Пройдясь по всей "программе" два раза, я успешно добился того, чтобы тело от пяток до бровей охватило легкое приятное чувство, которое проще всего было назвать "гудением". Кровь весело бежала по артериям и капиллярам, насыщая кислородом мышцы, сухожилия и связки стали мягкими и пластичными, а остальное тело полностью избавилось от всяких неприятных ощущений. Лишь немного саднила забинтованная ладонь, да пульсировало в том месте, где был позеленевший синяк, поставленный мне еще позавчера Соконом.
Времени до начала финала у меня было еще больше часа, а учитывая, когда подойдет очередь моей подгруппы, то и целых два. Харада-сенсей пока не вернулся, но я видел, что с ним ушел один из "синепузых" и охранник спорткомплекса, дежуривший у двери, а потому не волновался слишком уж сильно. Можно было еще отработать ката или заняться растяжкой, но слишком уж не хотелось терять все те приятные ощущения, что дарило мне полностью "раскрытое" тело. Прикинув возможные варианты своих действий еще раз, мне удалось отыскать приемлемый выход, подходящий под определение компромисса.
Усевшись на ребристые маты, я скрестил ноги, закрыл глаза и сложил руки перед грудью, переплетя между собой все пальцы. Медитация никогда особенно сильно мне не давалась, но зато прекрасно помогала нащупать ниточки к управлению Силой. Однако сейчас я во второй или, может быть, в третий раз за все время с начала тренировок в додзё Харады-сенсея собирался воспользоваться этим методом по прямому его назначению. Перед таким делом, как финал юношеского чемпионата страны, никакая дополнительная "поддержка" лишней точно не будет. Пускай в возможности этих медитативных трансов я до конца так и не верю. Крамольная мысль о том, что после всего случившегося вчера воспользоваться моим даром будет не слишком-то "не по правилам", появилась на задворках моего сознании и угасла, так и не успев принять окончательной формы.
* * *
- Примерно об этом и пытался предупредить меня Отоёси-сан, - заключил Харада. - Вчера на обсуждение не было времени, но сегодня это может оказаться последний шанс.
Попросив свое сопровождение отдалиться, чтобы не мешать личному разговору, старый мастер и Гендо встали у широкого окна, выходившего на заполненную народом площадь. Стоя друг к другу в профиль, и разглядывая это многоцветное море из людских фигур, столпившихся внизу, учитель и ученик вполголоса вели свой разговор, изредка бросая взгляды по сторонам и замолкая, когда мимо проходил кто-то еще.
- Он не отступится, мастер, - печальная улыбка "белого воротничка" и человека, так и не сумевшего стать для Харады тем самым "первым и лучшим", прекрасно отражала сейчас те мысли, что посетили клерка. - Он слишком упертый и пылкий.
- Ты прав, он слишком сильно похож меня в те годы, когда мне еще не нужно было вот это, - Харада взвесил на ладони рукоять своей трости. - Я не желаю ему подобной судьбы, как бы при этом мне не хотелось видеть бойца из Мияшиты на самой верхней ступени призового пьедестала.
- Значит то, о чем говорил этот бандит, - Гендо покосился на мастера, замечая, что лицо сенсея выглядит необычайно сурово даже по его собственным меркам, - было правдой?
- Да, - вздохнул Харада. - Жизнь - это сплошной путь к познанию себя и мира, но порой его отдельные уроки бывают очень жесткими и суровыми. И просто усвоить те знания, что они откроют тебе, продолжив свой путь без последствий, получается не всегда.
- Вы никогда не говорили нам об этом...
- Это не тот рассказ, что ученики захотят услышать от своего наставника... Я был молод, горяч и уперт ничуть не меньше, чем Моэ-кун. В какой-то момент на моем пути встал выбор, и я сделал то, что считал верным. Я выиграл схватку и доказал себе свою правоту, я не изменил своим принципам и не нарушил правил, самим собой установленных. Но те, кто затаил злобу за мой поступок, не забыли о своем желании свести счеты со слишком дерзким бойцом лучшей токийской школы...
Голос Харады чуть дрогнул, и Гендо понял, что, несмотря на годы, события тех дней все еще свежи в памяти сенсея и, по-прежнему, наносят ему душевную боль.
- Они нашли человека, и он был не просто хорошим мастером. Ни до, ни после я никогда не встречал таких, как тот боец. Едва вступив с ним в схватку, я вновь ощутил себя неопытным юнцом, не освоившим даже первого ката. Все мои победы, титулы и успехи, все они оказались растоптаны, сметены и развеяны по ветру за какие-то мгновения. Но я не мог сдаться, я поднимался вновь и вновь, даже когда он попросил меня не делать этого. Когда же ему стало ясно, что слова бесполезны, он сделал так, чтобы я больше не встал, - Харада демонстративно постучал своей палкой по искалеченной ноге.
- После этого вы больше не смогли сражаться?
- Сражаться - мог, но выступать - нет, - сенсей глубоко вздохнул и прикрыл глаза. - Он ударил там, где я не ожидал, сломав не просто мое тело, а всю мою жизнь и судьбу. Когда я понял это, то возжелал лишь смерти, но он отказался дать мне ее. Правда, там были те, кто привел этого человека, и те, кто желали увидеть мое унижение, - Харада приглушенно хмыкнул. - Они исполнить мою просьбу были не против. Но он не дал им этого сделать ... Он убил их, оставил меня и ушел, не сказав ни слова.
- Вы так и не узнали, кем он был?
- Узнал. Следующие пять лет моей жизни были посвящены лишь тому, чтобы найти этого человека и задать простой вопрос. "Почему?", - казалось, мир вокруг седого мастера додзё замер, боясь пошелохнуться и разрушить иллюзию воспоминаний, что разворачивалась перед его невидящим взором, и Гендо вдруг осознал, что и сам затаил дыхание. - Я нашел его, когда уже почти отчаялся. Нашел там, где меньше всего рассчитывал. Он ждал меня на пороге моего родного и давно покинутого дома... Я так и не задал ему тот вопрос.
- После всех тех событий вы и стали тренировать учеников, открыв свой собственный зал?
- Да, учить и наставлять других оказалось для меня гораздо сложнее и интереснее, чем продолжать совершенствоваться самому. Но я никогда не встал бы на этот путь, если бы мой прошлый выбор не был бы так грубо сломан, в прямом и в переносном смысле.
- Вы говорите о том человеке очень уважительно, даже, несмотря на то, что он с вами сделал, - заметил Гендо.
- Он сделал меня тем, кто я есть, здесь и сейчас, - пожал плечами Харада. - К тому же, он был действительно великим мастером. Помнишь, я сказал, что уже видел однажды, как человек ловит пулю голой рукой? - сенсей насмешливо дернул уголком губ. - Та пуля едва не пробила лоб одного очень дерзкого упрямца...
- Кстати об этом, - после паузы, ушедшей на то, чтобы осознать все услышанное, Гендо снова вернулся к главной теме беседы. - Скажу еще раз откровенно. Моэ-кун ни за что не отступится, что бы вы ему теперь ни сказали. К тому же, может быть, он...
- Будет следующим великим мастером, изменившим мою жизнь? - грустно улыбнулся Харада, закончив мысль своего ученика, так и не прозвучавшую вслух.
- Ну, он же... смог.
- Если бы не это, мы бы еще этим утром вернулись домой в Мияшиту.
- Если бы не это, то Моэ-кун не дожил бы до этого утра, - в оценке недавних событий Гендо был более реалистичен, нежели мастер. - Мы ведь все равно вряд ли смогли бы предотвратить его стычку с теми бандитами.
- Верно. Но, тем не менее, это лишь еще один повод для меня, чтобы не желать для Моэ такой искалеченной судьбы, что выпала мне, - снова с печалью в голосе ответил Харада. - И очень рассчитываю на твою помощь в этом деле, Гендо-кун.
- Если таково ваше решение, сенсей, то я буду ему повиноваться, - с той же тихой грустью отозвался собеседник.
- Что ж, значит, пора нам сказать об этом ему самому.
Войдя обратно в зал, сенсей и Гендо замерли почти у порога, с некоторым удивлением воззрившись на открывшуюся им картину. Шишигавара, которого они ожидали застать за очередным комплексом упражнений, исполняемых в обход указания "отдыхать", сидел на татами в "позе лотоса" и... медитировал.
Это зрелище настолько поразило Хараду и Гендо, что они невольно переглянулись. О том, что Моэ довольно предвзято относится к этой части учебной программы, а говоря по-простому, считает ее полной чушью, мастеру и его старшему ученику было прекрасно известно. Тем неожиданней было для них видеть за подобным занятием этого всегда порывистого и прямолинейного парня. Свет из высокого окна под потолком, падавший на замершую фигуру Моэ желтыми косыми лучами, еще больше придавал происходящему какой-то элемент нереальности.
- Надо же, - вырвалось у Гендо.
- Поразительно, - не смог не согласиться сенсей.
При этом Харада отчетливо вспомнил, что до того случая, который переменил его жизнь, и о котором он недавно рассказывал Гендо, он сам тоже никогда всерьез не придавал значения таким вещам как медитации и прочие сложные техники, позволявшие работать с "внутренними энергиями" тела. Свою ошибку он осознал слишком поздно. И этого старый учитель тоже боялся, сравнивая Моэ с собой. Но неужели, парень сумел сам во всем разобраться? А ведь как долго и, главное, безрезультатно пытался достучаться до него Харада...
- Тот самый второй, ты сказал...
- Это вы сказали, сенсей.
Едва они снова стронулись с места и подошли к медитирующему Шишигаваре, как Моэ открыл глаза. Но не потому, что услышал шаги, а потому, что почувствовал рядом появление знакомых людей. Внимательно изучив сначала хитрую улыбку Гендо, а затем, переведя взгляд на Хараду, парень подозрительно прищурился.
- Харада-сенсей, я надеюсь, вы пришли не за тем, чтобы пытаться отговорить меня от участия в финале? А то, если вы тут решили попробовать мне помешать в этом деле, то готовьтесь быть посланным далеко и надолго! - без тени улыбки заявил Моэ с заметной ноткой вызова в голосе, продолжая буравить наставника тяжелым угрюмым взглядом.
- Никакой почтительности к старшим, - закашлялся Гендо, с трудом сдерживая смех.
- Ты, по-прежнему, становишься очень дерзким, Моэ, когда чувствуешь преграду на пути у своих желаний, - покачал головой сенсей. - Такая наглость когда-нибудь обязательно обернется против тебя.
- К этому я готов, Харада-сенсей. Моя короткая, но богатая на события жизнь, приучила меня нести ответственность за проявления своей наглости без отговорок. Равно как и за данное мною слово, вроде того, что вы получили от меня недавно, - Моэ потянулся, делая вдох, и вскочил на ноги одним рывком из сидячего положения. - А, кроме того, я привык заставлять других нести такую же полную ответственность за их действия. Причем вне зависимости от того, желают они этого или нет.
- И сейчас у нас речь идет о конкретном человеке, - протянул Гендо, уловив явный намек в словах Шишигавары.
- Да, - кивнул Моэ. - И поэтому я очень надеюсь сейчас на то, что он не пожелает сбежать, просто снявшись с участия перед самым финалом.
- Вижу, у тебя прекрасный настрой, - вздохнул в ответ на это Харада, и Гендо заметил, как губы учителя изогнулись в улыбке, сочетавшей в себе в равной мере довольство, гордость и благодарность. - И ты действительно по-настоящему готов, Моэ-кун. И, наверное, мне на старости лет будет простительно еще раз попытаться поверить в чудо...
- Спасибо, сенсей. А то не хотелось грубить вам в такой важный день.
- Чую, будет в этом финале занятное зрелище, - Гендо подвел итог так и несостоявшейся на словах, но все-таки случившейся здесь беседы между мастером и человеком, ставшим для последнего чем-то большим, чем "первый и лучший".
* * *
В плотном окружении из охранников и "синепузых" наша троица с немалым трудом протолкалась сквозь солидную толпу журналистов, покарауливших нас у самых дверей на главную арену. Прежде мне еще никогда не приходилось сталкиваться с настолько назойливым вниманием к своей персоне, и не скажу, чтобы в этом было хоть что-то приятное. Слепящие вспышки множества фотокамер и бессмысленный гвалт из вопросов, ни один из которых невозможно разобрать при всем желании, определенно были не тем, чего мне хотелось бы в такой момент. К счастью, поблизости был Гендо-семпай, который сразу заметил мою мрачную физию и, наклонившись к моему плечу, быстро шепнул:
- Она взяла победу на второй минуте, семнадцать-два по очкам.
Несмотря на то, что этот поступок нарушил нашу с Гендо договоренность, ничего не сообщать мне о результатах финального матча Тацуки, пока я сам не завершу последний поединок на этом чемпионате, удержаться от невольной улыбки у меня не получилось. Да и настроение, действительно, как-то заметно улучшилось.
- Спасибо, семпай. Но потом я с вами поквитаюсь...
- Само собой, Моэ-кун, само собой.
Зрительские трибуны встретили нас ревом и громом оваций. В отличие от предыдущих дней в зале не было сторонних участников, и единственное подготовленное татами в самом центре огромной площадки выглядело как-то немного сиротливо. Но зато вся остальная обстановка и общая атмосфера соответствовали важности мероприятия на все сто процентов, включая пьедестал, убранный пока в угол арены. Церемония награждения участников должна была состояться лишь после того как завершаться финальные схватки во всех возрастных группах и боевых категориях.
Болельщики громко кричали и размахивали самодельными плакатами, на некоторых из которых, я к своему удивлению обнаружил собственное имя. Впрочем, длинных растяжек и полотнищ, где значилось имя "Рёманмару Дото" приправленное каким-нибудь лозунгом или эпитетом, было куда как больше. Впрочем, на общем фоне трибун всяких других баннеров, многие из которых наверняка были вообще еще не развернуты, было гораздо больше. Все-таки люди чаще всего пришли сюда посмотреть не только один наш бой. Но из любого правила обязательно бывает свое исключение. Было оно и здесь.
Вчерашняя компания так и несостоявшихся выпускников мияшитской школы, кажется, увеличилась раза в два и отличилась на этот раз еще даже больше, чем в прошлый. И хотя представители молодой поросли клана Коба и накинули, все как один, на плечи свои цветастые гавайские рубашки, это ничуть не мешало им щеголять обнаженными торсами. При этом на животе и груди у каждого якудза красовалось по латинской букве, которые все вместе складывались в мое имя на ромадзи. Впрочем, как и следовало ожидать от подобных фанатов, "надпись" была сделана с ошибкой. Вместо "W" на теле девятого здоровяка в верхнем ряду была начертана размашистая черная "V".
Шум в зале стал потихоньку стихать лишь, когда я и мои сопровождающие оказались у края площадки. Охрана и легавые остались у дверей, так что кроме судьи и четырех его помощников по углам, а также полудюжины "костюмов" за столом в отдалении, в центре зала никого не было. А затем трибуны взорвались повторно, а я невольно покосился в сторону боковых дверей, откуда появился мой противник.
Рёманмару Дото, шагавший в центре своей немалой свиты, произвел на меня странное впечатление. С одной стороны, я уже примерно представлял себе, какого рода будет сей фрукт, но с другой детали реальности оказались гораздо занимательнее моей фантазии. Дото оказался чуть выше меня ростом, и внешне выглядевшим покрепче, чем я или даже Рюдзаки. Широко разведенные плечи, небрежность в походке и безупречная осанка легко выдавали человека, привыкшего держать себя на публике. Холеное лицо, ухоженная кожа, длинные темные волосы, сейчас собранные назад за счет головной повязки с иероглифом "сокрушение", и, надо полагать, безупречная улыбка, наверняка, делали этого парня просто безмерно популярным среди ровесниц. Может быть, Дото и не родился красавцем, но на то, чтобы он им стал, ушло явно немало денег и времени. В скупых движениях парня прослеживалось что-то с намеком на аристократизм, а миндалевидные глаза были все время слегка прищурены, взирая на мир с эдаким пренебрежением.