Тронутый такой заботой, я поставил ногу обратно на гранит и, размышляя над тем, что бы это все значило, направился к голове поезда.
У входа в первый вагон я обнаружил двух симпатичных молодых людей в аккуратных белых костюмчиках, на кармашках которых красным было вышито: «Арторикс». Молодые люди были чем-то удивительно похожи и вообще смахивали больше на охранников, чем на обслуживающий персонал. Вызывающе убрав руки за спину, они стояли по бокам от двери, а в проеме царил джентльмен средних лет – с ухоженными бакенбардами, но без усов, в легких шортах и полосатых гетрах, уходящих в кожаные ботинки. Одет не без вызова: белейшая рубашка с небрежно закатанными рукавами, шапочка с длинным твердым козырьком. На шапочке красным протянулось неизбежное «Арторикс». Рожа у джентльмена была какая-то хитрая, башка бритая. Я насторожился.
Увидев меня, этот симпатяга расплылся в улыбке и продемонстрировал поистине лошадиные, ошеломляющие фарфоровые зубы; он эмоционально протянул в моем направлении руки, равномерно поросшие волосами, однако с места не тронулся.
– А-а-а! – заорал он неожиданно высоким голосом. – Господин инспектор! Вот и вы! Как прекрасно! Как замечательно!
– Вы думаете? – спросил я, внимательно его разглядывая. – А впрочем, как скажете… Вы чертовски правы: я – инспектор Дэдлиб.
– Я так сразу и понял! Как увидел вас, так сразу и понял, что вы и есть инспектор Дэдлиб! – продолжал умиляться этот тип, тряся бакенбардами. – Конечно, вы и есть инспектор Дэдлиб! Кто же еще! – Он отошел в глубь вагона и жестами пригласил меня следовать за собой. – Сюда! Сюда проходите, милейший господин инспектор! Сюда, сюда!
Я не стал ломаться и прошел.
Внутреннее убранство вагона располагало к приятному времяпровождению. Перешагнув порог, я оказался в просторном салоне, где царили оттенки бежевого цвета – в одном углу находился внушительный стол с бумагами и функционирующим компьютером (надо думать, командный пункт представителя компании); в другом помещался холодильный шкаф. Посередине салона стоял ажурный стол радующих глаз очертаний, который окружали легкие изящные стулья, а в простенках между окнами устроились покойные кожаные кресла.
– А вы располагайтесь где вам удобно, господин инспектор! – лысый джентльмен избавился от кепки и выполнил сложный по конфигурации взмах рукой, после чего плюхнулся в ближайшее кресло. – Сейчас уже поедем, да-да, поедем!.. А вы к нам по заданию или как частное лицо?
– Совершенно как частное лицо. Пришло время подумать о душе, понимаете меня? Я в Арторикс отдыхать еду. И пиво пить. В Арториксе ведь есть пиво?
– О, конечно, конечно! Полно, полно пива! – засиял зубами джентльмен в кепке, вскочил, распахнул холодильный шкаф и выхватил оттуда несколько бутылочек. – Однако позвольте представиться… – Тут поезд мягко дернулся и поехал, постепенно набирая скорость. – Джонатан Вайпер. Что? Вы удивлены? – снова заулыбался он, хотя я и не думал удивляться. Ну подумаешь: Вайпер! Это еще что. Нашел, чем хвастаться! Вот я знаю одного владельца закладной лавки в Ист-энде, так его вообще зовут Автандил Мочман. – Ну, такая уж у меня фамилия! Что уж тут поделаешь, я не виноват, поскольку и дед мой был Вайпер, и папа мой был Вайпер, ну и я тоже Вайпер. – Он поставил пиво на стол. – Ваше любимое. Угощайтесь!
И правда: «Асахи». Светлое. И за что я только люблю «Асахи», кто бы мне объяснил?..
– Спасибо, – сказал я, но пива не взял и уселся в кресло. – А что, господин Вайпер, давно вы работаете в этой фирме?
Вайпер открыл было рот, но ответить не успел. Задняя дверь распахнулась – я имею в виду ту дверь, что вела не к локомотиву, а в сторону других вагонов, – и в салон спиной вперед влетел молодой человек в белом костюмчике, а следом за ним со словами: «Говорю вам, пропустите!» – ворвалась негодующая Лиззетта Энмайстер. Молодой человек вскочил и кинулся было к Лиззи, но та от души пнула его ногой в живот, после чего направилась к нам. Молодой человек, корчась на полу, все же сумел вытащить пистолет неизвестной мне системы и уже стал целиться нетвердой рукой прямо в спину моей боевой подруге, но тут я швырнул в него свой сумкой. И попал.
– Позвольте, но… – завопил было Вайпер, улыбаясь во весь рот.
Лиззи посмотрела на него из-под своей замечательной челки с интересом, а я заметил равнодушно:
– Почему он так неосторожно обращается с оружием?
Вайпер на мгновение перестал улыбаться, и тут я увидел, что улыбался у него все время исключительно рот, а глаза и не думали улыбаться. Глаза у Вайпера были холодные-холодные. Рыбьи такие глаза.
Но тут же Вайпер опомнился.
– Ах извините! Я не знал! Я не предупредил! Это недоразумение. Леди вошла так стремительно! – Он повернулся к Лиззи, схватил ее за руку и с жаром стал лобызать. – Покорнейше прошу!
Лиззи отняла руку, бросила сумку в ближайшее кресло и повернулась ко мне:
– Между прочим, мы собирались ехать вместе. Если что-то изменилось, то хотя бы предупредил. Воспитанные люди обычно так и поступают. А ты исчез, даже записки не оставил… Это, в конце концов, просто невежливо.
Вайпер прислушивался, продолжая идиотски улыбаться. Я стал усиленно оправдываться, кланяться, приседать и делать тому подобные жесты. Вообще говоря, Лиззи была права: я действительно втихаря смылся, поскольку рассчитывал, что если не появлюсь у нее в оговоренное время, Лиззи банально обидится и порвет в клочки свой билет. Я даже не стал ничего оставлять у нее на автоответчике, тем самым усугубляя тяжесть своего поступка. Ведь отправляться вместе с мисс Энмайстер в этот самый Арторикс – практически не представляя цели путешествия, а располагая лишь какими-то туманными намеками г. Дройта на связь между новомодным курортом и неким И Пэном, про которого я вообще ничего не знаю, – мне показалось несколько рискованным. У господина шерифа повышенное чутье на всякое дерьмо, не счесть, сколько раз он посылал меня в самую его гущу – мол, съезди, Сэмивэл, дружочек, посмотри там, что к чему, ты сообразительный, а мы уж потом… Нет, от Лиззи я удрал вполне сознательно. И вовсе не потому, как могут подумать некоторые, что она стала бы ненужным балластом в путешествии к предполагаемому центру дерьма, нет, Лиззи совсем не такая, она девушка шустрая и рука у нее тяжелая. Просто Лиззи… Ну, об этом как-нибудь потом.
Поверженный тем временем встал с пола, почтительно поднес мне сумку «Tumpstown Army» – сумка звякнула металлом – и удалился, провожаемый пронзительным вайперовским взглядом.
Когда дверь за ним закрылась, Вайпер повернул голову к нам и снова громогласно заликовал, тыча пальцем в мою сумку:
– У вас там, наверное, кирпичи! Бедняга, как ему больно!
– Нет, – ответил я. – У меня там самые необходимые в путешествии вещи. Самые необходимые. Ничего лишнего.
– О да! Да! – Вайпер картинно прижал руки к груди.
– Так давно ли вы работаете в этой фирме, Вайпер? – повторил я вопрос, намеренно пропустив слово «господин».
– Вы имеете в виду компанию нашу?
– Точно.
– А! – Вайпер схватил пиво и свернул ему крышечку. – Господин инспектор, – заулыбался он лукаво. – Я всегда в строю, да-да… Всю жизнь работаю. Я работаю в компании всю жизнь!
– Это интересно, – кивнул я и постарался придать лицу как можно более простодушное выражение. – В Тумпстауне, я так понимаю, у вас отделение. А где, к примеру, главная контора? Я спрашиваю потому, что на вид вам лет сорок, а я, между тем, лишь на днях узнал, о существовании компании «Арторикс», причем – исключительно из вышей рекламы, что при моей работе, согласитесь, странно.
– Да чего уж странного! Вы ведь жуликов ловите! – радовался Вайпер. – Бандитов! А мы занимаемся честной коммерцией. У нас все пристойно. Поезда туда-сюда, туристы. И потом, бизнес – это, знаете, сегодня есть, а завтра, глядишь, уже и нету! Тю-тю!
– О, значит, тю-тю? Это интересно, – обрадовался я, а Лиззи широко открыла глаза в удивлении. – Вот вы как понимаете бизнес? Ну, да дело ваше… Ну, а главная контора компании, значит…
– Находится к Клокарде! – расторопно продолжил Вайпер. – В Клокарде она! – Он ткнул пальцем куда-то влево.
Я посмотрел на сидящую за его спиной Лиззи, и та отрицательно поджала губы.
– В Клокарде? – я наморщил лоб. – Что-то не помню я там ничего такого.
– Разве ж весь Клокард упомнишь! – Вайпер принялся пить пиво из бутылки, обливаясь и хлюпая. – Клокард – город большой. Бурно развивается.
– А может, компания по-другому называется? – спросила из-за спины Лиззи. – Не «Арторикс»?
Вайпер замер, утер подбородок белоснежным платком, потом повернул голову чуть ли не на сто восемьдесят градусов и ответил:
– По-другому называется. Вот именно.
Тут распахнулась дверь, ведущая к локомотиву, – и я подумал было, что со мной в Арторикс увязались еще и Люлю Шоколадка с Юллиусом Тальбергом и для начала повязали всех машинистов, а теперь явились доложить о своих достижениях, – и в проеме явилась голова:
– Господин Вайпер. Вас просят.
– А! – Вайпер подпрыгнул. – Извините. Тысяча извинений! Две тысячи извинений! Четыре тысячи извинений! Вынужден! Побудьте уж тут! Располагайтесь как угодно! Я скоро! – И с этими словами вылетел из вагона так быстро, что я даже не успел спросить, где у них тут туалет.
– Какой мерзкий тип, – заметила мне Лиззи. – И могу я узнать, почему ты меня обманул?
– Милая, я просто решил сначала съездить один, разведать обстановку, снять номер получше, а может – даже и коттедж на берегу… – С этими словами я поднялся с кресла, достиг задней двери и дернул за ручку. Ведь нас попросили располагаться.
– Ой, что-то ты темнишь… – покачала головой Лиззи, но больше приставать не стала, потому что она – девушка понимающая.
За дверью мне открылся небольшой коридорчик, с одной стороны которого были окна, за которыми мелькали столбы, а с другой – несколько дверей, и я ими немедленно занялся, потому что любопытный.
За первой дверью обнаружился туалет. Видно, Вайпер относился к месту своего отдохновения вдумчиво и даже с любовью: сверкающий унитаз был снабжен пультом с большим количеством разных разноцветных кнопочек и рычажков, и с минуту я развлекался, нажимая на них и опробуя разные режимы спуска воды и подогрева сидения, а потом неожиданно добился того, что из глубин в потолок ударила толстая струя воды. Пришлось поспешно ретироваться. Сказочная вещь, что и говорить! Обязательно куплю себе такой.
За другими дверями обнаружились два спальных отсека, купе, посреди которого стоял громадный и неприступный сейф (и я, любопытствуя, обошел его кругом), и еще одно купе, побольше – с многочисленными мониторами, показывающими все, что происходит в других вагонах поезда. Дверь в последнее помещение была заперта на два замка, но я легко открыл их с помощью штатного набора отмычек.
Вернувшись в первый спальный отсек, я с удовольствием растянулся на потрясающей размерами кровать. Вытащил из сумки пиво – пусть не холодное, но зато свое, – достал коробку с дисками и вставил один, с последним альбомом Бэлы Флэка, в настенную стереосистему. Пришла закончившая ковыряться в компьютере Лиззи, перелезла через меня, открыла окно и высунулась в него.
– Видно что-нибудь? – поинтересовался я и состроил вопросительную гримасу.
– Не-а, – ответила она, отрицательно качая головой. – Одни кактусы. Кактусы и солнце.
– Ну да, кактусы… – задумчиво пробормотал я. – Лучше бы ты вышла за меня замуж. Мы никогда не будем больше смотреть на кактусы. На кактусы нам будет практически плевать. Ну что такое кактусы рядом с вечностью? Вот вообрази: сидим это мы с тобой на крылечке нашего скромного коттеджика на побережье. Закат! – Я широко взмахнул бутылкой с пивом, изображая закат. – Солнце садится прямо в воду, плещет неспешно ленивая волна, рядом произрастает кокосовая пальма и никаких кактусов… Мы сидим рядом и пьем кофе со сливками… – Черт возьми, кажется, во мне еще тлеет поэт, а? А я-то надеялся, что навеки загасил его.
Лиззи оторвалась от окна, сказала тихо: «Ага!», выплюнула на ладонь жевательную резинку и залепила ею объектив камеры, нацеленной прямо на кровать.
– Нехорошо, – сказал я залепленной камере. А потом добавил, обращаясь к Лиззи: – Все непросто, да?
Лиззи прижала палец к моим губам, но было уже поздно.
2
Снаружи оказалось очень ветрено, и для начала меня чуть не сдуло на колючки окрестных, довольно крупных таких кактусов (мы как раз проезжали через Великую Тумпстаунскую Пустыню), но я уцепился за какую-то железяку (черт ее знает, для чего она там торчала: для флага или для таких остолопов, как я) и повис над природой, гордо рея по ветру и проклиная свою любознательность. Из окна выглянула вопросительно Лиззи, но ничего не сказала. Ибо три минуты назад при самом поверхностном осмотре мы с ней обнаружили два микрофона только в кровати-сексодроме. Сколько их еще? И где? Можно было только догадываться.
Лиззи молчала как рыба и только делала жесты руками и строила фигуры глазами, видимо, вкладывая во все это какой-то смысл, но смысл мне пока не открывался. Условными знаками всяких там морских пехотинцев я не владею, да и Лиззи, судя по ее жестам, – тоже.
Отчаявшись понять ее жестикуляцию, я отрицательно брыкнул ногой и стал подтягиваться, воображая себя Тарзаном в джунглях. Тарзан Дэдлиб – а что, звучит, а? На крыше поезда моему взору открылся длинный ряд металлических скоб, по форме напоминающих дверные ручки, – так или иначе, на крыше было нечто такое, уцепившись за что здравомыслящий человек мог передвигаться, и я, перебирая руками, с трудом пополз к хвосту поезда. Все же эти новые поезда развивают порядочную скорость!
Между нами. Я задумал тайную вылазку. Знаете, как это бывает – все думают, что ты спокойно спишь и видишь сон, а ты уже пополз, пополз, пополз… Вдруг, что-то да покажется интересное – там, где моего присутствия никто не ждет. Такой метод не раз уже себя оправдывал. И потом: не зря же миляга Вайпер сдернул меня с моего законного места в общем вагоне.
Метров через десять или, может быть, двадцать – не умею считать расстояние в пройденных ручках – я дополз до крышки люка, ведшего в недра другого, по моим представлениям, вагона, и от радости чуть не улетел к кактусам. Открыв люк с помощью ножа, я смело нырнул в него и очень хорошо, что ногами вперед, ибо оказался в туалете. Уж чем-чем, а туалетами поезд обделен не был: куда не сунься, обязательно найдешь!
В коридоре никого не оказалось. Открыв припасенную бутылку пива, я взбодрил себя хорошим глотком и пошел налево. Там, за стеклянной дверью, я увидел салон сидячего вагона, полный тумпстаунских граждан, следующих в Арторикс в поисках отдыха и развлечений. Они предавались трапезе, вкушая яства, коими в изобилии со своих подносов снабжали их сновавшие по проходу ловкие молодые люди в белой униформе. Граждане жизнерадостно галдели и раскованно питались. Внезапно некий господин замечательно высокого роста одним движением распахнул окно, выхватил вызывающий уважение «магнум» и принялся палить по кактусам. В это увлекательное занятие тут же включились все присутствующие в вагоне. (Я опечалился, ибо кактусы за окном были голубыми агавами, а из них, как известно, производят полезную для здоровья текилу.) Поднялась страшная пальба. Граждане гоготали и перезаряжали оружие, отмахиваясь от порохового дыма и не прерывая процесса питания.
Поняв, что здесь все обстоит благополучно, я отхлебнул еще пива, пошарил в кармане и нашел там пакетик соленого арахиса в пакетике. Доблестные тумпстаунцы, расстреляв тем временем все бывшие под рукой боеприпасы, отложили оружие и перешли к кофе.
– Как все славно, – пробормотал я, повернулся и чуть не врезался в одного из вайперовских молодчиков, в костюмчике с вышитой красным надписью; он без лишних слов тут же выхватил внушительный пистолет неизвестной мне системы и упер мне в лоб.
Я уронил пиво и замер. Бутылка звякнула и покатилась.
Молодой человек спокойненько смотрел мне в глаза, ничего не говорил и не предпринимал: казалось, он мог так простоять до самого Арторикса.