– Назовите фамилии.
– Боюсь, вам они ничего не скажут. – Волкова встала, давая понять, что разговор подходит к концу. – Но есть одна деталь, которая лично мне почему-то не дает покоя. Повторяю: лично мне.
– Да уж, человеческий фактор. Наш вечный бич, – вздохнул генерал, тоже поднимаясь и одергивая китель. У него словно что-то переключилось внутри.
В один миг все домыслы Буранова и полковника Волковой показались ему какими-то надуманными и инфантильными. Детскими фантазиями. Стало жалко потерянного времени и противно, что и сам он, словно зеленый кадет, поверил во всю эту оккультную чушь с мессиями, избранными людьми, древними пророчествами и пчелками-ангелками. Все проще и приземленней, подсказал здравый смысл: нас атаковала высокоразвитая цивилизация, которой понадобилась планета. Которой стали мешать туполобые соседи, засирающие атмосферу и веками истребляющие друг друга.
Млекопитающие системы «человек».
Все проще и приземленней…
Уже выходя из тесной кухни, Пимкин все же повернулся, снял очки и, чтобы не показаться неучтивым чурбаном, поинтересовался:
– Ну и какая же деталь вам не дает покоя, полковник?
Волкова помолчала, размышляя: отвечать ли. Но в конце концов пожала плечами – чего терять-то? – и обронила:
– Двое из этих пяти – бывшие космонавты.
Генерал побледнел. Такого с ним не случалось уже лет двадцать.
– Вам плохо? – Волкова скользнула в комнату и вернулась с открытой аптечкой. – Сердце?
– Г-герасимов и Т-торик? – запинаясь, выдавил Пимкин.
Аптечка вывалилась из рук Нины, и теперь настала ее очередь побледнеть, как свежая простыня.
– Вы их знаете? – еле слышно проговорила она.
– Не может быть… – так же тихо сказал генерал, медленно переводя взгляд на растерянное лицо гэбистки. – Просто-напросто не может быть. Для этого нужно не пчелу случайно проглотить за обедом, а анаконду.
– Анаконды не ядовиты…
Мысль генерала вдруг заработала неприлично ясно. Он даже принялся рассуждать вслух, параллельно засовывая очки в футляр и надевая шинель:
– Если они стартовали осенью четырнадцатого… Огонь вновь появился в самом начале пятнадцатого… Сколько нужно, чтобы добраться от Марса до Земли без форсирования? Месяцев семь, пожалуй. Это зависит от расстояния в тот момент… Черт, совсем не разбираюсь в этих чертовых космических финтифлюшках!.. Какой я все-таки кретин! Почему же я раньше не проверил, живы ли они? Числятся ли в базах. Лопух! Растяпа… Вот что, Нина… – Его взгляд наконец стал осмысленным. – Поднимайте на уши весь ваш отдел! Плюс аналитиков и экспертов! Пусть потрошат всех известных астрономов-любителей! Пока только российских. Нужно пропесочить все до единой записи наблюдений за период с… э-э… скажем, с июля 2015-го до января 2016-го включительно.
– Что искать-то?
– Искать все необычные космические тела, упавшие на планету, которые хоть отдаленно могут напоминать искусственные спускаемые аппараты!
– Вы меня пугаете…
– Перестаньте! Это никакие не инопланетяне! Это, возможно, те люди, вернувшие нам огонь в пятнадцатом!
– Эти пятеро, за которыми сейчас охотится психованная секта? – Глаза Волковой полезли на лоб.
– И которых почему-то боятся плазмоиды!
– Да кто же они такие?
– Вот это нам и нужно узнать! Вы не знаете, где они сейчас могут быть?
– В момент вторжения находились в Москве, но потом разъехались в разные стороны… Я распоряжусь, чтобы их отследили.
– Хорошо. Если будет нужна помощь – обращайтесь. Подключу ГРУ.
– Уж как-нибудь справлюсь, – возвращаясь в образ независимой гордячки, сказала Волкова.
– Да… Вот еще что… – Генерал нахлобучил на голову папаху. – Не посвящайте никого в нашу… кхм… гипотезу. Просто дайте своим людям команду. Вы же можете приказать без лишних объяснений?
– Но у меня есть вышестоящие начальники, – тут же насторожилась полковник. – Они должны располагать данными о любой операции ФСБ…
– Нина, послушайте. – Неожиданно для самого себя Пимкин взял ее руку в свои ладони. Волкова никак не ожидала такого фамильярного жеста, поэтому даже не попыталась вырваться. – Если наши предположения верны и вся канитель закрутилась вокруг этих людей, то неизвестно, куда может завести нас цепочка загадок. Поверьте мне. Я был с этими ребятами, когда они отправлялись в путешествие к Марсу. Оттуда не существовало обратной дороги, понимаете? Это был билет в один конец. Эти пятеро встали на пути богов… Они победили, потому что огонь вновь принадлежит нам. И если на миг представить, что они сумели вернуться… То… кем?
– Кем? – словно эхо, откликнулась Волкова.
– Спасителями? Или судьями? А может, и просто людьми. Сейчас я готов вообразить все что угодно.
– Вы меня совсем запутали, Николай Сергеевич. – Полковник мягко высвободила кисть из его рук. – Но я, как уже упоминала, верю в случайности.
– Вот и замечательно. Займитесь звездочетами-любителями, а я попробую поворошить «Роскосмос» и своих людей в НАСА. Времени в обрез! Плазмоиды могут нанести новый сокрушительный удар в любой момент! А Земля пока абсолютно не готова дать серьезный отпор… Да и вообще: какой, к дьяволу, серьезный отпор! Человечество беззащитно, словно кролик перед удавом!
– Но не проще ли просто поймать и допросить этих… К чему трясти астрономов?
– Поймать и… э-э… допросить, бесспорно – тоже приоритетная задача. Но прежде чем встретиться с этой неприкаянной пятеркой авантюристов, нам нужно быть в курсе: действительно ли они вернулись из далеких глубин космоса? Не самозванцы ли?
– Теперь даже не знаю – что лучше, – пробормотала Волкова, закрывая за генералом дверь.
Полковник была в смятении. Уж больно внезапно ее дурацкие подозрения подтвердились. Да не просто подтвердились, а обрушили на голову настоящий град новых загадок… И перед Волковой вдруг распахнулась тугая портьера, за которой притаилось что-то непостижимое… Жуткое. Будто она вдруг на миг оказалась в холодной пустоте, где слышно лишь биение собственного сердца, растворяющееся в бесконечности.
Вдобавок – кожа на правой ладони все еще хранила фантомное ощущение от прикосновений сухих пальцев Николая.
И Нина никак не могла понять – приятно ей это было или нет.
Глава пятая
Короткой очередью Рубленого отнесло в сторону.
Из его груди хлестала кровь. Янтарный зрачок правого глаза стремительно мерк. Так и не выстрелившее ружье валялось рядом, в грязи.
Этот спятивший меченый с уродливым шрамом на лице хотел забрать у Максима его родную дочь. Хотел забрать Ветку! Рехнулся и принялся нести какую-то чушь про новую воительницу рода человеческого, которая возглавит сопротивление…
Он умер быстро и некрасиво. Хотя кто вообще умирает красиво? Разве что – кораллы…
Максим лежал на холодном бетоне. По вискам била склизким рыбьим хвостом одна-единственная мысль: «Дочь – моя».
Вдруг до него дошло, что тот, кто убил дурака Рубленого, может на этом не остановиться…
Долгов, срывая горло, заорал:
– Маринка, не вставай!
И началось.
События замелькали в рваном режиме черно-белого калейдоскопа.
Четверо или пятеро солдат ворвались в вонючее подвальное логово меченых, хищно поводя стволами карабинов из стороны в сторону. Красные мошки лазерных целеуказателей заскользили по мрачным стенам, выискивая потенциальных жертв.
– О боже мой, боже мой! Не стреляйте! – завизжала какая-то женщина из дальнего угла, где в загоне оглушительно закудахтали куры. – Не стреляйте!
– Молчать! – приказал один из солдат, занимая позицию возле изгиба сточной канавы. – Всем лечь на пол! Лицом вниз! Живо, мать вашу!
Меченые посыпались на бетонные плиты словно подрубленные. Истошно заорал грудной ребенок. Один из мужчин попытался что-то сказать и тут же получил зверский удар ботинком по печени. Согнулся и тихонько застонал.
Максим подполз к ошарашенной Маринке и глянул на Ветку, высунувшую помятую моську из спальника.
– Лежите, – быстро зашептал он. – Лягте лицом вниз и лежите, не поднимая головы ни в коем случае! Слышите?!
– Папа…
– Я сказал! – рявкнул он, пригибая мокрой рукой голову жены. – Ни слова!
Ветка спрятала личико и моментально разревелась. Хорошо, что пуховый спальный мешок приглушил звук.
– Успокой ее, – прохрипел Долгов Маринке, упираясь лбом в пол, черный от золы потухшего костра.
Солдаты быстро рассредоточились по небольшому помещению. Двое встали и замерли с карабинами у плеча, а остальные принялись пинками переворачивать людей и светить в лицо мощным фонариком. Отовсюду слышались стенания и мольбы о пощаде.
– Да заткнитесь вы! – не выдержал наконец один из военных. – Сейчас перестреляю всех к чертовой матери!
– Батяня! – не по уставу обратился другой солдат к подошедшему офицеру. – Да они здесь все – меченые. Это не сектанты. Ложная тревога, етишкин дух…
– Отставить, – негромко ответил офицер. – Тех двоих проверь.
Долгов краем глаза увидел стремительно приближающиеся берцы и тут же получил такой пинок под ребра, что по инерции перекатился на спину и обнаружил, что не может дышать. В брюшной полости словно снаряд взорвался – так было больно.
В глаза уперся яркий луч, заставив рефлекторно зажмуриться.
– Зенки открой! – гаркнул солдат и снова ткнул Максима в бок твердым носком спецназовского ботинка. На этот раз не так сильно. – Слышь, кому сказал!
Долгов, наконец сумев с шумом втянуть в себя воздух, открыл глаза, стараясь не смотреть прямо на свет.
– Ну-ка на меня глянь! – приказал солдат.
Максим с трудом перевел взгляд на отражатель фонарика. Через секунду свет погас, оставив перед глазами плавать аморфные зеленые пятна.
Из спальника с новой силой заголосила Ветка. Маринка что-то неразборчиво зашептала ей на ушко.
– Дочка, успокойся! – негромко сказал Долгов, часто моргая.
– Заткнись! – Солдат в щадящем режиме пнул Максима по ноге и крикнул: – Батяня, иди сюда. Тут, кажись, какие-то немеченые нарисовались. Двое. И щенок ихний.
– Сам ты щ-щенок, – прошипела Маринка таким тоном, что служивый даже не решился перечить.
Тем временем подошел офицер, и луч фонаря снова на несколько мгновений ослепил Максима. Когда он погас, солдат вдруг ойкнул и сложился пополам.
– Дебил, – беззлобно изрек офицер, потирая кулак, и обратился к Долгову: – Тебя зовут Долгов Максим Валерьевич? – Да. А в чем…
– Утухни. Это твои жена с дочкой?
– Не смей…
– Я сказал, утухни и отвечай на вопросы, если не хочешь, чтобы я тебе остальные органы в фарш превратил. Это твои жена и дочь? Долгова Марина…
– Да, – быстро перебил Максим. – Это они. Я прошу вас, не…
– Вставайте и следуйте за нами. Живо.
– Моей дочери четыре годика…
– Пяа-а-ать! – не прекращая реветь, завопила Ветка из глубины спальника. – Мне уже пя-а-а-ать!
Суровое лицо офицера на миг оттаяло.
– Поднимайтесь и пойдемте, – сказал он. – У нас приказ доставить вас в Москву.
– Чей? – быстро спросил Долгов.
– Не твое дело! Подъем!
Долгов даже не заметил, как Маринка выскользнула из спальника и, изогнувшись, словно пантера, в мгновение ока очутилась между офицером и ним.
– Вы не получите ни девочку, ни меня, ни мужа, – сипло сказала она, поднимая руки ладонями вверх. Ее лицо посерело и внезапно лишилось всяческой мимики.
В этот момент, наверное, стало жутковато не только Максиму, но и бывалому военному, потому как он машинально отступил на шаг и поднял оружие.
– Маринка, не надо… – прошептал Долгов. Он понял, что происходит, когда на барабанные перепонки вдруг навалилась невидимая тяжесть. – Ты же всех убьешь!
– Не всех, – глухо произнесла Маринка.
Горло сдавил спазм, и Максим почувствовал, как воздух сам со свистом входит в легкие. Он в ужасе схватился за грудь, будто мог вытолкнуть его обратно. Вокруг Маринки образовалось марево, сквозь дрожание которого было видно, как попадали в слякоть и забились в судорогах солдаты вместе с бравым командиром.
Давление в сфере продолжало расти.
«Еще минута и – конец», – с какой-то детской обидой подумал Долгов, корчась на шершавом бетоне. Говорить вслух он уже не мог. Перед глазами поплыла красная муть. В горле что-то противно заклокотало.
– Мама, хватит, – разнесся где-то в невообразимой вышине Веткин голос. Далекий и чистый, как церковный перезвон в поле. – Мама, не надо.
Тяжесть спала так неожиданно, что Максима выгнуло дугой. Он даже не сразу сообразил, где находится. Когда же смог наконец сесть, обнаружил, что из носа у него течет кровь, и весь рот заполнен тягучей слюной.
А в ушах до сих пор стоял этот кристальный голос дочери: «Мама, хватит…»
Долгов высморкался красными соплями, вытерся рукавом куртки и посмотрел на Ветку.
Девочка стояла, обхватив ногу Маринки одной ручонкой, и терла заплаканные глазки кулачком. Словно и не было минуту назад воздушного пресса, чуть не вышибившего дух из матерых спецназовцев.
Солдаты тем временем приходили в себя. Они крутили головами, пытаясь понять, что произошло, и почему вдруг все вокруг померкло и превратилось в вязкий атмосферный кисель. Офицер, пошатываясь, подошел к Маринке и очень громко сказал:
– Скорее, пойдемте! Этот коллектор связан с заводом экспериментальной химии! Видали, как прихлобучило? Они здесь опыты какие-то проводят, даже местных жителей выселяли подальше… В любую минуту может снова долбануть! Пойдемте, нужно торопиться! Мы не причиним ни вам, ни вашим родным вреда!
Из-под каски у него стекали по щекам две струйки крови. Похоже, он погано слышал собственный голос, раз так орал.
А еще капитан – Максим наконец разглядел его погоны – не понял, что виной резкого увеличения давления была вовсе не близость засекреченной химической фабрики.
Виной тому была Маринка – второй привратник Земли, в которой тоже пробилось зерно далеких, неведомых хозяев.
Если Долгов мог создавать фронт сверхнизких температур, то она открыла в себе способность управлять давлением окружающей среды. В ней отразилась непомерная тяжесть чужого неба…
Час от часу не легче…
Максим поднялся на ноги и взял бледную как мел Маринку за трясущуюся руку. Она содрогнулась и стиснула его пальцы до хруста, заставив ойкнуть.
Солдаты уже окончательно оклемались и теперь озлобленно зыркали по сторонам в поисках виновных в их неожиданной контузии. Но кроме стонущих от произошедшего перепада давления меченых, вяло квохчущих кур и бездыханного тела Рубленого, лежавшего возле сточной канавы, в помещении никого не было.
– Марина, – мягко спросил Максим, – ты в порядке?
– Мы никуда не пойдем с этими убийцами, – пролепетала она. И лишилась чувств.
Долгов и капитан едва успели подхватить ее под руки. Ветка, так и не отпуская ноги матери, снова заплакала.
– Бери дочь на руки! – приказал капитан Максиму. – Хер ли вылупился?! Хватай ее и бегом за мной! Или тебя вырубить? Шершень, ну-ка помоги!
Один из солдат забросил карабин за спину и, отпихнув Долгова, подхватил Маринку под мышку с левой стороны.
Вдвоем с капитаном они потащили ее в темноту тоннеля, к выходу из коллектора.
– Папа! – оглушительно завизжала Ветка, когда ее наконец отцепили от Маринки. – Папа! Куда они маму забирают?!
Сопротивляться вооруженному спецназу Долгов не смог бы даже в самых смелых фантазиях. А применить фантастическую способность привратника не получалось – треклятый лед возникал на руках по какой-то собственной прихоти, никоим образом не связанной с сознательными желаниями Максима. Поэтому в сложившейся ситуации самым благоразумным и безопасным было подчиниться капитану. «За» говорил еще и тот факт, что до сего момента, кроме пары болезненных ударов по ребрам, военные не причинили ему никакого вреда. Семье – тоже.
Торик, правда, говорил, чтобы…
К черту! К черту Торика и всех остальных! Хватит думать чужими мозгами и жить навязанными советами!