– Тебя это беспокоит?
– А тебя, нет?
– Мудрец бы, наверно, ответил, что у таких глухих и слепых самые крепкие семьи! Давай выпьем за то, чтобы и ты, и я были счастливы! – Ангелина протянула руку с бокалом вина и после звонкого «дзынь» выпила все до последней капли.
Петя поухаживал за женой, положив на ее тарелку сочный кусок мяса и две ложки картошки. Ангелина ела с аппетитом.
– Как вкусно!
– Конечно, я же готовил с любовью.
– А я помогал! – добавил Саша.
– Вы меня сегодня удивили! Молодцы!
Петя был серьезным. Ангелина смотрела на него, пытаясь понять, что за муха его укусила, к чему эти разговоры о взаимопонимании и согласии в семье, что побудило приготовить ужин, сходить в магазин, и вообще постелить праздничную скатерть.
После ужина Ангелина принялась убирать со стола. Саша в спальне читал «Приключения Тома Сойера», а Петя так и вертелся на кухне. Протирал посуду, расставлял по местам бокалы и тарелки.
– Любимая, – он обнял Ангелину сзади, покрывая нежными поцелуями шею, – не хочешь сходить прогуляться перед сном?
– Прогуляться? – Ангелина повернулась к нему лицом. – Куда?
– В парк!
– Только вдвоем? Будем целоваться под звездным небом?!
– И не только! Я возьму старую рубашку. Мы расстелем ее на траве, и будем любоваться Большой Медведицей!
Ангелина рассмеялась, обнимая и целуя своего мужа:
– Смотреть на звезды будем по очереди!
Развалины
От июльского солнца не осталось и красной полоски над дымящим заводом. Город укрыла синева небес. Вдоль главной дороги горели фонари. Молодежь собралась на площади. Смеялись, пили пиво, курили, ругались матом.
Ангелина и Петр Борисович не спеша прогуливались по аллее, ведущей в старый парк. Кроме ржавых труб, торчащих из земли, и развалин фундамента в парке не осталось ни единого намека на аттракционы. Только высокие ели, березы, тополя, акации и клены. За забором, ранее представляющим собой резную решетку, а теперь скорее живую изгородь, поросшую диким виноградом, стоял, как и прежде, дворец. Уникальное здание с колонами, лепниной и величавой башней. Шедевр своего рода. Заброшенный, полуразрушенный, но все еще красивый. Немногие, наверно, видели фильм, снятый в 1950 году киностудией им. Горького, «Донецкие шахтеры». В этом фильме можно увидеть дворец таким, каким он был в послевоенные годы. Ухоженным и роскошным! И все это во времена, когда люди жили бедно. А теперь все настолько богатые, что дворец выглядит хуже, чем после войны.
По узкой тропинке Петя привел Ангелину к еще одной развалине.
– Это старое горное училище. Я когда-то здесь учился, – сказал он.
Пели сверчки. Высоко в небе светила луна. Ветер шелестел черной и сухой листвой, такой, как безжизненная трава между обломками серых плит. Место не было романтичным. И только звезды над головами и отдаленное пение соловья украшали его.
– Я представляла нашу прогулку иначе, – Ангелина коснулась губами мочки уха Пети, и прошептала, – давай не будем медлить.
– Что прямо здесь на развалинах?
– Да, прямо на этом камне, – и Ангелина выхватила из его рук старую рубашку. Постелила ее на бетонный блок, по форме напоминающей обычный кухонный стол.
Петр почувствовал прилив сил и энергии. Его руки скользнули под летний сарафан Ангелины. Губы с каждым поцелуем все смелее и жарче касались шеи, груди, опускались все ниже и ниже. Он покрывал поцелуями внутреннюю часть бедер, постепенно приближаясь к заветному треугольнику под гипюровым кружевом стрингов.
Ангелина закрыла глаза, представляя на месте мужа Леонида. Она сравнивала их поцелуи и представляла, каким бы страстным был с ней Лёня. Она хотела бы испытать на себе силу его желаний, дарить ему свои горячие ласки и делить на двоих одно общее наслаждение – близость. Но, открывая глаза, Ангелина видела перед собой мраморное лицо Пети, слегка светящееся в темноте и отражающее лунный свет. И Ангелина снова и снова закрывала глаза, но знакомое и привычное дыхание мужа не позволяло обманывать себя разыгравшейся фантазии. Бороться с навязчивыми мыслями о сексе с Леонидом Ангелина и не думала. Душой она была с ним, и только тело принадлежало мужу.
Все закончилось слишком быстро. Минутное наваждение, всплеск эмоций: все прошло. Остались только вопросы, на которые нелегко было найти правильные ответы.
Прежде чем уснуть, Ангелина размышляла о своем будущем, и то, каким она его видела, тесно переплеталось с настоящим. Петр обнимал и дышал в затылок. Он крепко спал после маленького эротического происшествия на развалинах. А к Ангелине сон не шел. Она задавалась вечным вопросом: «Быть или не быть?» Можно ли позволить себе легкомысленные поступки? Стоит ли это делать или нет? Как дальше вести себя с Леонидом? Продолжать встречи, которые рано или поздно закончатся сексом? Или прекратить безумие раз и навсегда, делая вид, что Лёня ей совершенно безразличен? Но Ангелина знала, что легче обмануть кого-то другого: мужа, подруг, коллег, но врать себе трудно и нет смысла причинять себе душевную боль, стараясь сопротивляться желанию быть счастливой. И в чем оно заключается это счастье, Ангелина так и разобралась. В тайных свиданиях после работы или во время рабочего дня? В поцелуях, украденных у чужой женщины – его жены, которая и сама раздаривает свою любовь налево и направо? История Сержа и Людмилы вообще не давала Ангелине принять правильное обдуманное решение. – Что ей нужно делать, а чего лучше не делать?
Страсть она считала слабым оправданием безумным поступкам. По ее убеждениям, нельзя изменять мужу, мотивируясь только этим. «И что в Лёне есть такого, чего нет у Пети? Петя свой, домашний, покладистый, спокойный. Лёня чужой, неизвестный, манящий желанием разгадать, кто скрывается под маской серьезного мужчины в деловом костюме. На самом ли деле он такой замечательный, особенный и неповторимый, совершенный и правильный во всех отношениях, как я привыкла думать с семнадцати лет? Зачем мне разгадывать эти загадки? Чтобы окончательно убедиться, что я все придумала? Что если Лёня такой же, как все, и ничем не лучше моего Пети? »
Ангелина все ворочалась с боку на бок, а рядом под общим одеялом спал Петя. Комнату заливал лунный свет. Часы показывали 01:30. Ощущая приближения сна, Ангелина сказала себе «Все. Я приняла решение. Буду верна своему мужу, какими бы навязчивыми не были мысли о Лёне. Я не сломаюсь, не поддамся, не позволю ему играть со мной. Тем более он сказал, что не любит меня. Ну и не надо! Пусть любит свою Людмилу, целует ее губы, после того, как они неизвестно где блуждали. А я полюблю своего Петю по-новому! Он ведь тоже мужчина. И не проблема, что любит танчики, футбол, выпить и поспать, зато, когда он пьяненький, я купаюсь в комплиментах, ласковых словах и признаниях в любви. Он уже восьмой год называет меня любимой, а главное воспринимает такой, какая я есть. Для него не нужно ярко краситься, надевать чулки и сексуальное белье, он любит меня и не накрашенной, в халате и комнатных тапочках. С ним я могу быть уверенной во всем. Петя – моя вторая половинка! Он полюбил моего сына, как своего, и хотя бы поэтому, я должна быть ему благодарна. Так что отныне я буду сопротивляться изо всех сил страсти и зову плоти. Я же не кошка, а взрослая женщина, у которой хватит сил, чтобы не опуститься до уровня изменщицы».
Прекрасный сон
Наутро Ангелина проснулась счастливой. Не открывая глаз, она укуталась в одеяло, ощущая тепло. Губы сами растягивались в улыбке от сладких воспоминаний романтического сна. Во сне все было будто наяву: Лёня – красивый, веселый, Ангелина вертелась вокруг него, поправляя на нем рубашку, поглаживала по груди, и даже во сне восхищалась им. Восхищение не исчезло с рассветом, как ночь и далекие звезды – оно теплилось в сердце тлеющим угольком. И Ангелина позволила себе на несколько минут мысленно утопать в объятиях Лёни. Она опять вспоминала его поцелуи, не смотря на недавнее обещание сопротивляться страстной любви.
Посмотрев сначала на часы, потом на спящего рядом мужа, Ангелина встала с постели. Накинула на обнаженное тело шелковый халатик, просунула ноги в розовые тапочки с бантиками и, еще раз бросив взгляд на Петю, призналась себе, что хотела бы хотя бы один раз проснуться с Лёней. Но только не в рабочий день, а в выходной, чтобы можно было не спешить вставать и подольше понежиться под одеялом с мужчиной-мечтой.
С такими мыслями Ангелина включила свой ноутбук в спальне, прибавила громкости на колонках, и в 06:30 сильный голос Григория Лепса, как будильник, поднял с кроватей и Петю, и Сашу.
Спорить с Ангелиной, а тем более что-то ей запрещать было бесполезно. Она все равно все делала по-своему. Например, могла с самого утра исполнить свою мелодию любви на пианино, совершенно не беспокоясь, что возможно не все соседи просыпаются так рано. Хотя за 7 лет никто из них так ни разу и не пожаловался. Зато на соседа с четвертого этажа жаловались все – он по ночам кричал, стонал, бил мебелью о пол. По сравнению с ним и Лепс по утрам, и Штраус не могли вызвать бурю негодования.
Позавтракав с семьей, Ангелина ушла на работу. Вспорхнула бабочкой! Как всегда эффектная: на каблуках, в модном платье, длинные серьги, ожерелье, браслет, часы, кольца, яркий макияж. Независимо от чужих мнений, что отличительная черта офисного сотрудника – сдержанность, Ангелина оставалась такой, какой нравилась себе в зеркале – вызывающей.
Разочарования
В «Logistics Company» рабочий день начался с неприятных новостей. Ожидался приезд регионального директора по случаю открытия в Енакиево второго офиса компании. А это означало, что дружный коллектив разделят на две части, и со многими, успевшими за короткий срок стать родными и близкими, придется проститься.
На собрании стало известно, что руководство уже заключило все договора и дело осталось за малым – установить баннеры, вывеску, указатели и график работы «в левом углу от входной двери».
Ангелина не любила перемены. И первая причина, по которой она волновалась, это нежелание менять место работы. Потому что от центра города до нового офиса расстояние измерялось километрами. Ей бы пришлось добираться на работу двумя автобусами: сначала приехать в центр, а потом из центра в другой район. А самое главное – офис Леонида был в центре, рядом с ее офисом, и если она попадет в список тех, кому придется работать в другом районе, это будет означать, что в рабочее время встретиться с ним уже не удастся. А терять Леонида из виду после долгих лет разлуки Ангелина не хотела. Она поняла это на собрании, когда велись разговоры о клиентском сервисе, о качестве обслуживания, очередях, штрафных санкциях, чек-листах и аудитах. Ангелина половину информации пропустила мимо ушей, летая в облаках. В итоге собрание закончилось предложением устроить небольшой корпоративчик и обещанием повысить ставки.
Домой Ангелина вернулась на такси. После двух стаканов колы с коньяком ехать в автобусе не хотелось.
Петя сидел в наушниках перед компьютером никого и ничего вокруг не замечая, кроме монитора со стреляющими танками. Саша читал Марка Твена, и как только Ангелина вошла в его комнату, сразу же закрыл книгу, эмоционально рассказывая, как Том ходил ночью на кладбище, выступил в суде, хотя боялся индейца, как он не любил умываться и быть опрятно одетым. Ангелина похвалила сына, и они вдвоем пошли пить чай с бутербродами.
На следующий вечер Ангелина опять приехала на такси, но не потому, что в голову ударил коньяк с пузырьками колы. Она не пила. После работы Ангелина зашла в супермаркет, набрала полную корзину продуктов и купила для Саши новый комикс «Черепашки Ниндзя – 3. Братья по оружию» с карточками. Ребенок был доволен. Недовольным, даже злым был Петр. Он проигрывал соперникам сражение за сражением, что воспринималось очень болезненно. Ангелина смотрела на него с разочарованием. Ей не хотелось даже находиться с ним в одной комнате, настолько от Петра веяло негативом и отрицательной энергией.
После работы Ангелина все чаще закрывалась в спальне, брала в руки Ги де Мопассана и читала его романы и новеллы, стараясь как можно меньше думать о Леониде и не вспоминать о Петре.
Наедине с осенью
В «Logistics Company» произошли масштабные изменения. В новый офис перевели большую часть штата, оставив на прежних местах трех операторов (и Ангелину в том числе), двух приемщиков и руководителя. Но число клиентов не убавилось с открытием еще одного отделения, поэтому оставшимся приходилось несладко. Ангелина садилась за рабочий стол в 09:00 и до 15:30 не вставала даже на минуту, чтобы сделать чай. Люди шли и шли за посылками. И только к вечеру клиентов было не так много, как днем. Можно было вздохнуть с облегчением и наконец-то выделить время, чтобы пообедать.
Так пролетел август. Леонид не звонил, не писал, не приходил. А Ангелина всякий раз, когда проходила мимо Юстиции, и утром, и вечером, думала о нем. Она даже жалела, что ее офис находиться дальше, а не наоборот. А если бы Лёня проезжал и проходил мимо окон ее офиса, она бы каждое утро приходила на работу раньше, чтобы хоть издали увидеть его – своего желанного, но запретного. Может, поэтому каждое утро Ангелина не знала, куда деть руки и в какую сторону смотреть, когда приближалась к площади. Ей казалось, что за ней кто-то наблюдает. Не прохожие, а один единственный человек, чье зрение, будто лазер, пронзает насквозь.
Неоднократно Ангелина ловила себя на мысли, что желание увидеться с Леонидом настолько велико, что руки сами были готовы взять телефон и отправить ему хотя бы смайлик. Но Ангелина сдерживалась. Она не хотела показаться Леониду навязчивой, и в то же время ждала от него действий. Любых. Просто внимания, разговоров ни о чем и обо всем, прикосновений, поцелуев, развития отношений вопреки всем запретам.
Она наблюдала за закручивающимся романом Сержа Рябиновича и Людмилы Журавлевой не только с интересом, когда же он и чем закончится. Ангелине было неприятно знать, что Лёню обманывает жена. Ей все хотелось понять, почему так происходит. Почему люди не ценят тех, с кем связали жизнь узами брака? Почему она сама, думает о другом мужчине, от которого гуляет жена? Она считала жертвой Лёню, а вместе с ним и Петю – мужчин, не давших своим женам столько заботы и внимания, сколько хватило бы им, чтобы не думать о других мужчинах.
Близилась осень. 1 сентября. Саша пошел в 4 класс. С первой недели в дневнике пестрели красные надписи: «Поведение неудовлетворительное, устроил драку, не умеет себя вести на уроках, нет тетради, не выполнил домашнее задание».
На работе – постоянные стрессовые ситуации. Конфликтные клиенты, будто специально, приходили портить настроение. Дома ребенок, которому нужно материнское внимание, и муж, которому тяжело проверить дневник и помочь Саше с уроками. Ангелина три раза в день пила успокоительный чай, но желаемого эффекта не ощущала. Ей хотелось покоя, тишины, пройтись по осеннему парку, слушая пение птиц и шуршание листьев под ногами. Она мечтала спрятаться ото всех хотя бы на час, чтобы побыть одной.
В осеннем парке
Ангелина задумчиво брела по пустынной аллее городского парка. Солнце медленно опускалось за крыши домов. Розовая полоска неба постепенно темнела, и зажигались первые звезды. Ангелина обожала такие вечера. Воздух свежий и чуть прохладный, и в то же время совсем не осенний. Свернув на тропинку, поросшую густой желтеющей травой, Ангелина вслушивалась в каждый шорох, наполняющий тишину нотами безмятежности. Тихо. Ни голосов, ни шагов, только пение птиц и сверчков. Живая и красноречивая природа под бездонным небом, не имеющим конца. Ангелина остановилась под вековым дубом, развесившим зеленые ветви, и, облокотившись о могучий ствол, закрыла глаза, наслаждаясь моментом. Чирикали невидимые птички, шелестела листва, пахло дождем. Возвращаться домой не хотелось.