— Пыталась. Связи не было. Только сейчас появилась…
Старший лейтенант отключился от разговора, который слышно было всем.
— Задержать всю банду. Сейчас же… — сказал капитан Тотуркулов, вставая.
— Успеем, — вдруг начал командовать старший лейтенант. — Гилястан Гирокаевич, позвоните в службу спасения МЧС. Пусть вышлют вертолет. Пешком идти долго. Боюсь, женщина не удержится. Пусть спасатели и нас с собой заберут. Нам есть что на Сарматском плато посмотреть. И в ущелье внизу. Если стреляли из автоматов, это может значить, что эмир Харунов опередил наши ожидания и уже здесь. Надеюсь, в МЧС нормальные спасатели, а не бандиты! А этих мы сейчас задержим. Шахмырза, вы за мониторами следите. Они разошлись по домам. Не заметили?
— Сидят у себя в служебном помещении. Брать будем?
— Будем. Минутку.
Старший лейтенант еще раз позвонил.
— Задонский, со своим отделением ко мне. Я в пункте полиции. Знаешь где? Хорошо. Я сейчас выйду, увидишь. Отделение с оружием. Бегом. Шахмырза. Наручники для троих захватите. Пойдемте, солдат встретим.
Старший прапорщик полез в ящик стола за наручниками. Достал и показал.
— Зачем солдаты? — проворчал капитан полиции. — Сами бы справились.
— А солдаты это сделают лучше. И охранять будут. А вы, Чамма Пашаевич, пока машину вызовите из райотдела. Не век же нам их здесь держать. И дознавателя профессионального. А то мы порой не знаем, что спросить нужно.
Пожав плечами, капитан полиции согласился и достал из кармана свой мобильник. А старший лейтенант со старшим прапорщиком вышли на улицу. Ночь была и вправду холодная даже внизу, в долине. И невольно подумалось, каково женщине, сидящей на скале высоко в горах, где согреться, видимо, невозможно. Хочешь не хочешь, а зубы застучат…
Из дверей одного из корпусов выскочили под фонарь солдаты. Женщина-дежурная вышла вместе с ними и показала пальцем. Но солдаты уже увидели своего командира и бегом устремились к нему. Семьдесят метров они преодолели за полтора десятка секунд.
— Товарищ старший лейтенант… — начал было докладывать младший сержант, но командир взвода остановил его жестом.
— Как устроились?
— Устраиваемся еще. Хорошо там, со всеми удобствами.
— Вот старший прапорщик полиции. Его зовут Шахмырза. Он вам покажет окна, которые нужно блокировать. Если кто-то выскочит, сразу вязать. В применении силы можете не ограничиваться. Шахмырза, веди. Покажи молча.
Помещение собственной службы спасения туристической базы, располагавшееся на первом этаже административного корпуса, было угловым и имело три окна. Все три были слабо освещены. Старший прапорщик молча показал на эти окна. Младший сержант так же молча отдавал солдатам команды. Его знаки солдаты понимали превосходно и под окна прошли со стороны так, чтобы не быть замеченными. Встали по два человека у каждого окна. Остальные солдаты зашли за кусты, чтобы блокировать тех, кто прорвется. Убедившись, что все посты расставлены, старший лейтенант знаком позвал за собой старшего прапорщика и толкнул входную дверь, за которой был темный коридор. Свет пробивался из-под двух дверей. Но за одной дверью было тихо, за другой шел разговор. Старший лейтенант и старший прапорщик пошли туда, откуда слышались голоса. Ослябя вежливо постучал.
— Войдите… — раздался голос Солтанмурада.
Они вошли. В кабинете было только два человека. Третий, которого называли Биймурзой, куда-то вышел. Должно быть, в соседний кабинет, где тоже горел свет. И такой же неяркий.
— Что-то неясно? — спросил Солтанмурад.
— Много неясностей, — с каким-то даже смущением сказал Ослябя, ничем не угрожая спасателям. — Покажите ваши руки. Вот так…
Старший лейтенант продемонстрировал, что именно нужно сделать. Солтанмурад протянул руки, и Чолахов тут же защелкнул на них наручники.
— Извините, вы задержаны по подозрению в бандитизме и в незаконном обороте оружия. Второй…
Растерянный Мараучу протянул руки без требования. Наручники защелкнулись.
— Вы что-то путаете. И хотите оставить туристическую базу без службы спасения. А если сейчас что-то случится? А здесь никого не останется…
— В горах была только одна группа. Та, которую вы расстреляли.
— До меня только сейчас дошло, — сказал старший прапорщик полиции. — За последние два года это четвертый случай убийства туристических групп. Мы все на какие-то мифические банды списывали. А тут, оказывается…
Не договорив, старший прапорщик неумело ударил сидящего на стуле Солтанмурада в скулу.
— Плохо бьете, Шахмырза, — покривился старший лейтенант Ослябя. — Плохо вас учили бить. Бить надо вот так…
Последовал короткий и резкий удар, после которого Мараучу просто свалился под стенку и остался лежать не шевелясь.
Тут же послышался звон разбитого стекла и шум за окном.
— Кто-то в соседнее окно выпрыгнул, — сказал старший лейтенант Ослябя. — Наверное, Биймурза нас услышал.
Старший прапорщик Чолахов открыл окно.
— Скрутили уже… Врежьте ему, парни, чтобы не ковырялся…
Подсказка запоздала. Биймурза сопротивлялся отчаянно, но, получив удар, сопротивляться перестал. А связать человека, находящегося без сознания, не сложно. Полицейский бросил в окно наручники.
— Нацепите ему еще и это…
Из второго административного корпуса, где находился местный пункт полиции, вышел капитан Тотуркулов. Старший прапорщик увидел его в окно и позвал:
— Чамма Пашаевич, всех повязали…
— Ответишь за это… — сказал Солтанмурад, скованными руками трогая свою скулу.
— Сначала отвечать придется тебе, — приветливо улыбнувшись, ударом во вторую скулу старший лейтенант сбил Солтанмурада со стула. — «Пожизненное» тебе гарантировано. Так что не суетись и постарайся остаток жизни прожить так, чтобы тебя поменьше били. С «пожизненным» больше трех лет никто не живет. Задонский, ко мне! Забери арестованных…
Старший лейтенант вместе со старшим прапорщиком, передав задержанных в руки солдат, которых командир взвода проинструктировал дополнительно насчет «воспитательной» работы с задержанными и необходимости беречь во время «воспитательной» работы свои руки, вернулись в полицейский пункт. Туда же за ними пошел и капитан полиции Тотуркулов.
— Вертолет МЧС уже, наверное, вылетел, — сообщил майор Хаджимырзаев, который так и не выходил из кабинета. — Спрашивали, где на базе можно совершить посадку. Я сказал, что на спортивном поле. Можно ли, Шахмырза, сесть на спортивном поле?
— Отчего же нельзя, можно…
— Одновременно я вызвал вертолетом следственную бригаду ФСБ из Нальчика. Если у нас есть убийство целой группы туристов, это уже, по тяжести содеянного, переходит в ведомство ФСБ. Они сразу и задержанных заберут. Поместится на спортивной площадке второй вертолет?
— Поместится, товарищ майор.
— А третий? — спросил старший лейтенант спецназа ГРУ, вытаскивая свой мобильник.
— Третий тоже, думаю, поместится без проблем. Вот для четвертого места может не хватить.
— А кто четвертый заказывает? — спросил Ослябя.
— Это я так, на случай, — отговорился старший прапорщик.
— Плохой случай, — признался старший лейтенант. — Четвертый вертолет тоже нужен, но, если третий доставит нас на Сарматское плато, четвертый вертолет полетит туда же. Товарищ майор, относительно «желтого дракона» сообщения еще не было?
— Пока никаких сообщений не было. Рано еще.
Ослябя вышел в коридор, чтобы позвонить без посторонних. Но в коридор уже ввели задержанных. И командиру взвода пришлось выйти на улицу, чтобы разговаривать оттуда.
* * *
Разговаривал старший лейтенант долго. Когда вернулся, посмотрел на слегка побитых и довольно жалко смотревшихся задержанных, при которых вести деловые разговоры, естественно, не следовало, и спросил:
— Шахмырза, у вас здесь «обезьянника» нет, чтобы этих… туда посадить?
Старший прапорщик еще не привык к тому, что старший лейтенант распоряжается в присутствии его непосредственного начальника капитана Тотуркулова и авторитетного представителя другого местного силового ведомства майора ФСБ Хаджимырзаева, и потому посмотрел сначала на них, понял по их знакам, что они не против действий старлея, и только после этого сказал:
— Есть в подвале административного корпуса комнатушка без окон. Дверь металлическая. Можно там закрыть. Никуда не денутся. Там со всех сторон один железобетон. Даже крысы не прогрызают. А эти побитые крысы тем более не смогут выбраться.
— Если не трудно… Солдаты помогут. Кстати, сообщение для крыс, они у меня ребята жесткие. В случае чего среагируют сразу. Не пристрелят, конечно, но изуродовать могут. На многие годы вперед. Ты тоже, Шахмырза, посоветуй своим клиентам вести себя прилично.
— Слышали? Если вы не совсем еще уроды, солдаты вас полными уродами сделают. Каждое слово без моего вопроса наказуемо. — Долговязый старший прапорщик просто упивался своей властью.
Как только вывели задержанных, майор Хаджимырзаев сообщил:
— На факс администрации прислали распечатку телефонных звонков с мобильника. Никакого сообщения Ногай, конечно, не получал. Не звонила женщина ему. Бандиты-спасатели пошли на плато по собственному желанию. Вообще с того мобильника минувшим вечером был только один звонок, и тот в Московскую область. По биллингу в районе плато вообще никаких звонков не зарегистрировано. С этим вопросом, значит, все ясно. Я даже не пошел на факс администрации, чтобы взять распечатку. Утром сами принесут, — майор посмотрел на часы. — Ждать осталось недолго. Уже почти утро. Теперь второе сообщение. По пресловутому «желтому дракону». Татуировка с изображением желтого дракона украшает торс эмира Харунова. Занимает половину спины, весь бок и заканчивается на животе. Сам Харунов очень этой татуировкой гордится. Он делал ее в Норвегии, когда ездил туда к родственникам-эмигрантам. Есть данные, что иногда его бандиты выкрикивают эту фразу, когда идут в атаку. Это своеобразный опознавательный знак банды, может быть, боевой клич. Если Харунов действительно подошел уже так близко, в чем наши эксперты сомневаются, он вполне мог атаковать спасателей, просто увидев свет их фонариков. И его бойцы вполне могли выкрикивать фразу: «Желтый дракон». Если Харунова поблизости нет, мы имеем полное право предположить, что банда Солтанмурада как-то связана с ним и знает о боевом кличе «харуновцев». Трудно поверить, что эту фразу Солтанмурад с подельниками выдумали на ходу как раз в тот момент, когда Харунов должен идти в эту сторону. Есть только два варианта. Первый. Спасателей действительно атаковали внизу с криками: «Желтый дракон», и они позже вплели это выражение для устрашения и путаницы во все свои показания. Пытались снять с себя подозрения и переложить их на Харунова. Второй вариант. Они все связаны с Харуновым и выходили туда для встречи с бандой. И никто их внизу не обстреливал. А туристы были уничтожены потому, что они могли стать свидетелями встречи. А боевой клич людей Харунова опять же использовался для снятия с себя подозрений.
— Не помогло! — с непонятной радостью воскликнул капитан полиции Тотуркулов. — Но, не останься эта женщина в живых, мы так ничего бы, возможно, не узнали и не заимели бы важного свидетеля преступлений. Я позвонил и попросил прислать мне сюда материалы по всем нераскрытым делам, связанным с убийством туристов на маршрутах базы. Три дела было. Это четвертое. Банда, скорее всего, одна действовала. Я что-то смутно помню. Какая-то там визитная карточка прикалывалась у груди убитых. Якобы банда называла себя «Бешеными Псами». Но подробности я не помню, поскольку вплотную этими делами не занимался.
Капитан поворошил указательным пальцем вещи, что вытащили из карманов задержанных и сложили на столе. Но визитных карточек там не было.
— А с чем они в горы ходили? — спросил, вставая, старший лейтенант Ослябя. — Должны же быть рюкзаки. Люди, даже если только на пару часов уходят, обязательно берут рюкзаки.
— Были у них рюкзаки. У каждого спасателя в шкафчике свой рюкзак всегда готов к выходу. Пойдемте, посмотрим в их помещении. И вообще там осмотр не мешало бы провести. Я, кстати, дал отбой машине с дознавателем. Товарищ майор решил забрать дело в ведение ФСБ. Это лучше, чем нам потом в следственное управление передавать. Но пока следственная бригада соберется, пока полетит, время пройдет. Можем и мы пока что-то сделать.
— Надеюсь, что МЧС прилетит все же раньше, — сказал старший лейтенант Ослябя. — Людмила Николаевна не может еще сутки сидеть на скале.
— Так ее зовут Людмила Николаевна? — спросил Тотуркулов. — Вы знакомы?
— Нет.
— Она вроде бы не представлялась, насколько я помню телефонный разговор.
— Этот вопрос вне компетенции органов МВД, — сухо сказал майор Хаджимырзаев. — Если нам с товарищем старшим лейтенантом что-то известно, это вовсе не говорит о том, что это должно быть известно полиции, которая в данном случае выполняет только вспомогательные функции.
Чамма Пашаевич быстро понял, что лезет не в свое дело, и молча сел на стул.
— Так нельзя ли МЧС поторопить? — спросил старший лейтенант в продолжение разговора. — Иначе мы рискуем лишиться единственного свидетеля. Спасатели говорили, что они проходят до места за пять с лишним часов. Не зная их пути, я смог бы пройти со взводом за пять часов. Но сможет ли она еще столько вытерпеть?
— Я позвоню…
Майор вытащил мобильник, начал было набирать один номер, потом остановился, набрал другой и дождался ответа. Потом в резком тоне с кем-то поговорил на родном языке. Причем старший лейтенант из разговора, естественно, ничего не понял. После этого, видимо получив еще один номер, майор набрал его и уже говорил вежливо и корректно, хотя тоже на родном языке, что сразу вызвало у Осляби множество вопросов. Положив на стол трубку, майор Хаджимырзаев несколько секунд молчал, глядя в столешницу, потом поднял глаза на старшего лейтенанта, дождался, когда закроется дверь за вошедшим старшим прапорщиком, и сообщил:
— Ни один вертолет в нашу сторону вылететь не может. У них там густой туман. И когда вылетят, не знают. Ветра вообще, говорят, нет. Так что когда туман рассеется, неизвестно. Что будем делать?
— Придется идти по маршруту, — сказал Ослябя.
— Подождите. Я позвоню пограничникам. Может, они вертолет дадут. Если уж не получится, тогда только…
Майор набрал номер, опять разговаривал на родном языке, потом еще дважды набирал разные номера, кого-то явно уговаривал и упрашивал, и даже требовал. Потом еще раз позвонил и разговаривал уже на русском языке. Разговор еще не закончился, но старший лейтенант уже понял, что вертолета пока нет на месте и прилетит из Нальчика только к обеду. Так запланировано.
— Где мой младший сержант? — спросил Ослябя старшего прапорщика.
— На улице, за дверью. С солдатами остался.
— Исключая Солтанмурада, с кем из задержанных спасателей можно иметь дело? Мне показалось, что с молодым можно договориться. У него взгляд относительно мягкий. Он не отпетый еще… Как думаешь, Шахмырза?
— Мараучу? — назвал Чолахов имя. — Может быть. Но это тоже зависит от того, какое дело.
— Может он показать на карте маршрут, по которому сами спасатели ходят?
— Они ходят по сложному короткому маршруту, — предостерег старший прапорщик. — Это опасно. Этим маршрутам даже туристы-разрядники не ходят.
— Мой взвод прошел горную подготовку. Мы пройдем, если надо идти. Выхода у нас нет. Товарищ майор, позвоните Людмиле Николаевне. Сообщите новость и поддержите ее морально. Я пока взвод подниму и приготовлю к выходу. Шахмырза, будь другом, приведи Мараучу, и пусть он хотя бы карту найдет, где их маршрут отмечен.
— Сейчас сделаю, — пообещал старший прапорщик…
Глава третья
Поднять взвод было делом недолгим и несложным. Когда солдаты выстроились перед корпусом, на них уже смотрели из всех окон. Везде горел свет. Хотя рассвет еще не наступил, было уже утро, и туристы, отдыхающие на базе, собирались идти в столовую на завтрак. Взвод спецназа путевками никто не обеспечивал, и в столовой их кормить не собирались. Хорошо еще, что предоставили пять свободных комнат, в которых вместо четверых разместили по шесть человек. Но спецназовцы — народ неприхотливый. Они вполне могли бы и все поместиться в одной комнате. Однако выспаться им командир не дал. Не выделил даже обычные в спецназе ГРУ четыре ночных часа. Обстоятельства не позволили.