– Мисс Анона не должна идти с нами завтра, – прошептала мама. – Ей всего восемь лет, она голодная и замерзла. Прошу тебя всем, что для тебя свято, Томас Карр. Отведи ее к моей кузине в Уинтергилл. Кольцо возьми себе за труды. Сделай все, чтобы ее отпустили, умоляю тебя. Сейчас это все, что у меня есть, но если ты выполнишь мою просьбу, потом я отблагодарю тебя.
Он подался вперед и кивнул. Нони видела, что он колеблется.
– Ведь это меньше четырех миль назад через пустошь до Сеттла, а потом по высокой дороге. Мисс Анона будет в безопасности у моей родни в Уинтергилле. – Мама уже умоляла констебля, гладя золотые локоны дочери, завившиеся кольцами в сыром воздухе.
– Мама, мне тут не нравится, – плакала Анона.
– Знаю, но ты вспомни первое Рождество, когда Пресвятая Дева Мария положила своего ребеночка в ясли, потому что не было им места в гостинице. Вот и мы тоже спим в хлеву, как святое семейство, а ты пахнешь как только что родившийся теленочек, а не нашим домом и свежей розмариновой водой. Патер Майкл позаботится о нас. – Мама заплакала.
Последние слова мамы не успокоили Нони, ведь патер был старенький и больной. Но она подумала о маленьком Иисусе, лежащем в яслях, и попыталась успокоиться. Они лежали близко от ночной жаровни, дававшей немного тепла для их замерзших рук и ног. Ночь впереди была долгая. Уставшая Нони пристроилась под боком у мамы, и ей вдруг стало хорошо и спокойно.
– Не теряй надежды, малышка моя. Когда тетя Хепзи услышит о том, что с нами сделал этот пастор, она поднимет шум. Да и суд будет снисходительным к нам, особенно если он сочувствует королю. Тут, в северных холмах, много таких людей. Нам ничего не сделают.
Анона смотрела, как похожий на гусиный пух снег падает на повозки и крыши, она слышала пиликанье скрипки на постоялом дворе. Как быстро снег покрыл их следы. Ей не верилось, что они попали в такую ужасную ситуацию. Конечно, весь этот кошмар ей только снится; она проснется утром и увидит столбики своей кроватки и задернутые из-за сквозняков занавеси.
Томас разбудил их на рассвете.
– Госпожа Нортон, я нашел человека, который едет на север. Он сказал, что они могут подвезти вашу дочку, но только до таверны на перекрестке возле рынка. Оттуда она должна будет добраться до Уинтергилла сама. Это все, что я смог сделать, но не говорите никому об этом; а я скажу, что она убежала среди ночи. – Констебль опустил глаза и тихо добавил: – Госпожа, я думал что наш пастор просто решил вас попугать; а он вон что выдумал. Заставил нас всех идти в такую погоду невесть куда.
– Спасибо, Томас, я не забуду твоей доброты. Просыпайся, маленькая, просыпайся… – Мама будила свою дочку. – Теперь слушай маму… ты сейчас отправишься на повозке до Сеттла и пойдешь в дом к знахарке на Киркгейт. Расскажешь швее Гуди Престон обо всем, что с нами случилось. Попроси ее послать весточку в Уинтергилл. Поживешь у нее, пока госпожа Сноуден не пришлет за тобой. Жди меня там. Ты слышала, что я сказала? Сама ничего не предпринимай. Скажешь хозяйке, что я заплачу ей за все, когда вернусь.
– Мама, я не хочу уходить, – заплакала Нони, моментально проснувшись. – Не отсылай меня. Я хочу остаться с тобой, – умоляла она, уткнувшись лицом в плащ матери, но та резко оттолкнула ее.
– Я не понимаю, – сказала Нони, печально глядя на мать. – Зачем мне уходить?
– Потому что впереди долгий путь, и я не знаю, где он закончится, – последовал ответ. – Это я, а не ты должна отвечать за свои действия и понести наказание. Слушайся кузину Сноуден и делай все, что она говорит. Я вернусь к тебе, как только смогу. Поезжай, душа моя… Беги скорее, да хранит тебя Господь.
– Нет, мама, я не поеду! – Она еще крепче вцепилась в плащ матери, но та насильно разжала ее пальцы и толкнула дочку к констеблю.
– Тише, а то разбудим остальных… Тише… делай так, как тебе говорит мама. Ты все, что у меня осталось на этом свете. Тебя надо беречь, чтобы в твоей груди не было льда и холода. Будь храброй, как твой папа на небесах. – Мама махала рукой, отправляя ее прочь, словно ей было все равно, а ее сердце стучало будто град о стекло.
* * *
Весть об аресте Бланш Нортон и все связанные с этим домыслы и сплетни разнеслись по округе, несмотря на непогоду и снег. Дошли они и до Хепзи. У нее сжалось сердце.
– Как он мог пойти на такую жестокость? Что теперь делать? – воскликнула она, обращаясь к мужу, а тот покуривал свою трубку и качал головой.
– Не надо было перечить такому человеку, как Бентли. Твоя кузина зашла слишком далеко и разожгла его ненависть.
– Говорят, он перевернул все горшки, содрал мясо с вертела, выгнал всех слуг на снег. Теперь вся деревня осталась голодная. Кто еще накормит бедняков в такое время?
– Мы сделаем все, что сумеем, но мешает этот проклятый снег. В такую непогоду даже крысу из амбара жалко выгнать.
– А моя кузина и ее дочка брошены на произвол судьбы. Господи помилуй, мне даже подумать об этом страшно! Я должна помочь им… Ах, вот если бы я могла тогда вовремя предупредить ее! Я должна немедленно отправиться к ним.
– Не выдумывай. Ты с ума сошла? Они где-нибудь переждут метель. Не бойся, констебли не захотят рисковать своей шкурой.
Святки прошли буднично, без каких бы то ни было событий; просто как обычное воскресенье, за которым следуют рабочие дни. Обошлись они и без нежелательных визитов пастора, потому что Натаниэль постарался хорошо накормить своих людей. Всякое безделье и игры если и были, то не на глазах у хозяйки дома, которая, верная своему слову, провела святой день в посте и молитвах. Она чувствовала себя виноватой, ведь ее намерению предостеречь Бланш помешали дела и метель. Она не выполнила по собственному нерадению долг перед кузиной и ее ребенком. В конце концов, она могла послать в Банкуэлл дворового мальчишку на снегоступах. Кроме плохой погоды, оправданий для нее не было. И теперь она не могла спокойно спать из-за беспокойства.
Она и не предполагала, что пастор выполнит свои угрозы, да еще в такую погоду. Она молилась за кузину. Вдруг та отказалась платить штраф? Вдруг ее отправили в тюрьму? Мысли Хепзи лихорадочно метались.
– Ты больше ничего не слышал? Во всем виновата я. Надо было ее предупредить, что пастор хотел наказать ее в назидание остальным, – говорила она, крутя между пальцами шерсть. Нить все время рвалась.
– Бланш худший враг сама себе. Сколько раз ты говорила это мне? Ладно, не бойся… это буря в стакане воды. – Натаниэль вытянул ноги, обутые в кожаные башмаки, к камину, согревая пальцы ног.
Погода по-прежнему не радовала – то шел снег с дождем, то налетал ветер и лил дождь, превращая раскисшие дороги в трясину. Они послали в Банкуэлл-Хаус мальчишку на снегоступах – узнать, вернулись ли Нортоны, но свежих новостей было мало.
Ходили слухи, что их всех послали пешком в тюрьму Йорка, и они пропали в метели. Согласно другим слухам, их отпустили, теперь они в безопасности и находятся у судьи, бывшего роялиста.
Но как-то вечером, под покровом темноты, прибыл Томас Карр и рассказал печальную историю.
– Старый священник умер по дороге, – сообщил он. – Его похоронили там же, без приличного отпевания. Госпожа Нортон заплатила штраф по полной и возвращается, чтобы забрать у вас ребенка.
– Какого ребенка? – спросила Хепзи, пораженная, что констебль был послан к ним вестником. Обычно констебли не занимаются такими мелочами.
– Ребенка госпожи Нортон отправили в Сеттл к знахарке Престон, чтобы она привезла девчонку к вам. Разве не так? – Он глядел на нее так, будто она обо всем знала.
Хепзи в ужасе всплеснула руками.
– Я понятия не имею об этом. За минувшую неделю никто и носа бы не сунул в эти холмы, да еще с ребенком. Нони лучше было остаться у знахарки. – Она облегченно вздохнула и вытерла лоб. – Что ж, для меня большое облегчение услышать, что суд был снисходителен к моей родственнице… – Она осеклась – разумней всего не говорить лишнего при констебле.
– Ты был прав, муженек. Это буря в стакане воды. – Но почему же ее сердце сжалось от недобрых предчувствий?
– Жалко, что сейчас Святки, – сказал Натаниэль посетителю, – а то бы мы угостили тебя рождественским пуншем, ломтиком перечного печенья и кашей фрументи. Но, увы, надо соблюдать правила, установленные пастором, а? – Он подмигнул и отвел его в темный угол, где стоял кувшин с теплым элем.
– Правда твоя, жалко, – ответил констебль. – Ночи сейчас темные, погода плохая и никакого просвета. Если б мы немного повеселились на Рождество, кому было бы от этого хуже?
Натаниэль похлопал его по руке в знак согласия.
– Наши уста запечатаны, брат Карр. Мы все знаем, откуда пришло это новое правило… от этих степенных людей в нашей церкви. Вся эта история с нашей сестрой Нортон яйца выеденного не стоит. Что скажешь?
– Хуже этого года я и не припомню. Старый священник был добрая душа. Не заслужил он такой смерти возле дороги, как собака. Меня очень это беспокоит, – вздохнул Том Карр, явно стыдясь своей причастности к этой истории.
– Ну а констебль Стикли того же мнения, что и ты? – тихо спросила Хепзи.
– Роберт Стикли служит только одному хозяину – самому себе, – ответил Карр. – Так вы заберете ребенка или дождетесь, когда вернется госпожа Нортон и сама это сделает? Думаю, это случится скоро.
– Мы сразу пошлем за ними, а я приготовлю им комнату, чтобы они отдохнули после таких неприятностей. – Хепзи кивнула, радуясь, что напрасно волновалась.
Все хорошо, что хорошо кончается, думала она. Бланш помиловали. Все в порядке. Нат был прав: вообще-то, она сама искала себе неприятности.
Хепзи больше не думала о своей кузине и занималась обычными делами – пряла пряжу для зимнего вязания, взбивала масло, сложила в лохань слоями грязное белье, воротники и манжеты. На следующее утро раздался громкий стук в дверь и послышался голос, перекрикивающий вой ветра:
– Хепзиба Сноуден! Впусти меня!
Девчонка с кухни открыла дверь, и в дом, оттолкнув ее, влетела Бланш Нортон, на ее белом лице горели щеки; седые волосы развевались за ее спиной, капор сбился набок.
– Где она? Моя Нони… Мама пришла за тобой! – крикнула она, подбежав к лестнице.
– Кто, Нони? Успокойся, кузина. – Хепзи была застигнута врасплох, с мукой на лице, в рабочей юбке.
– Ведь Нони у тебя? – закричала Бланш, все еще не отдышавшись после долгого подъема в гору.
Хепзи покачала головой.
– Тут ее нет; мне сказали, что она у знахарки в Киркгейте. Мы думали, что вы обе там остались, – ответила она, но ее сердце тревожно билось. Что-то было не так.
– Ведь я послала тебе весточку, чтобы ты забрала ее. Ты не пошла? – не унималась Бланш, растирая лицо ладонями.
– Нет, я не знала ничего до вчерашнего вечера о том, что с вами было, – ответила она, еле дыша от страха. – Я думала, что она у госпожи Престон.
Бланш, всегда гордившаяся умением владеть собой, в полуобмороке села на ступеньки и заплакала, раскачиваясь от горя.
– Знахарка ничего не знает о моей дочке и в глаза ее не видела. Ох, что же случилось? – причитала она.
Кузина была в таком отчаянии, что Хепзи послала за Натом. Уж он-то наверняка подскажет, как поступить.
– Воистину, сестра, Господь мой свидетель. Я ничего не знала о моем участии в ваших планах. Нони наверняка находится у кого-то еще в городе, – уговаривала она, надеясь в душе на свою правоту.
– Но ведь я велела ей пожить у швеи Гуди Престон и никуда не уходить, пока ты не заберешь ее. А ты не пришла! – Бланш кричала как раненое животное. – Вероятно, она решила самостоятельно добраться в Уинтергилл. Ох, скажи мне, что это лишь дурной сон и я сейчас проснусь. Где же Нони? Почему вы не искали ее?
Хепзи пыталась ей все объяснить.
– Ведь я не знала, что должна искать ее. Все время мела метель, и никто не пришел ко мне и не сказал. Я не виновата.
Пришел Натаниэль и, почуяв беду, сел на ступеньку рядом с обезумевшей от горя женщиной.
– Успокойся и подробно расскажи мне, как все произошло. Значит, ты отправила дочку назад с Томасом Карром? – спросил он, вложив ей в руку кружку теплого, приправленного специями пива, но Бланш оттолкнула ее.
– Томас шел с нами часть дороги. Это он помог мне пристроить ее на какую-то повозку. Нони плакала и хотела остаться со мной, но я решила, что лучше вернуть ее назад. Разве нет? Я правильно все сделала? Ох, скажи мне, – рыдала Бланш.
– Как звали хозяина той повозки? – продолжал расспрашивать Нат, пытаясь направить ее мысли в нужное русло.
– Я не знаю, – призналась Бланш. – Но мы заплатили ему, чтобы он довез моего ребенка до рыночной площади, а оттуда два шага до улицы, где живет Гуди Престон. Нони была там много раз.
– Так, значит, имени его ты не знаешь. Кто же поручился за него? – продолжал Нат, с тревогой поглядывая на жену; та ужаснулась тому, что Бланш отдала своего ребенка незнакомцу.
– Томас, констебль, договаривался с ним. Я отдала ему мое обручальное кольцо – единственное, что у меня было ценного. Я хотела, чтобы мою дочку увезли в безопасное место. – Вдова выглядела совершенно убитой. Она горестно раскачивалась.
– Тот возчик говорил, куда он едет? Какой груз был у него? – Хепзи растирала холодные пальцы кузины, стараясь хоть немного ее согреть.
– Он ехал через Сеттл куда-то дальше. Я неправильно поступила? – взмолилась Бланш.
– Он вызывал доверие? Как он выглядел? – мягко спросила Хепзи, но Бланш покачала головой.
– Как любой другой возчик. Было темно. Он кутался в мешки. Но его повозка была крытая. Я поверила ему на слово. Он обещал высадить ее на перекрестке возле таверны. Я велела ей идти к госпоже Престон, а потом к вам. Томас Карр знал об этом. Ты должна была догадаться, что я пошлю ее сюда.
Бланш глядела на нее с таким детским удивлением, что ее кузине стало страшно.
– Но я ничего не знала, – настаивала она. – Именно это я и сказала констеблю. Всю неделю было слишком много снега и воды. Возможно, Нони живет в таверне или у какой-нибудь доброй души, приютившей ее, и сейчас ждет тебя возле теплого очага. Не отчаивайся. – Хепзи сама не верила своим словам.
– Не надо мне было отпускать дочку от себя. Вот где теперь ее искать? – Бланш зашевелилась, выходя из своей странной летаргии.
– Мы пошлем за констеблями и ночными сторожами, – заявил Натаниэль, чтобы успокоить ее. – Они обойдут все дома в городе и наведут справки. Анона разумная девочка. Она не выйдет из дома в плохую погоду. Что заставило тебя отправить ее в Сеттл?
– Я думала только о ее безопасности. Боялась, что нас отправят в Йорк и она не сможет пройти шестьдесят миль. Мне казалось, что я поступаю так ради ее блага. Ведь я не причинила ей еще большего вреда? – Бланш рыдала. Слезы ручьями лились из ее глаз.
– Конечно, нет… – солгала Хепзи. Ведь девочки нет уже несколько дней. Даже одного дня достаточно, если у тебя нет никакого укрытия. Что, если… В ее голове мелькали всякие ужасы. – Надо немедленно поговорить с Томасом Карром. Он должен знать того возницу. Еще надо начать поиски Нони, а прямо сейчас давай встанем на колени и помолимся за ее возвращение.
Всю ночь Бланш ходила взад-вперед по каменному полу, а наутро отказалась от завтрака и выехала верхом на лошади вместе с Томасом Карром. Констебль мрачно ехал рядом с ней, ругая себя за пропажу ребенка.
Хепзи начищала до блеска дом и молилась. Хлопоты по хозяйству были единственным лекарством от зловещих предчувствий. Ах, если бы они тогда знали, что должны забрать к себе Нони. Скоропалительное решение Бланш могло привести к ужасному результату. Ах, если бы она вовремя предупредила кузину. Если бы этот святой пастор не был таким усердным в своем рвении.
– Мы не можем тут сидеть и ничего не делать! – воскликнула она, когда потеплело и расчистились дороги в Банкуэлл.
– Не вмешивайся, а то сделаешь еще хуже, – предостерег ее Нат.
– Как ты можешь говорить такие вещи, если из-за пастора Бентли потерялся ребенок? Разве можно быть таким бессердечным? А если бы это был твой собственный ребенок?.. Я должна пойти к Бланш.