Направляюсь в большой зал, где прежде видела рояль.
Я замираю, когда вижу, кто играет. В свете луны он совершенно на себя не похож. Дмитрий водит пальцами по клавишам. Его спина напряжена, кажется, будто то, что он делает, очень многое значит для него. В музыке столько нежности и боли, что ей совершенно не нужны слова. Это не тот Дмитрий, которого я знаю. Не желая прерывать его и быть замеченной, я отступаю назад, но наступаю ногой на свой длинный халат и падаю.
Безлицый прекращает играть, он вскакивает с места. В темноте не вижу его глаз, но чувствую пристальный взгляд. Я быстро поднимаюсь, поправляя халат.
- Что ты делаешь? - у Дмитрия хриплый голос, если бы не знала Безлицего, то подумала, что напугала его.
Я приглаживаю волосы руками.
- Извини, не могла заснуть.
- Поэтому решила понаблюдать за мной? - уверена, что он приподнял бровь.
- Гуляла и услышала музыку, - я мотаю головой.
У Дмитрия ослаблен галстук и расстегнуто несколько верхних пуговиц на рубашке, а волосы в ужасном беспорядке. Он выглядит плохо, похоже, ни одну меня мучают кошмары.
Несколько минут мы стоим в тишине. Я чувствую неловкость между нами, только что я застала Дмитрия за личным занятием. Не хочу портить и без того, наши с ним напряженные отношения.
- Не знала, что ты умеешь играть, - наконец произношу я.
Дмитрий облегченно вздыхает, улыбка появляется на его лице.
- Удивлена, что у меня есть и другие увлечения помимо девушек? Знаешь, я ведь должен уметь еще их как-то завлекать.
- Мне кажется, тебе это вовсе не нужно. Даже прислуга в твоем присутствии не в состоянии держать руки при себе, - ухмыляюсь я.
Дмитрий садится ко мне спиной, но играть не начинает.
- Этого больше не повторится, - говорит он серьезно.
Мне неприятно говорить со спиной, поэтому я подхожу к нему и встаю рядом.
- Что именно?
Дмитрий поднимает голову, и наши глаза встречаются.
- Между мной и той девушкой ничего не было, кроме того, что ты видела. В любом случае такого больше не случится.
- Меня это не волнует, у нас ненастоящий брак. Ты волен делать то, что хочешь.
- Может быть, - многозначительно отвечает Дмитрий. - Даже если мы фальшивые жених и невеста, я все равно не буду таким, как он.
Дмитрий не сводит пристального взгляда. Я начинаю дрожать, когда понимаю, что он имеет в виду Алекса.
- Изменять своей девушке, все равно, что изменять самому себе.
Я проглатываю ком в горле, стараясь сдержать внутреннее волнение, а затем опускаюсь рядом с Дмитрием.
- Ты умеешь играть? - спрашивает он, не глядя на меня.
Безлицый переворачивает страницы нотной тетради.
Отрицательно качаю головой, но потом понимаю, что он не видит моего жеста, поэтому просто отвечаю отказом.
- Могу научить, - Дмитрий поворачивается ко мне лицом.
Мое дыхание учащается, я чувствую необъяснимое волнение, думая о том, что его руки буду касаться моих, ставя в правильное положение. Это не то чем занимаются враги, один не учит другого делать прекрасные вещи, они не проводят вместе время за прослушиваем музыки, не улыбаются, глядя друг другу в лицо, отпуская глупые шутки, но поскольку Дмитрий не знает о том, что он мой враг, то я лишь покачиваю головой, вместо того, чтобы сделать ему больно.
- Нет, лучше сыграй что-нибудь такое же красивое.
Крики и свист не стихают уже несколько часов. Комиссары не справляются с количеством людей, собравшихся прямо перед резиденцией Совета. С плакатами в руках, громкими лозунгами "СКАЖЕМ, НЕТ! ВЫСОКИМ НАЛОГАМ" рабочие добиваются справедливости.
Марго стоит рядом со мной у окна и смотрит на творящийся внизу хаос. Девушка нервничает, она постоянно перебирает руками шторы. Элеонора сидит в кресле, не шевелясь уже несколько минут. Женщина с закрытыми глазами тяжело дышит, пытаясь понять, как справиться с разъяренной толпой людей.
СКАЖЕМ, НЕТ!
СКАЖЕМ, НЕТ!
СКАЖЕМ, НЕТ!
У меня внутри все скручивается. Элеонора может дать приказ, открыть огонь по людям, но пока она этого не делает. Мой пульс учащается, боюсь решения проблемы, которое она может предложить.
- Почему бы просто не дать им то, что они хотят? - говорю я прежде, чем успеваю хорошенько подумать.
Элеонора медленно открывает глаза, и смотрит на меня, как на маленького ребенка.
- Мы не можем, - женщина поднимается с кресла, направляясь ко мне. - Сегодня они не захотели платить налоги, а завтра не пожелают выходить на работу, а еще через некоторое время начнут творить то, что хотят, без страха попасть в Чистилище, - Элеонора останавливается напротив, глядя прямо мне в глаза, одним вставным, другим - настоящим. От страха у меня перехватывает дыхание. - Каждое решение несет за собой цепочку событий. Вопрос в том, сможем ли мы справиться с последствиями этого решения, - в этот момент мне кажется, будто она говорит, вовсе не о бастующих рабочих, не об их лозунгах или свисте комиссаров.
СКАЖЕМ, НЕТ!
Марго задергивает шторы и отходит от окна. В комнате становится темнее.
- Это ответ, - говорит она, задумчиво.
Элеонора обращает свое внимание, поворачиваясь лицом к девушке.
- Мы накрыли завод, а Мятежники спровоцировали хаос среди рабочих, - женщина медленно кивает.
Звук разбивающегося стекла заставляет меня вздрогнуть. Крики становятся громче и отчетливее. Марго настораживается, что-то разбилось в коридоре. Девушка достает оружие и подходит к двери. Несколько мгновений она медлит, прислушивается, а затем резко открывает ее. Марго выходит в коридор, я смотрю ей в спину, задерживая дыхание. Она опускает пистолет.
- Они разбили окно, - говорит Марго, поворачиваясь к нам лицом.
Под ее обувью лопаются осколки стекла.
Элеонора направляется к своему столу, Безлицая поднимает телефонную трубку и начинает набирать номер, пока идут гудки, она дает нам указания:
- Присоединяйтесь к Александру, Дмитрию и комиссарам. Думаю, пока не приедут военные, вам обеим лучше стоять на защите нашего дома.
Марго кивает, а затем переводит взгляд на меня и хмыкает. Скорее всего, она думает о том, что я буду болтаться под ногами. После той поездки на завод, ее недоверие ко мне только увеличилось. Это создает проблему. Мне нужно быть одной из них, я должна влиться, чтобы суметь ударить по Безлицым со всей силы.
Мы спускаемся к черному входу, где толпятся молодые комиссары. Они полностью сосредоточены, ожидая чего-то особенно опасного. Комиссары следят за соблюдением законов, отправляют преступников в Чистилище, организовывают рейды по проверке документов. Их форма черного цвета, в то время как у нас, - военнослужащих, - она зеленая. Мы нужны в ситуациях, когда комиссары не справляются с проблемой.
- Здравия желаю, товарищ капитан! - обращаются комиссары, охраняющие черный вход.
Марго поджимает губы.
- Вольно. Доложите обстановку, - велит девушка одному из молодых людей.
Пока он связывается по рации с теми, кто снаружи, я тщательно проверяю свое оружие, затем застегиваю китель и сверху надеваю бронежилет, который подает один из комиссаров.
- Мы ждем подкрепления со стороны военных. Люди слишком агрессивно настроены. Я не сомневаюсь в том, что они пойдут в атаку, это лишь вопрос времени, - доносится голос из рации.
Я замираю. Это говорит Алекс. Несмотря на то, что мы буквально живем под одной крышей, я с ним нигде не пересекаюсь. Признаться, после нашего последнего разговора, мне бы меньше всего хотелось, чтобы Алекс подумал, будто я буду пытаться сблизиться с ним.
Между нами все кончено. Я говорю себе об этом каждый раз, когда вспоминаю о его существовании. Больше никто и никогда не предаст меня, потому что я не позволю никому подобраться достаточно близко. Я благодарна Безлицему за преподанный мне урок, благодаря его предательству, я поняла, что нужно делать, дабы не остаться у разбитого корыта. Не доверяй людям, и тогда тебе не будет больно, правило, которым я пользуюсь ежедневно.
Марго надевает бронежилет, проверяет оружие, а затем мы выходим через черный вход. Ледяной ветер ударяет в лицо, глаза начинают слезиться. Мокрый снег падает с неба, путается в волосах и затрудняет видимость. Меня пробирает до костей, зубы начинают стучать. Я сразу же жалею о том, что не осталась внутри.
- Никогда не думала, что Безлицые тоже подвергают свою жизни риску и принимают участие в рейдах или стоят в обороне, - говорю я, пока мы обходим угол, направляясь к комиссарам, сдерживающим толпу разгневанных рабочих.
Марго, как всегда, идет впереди. Не вижу выражения ее лица, но могу представить.
- Никто нас не знает в лицо, поэтому проще следить за всем, что происходит. Нельзя полностью полагаться на людей, которые на тебя работают. Они делают это только из-за денег, а значит, их в любой момент могут перекупить враги, - ее плечи напрягаются, но голос звучит очень сдержанно, скорее всего, она пытается совладать с собой.
Мне не нравится ее отношение ко мне, из-за ее недоверия я не приближаюсь к собственной цели ни на шаг. Какой бы сильной не была моя ненависть к ней или моей биологической матери, я должна быть сильнее, умнее и хитрее их вместе взятых.
Я прибавляю шаг и сравниваюсь с Марго.
- Ты имеешь в виду Мятежников? Среди тех, кто служит у нас, могут быть шпионы?
- Теоретически это возможно, - кивает девушка.
- А что показывает практика?
- У шпионов, которые были здесь до твоего приезда, низкий болевой порок.
Я замолкаю, больше не задаю вопросов по тому, как в случае, если меня увлекут в измене, мне придется пройти девять кругов ада. Остаться наедине с Марго, - а я не сомневаюсь, что пытать меня будет именно она, - перспектива не из приятных. Более того, я предпочитаю молчать, когда мы приближаемся к комиссарам, среди которых выделяются две фигуры в военной форме.
Алекс и Дмитрий разговаривают на повышенных тонах. Их голоса сливаются с криками толпы, но, несмотря на то, что не слышно их разговора, напряжение в воздухе не ускользает из-под моего внимания. Как только мы подходим достаточно близко, они успокаиваются. Алекс сверлит взглядом Дмитрия, в то время как Дмитрий сжимает руки в кулаки. Я заметила, что между ними было неладно еще два года назад, но, похоже, что сейчас их взаимная неприязнь только возросла. Я должна радоваться, что Безлицые ссорятся и не доверяют друг другу, это делает их слабее, но по какой-то причине, глядя на раздраженного Дмитрия, сама начинаю злиться. На Алекса.
Марго, похоже, это совсем не волнует. Девушка подходит к своему молодому человеку и, привстав на носочки, поворачивает его лицом к себе, а затем целует. Я предпочитаю не смотреть, как губы парня, в которого я когда-то была влюблена, накрывают губы убийцы моей сестры.
Дмитрий, кинув в сторону влюбленных многозначительный взгляд, открывает рот, чтобы что-то сказать, но затем, передумав, закрывает его.
- Евгения, - он обращает внимание на меня, Дмитрий так сильно раздражен, что его глаза метают молнии, - не могла бы ты помочь мне?
Мы отворачиваемся от парочки и отходим подальше, чтобы они не смогли нас услышать. Дмитрий меня за плечи, оказывая поддержку, в которой я так сильно нуждаюсь, находясь в компании Марго и Алекса.
- Что случилось?
- Мы говорили о тебе.
Эта новость приводит меня в недоумение. Я широко распахиваю глаза.
- Если Алекс волнуется за его отношения с Марго, то напрасно, - говорю я, скрещивая руки на груди.
Невольно отвожу взгляд от Дмитрия и смотрю на Безлицых. Марго качает головой, пока Алекс ей о чем-то говорит.
- Думаю, ты его в этом смысле не интересуешь, - ухмыляется Дмитрий. - Он просил, чтобы я поговорил с Элеонорой. Эта парочка, - Безлицый кивает в сторону Марго и Алекса, - хочет отправить тебя куда-нибудь подальше от Столицы. Они ждали, что я поддержу их.
Я опускаю глаза на свои ботинки.
- Тебе не доверяют, - сдавленно произносит Дмитрий.
Он поднимает руку и касается моего подбородка, заставляя меня посмотреть в его карие глаза.
- В какой-то степени я согласен с ними, - Безлицый делает паузу, которая дает мне понять, что внутри него происходит маленькая борьба, он хочет что-то сказать, но не может решить, стоит ли, - я тоже тебе не верю, но это не значит, что я откажусь от моего единственного слушателя.
Его слова придают мне сил, я собираюсь поблагодарить его за доброту, с которой он ко мне относится, но прежде чем успеваю произнести хоть слово, крики прерывают мою попытку высказаться. Комиссары разбегаются в разные стороны, размахивая руками и вопя что-то невнятное, как раз в этот момент раздается оглушительный взрыв.
Глава 6.
Дым очерняет и без того серое небо, время будто останавливается. Одни люди разбегаются в стороны, другие набрасываются на комиссаров, но все это отходит на второй план, поскольку происходящее кажется нереальным. Я практически ничего не слышу, лишь отголоски раздающихся криков боли и звуков взрыва. Чувствую только головокружение, тяжесть во всем теле и куски гравия под ладонями. Пытаюсь подняться, но спотыкаюсь о собственные ноги. Каждое движение отдается болью в груди.
- Держись, - кто-то кричит мне на ухо, но до меня доходит лишь шепот.
Сильные руки обвивают меня за талию и тянут вверх. Я не могу вздохнуть. Дмитрий поднимает меня на ноги и притягивает к себе.
- Идти сможешь? - я киваю не в силах выдавить из себя хоть слово. Мне с трудом удается держаться в вертикальном положении.
Похоже, никто не замечает нас в царящем хаосе. Дмитрий прихрамывает, я опускаю глаза вниз и замечаю кровь. Он ловит мой взгляд и губами произносит:
- Все в порядке, - несмотря на то, что из-за визга и свиста пуль я не слышу слов, уверена, что его голос дрожит.
Мы двигаемся медленно. Дмитрий поддерживает меня за плечи, сделав несколько глубоких вздохов, я восстанавливаю контроль над собственным телом. Голова перестает кружиться, слух приходит в порядок. Если кто-то из нас и нуждается в помощи, так это Дмитрий. Я оглядываюсь и вижу дорожку крови, что тянется за нами. Знаю, что Безлицему очень больно, но Дмитрий этого не показывает. Его выдает мертвенно бледное лицо и тяжелое дыхание.
Одной рукой я поддерживаю его за талию, а другой беру под руку. Мы двигаемся к зданию, не оглядываясь назад. Мне хватает звуков выстрелов, взрывов гранат и предсмертных криков. Военные покончат с этим, главное, чтобы комиссары смогли продержаться до их приезда. Это хорошо спланированное восстание, а не забастовка. Я хочу положить конец Совету, но сегодняшний мятеж не сможет этого сделать, по той простой причине, как отсутствие Безлицых. Каждый член Совета прибывает в той резервации, за которую несет ответственность, а умирать, как одна из них, я не намерена.
Мы огибаем угол, где крики уже не такие громкие, а дорога свободна от обезумевших протестантов.
- Я вроде как пытался выглядеть героем, - ухмыляется Дмитрий.
Его дыхание становится тяжелее, он с трудом стоит на ногах.
- Ты ранен, не время для этого, - отвечаю я.
Дмитрий облокачивается о стену здания и закрывает глаза.
- Ещё немного, - говорю ему я.
Я смотрю на его лицо, даже в копоти, грязи и крови оно остается привлекательным. Безлицый делает глубокий вдох и распахивает глаза.
- Хватит меня рассматривать, - предъявляет он.
Я беру его под руку и помогаю восстановить равновесие. Ему тяжело передвигаться, кажется, с Безлицым прежде такого не случалось, и, судя по количеству потерянной крови и его сдержанностью, у Дмитрия высокий болевой порок.
- Беги, - Безлицый отпускает мою руку, доставая пистолет из кобуры.
Я не сразу понимаю, что происходит, но затем поднимаю глаза на Дмитрия. Он смотрит куда-то вперёд. Его взгляд напряжен и сосредоточен. Обычно люди так смотрят на соперника - с готовностью и неприязнью.
- Беги внутрь.
Я поворачиваю голову в ту сторону, куда направляет пистолет Безлицый, и вижу Мятежника. Того, кому помогла сбежать. Он весь измазан в грязи и крови, как и в прошлый раз. Думаю, именно поэтому я его и узнаю. Молодой человек держит оружие в руке. Он собирается стрелять.