— Послушайте! — сказал он, переключая сигнал на громкоговорители командного мостика.
— …тупают! Вперед, за ними, мои Пожиратели Миров, не дайте им уйти! — раздался над мостиком исполненный ярости звериный вой. — Коракс! Я знаю, ты слышишь меня! Вернись и сражайся, как подобает космодесантнику, трус! Я обещал обагрить свой клинок твоей кровью и бросить твою голову к ногам магистра войны, и я это сделаю! Сразись со мной, ты, подлый ублюдок!
Голос Ангрона сменился рычанием и бессвязными хрипами. Бранн сделал знак офицеру отключить трансляцию.
Медленно таяли минуты. Бранн сидел на командном троне, посматривая то на хронометр, то на экран, показывающий местонахождение вражеской баржи. Она находилась довольно близко.
— Коракс на борту последнего десантного челнока! — сообщил Валерий. Он плюхнулся в свое кресло и взглянул на Бранна. — Теперь вы мне верите?
Командир Гвардии Ворона пересек мостик и осторожно сгреб в ладонь красный шарф на груди префектора.
— Ваша жизнь снова принадлежит вам, — сказал Бранн и, выпустив шарф, разгладил оставленные рукой складки. — Честь вашего рода осталась незапятнанной. Прошу прощения за подозрения, Марк.
Валерий вздохнул и улыбнулся.
— А ведь все это на самом деле ничего не значит, верно? — сказал он, дергая себя за шарф. — Честь, верность, семья. Хорус ни о чем таком не думает.
— Именно поэтому они теперь значат намного больше, чем когда-либо, — ответил Бранн. — Особенно верность.
Вдоль бортов «Гнева посвященного» открылись орудийные порты, являя взору батареи макропушек, плазменных ускорителей и ракетные шахты: словно ощерилась свирепая гончая. На надпалубной надстройке начали вращаться турели, выдвинувшиеся из бронированных башен. По всей длине боевой баржи работали тормозные двигатели, замедляющие скорость перед атакой; корабль заложил изящный вираж вправо, чтобы мощные орудия левого борта могли открыть огонь.
Делеракс стоял на мостике позади командного трона, ухватившись за его спинку. На дисплее мелькали сигналы о местонахождении кораблей Гвардии Ворона и летящих к ним десантных челноков. Пожиратель Миров рассчитал угол атаки, который позволит ему оказаться между боевой баржей противника и возвращающейся флотилией десантных кораблей.
Он услышал, как с треском распахнулись двери, ведущие на мостик, и, обернувшись, увидел посланника Хоруса. Космодесантник был в шлеме, как всегда с момента появления на борту, и доспехе синего цвета, но без единого знака различия.
— Прекратить атаку, комендор-лейтенант! — Приказ был отдан спокойным, но резким тоном. Он прозвучал из внешней системы связи космодесантника, и к голосу явно были добавлены искусственные модуляции.
Делеракс рассмеялся и отвернулся к главному экрану.
— Кораксу и его легиону конец, — сказал он. — Взгляните сами. Не пройдет и десяти минут, как мы откроем огонь и уничтожим их навсегда.
— Властью, данной мне магистром войны, я приказываю вам немедленно прекратить атаку! — повторил космодесантник.
— Здесь эта власть ничего не значит, — заявил Делеракс. Он развернулся и встал лицом к лицу с чужаком. — Если хочешь, чтобы твоим приказам подчинялись, ступай обратно в свой Альфа-Легион.
— Решено, что Коракс еще не до конца сыграл свою роль, — сказал Альфа-Легионер. — Ему еще дозволено пожить.
— Решено кем? Тобой? — В голосе Делеракса звучало неприкрытое презрение. — Кто ты такой, чтобы решать?
— Я — Альфарий, — ответил легионер.
— Убирайся с моего мостика, или отсюда унесут твой труп!
Делеракс увидел, как Кордассис встал слева от него, вытаскивая из кобуры болт-пистолет. Пожиратель Миров улыбнулся. Но его улыбка погасла, когда он почувствовал прикосновение холодного дула к щеке. Немного повернув голову, он увидел, что пистолет приставил Кордассис.
— Что такое? — прошипел командор-лейтенант. — Кордассис, что ты делаешь?
— Я не Кордассис, — ответил космодесантник, державший болтпистолет. — Я — Альфарий.
Делеракс изогнулся и нырнул под ствол предателя. Вылетевшая из дула вспышка ослепила Пожирателя Миров, и в следующее мгновение он почувствовал, как левая половина его черепа взорвалась.
Бранн стоял на посадочной палубе, наблюдая, как садятся десантные челноки. Первые из них уже высаживали своих пассажиров. Уцелевшие Гвардейцы Ворона устало спускались по рампам на палубу.
Выглядели они ужасно: большинство ранены; доспехи похожи на лоскутные одеяла — тут серебряный наплечник Железного Воина, там серый нагрудник Несущего Слово; броня была потрескавшейся и изломанной, в пятнах крови и грязи. И на всех лицах, в которые смотрел Бранн, читалась безмерная усталость. С остекленевшими глазами последние оставшиеся в живых после резни в зоне высадки брели по посадочной палубе под радостные возгласы и улыбки воинов Бранна.
Приземлился последний шаттл. Едва опустилась рампа, как Бранн оказался рядом с ней. Первый появившийся из корабля космодесантник выглядел необычно, в его доспехах все мыслимые цвета смешались с простым керамитом. От изначального доспеха остался только наплечник со значком легиона. Он стащил с головы шлем и бросил его на палубу.
— Агапито! — рассмеялся Бранн. Он хлопнул ладонью по груди своего настоящего брата. — Я так и знал, что ты жив. Ты слишком упрям, чтобы позволить чему-нибудь этакому себя прикончить.
Бранн оглядел брата, изумляясь его странному виду. По правой щеке космодесантника к горлу сбегал свежий шрам, но в остальном это было то же лицо, которое Бранн знал всю жизнь. Агапито слабо улыбнулся в ответ. Его глубоко посаженные карие глаза ласково смотрели на брата. Потом он обнял Бранна за шею и притянул к себе. Двое соприкоснулись лбами в знак уважения и дружбы.
— Я вижу, ты не мог остаться в стороне от неприятностей, Бранн.
Отступив от Агапито, командор увидел спускавшегося по рампе Коракса. Примарх возвышался над своими Легионес Астартес, его черные доспехи были такими же измятыми и побитыми, как у тех, кем он командовал.
— Я следил за вашими передачами, — сказал Коракс. — Почему противник прервал атаку?
— Не имею представления, лорд Коракс, — ответил Бранн. — Возможно, они решили, что связываться сразу с тремя кораблями — не лучшая идея.
— Где они теперь? — спросил примарх.
— В сотне тысяч километров отсюда, — сказал Бранн. — Не похоже, чтобы они собирались повторить атаку.
— Странно, — заметил Коракс. Он покачал головой, словно отгоняя какую-то мысль. — Прикажи остальным кораблям держать курс на Освобождение.
— Слушаюсь, лорд Коракс, — Бранн прижал кулак к груди. — А куда пойдем мы?
— На Терру, — ответил примарх. — Я должен получить аудиенцию у Императора.
Из черепа Делеракса текли кровь и мозги. Комендор-лейтенант Пожирателей Миров чувствовал, как вместе с ними из него уходит сама жизнь. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой и не чувствовал ничего ниже шеи. Даже дыхание давалось с трудом.
Он скосил глаза на Кордассиса, гадая, на кого же он смотрит на самом деле.
— Почему? — еле слышно прошептал он.
Альфа-Легионер появился в поле зрения и склонился над Делераксом. Пожиратель Миров увидел отражение своего изуродованного лица в его темных глазных линзах. Под маской безразличия не были видны истинные мысли и чувства космодесантника. Его металлический голос показался Делераксу, делающему последний судорожный вдох, бесконечно далеким:
— В такие времена, как теперь, даже самое проверенное лицо может оказаться врагом.
Дэн Абнетт
МАЛЕНЬКИЙ ХОРУС
С виду невинный цветок, но змея таится под ним.
Лит. Комментарии
Поговорим о Маленьком Хорусе Аксиманде. Его символом был полумесяц, и характер в соответствии с темпераментом склонялся к меланхолии. По мнению многих, этим объяснялись превалирующее в нем настроение печали и внутренней тревоги, хотя сам он это отрицал.
— Меланхолический характер часто воспринимают неправильно, — говорил он. — Вы мыслите слишком буквально. На самом деле это сродни осени, дух пассивного изменения, ускоритель смерти, начало всех концов и начал. Осень очищает мир, чтобы на его месте мог возникнуть новый. Это и моя цель. Я не грущу.
Разумеется, после того как Хорусу восстановили лицо, оно всегда казалось рассерженным.
*
На пути у них лежал Двелл, требовавший просвещения. Его обитатели уже были знакомы со Старыми Путями. Тени Долгой Ночи были изгнаны с их земель, и к моменту исправления, случившемуся тридцать два года назад, они стали вполне покладистыми. Двелльцы снарядили в армии Крестового похода восемьдесят отличных и верных полков.
Тем не менее еще были свежи воспоминания об Исстваане, и слухи о позоре стремительно разлетались повсюду. По секторам Момед, Инстар и Окуэт прокатилась волна яростных сражений. Их зачинщиком был командир Железных Рук, лишенный плоти военачальник клана Сорргол по имени Шадрак Медузон. Именно он повел верноподданных Императора против приближающегося флота Шестьдесят третьей экспедиции Воителя. Медузон со своими войсками не успел на помощь своему железнорукому повелителю на Исстваан-V. В его сердце из сложного сплава клокотали ярость и расчетливая месть. Он собрал пятьдесят восемь полных батальонов Имперской Армии — воинства с пустотных ульев Момеда, — а также флотилию осадных громадин скитальцев с Нахан Инстар, остатки Саламандр, некоторые кланы Механикум и рейдерские соединения Белых Шрамов, примкнувших к нему вместо того, чтобы возвращаться на фронт Чондакса.
Двелл с его укрепленными городами, орбитальными батареями, флотскими училищами и восьмью миллионами отлично сражающихся мужчин должен был стать краеугольным камнем линии Медузона. Всякий понимал, что Старейшины Двелла никогда не выступят против Трона.
Первоочередной задачей было просветить их, пока они не встали под знамена непримиримого сына Медузы.
Своим именем Аксиманд обязан внешности, хотя в Шестнадцатом легионе он был не единственным воином, схожим лицом с примархом. Избирательная генетика обеспечила такое сходство многим, в том числе Первому капитану. Они были истинными сынами среди всех сынов.
Но Аксиманд походил на него больше остальных. И не только лицом; в манерах тоже было что-то общее. Он звался Хорусом — обычное имя для Хтонии, ставшее популярным благодаря примарху. В конце концов все они были Сынами Хоруса.
Маленький Хорус Аксиманд — так его называли, одновременно ласково и насмешливо. Но он вовсе не был маленьким. Капитан Пятой, один из четырех членов Морниваля.
— Здешний капитан в другой компании был бы почти примархом, — сказал Абаддон, имея в виду Аксиманда.
После реплантации остался шрам, который изменил расположение мышц. Из-за него выражение лица стало совсем иным. Но каким-то образом этот изъян усиливал, а не уменьшал сходство с Хорусом.
Сталь, откованная на Медузе, была острой…
Ему снился сон, о котором он никогда никому не рассказывал. Первый капитан Абаддон объявил, что сны являются слабостью, от которой Адептус Астартес следует избавляться. Не знающие сновидений Лунные Волки, несомненно, были самыми совершенными из всех.
Но времена изменились. И Лунные Волки стали Сынами Хоруса, родство обернулось злом. Всеотец человечества стал врагом. А Маленький Хорус Аксиманд после Исстваана начал видеть сны.
Сон повторялся и во всех деталях копировал случившееся с ним наяву, но в нем всегда присутствовал кто-то еще. Этот кто-то приходил незванный, всегда оставаясь вне поля зрения, среди далеких теней, в другой комнате. Капитан не видел его лица, но знал, что он тут.
Аксиманд чувствовал на себе его взгляд и слышал дыхание.
Сначала Маленький Хорус боялся снов: боялся засыпать и того, что скажет Абаддон, если узнает; боялся безликого чужака, наблюдавшего за ним во сне. Но он не страшился перемен. Изменчивость была частью его характера.
— Меланхолический нрав переменчив, — говорил он. — Он подобен осени, а это время года стремится к изменениям, ускоряет приход смерти и начало всех концов и начал. Осень очищает мир, готовый к обновлению. Это и моя цель. Я не боюсь!
Опять-таки, после того как лицо восстановили, он перестал быть похожим на самого себя.
Еще одним новшеством, на которое пришлось пойти после Исстваана, стало упразднение Морниваля. Изменение названия Шестнадцатого, смена цвета доспехов — все это было принято охотно, как позитивное подкрепление решимости. Они никогда не изменяли своей клятве, служили Хорусу и Империуму.
Однако Морниваль был болезненной потерей. Горстка сынов, ровесников и братьев, избранных для того, чтобы держать совет с магистром войны, всегда являлась чем-то жизненно важным и органичным.
Маленький Хорус все еще носил знак полумесяца на шлеме, над правой линзой.
Когда флот переместился в систему Двелл, он заговорил на эту тему с Абаддоном.
— Эта концепция устарела, — сказал Первый капитан. — Видишь, какую дурную службу Морниваль сослужил нам на Исстваане?
— Это люди сослужили нам дурную службу, — ответил Аксиманд, — а не Морниваль. От Морниваля всегда ожидали взвешенных советов. Предполагалось, что там будут спорить и не соглашаться друг с другом, чтобы мы могли должным образом обсудить каждый вопрос и быть уверенными в том, что пришли к разумным заключениям.
Абаддон с сомнением смотрел на него.
Аксиманд улыбнулся в ответ.
— По правде говоря, — добавил он, — те решения, что мы должны были принять на Давине и Исстваане, были настолько необычными, а разногласия настолько…
— Настолько что? — спросил Абаддон.
— Значительными. Проигравшие спор не могли оставаться в живых. Таков порядок вещей. Когда вопрос настолько важен, несогласные становятся врагами. Они должны были сказать нет, потому что их нет освятило наше да.
Они. Абаддон и Аксиманд больше не называли имен. Разве что прежних членов Морниваля: Берабаддон, Сиракул, Янипур и дорогой Сеян. О них говорили как о любимых предках. Но двое других появились и исчезли, и их имена никогда не произносились. Это воспоминание было слишком болезненным даже для трансчеловека.
— Этот механизм всегда срабатывал, — настаивал Аксиманд, понизив и без того тихий голос до едва различимого шепота, вынуждая Абаддона склониться к нему, чтобы расслышать. Под ними на огромном мостике кипела жизнь.
— Механизм срабатывает всегда, даже когда нам приходится убивать несогласных. Этот метод был надежным и полезным. Морниваль обеспечивал баланс и служил гарантией правильных решений.
— Ты восстановил бы его? — спросил Абаддон.
— А разве сейчас баланс нам не нужен больше, чем когда либо?
— Ты восстановил бы его? — Абаддон повторил свой вопрос.
— Он никогда и не исчезал, — сказал Аксиманд. — Просто в нем появились свободные места.
— И кого бы ты выбрал? — спросил Абаддон.
— А ты?
Абаддон фыркнул:
— Таргоста.
Аксиманд пожал плечами:
— Разумное предложение. Сергар Таргост наш до глубины души, но он еще и магистр ложи. А для ложи нужен ясный рассудок, не забитый проблемами Морниваля.
Абаддон кивнул, соглашаясь с разумностью сказанного.
— Фальк Кибре, — предложил он.
— Хм. — Аксиманд снова улыбнулся. Отъявленный головорез Кибре был истинным сыном, но и капитаном Юстаэринцев, а следовательно, заместителем Абаддона. Слишком много власти в одних руках. — Кибре — отличный парень… — начал он.
— Кэл Экаддон, — сказал Абаддон, не дав Аксиманду закончить фразу.
Экаддон… Капитан отделения Катуланских Налетчиков. Еще один из роты Абаддона. Аксиманд засомневался, верно ли Первый капитан понимает концепцию баланса.
— Теперь ты предлагай, — сказал капитан.
— Тибальт Марр.
— Тот, который «и то, и се»? Хороший человек, но у него нет вкуса к такой работе. Он до сих пор не вышел из тени Мойя. Кибре отлично…
— Иеррод, — продолжал Аксиманд.
— У него забот по горло, он принимает Тринадцатую после смерти Седирэ, — ответил Абаддон.