Дверной колокольчик снова звякнул, и в магазин ввалились две хихикающие девицы. Первым делом они, как и Феба, приналегли на дверь и захлопнули ее, потом еще несколько секунд толкались и пересмеивались и наконец заметили мисс Вейл.
И застыли. Выйдя из ступора, они резко расправили плечи, выпрямились и широко раскрыли глаза, в которых застыло ангельски невинное выражение.
– Добрый день, мисс Раньон, мисс Кэрью, – ласково сказала Феба.
– Добрый день, мисс Вейл. – Ну чем не хор ангелов?
– Ждете каникул?
– Да, мисс Вейл.
– Поедете домой или останетесь с нами в академии?
– Домой, мисс Вейл. – И снова хором.
– Вы пришли, чтобы купить подарки близким?
– Да, мисс Вейл.
Мисс Раньон несколько раз попадалась на мелких магазинных кражах, и ее измученный отец поместил девочку в академию мисс Мариетт Эндикотт, когда ей исполнилось десять лет.
В таком же возрасте туда попала и Феба.
– Я покажу вам несколько очаровательных вещиц – все можно купить всего за полпенни – пуговицы, банты и все такое, – заверил девочек мистер Постлетуэйт с большой благосклонностью, словно они были изысканными леди. И он, и Феба знали, что именно такое отношение заставляет девочек действительно вести себя как леди. Фебе было отлично известно, как управляться с непослушными маленькими бунтарками – сама когда-то была такой.
Постлетуэйт вышел из-за прилавка и протянул Фебе два письма.
– Вы только взгляните на эту печать, мисс Вейл, – пробормотал он, взглядом указав на верхнее.
Он провел пальцем по печати и отдал письма.
Девушка увидела букву «R», вдавленную в красный воск.
Так!
Сгорая от любопытства, она отошла в сторону. И вовсе она не старалась оказаться поближе к вожделенной шляпке! В конце концов, любоваться ею можно и издалека – и вскрыла письмо. А мистер Постлетуэйт в это время помогал девочкам выбирать подарки.
«Моя дорогая мисс Вейл,
Надеюсь, вы пребываете в добром здравии и, как всегда успешно, превращаете невоспитанных грубиянок в изысканных юных леди. Прошу извинить необычность моей просьбы, но я была бы счастлива, если бы вы смогли присоединиться ко мне в Редмонд-Хаус, когда я туда приеду – на два дня, начиная с субботы. Мама и папа, как вам известно, сейчас в Италии, и мама считает, что у меня не будет во время этого визита надлежащей компаньонки или подруги. Моя кузина, мисс Вайолет, недавно стала графиней и, вероятнее всего, будет в Лондоне с супругом. Мама с радостью оплатит все ваши расходы. Тетя Редмонд тоже одобряет такое решение. Кроме того, у меня есть потрясающая новость, которой я хотела бы с вами поделиться. Расскажу все при встрече. Прошу вас, приезжайте. Искренне ваша,
Так, так, так.
Феба одно время была учительницей Лизбет, племянницы Джосайи и Фаншетты Редмонд, кузины всех остальных Редмондов, живущих во Франции. Ее главной задачей было научить девочку французскому языку. Сама Феба свободно говорила на пяти языках и была опытной учительницей. Однако Лизбет категорически не желала учиться. Но во всем остальном она была милой и компанейской девушкой. Именно во время двухмесячного пребывания с Лизбет Феба узнала, что существует тонкий бледно-желтый атлас и диадемы. Оно же стало косвенной причиной того, что Фебу однажды поцеловал мужчина (знай об этом Редмонды, они бы ни за что ее не пригласили), равно как и ее решения покинуть страну.
Живя в такой семье, как Редмонды – а они были настоящей дружной семьей, – Феба особенно остро чувствовала отсутствие собственных фамильных корней – у нее не было дома, она никому не принадлежала, ее никто не ждал, и никому она не была нужна. А значит, у нее никогда не будет того, чем обладают Редмонды, даже не осознавая этого. Девушка поняла, что должна начать жизнь на новом месте, которое сама выберет, и больше не станет плыть по течению.
Но при этом лишние деньги ей не помешают. Не говоря уже об удовольствии провести ночь или две на пуховой перине, испробовать превосходную еду, подаваемую на серебре…
Она определенно обдумает приглашение.
Ей было известно, от кого второе письмо и что в нем сказано. Она прочитает его позже, когда останется одна в своей комнате в академии, и тоже как следует обдумает.
Феба заметила, что на письмо от Лизбет, которое она держала в руке, упала тень из окна, и подняла глаза. Странно. День был на удивление ясный. В небе не было видно ни единого облачка.
Она повернулась к окну и остолбенела.
Перед магазином остановилось огромное черное, словно вороново крыло ландо. Взгляд Фебы скользнул по золотому гербу на дверце и остановился на лошадях, одна из которых кокетливо дернула головой и стала постукивать копытом.
Лошадь была черной. В белых чулках.
Сердце Фебы забилось с удвоенной скоростью.
Матерь Божья! Вроде бы звякнул дверной колокольчик!
Феба очень осторожно повернулась. Если все это ей снится, пусть сон подольше не кончается.
Она увидела его, и в помещении стало меньше воздуха. У нее закружилась голова, словно она внезапно вознеслась на высокую гору. Мужчина был очень высок. Неожиданно все ленты, банты, перчатки, и даже вожделенная шляпка, показались вычурными декорациями, с незапамятных времен расставленными на сцене в ожидании его появления.
Мужчина обвел бесстрастным взглядом ленты, перчатки, шляпки, часы, девочек-учениц, сумочки, шали и Постлетуэйта – именно в такой последовательности. Его сюртук и ботинки были черными. Сорочка и галстук – белыми. А голос – с небольшой хрипотцой от курения – в точности таким, как она себе представляла.
– Драйден, – сказал мужчина.
Словно его имя было ответом на все самые важные жизненные вопросы.
Глава 3
Его голос гулким эхом прокатился по магазину.
Одна черная бровь слегка приподнялась. Она была безукоризненной формы.
Феба видела это в зеркале над прилавком. Мужчина стоял к ней спиной, и она имела возможность по достоинству оценить его потрясающую фигуру. Глядя на широкие плечи, узкую талию, мускулистые бедра, она как никогда остро почувствовала себя женщиной. Когда маркиз переступил с ноги на ногу, она физически ощутила, как плавно двигаются мускулы под его черной одеждой, которую он носил с такой же привычной грацией, как пантера – свою шкуру.
Ученицы Фебы застыли в углу как манекены. Их глаза стали круглыми, словно блюдца.
Постлетуэйт метнул на Фебу быстрый взгляд поверх очков. Она едва заметно кивнула. «Да, ни зрение, ни слух вас не обманывают».
– Мистер Постлетуэйт, к вашим услугам, милорд. – Он поклонился, причем с удивившей Фебу грацией, правда, когда выпрямился, она отчетливо услышала хруст суставов. – Вы оказали мне величайшую честь, посетив мое скромное заведение. Что я могу для вас сделать?
Феба попыталась рассмотреть перчатки маркиза, которые якобы стоили сотню фунтов, но он снял их и держал зажатыми в кулаке. Еще он снял шляпу и откинул с высокого лба темные волосы. Пляшущие огоньки свечей отражались в его начищенных сапогах ручной работы – по крайней мере, так писали в газетах.
Драйден держался необычайно прямо.
Маркиз или не заметил, что его разглядывают или ему было на это наплевать. Возможно, было бы удивительнее, если бы она его не рассматривала. Феба подумала, что харизма, которую он, несомненно, излучал, это своего рода отпечаток, оставленный бесчисленными взглядами за много лет.
– Я бы хотел увидеть вашу коллекцию шелковых вееров, мистер Постлетуэйт.
Его тон был удивительно дружелюбным. Но Феба расслышала в голосе стальные нотки. Он явно знал, какое впечатление производит на окружающих, и старался не пугать простолюдинов, чтобы те не замирали перед ним, как кролики перед удавом. В конце концов, остолбеневшие люди не могут сделать то, что от них требуется.
Она и Постлетуэйт, разумеется, были теми самыми простолюдинами.
Ей стало жаль того, что ее долгая игра с Постлетуэйтом подошла к концу. При одном взгляде на маркиза было ясно, что он не может быть объектом игр или шуток.
Но на случай, что все происходящее ей все-таки снится, Феба не устояла перед желанием и ущипнула себя за руку.
Слишком поздно она поняла, что Драйден видит ее в зеркале.
Он обернулся.
Она почувствовала его взгляд, как удар в солнечное сплетение.
У него были высокие четко очерченные скулы, что почему-то делало взгляд еще более пристальным. Казалось, маркиз внимательно рассматривает нападающих через бойницу замковых стен. Глаза были цвета бренди… или чуть темнее. Лицо недоброе. И излучающее опасность.
Такое лицо невозможно оценить с одного взгляда.
Феба поднесла руку к лицу, словно хотела одним жестом превратиться в принцессу – прямо у него на глазах.
Маркиз снова отвернулся. Выражение его лица не изменилось.
Только тогда она смогла вновь дышать.
– Конечно, даже не сомневайтесь, милорд. – Голос Постлетуэйта звенел от радости. – У меня прекрасная коллекция шелковых вееров, от простых до самых изысканных. – Он указал на витрину в затененном углу магазина, куда никогда не проникало солнце, от которого яркие краски на шелке могли поблекнуть. – Надеюсь, вы найдете то, что вам понравится.
«Черта с два», – подумала Феба.
Постлетуэйт выскочил из-за прилавка и устремился к витрине.
– Могу я поинтересоваться, что привело вас в наш город, лорд Драйден?
– Меня пригласили на прием. – Феба никогда не слышала, чтобы слово «прием» произносили с такой иронией. – И еще я должен посетить легендарную академию мисс Эндикотт – я действую от имени своей племянницы.
Легендарную? Неужели? Выходит, племянница маркиза – проблемная девочка? А, может быть, он будет на приеме у Редмондов? Куда еще он мог приехать?
– Мисс Вейл преподает в академии, – проговорил Постлетуэйт, взглядом указав на Фебу. Маркиз покорно обернулся.
Воспользовавшись моментом, она продемонстрировала самый элегантный реверанс.
– Для меня большая честь познакомиться с вами, лорд Драйден. – Ее голос был тихим и нежным. По крайней мере, ей хотелось так думать.
Уголки его рта едва заметно приподнялась. Возможно, ширина его улыбки зависела от статуса особы, которой предназначалась.
– Мисс Вейл. – Он небрежно поклонился. – Я здесь, чтобы встретиться с хозяйкой академии – мисс Эндикотт.
При этом он отчетливо выделил слова «хозяйка» и «мисс Эндикотт». Вероятно, он настолько привык к исключительному вниманию и даже навязчивости женщин, что хотел помешать ей совершить всеобщую ошибку.
– Разумеется. – Феба слишком поздно услышала намек на иронию в его словах. – Конечно, вы встретитесь с самым важным лицом в академии.
Она могла бы поклясться, что в его глазах что-то сверкнуло – маленькая искорка мелькнула и исчезла. Хотя, возможно, в них отразилась богатая позолота герба на дверце экипажа.
Когда он отвернулся и проследовал за Постлетуэйтом к витрине с веерами, она решительно вздернула подбородок и грозно уставилась на замерших девочек.
Они почти сразу вернулись к жизни и синхронно присели в реверансе – очаровательное зрелище: два маленьких цветочка изящно склонились к земле. Маркиз одарил их полуулыбкой и небрежно поклонился. Феба предположила, что этот аристократический жест девочки запомнят на всю оставшуюся жизнь, а маркиз забудет через несколько секунд.
Когда он проходил мимо них, мисс Раньон схватила подругу за локоть, потом молча шлепнула себя ладонью по лбу и подогнула колени, имитируя потерю чувств.
Чтобы не рассмеяться, Феба окинула ее самым строгим взглядом, на который была способна, и движением подбородка отправила обеих к прилавку. Девочки поспешили повиноваться, но обе кусали губы, чтобы не хихикать.
– Прошу вас, выбирайте, милорд, – обратился Постлетуэйт к маркизу.
Феба сомневалась, что для этого Драйдену потребуется много времени.
Звякнул дверной колокольчик.
В магазин вошел очень большой мужчина. Он был светловолос и белокож, словно викинг, и необыкновенно массивен. Его фигура напоминала прямоугольник, в то время как фигура маркиза, если уж прибегать к геометрическим сравнениям – треугольник. Он снял шляпу, тряхнул головой и, сделав несколько шагов, остановился в центре помещения.
– Увидел твой экипаж, Драйден, – сообщил он. Его голос был тихим и невыразительным, словно человеку было смертельно скучно. Но, глядя на него, никто бы не усомнился, что это настоящий аристократ – до мозга костей.
Маркиз мельком взглянул через плечо.
– А, это ты, Уотерберн.
Фебе показалось, что маркиз подавил недовольный вздох. Интересно.
Это был виконт, известный своими непредсказуемыми ставками. Однажды он поставил пятьсот фунтов на гонках сверчков. По крайней мере, Феба читала об этом в колонке светских сплетен.
Уотерберн сделал еще шаг вперед, и его светлые глаза скользнули по лентам, шляпкам и сумочкам. Таким взглядом агенты с Боу-стрит выискивают следы преступления.
– Полагаю, мы приглашены на один прием.
– Я потрясен. – Голос маркиза был полон иронии.
Уотерберн усмехнулся.
Маркиз сосредоточенно разглядывал два веера, которые выбрал из коллекции Постлетуэйта. Такое же выражение Феба видела на лице Леоноры Херон, цыганки из табора, вставшего лагерем на окраине Пеннироял-Грин, когда та смотрела на карты Таро, которые раскинула для богатого клиента.
Неожиданно для самой себя Феба почувствовала жгучую зависть. Какая-то женщина, должно быть, очень дорога этому потрясающему мужчине, раз он с такой тщательностью выбирает подарок.
– Лорд Уотерберн. – Постлетуэйту пришлось опять кланяться. – Я к вашим услугам. Могу я предложить милордам чаю?
– Мне не надо, но спасибо за предложение, – быстро ответил маркиз.
Ленивый взгляд Уотерберна остановился на Фебе. Та сделала попытку улыбнуться и поклонилась. Он кивнул головой и отвернулся.
Ну, вот. Пожалуй, ее считают частью обстановки.
Ее ученицы шуршали пакетами, готовясь уходить.
– Всего хорошего, мисс Вейл. Желаем вам хорошо провести каникулы.
– Спасибо, юные леди. Я надеюсь, вы тоже хорошо отдохнете. Только, пожалуйста, не забудьте прочитать заданные вам главы из Марка Аврелия. Иначе у вас будут большие трудности после возвращения в школу.
– Конечно, мисс Вейл. Я жду не дождусь возможности начать увлекательное чтение! – вдохновенно соврала мисс Раньон.
Девочки вышли, сопровождаемые перезвоном колокольчика. Они впустили в магазин порыв ветра, который пошевелил ленты на шляпках и немногие оставшиеся волосы на голове Постлетуэйта. Потом дверь снова захлопнулась.
Феба бросила последний взгляд на шляпку, которая никогда не будет ей принадлежать, и аккуратно сложила письма, чтобы положить их в ридикюль и уйти.
Именно тогда светловолосый лорд вальяжно, словно галеон, подплыл к маркизу.
– Ставлю десять фунтов на то, что даже ты не сумеешь сорвать поцелуй у… la insegnante, Драйден.
Insegnante? Но ведь это по-итальянски «учительница».
Уотерберн указал подбородком в ее сторону.
Феба потрясенно застыла. «Он имеет в виду, что маркиз должен поцеловать меня?»
Она снова повернулась к шляпке, сделала вид, что рассматривает ленты цвета лаванды и прислушалась.
– Бога ради, Уотерберн. – Маркиз лениво поморщился. – Мне не нужен ни ее поцелуй, ни десять фунтов.
– Но ведь интересно! Взгляни, она совершенно не похожа на женщину, для которой поцелуи – обычное дело. Скорее наоборот, она и вовсе нецелованная. А ты, говорят, можешь получить от кого угодно все, что пожелаешь. А я считаю, что в данном случае, судя по положению вещей, ты не добьешься своего.
«По положению вещей? Каких еще вещей?» — у Фебы перехватило дыхание, и она так сильно сжала ленту, что побелели кончики пальцев.
Теперь маркиз говорил очень тихо.
– Не делай глупостей! Это не детская игра.
«Ох».
Она покраснела от злости и унижения. Вожделенная шляпка расплылась перед ее глазами.
Слух Постлетуэйта с возрастом стал хуже, поэтому он ничего не услышал. Он с большим удовольствием пересчитывал только что полученные деньги и даже что-то напевал себе под нос.