами. — Пусть себе бежит вперед, а я попытаюсь угнаться за смертью.
За эти слова я готова была его убить. Серьезно, в тот момент мне хотелось порвать неэрудированного вампира с нашего чердака на месте. Мне казалось совершенно очевидным, что ему хотелось покончить с собой, раз за всю свою долгую загробную жизнь он не видел нормальных фильмов и не слышал нормальной музыки! Я решила это исправить. Вот она, моя великая миссия! Возможно, именно к этому моменту Судьба готовила меня все последние шестнадцать лет, забивая мою голову бесчисленными знаниями из телевизора и интернета? Я должна была показать вампиру с нашего чердака все прелести XXI века!
— Так, слушай сюда, — сказала я и лихо перевернулась на бок, почти забыв про боязнь высоты. — Ты и жизни-то нормальной не видел, вот и мечтаешь помереть. А ведь в ней, в жизни, очень много всего прекрасного! Типа всего того, ради чего действительно хочется вставать по утрам…ну или, в твоем случае, по вечерам.
— Любовь, семья, дружба… — Он начал загибать свои бледные пальцы. — Ты об этом?
— Может быть, не знаю, — Я пожала плечами. — Но это точно не твой вариант. Ведь ты же ничего не помнишь о своей семье и всем таком? Да и померли они уже, небось, тыщу лет назад…
— Это так. — Он тяжело вздохнул и нахмурился. — И спасибо тебе, что напомнила…
— Не за что. В общем, я имела ввиду другие прекрасные вещи, ради которых стоит жить. Начнем, пожалуй, с простого…
Я достала из кармана свой мобильник и подняла его на вытянутой руке. Его гладкий темный корпус сверкнул на фоне полной луны.
— Это смартфон, чувак! — сказала я так, как будто показываю огонь первобытным людям. — Типа как телефон, только без провода и с кучей всяких фишек.
— Про телефон я знаю, — гордо отозвался вампир с нашего чердака. — Он нужен, чтобы звонить другим людям, которые находятся очень далеко.
— Почти, хотя смартфоны покупают совсем не для этого.
Я медленно пододвинулась к бледному парню и прижалась к его холодной щеке, повернув мобильник камерой к себе.
— Улыбнись! Ща селфи намутим.
Он непонимающе улыбнулся, и я нажала на кнопку. Вспышка. Он испуганно зажмурился.
— А теперь делай как я! — Я просунула свою правую руку у него под головой и, высунув язык, показала звездному небу средний палец. — Покажи фак всей вселенной, чувак! Пусть эта стерва знает, кто тут бессмертный вампир!
Мы замерли в этой противоестественной позе, и я снова нажала на кнопку. Снова вспышка.
— Слушай, а зачем мы все это делаем? Какой во всем этом смысл?
— Смысл в том, чтобы ты запомнил эту прекрасную ночь. — Я отодвинулась от него и посмотрела прямо ему в глаза. — Чтобы, когда тебе вдруг стало очень плохо, ты посмотрел на фотографию, где ты улыбаешься, где ты показываешь фак всей вселенной, где ты не одинок… и почувствовал себя лучше.
Я снова легла на спину и уставилась на небо.
— Смысл в том, чтобы ты перестал валяться на солнце с ножами в сердце, пугая моих предков. Смысл в том, чтобы ты, наконец, перестал сдаваться и ныть. Смысл в том, чтобы ты понял, что ты одинок не больше, чем другие… Вот в чем смысл!
Прочитав этот вдохновенный монолог, я решила показать вампиру с нашего чердака фотки, чтобы он убедился во всем сам, но… я совсем забыла, что вампир с нашего чердака был вампиром. На только что сделанных мною фотографиях его не оказалось. Было похоже на то, как будто я просто обнимаю воздух. Фейл.
***
Когда первый луч солнца сверкнул над кромкой леса, мы вернулись на чердак. Спустившись с ненадежной черепицы на относительно надежный пол чердака, я уже твердо была уверена в том, чему посвящу этот «отДахау» — я избавлю бледного парня от упаднических настроений и вдолблю в его бледную башку, что жить тоже может быть прикольно!
— Просто дай мне шанс помочь тебе, — сказала я, в очередной раз запирая сонного вампира в ненавистном им шкафу. — Я вернусь завтра вечером, а пока тебе придется посидеть тут… Ну, приятных тебе вампирских снов.
Я тихо закрыла за собой дверь. С той прекрасной ночи я окончательно перестала бояться вампира с нашего чердака.
Часть вторая.
Глава VIII.
За следующие полторы недели произошло так много всяких разных событий, важных и не очень, что обо всех них так просто и не расскажешь. Но я, разумеется, попытаюсь, так что можете сразу приготовиться к многобуквенному и занудному пересказу.
В общем, как и планировала, я всерьез взялась за бледного парня, и мы начали проводить много времени вместе. Не могу сказать, что он был в диком восторге, но мне хотя бы ненадолго удалось отвлечь его от суицидальных мыслей и спасти от одиночества и скуки. Впрочем, от этого самого одиночества и этой самой скуки я спасала заодно и себя.
В хорошую погоду мы забирались на крышу и говорили обо всяких глупостях и умностях до самого рассвета, а дождливыми ночами сидели на чердаке, смотрели фильмы на моем эйпэде и слушали музыку. Я крутила ему «Форреста Гампа» и «Бойцовский Клуб», а он читал мне Джека Лондона и О’Генри. Я ставила «Muse» и «Placebo», а он учил танцевать вальс. Мы играли в «Angry Birds» и обсуждали французских поэтов. Мы угорали над упоротой японской рекламой и говорили о сексуальных девиациях эпохи барокко…
Всего за полторы недели мы очень сильно сблизились и стали почти друзьями. Даже «чуть больше», чем «почти». Но, как обычно бывает, когда узнаешь человека (или вампира) получше, так или иначе открываешь и плохую его сторону. Это произошло и со мной — совершенно случайно я вляпалась в неприятный секрет вампира с нашего чердака...