— Вы не думаете переехать? — начала она, едва мы сели за стол. — У вас такой маленький дом…
— Мама, он нас вполне устраивает, — огрызнулась Белла.
— Но ведь он вам не принадлежит, правда, Руди? Или я ошибаюсь?
— Вы совершенно правы, — сказал я. — Он передается по майорату. Но пока мой старший племянник в нем не нуждается, так что…
— Мне кажется, нужно уже сейчас подумать о будущем, — возразила мадам Блэк. — Кстати, у нашего дорогого Люциуса есть на примете отличный дом в Девоне. Прекрасный вид, полная антимагловская защита, одиннадцать спален, огромный зал для приемов…
Вот уж не знал, что теща переквалифицировалась в агента по недвижимости!
— Замечательная мысль, — ответил я, чувствуя, как от улыбки сводит скулы. — Но нам не нужны одиннадцать спален. Мы же не гостиницу собираемся открывать. Да и зал, собственно говоря…
— Он вам понадобится, когда вы, наконец, перестанете прятаться от всего мира в этой глуши.
— Мама, — вклинилась в разговор Белла, — если ты думаешь, что мы будем устраивать приемы…
— А почему бы нет?! — мадам Блэк строго посмотрела на нее. — Например, Люциус и Нарцисса устраивают их постоянно. Между прочим, в прошлый раз миссис Паркинсон спрашивала меня: “Где же очаровательная Белла с супругом?”. Ты игнорируешь приглашение Цисс уже не первый раз. Могут пойти слухи, что вы не…
— Мама, я же написала Цисси! Мы не могли приехать, потому что у Гарри был тяжелый перелом. Я, конечно, залечила, но у него так болела рука, что…
— Ты могла оставить его на эльфов, — отрезала Друэлла. Потом обернулась к Гарри и спросила уже совсем другим, сюсюкающим тоном: — Бедный малыш, как же ты сломал руку?
От такого обращения Гарри чуть не подавился. Но когда вопрос повторили, он все же ответил, мрачно уставившись в свою тарелку:
— С дерева упал.
— Вы позволяете ему лазать по деревьям?!
— Что здесь такого? — спросил я. — Все мальчишки так делают.
— Вот Драко никогда бы не пришло в голову что-то подобное!
— Рада за него, — буркнула Белла.
Теща вернулась к потерянной было нити разговора.
— Рудольф, тебе все же стоит подумать о переезде. Люциус говорит, дом можно купить в рассрочку…
— Боюсь, я не могу позволить себе такой большой дом даже в кредит.
— Сколько же ты сейчас зарабатываешь?
— По-разному. Шесть-десять тысяч в год, но у нас большие расходы.
— А проценты с капитала?
— Мама, какие к черту проценты, мы же прошли через конфискацию имущества! — вмешалась Белла. — Скажи спасибо, хоть что-то осталось, а то сидели бы с голой задницей!
— Белла! — мадам Блэк выглядела возмущенной. — Как ты выражаешься?! Ты здесь совсем одичала. Но, Руди, то, что ты говоришь, — это же очень… Люциус считает, что сейчас прекрасные возможности для бизнеса, и можно делать двадцать тысяч в год, палец о палец не ударяя.
— Возможно, — согласился я, чтобы не спорить.
— Нужно ведь думать о семье, да и Белла, как бы она здесь ни опустилась, все же привыкла к иному образу жизни…
Я промолчал, хотя очень хотелось напомнить, что за Беллой я не получил приданого и на ломаный кнат. Все досталось дорогой Цисси. Не то чтобы я женился ради денег, конечно…
— Люциуса очень уважают в обществе, — тем временем вещала мадам Блэк. — В прошлую пятницу, например, у нас обедали Корнелиус Фадж с супругой. Фаджа прочат в министры, как только Миллисент Бэгнолд уйдет в отставку. Хотя он, конечно, вульгарный субъект. Этот его отвратительный котелок! А мантия в зеленую полоску! Апофеоз безвкусицы… Из нашего дорогого Люциуса вышел бы министр куда лучше. Конечно, его новая трость не совсем комильфо, но, по крайней мере, мантий в зеленую полоску он не носит. Люциус делает блестящую карьеру в политике, и я уверена, что лет через пять он уже сможет претендовать на высокий пост.
— Несомненно, — пробормотал я.
Друэлла скептически оглядела меня и отвернулась. С точки зрения тещи, я-то не мог претендовать и на должность дворника. Оставалось только радоваться, что я не ношу котелков.
— Еще у нас недавно был Руфус Скримджер, — Друэлла отпила глоток вина. — Мантия песочного цвета, французский крой… Не сказать, что этот стиль ему идеально подходит, но в целом смотрелось неплохо. И Руфус просто обожает Драко. Он считает, что это очень талантливый ребенок — впрочем, таково всеобщее мнение. Слышали бы вы, как Драко виртуозно играет на рояле… Когда три недели назад Цисси устраивала маленький камерный концерт, только для близких друзей семьи, миссис Макмиллан сказала, что это было божественно.
Я зажал себе рот салфеткой и сделал вид, что закашлялся.
— Через две недели Цисси с ребенком уезжает отдыхать в Ниццу. Заодно Драко сможет усовершенствовать свой французский. Хотя он уже сейчас прекрасно, бегло говорит. А как у Гарри успехи с французским?
— Э-э…
Белла запнулась. Не признаваться же, что у нас ребенок и на родном-то языке только-только научился читать! Пока он делал это очень медленно, так что я все еще читал ему вслух перед сном, по часу-полтора.
— Мы пока не учили Гарри французскому. Планируем начать немного позже.
— Ему ведь уже шесть лет!
— А куда торопиться?
— Белла, ты меня поражаешь. Не успеете оглянуться, как придет время ехать в Хогвартс, и что, ребенок будет совсем не готов? По крайней мере, латынь вы уже начали?
— Э-э… нет.
Теща даже не нашлась, что сказать.
Гарри ничего не ел и сидел, низко склонив голову. Ему было неприятно, что о нем так говорят. Белла посматривала на него тревожно.
Я уже собрался отправить Гарри наверх играть, раз не голоден, но теща не дала мне этого сделать.
— А Гарри занимается с гувернанткой или ходит в подготовительную школу?
— Ни то, ни другое. Я сама его учу, — ответила Белла.
— Да?! — брови мадам Блэк взлетели вверх. — Неудивительно, что он умеет только лазать по деревьям!
Гарри резко поднял голову и посмотрел на нее. Свет ламп дрогнул и на мгновение потемнел, а Друэлла вдруг замолчала и только изумленно открывала и закрывала рот.
Стихийное силенцио — ну, надо же…
— Finite incantatem! — бросила Белла, махнув палочкой в сторону матери.
Гарри вскочил и выбежал из столовой, хлопнув дверью. Только теперь теща наконец отдышалась.
— Какой кошмар! У него до сих пор выбросы стихийной магии?!
— А что тут такого? — огрызнулась Белла.
— Как что? Это ненормально! Это патология! Вы показывали его целителю?!
— Мама, ничего страшного, до Хогвартса пройдет.
— Даже ты в этом возрасте так себя не вела!
Какой сомнительный комплимент…
На самом деле у Гарри выбросы магии по-прежнему случались два-три раза в неделю, и это был наш страшный скелет в шкафу. Ни о какой подготовительной школе и речи быть не могло — сверстники бы над ним смеялись. Тем более что Гарри уже и сам понимал, что с ним что-то не так, и стеснялся. Поэтому до сих пор он играл либо с детьми Тима Эйвери, которые были младше и сами еще не умели сдерживать стихийную магию, либо с Ральфом, который промахов тактично не замечал.
— Друэлла, — вмешался я, — девочки вообще взрослеют раньше мальчиков, и…
— Драко уже в три года прекрасно себя контролировал!
— Мама, мы поняли, что это ангел, а не ребенок! — взорвалась Белла. — Может, хватит?!
— А вот тебе стоило бы поучиться у Цисс, как воспитывать детей! У вас растет какой-то дикарь. Это плохо кончится! Вспомни Сириуса — у того были выбросы стихийной магии чуть ли не до шестнадцати лет, и чем все закончилось?
— Мама, Сириуса посадили в Азкабан не за стихийную магию!..
Дальше я не стал слушать. Тем временем Динки принесла десерт. Наклонившись к ней, я шепотом спросил:
— Где молодой хозяин?
— Сидит на вишне в саду.
Это было одно из любимых мест Гарри. Летом он проводил там кучу времени. Разумеется, идеальный Драко скорее умер бы, чем стал есть немытые вишни прямо с дерева, но наш ребенок не видел в этом ничего страшного.
Извинившись — впрочем, ни Белла, ни мадам Блэк в пылу спора этого не заметили, — я вышел в сад. Было уже почти совсем темно, над головой носились летучие мыши. В кустах мелькал хвост Хаски — пес, должно быть, охотился на садовых гномов.
Остановившись под вишней, я посмотрел в темную перепутанную массу ветвей и спросил:
— Ты слезать будешь?
Сверху решительно ответили:
— Нет.
— Что, всю ночь станешь там сидеть?
— Угу.
— Да пожалуйста, — сказал я, пожимая плечами. — Только, если не возражаешь, я тебя приклею чарами. А то еще ненароком заснешь и свалишься во сне. Ну?
На дереве молчали. Потом Гарри сказал:
— Не надо. Я сейчас…
Ветки заскрипели. Я подошел ближе, и Гарри спрыгнул с дерева в мои протянутые руки. Я с трудом удержался на ногах, но все же сумел аккуратно поставить его на землю. Потом сел перед ним на корточки.
В темноте выражение лица Гарри было трудно различить, но красноречивое хлюпанье носом говорило само за себя.
— Ты ревешь, что ли?
— Нет, — быстро ответил он и вытер нос рукавом.
— Знаешь ведь, что надо сдерживать стихийную магию! Когда хочется в туалет, ты же не делаешь свои дела прямо в штаны, правда? А тут что на тебя нашло?
— Ничего. Не знаю.
— Все, пойдем домой. Извинишься перед бабушкой, и спать.
— Не буду извиняться.
— Гарри, ты вел себя плохо.
— А чего она?!
— Ну… у нее такой характер. Мне вот тоже хочется запустить в нее ступефай, но я же держу себя в руках.
Гарри фыркнул — мысль об оглушенной мадам Блэк его насмешила.
— И маме будет приятно, если ты извинишься.
— Не хочу.
Я отвесил ему хороший шлепок, но это не помогло — дитятко только сильнее заупрямилось. Пришлось попробовать другую тактику.
— Раз так, делай, как знаешь. Но тогда я тоже обижусь и не буду тебе читать на ночь. Целую неделю.
Это уже была серьезная угроза. Сам Гарри пока одолевал страничку за полчаса, а у него лежала только-только начатая книжка про индейцев.
— Ладно, — сказал он, подумав.
— Вот и умница. Пойдем?
— Только ты понеси меня на плечах, хорошо?
Можно было, конечно, ответить, что это капризы, что Гарри не маленький и отлично дойдет сам. Но вместо этого я сказал:
— Залезай.
Гарри взобрался ко мне на плечи и уселся верхом. Я поднялся, касаясь дерева, чтобы не потерять равновесие, и медленно двинулся к дому. Гарри ужасно давил на плечи, а вдобавок я при каждом шаге увязал в земле. Но это ничуть не злило, наоборот — такая приятная тяжесть…
“Своя ноша не тянет”, мелькнула в голове невесть откуда взявшаяся поговорка.
Я подумал об этом и тут же забыл. Вспомнил лишь через полчаса, когда мыл руки в ванной и увидел в зеркале, что к волосам прилипла вишневая смола.
Своя ноша — ну надо же…
Глава 4
— Венди, ты ошибаешься насчет матерей…
Они все окружили его, страшно встревоженные его волнением, и он поведал им то, что до сих пор скрывал.
Что поговорить о Поттерах надо срочно, сомнений не оставалось. И так затянули до невозможности — то у Гарри день рождения, нельзя портить ему праздник; то свадьба Реджи, опять-таки время неподходящее… В середине августа мы решили, что вот он, предел. Осталось две недели до Хогвартса, дальше откладывать некуда.
Жара в те дни стояла такая, что обедали, а заодно и ужинали мы только в сумерках. Днем можно было только пить, кусок в горло не лез. Пятнадцатого августа Гарри допоздна пропадал на Дервенте, а мы с Беллой ждали его на веранде с западной стороны дома. Было уже почти совсем темно, вокруг фонаря, подвешенного к потолку, вились мошки. Через дикий виноград, которым заросла веранда, ничего нельзя было рассмотреть, но мы точно знали, что Гарри уже идет домой. На карте, разложенной на столе, была видна светлая точка “маячка”. Быстро идет, однако, — наверное, купался до последнего…
Я стоял на ступеньках с сигаретой в руке. Из сада пришел Спайк, поднялся на пару ступенек и улегся у моих ног, высунув язык и часто-часто дыша.
За спиной раздавался мерный скрип кресла-качалки, в котором устроилась Белла. Разговор, который мы вели, повторялся уже в сотый раз с вариациями:
— Может, все-таки в Сэйлем?..
— Нельзя в Сэйлем, Bellissima, я же тебе говорил.
— Да что этот Райкрофт может сделать?!
— Он много чего может.
— Руди, а давай рискнем?
— Нет. Ты же понимаешь — если Райкрофт начнет дергать за ниточки, всплывут какие-нибудь старые дела. Мы с тобой пикнуть не успеем, как окажемся в Азкабане, а Гарри — неизвестно где и с кем.
— А если вообще сбежать? В Австралию там, я не знаю…
— Красотка, нас сейчас очень плотно “пасут”. Давай пока не дергаться. Через полгода подумаем.
Дом не прослушивался — это я знал совершенно точно, потому что после истории с Райкрофтом проверял его ежедневно. Но вот любая попытка получить портключ или уехать могла сейчас обойтись очень дорого…
Белла со злости так сильно раскачивалась в качалке, что распущенные волосы то и дело подметали пол веранды.
— Ты сейчас перевернешься, — предупредил я.
— Не каркай… А, черт!
Кресло все же перевернулось, и Белла вылетела из него, но мгновенно вскочила на ноги безупречным плавным движением бойца. Шипя и потирая ушибленный лоб, поставила качалку на место. Спайк оглушительно залаял — наверное, ему тоже хотелось поучаствовать в игре. Спаниели вообще любят, когда много шума и все бегают туда-сюда.
— Что у вас творится? — послышался удивленный голос Гарри. — Мам, ты как маленькая…
Он и вправду купался — волосы до сих пор были влажные, рубашка прилипла к телу. У Хаски мокрая шерсть торчала во все стороны. Когда огромный пес прошествовал на веранду, Спайк посторонился и подобострастно завилял хвостом.
Гарри сунул руку себе за пазуху.
— А у меня новая гадюка. Смотрите, красивая, правда?
Потревоженная змея подняла голову и зашипела. Она была крупная, на глазок длиннее тридцати дюймов, и такая темная, что узор на спине почти сливался с тоном кожи. Гарри что-то сказал ей на парселтанге, и гадюка успокоилась.
— Красивая, — одобрила Белла, устраиваясь заново в кресле и заплетая косу. — Но ты бы не приносил из леса новых змей. Знаешь ведь, что через две недели в школу.
— Я их выпущу перед отъездом, — решил Гарри, обматывая гадюку вокруг шеи на манер шарфа. — Всех, кроме аспида, — куда ему зимовать в нашем лесу… А можно аспида взять в Хогвартс? Он никого не тронет, он же умный, я ему объясню.
— Нельзя, — ответила Белла. — Я тебе говорила, там не разрешается.
— Тогда собаку! Пап, можно, Хаски со мной поедет?
Я покачал головой:
— Собак в Хогвартсе не держат.
— Что за дурацкие порядки! — возмутился Гарри.
— Не такие уж дурацкие. Посуди сам: ты целый день будешь на уроках, а пес останется запертым в спальне, совсем один. Это издевательство над животным.
Гарри почесал Хаски за ухом.
— Да, наверное…
Но вид у него был грустный.
— Возьмешь Хедвиг, — постановила Белла.
Снежно-белую полярную сову купили в Косом переулке с неделю назад.
— Ну, ма-ам, — Гарри сморщил нос. — Пусть она лучше дома остается, ладно? Что, в Хогвартсе сов нет? Я же замучаюсь таскаться с клеткой.
— От этого еще никто не умер, — наставительно заметила Белла. — А совсем без фамилиара неприлично… Все, иди мой руки, сейчас будем ужинать. И не выпускай змей ползать по спальне, Динки боится!
Последние слова она крикнула Гарри вслед, когда он уже вошел в дом. Потом обернулась ко мне:
— Ну так что? Сегодня?
— Сегодня, — ответил я.
***
За ужином Гарри сонно ковырялся в тарелке, и Белла многозначительно посматривала на меня — может, отложить разговор? У меня самого было сильное искушение перенести беседу на завтра… А там и на послезавтра…
Ну нет! Даже головой пришлось потрясти, чтобы прогнать дремоту. Так можно откладывать до бесконечности. Решили сейчас, так сейчас.