Он проследил за ее жестом. Сумка Оливии лежала на полу у кровати. На спинке стула висело ее платье и… Ох, проклятье. При виде полоски шелка, торчащей из-под кровати, у него вспотели виски.
— Надеюсь, все выглядит так, будто я провела ночь здесь. — Покусывая нижнюю губу, она коротко кивнула. — Я еще повешу свою одежду в твой шкаф. Как завершающий штрих, будет лучше, если мы покажем, что я была здесь и раньше и «пустила корни».
Его снова одолели сомнения.
— Что-то не так?
— В самом деле? — спросил он. — Мне кажется, ты мастер выдумывать истории, создавать иллюзию действительности.
Она резко повернулась к нему.
— Что-что? Я тут стараюсь изо всех сил, спасаю твою репутацию, а что делаешь ты? Все еще обвиняешь меня в том, что я пытаюсь тебя обмануть?
— Я просто отмечаю, что ты — профессионалка в том, что касается лжи, и в этом ты превзойдешь любую другую женщину. — Проклятье, а он собирался сказать на пресс-конференции, что их связывают серьезные отношения. Ни с одной женщиной, кроме Шарлотты, он никогда не был связан подобными отношениями.
Она опустила руки и недоверчиво покачала головой:
— Думай что хочешь, Адам. Я думала, что помогаю тебе. Кэндис — вот она лжет и пытается сорвать твое благотворительное мероприятие, и… — Она колебалась. — Она пытается запятнать твою репутацию. Это плохо. Наша ложь… Она никому не повредит и поможет исправить нанесенный ею урон. Мне не кажется, что это плохо. А тебе?
— Ни в коем случае, — ответил он. — Мне просто подозрительна твоя осведомленность, вот и все.
Она пожала плечами:
— Да, у меня был опыт в подобного рода мистификациях. Были времена в моем детстве, когда мы с мамой сидели практически без денег, и нам нужно было сочинять правдоподобные истории.
— Зачем?
— Для хозяев квартиры, кредиторов, учителей… Обстоятельства иногда складывались не лучшим образом, и важно было придумать какое-нибудь прикрытие. Никому это не вредило, а когда у нас появлялись деньги, я всегда выплачивала долги.
Грудь Адама снова стеснило коварное чувство. Чувство связи между ними, вызванное детскими воспоминаниями, не слишком радостными из-за родителей. Разный опыт и разные последствия — было очевидно, что Оливия и Джоди были связаны куда крепче, чем он с Зебом. Оливию и Джоди любовь приковывала друг к другу.
— Я ничего не хочу от тебя, Адам. Кроме встречи с Зебом.
— Хорошо. — Он подошел к ней достаточно близко, чтобы почувствовать, как ее грудь вздымается и опадает, как бы отвечая на его близость. — Я понял.
— Отлично, — ответила она, и в комнате воцарилась тишина.
Было бы так просто толкнуть ее на кровать и превратить часть их мистификации в правду. Стоп. Это невозможно. Если он признавал, что Оливия рассказала о ее жизни с матерью правду, ему пришлось бы признать и то, что Джоди беременна от Зеба. Ребенок навсегда свяжет их вместе. Все станет и без того достаточно сложно, чтобы добавлять к этому еще и секс. Так что… Он собрал всю волю в кулак и отступил.
— Ты все прекрасно тут устроила. Я заставил Кэндис отказаться от своих слов, и Ной согласился сыграть свою роль. Журналисты придут через полчаса.
— Правильно. — Оливия моргнула и, поняв его намек, кивнула. — Мне нужно будет переодеться. Можно я возьму у тебя какую-нибудь рубашку? Носить чью-то одежду — это уже определенный уровень близости. К тому же я спала в своей рубашке, так что она не совсем свежая.
Адам пожал плечами:
— Я не возражаю. — Он указал рукой на шкаф. — Выбирай.
Она скользнула к шкафу и отодвинула дверцу с огромным зеркалом во весь рост. Затем она надолго замерла, уставившись на его содержимое.
— Ух ты! Одежды у тебя… — Она обернулась. — Как долго ты тут живешь?
Он нахмурился.
— Я держу здесь все свои вещи.
— Так ты здесь живешь? Это твой дом? — На ее лице можно было прочесть замешательство, как будто она не могла согласиться с подобной идеей.
— Большую часть времени я провожу в разъездах, ночую в том или ином отеле сети «Мастерсон». Но здесь могу прожить неделю или, скажем, месяц. Так что можно сказать, это — база.
Оливия заново окинула комнату долгим изучающим взглядом.
— Здесь очень… мило, — наконец сказала она.
— Мило?! Его комната была верхом роскоши.
Он проследил за ее взглядом, который перебегал с огромной деревянной кровати ручной работы к зеркальному шкафу, к стеклянному столу и телевизору с плоским экраном.
— Твое одобрение мне очень льстит, — пробормотал он, в его тоне слышался сарказм.
Ее щеки покрылись румянцем.
— Извини, — сказала она. — Это было глупо с моей стороны. Все выглядит просто восхитительно, правда. Очень впечатляюще.
— Но?.. — Он не знал почему, но ему было интересно, что она думает. Может быть, его любопытство вызвала ее странная реакция? Другие женщины охали и ахали от восторга. Оливия Эванс изо всех сил пыталась подобрать слова, чтобы сделать подходящий комплимент.
Она взмахнула рукой, ее красивые плечи поднялись.
— Просто все это выглядит не очень по-домашнему.
— По-домашнему?
— Не похоже, чтобы тут кто-нибудь постоянно жил. Я хочу сказать, ты хоть что-нибудь здесь выбрал сам?
— Я одобрил проект дизайнеров. — Он попытался скрыть, что ее слова задели его, и скрестил руки на груди. — Лишние вещи ни к чему, я не люблю беспорядка.
В доме, где он жил с матерью до восьми лет, все было до потолка забито различными безделушками и царил беспорядок. Мария Джонсон хранила все, что только возможно, в качестве воспоминаний о каждом мало-мальски важном событии своей жизни: стеклянные шары со снежной бурей, вазы, пресс-папье, статуэтки, садовых гномов. Все они наполняли их маленький дом с террасой. Может быть, она делала так потому, что шестое чувство подсказывало ей: ее жизнь закончится слишком рано.
Грусть наполнила его сердце тяжестью; он вспомнил также горестное чувство, с которым он покидал дом, который, вместе со всеми дорогими сердцу вещами, был продан или пожертвован на благотворительность его отцом.
«Вещи захламляют жизнь, — говорил ему вновь обретенный отец, кладя руку Адаму на плечи. — Я понимаю, что тебе тяжело, но ты справишься. У тебя теперь будет новая жизнь, Адам. Жизнь, полная приключений».
Эти слова вызвали у него целую бурю эмоций — грусть, любопытство, вину и страх, — и именно с этими словами он пошел по дороге, которая привела его туда, где он сейчас был, и сделала его тем, кем он стал.
Проведя рукой по лицу, Адам нахмурился.
— Вот что, — сказал он. — Давай возьми себе рубашку.
Она снова обратила свое внимание на шкаф и склонила голову набок.
— Интересно, — сказала она. — Для мужчины, который не любит беспорядка и лишних вещей, у тебя многовато одежды. Как ты ее покупаешь? Находишь что-то, что тебе нравится, и заказываешь эту вещь во всех цветах? У тебя здесь вещи трех видов. Рубашки с коротким и длинным рукавом и футболки. И каждый вид представлен пятью цветами.
Впечатляюще, она с одного взгляда разобралась, что к чему.
— Я попросил владельца бутика, который находится на первом этаже отеля, наполнить мой гардероб. Он пришел, снял с меня мерки и выполнил мою просьбу.
— Значит, дизайнер купил для тебя мебель, владелец бутика наполнил твой шкаф одеждой, и у тебя нет ничего личного. Это так…
Адам выкатил глаза.
— Удобно? — предположил он.
Она энергично покачала головой:
— Нет. Ты не понимаешь. — Она глубоко вздохнула. — Я знаю, о чем говорю. Я — персональный консультант по покупкам.
Это многое объясняло. Неудивительно, что она так сногсшибательно выглядела и что она с таким вниманием относилась к каждой перемене образа. Взломщица, горничная отеля, гостья на балу, чья-нибудь девушка… Оливия знала, как одеться для любой роли.
— Я основала компанию под названием «Ваш гардероб». — Гордость звучала в ее голосе и наполняла светом черты ее эльфийского лица. — Но главное заключается в том, что я — персональный консультант по покупкам. — Говоря, она активно жестикулировала. — Глядя на кого-то, я не думаю: «Метр девяносто, темные волосы, шоколадные глаза, тренированное тело — куплю-ка я ему две пары дизайнерских джинсов и четыре толстовки…» — Она осеклась, увидев, как его брови поползли вверх. — Я просто привожу пример.
На ее лице отразился такой испуг, что он не смог удержаться от улыбки. Увидев это, она захихикала так заразительно, что и он засмеялся. Настоящим, громким смехом. Как давно он смеялся так в последний раз? Слишком давно.
Ее глаза сияли, и она выглядела так прелестно, что захотелось шагнуть к ней и впиться губами в ее сочные губы. Все его мысли сводились к этому пункту.
Наклонившись, она сняла с вешалки одну из его рубашек.
— Я пойду преображаться, — чуть слышно сказала она и отправилась в ванную комнату.
Глава 7
Оливия сглотнула. Абсолютная нереальность происходящего пугала ее.
В любую минуту Адам может открыть дверь и впустить в свой шикарный номер, служивший ему домом или базой, журналистов, а ей придется притворяться его девушкой.
Все очень напоминало ее детские годы — годы, когда ей приходилось играть самые разные роли — от «очаровательной беззащитной юной девушки, полагающейся на милосердие владельца квартиры», до «красивой девушки, ошеломляющей хулиганов точными ударами».
Она справится. Бросив взгляд на Адама, она мысленно поправилась: они справятся. Потому что сейчас они были в одной лодке. Если она начнет тонуть, она утянет его за собой.
— У нас получится, — сказал Адам, подходя к ней сзади. Тепло и сила, исходящие от него, придали ей уверенности, хотя и наполнили ее тело желанием.
Минуту спустя Адам уже открывал дверь перед Хелен Кендерсон и фотографом со вчерашнего бала.
— Доброе утро вам обоим. И благодарю за эксклюзив. «Фриссон» польщен.
Чисто женским чутьем Оливия определила, что между Хелен и фотографом что-то было. Это читалось по языку их тела. Хелен выглядела… уверенной — ухоженной и довольной. Улыбка на лице фотографа говорила о том, что у него все в полном порядке.
Ее поразил внезапный порыв зависти. Если бы ей удалось увлечь Адама на эти смятые черные простыни его шикарной кровати. Заработать право носить его рубашку.
— Не хотите ли вы тут немножко осмотреться? — предложила Оливия. — Адам пока может сварить для всех кофе.
Час спустя Оливия разрешила себе облегченно выдохнуть. Если не брать в расчет то, что ей пришлось с приторной улыбкой на лице позировать, сидя вместе с Адамом на кровати, интервью прошло на удивление хорошо. Честно говоря, она была в восторге от самой себя. Ее актерские способности сохранились не хуже, чем способность вскрывать замки.
— Я бы хотел попросить еще об одном, — сказал Адам. — Я бы хотел, чтобы вы попросили охотниц за миллиардерами успокоиться.
— Мы с Адамом были бы очень признательны за это, — добавила «девушка миллиардера». — Мы хотели бы больше времени проводить вдвоем, и было бы великолепно, если бы нас оставили в покое охотницы за миллиардерами.
— Ничего себе. — Глаза Хелен заблестели, пока она переводила заинтригованный взгляд с Адама на Оливию. — Все это… звучит достаточно серьезно.
Оливия наклонилась поближе к ней и добавила приторности своему голосу:
— Ну, у нас все только начинается. Но да, я надеюсь, что Адам отнесется к нашим отношениям серьезно.
Она сопроводила свои слова взглядом, полным обожания, направленным на него, как раз вовремя, чтобы заметить, как он сжал челюсти.
— Любопытно, что все это происходит именно сейчас. — Сделав паузу, Хелен продолжила: — Адам, скажите, связано ли ваше внезапное желание начать с кем-то серьезные отношения с грядущей свадьбой вашей бывшей?
Титаническим усилием воли Оливия удержалась от возгласа удивления. «Не выходи из роли». Она старалась держаться так, будто сообщение о наличии какой-то бывшей не было для нее новостью. Бывшей девушки? Бывшей жены?
Бросив украдкой взгляд на Адама, она прочитала на его лице невозмутимость, и червь подозрения начал точить ее изнутри. Может быть, все то, что он говорил о Кэндис и благотворительном показе, — просто уловка? Вполне возможно, что он все это время преследовал другую цель — задеть свою бывшую — кем бы она ему ни приходилась. Замечательно! Она стала пешкой в классической игре «око за око».
Адам покачал головой:
— Нет. Здесь нет никакой связи, Хелен. Мы с Шарлоттой развелись много лет назад, и я желаю ей только счастья. — Он кивнул на блокнот, который Хелен держала в руках. — Я обещал ей, что ни в коем случае не позволю ее имени фигурировать в прессе, и пытаюсь держать слово. Так что, если «Фриссон» хочет освещать «Дефиле в поддержку больных миеломой», я был бы очень признателен, если бы вы не упоминали ее в статье.
В его голосе снова слышались опасные нотки, и, к досаде Оливии, она поняла: Адама, очевидно, не волновало, в каком свете он выставляет Оливию перед публикой, но все было иначе, когда речь зашла о Шарлотте.
Оливия застыла. Ведь не ревнует же она к Шарлотте? Это было бы смешно. И все-таки она не ревновала. И это было глупо, ведь Адам так сильно привязан к своей бывшей жене, даже готов идти на хитрости, чтобы заполучить ее обратно.
* * *
Адам сидел на кремовом диване и ждал, пока гнев Оливии прорвется наружу. Хоть она и сдерживалась весь остаток интервью, он чувствовал, что она кипит.
Теперь, когда Хелен и фотограф ушли, она ходила туда-сюда по гостиной, всякий раз все яростнее топая по блестящему деревянному полу, оттолкнув ногой в сторону узорный ковер, который был у нее на пути.
Наконец она остановилась перед диваном.
— Тебе не приходило в голову предупредить меня, что ты был женат?
— Нет. — Он был предельно искренен; он ни с кем не заговаривал о своей бывшей жене.
— Возможно, тебе бы стоило это сделать. Тогда я не выглядела бы полной идиоткой, потому что мой так называемый партнер не позаботился сообщить о том, что был женат. Ты должен был сказать мне.
— Послушай, извини, если ты чувствовала себя глупо, — мне и правда не приходило в голову, что Хелен может связать наши отношения и новое замужество Шарлотты.
Оливия нахмурилась, словно размышляя, какие из его слов были правдой, а какие — ложью.
— Правда?
— Ну конечно же правда. Шарлотта и ее жених — не публичные люди. Я удивляюсь, откуда Хелен вообще узнала об их помолвке.
— Так это неправда?
— Что неправда?
Оливия закатила глаза, но Адам и понятия не имел, к чему она клонит.
— То, о чем спросила Хелен. Ты используешь меня, чтобы задеть Шарлотту? Чтобы заставить ее ревновать?
— Нет, — ответил он со всей возможной искренностью. — Все, что я сказал Хелен, правда. Я действительно рад за Шарлотту — она нашла замечательного человека, и я желаю им счастья.
Адам выяснил, что Ян Мэйнверинг как раз тот, кто нужен Шарлотте. Ян стоил сотни таких, как он, — он будет уделять Шарлотте должное внимание, дарить ей любовь, создаст с ней семью… Адаму это не удалось.
В его ушах зазвучал голос мольбы: «Ты разбил мне сердце, Адам. Я доверяла тебе, а ты разбил мне сердце».
Почувствовав на себе прямой взгляд Оливии, Адам постарался придать своему лицу нейтральное выражение.
— В общем, я не собирался вызывать у Шарлотты ревность. Это правда. — Он был совершенно серьезен, взгляд Оливии заставил его почувствовать себя неуютно. — Честное скаутское слово, — добавил он, улыбнувшись, и посмотрел на часы. — А сейчас нам лучше поторопиться. В пять часов мы должны быть в Сомерсет-Хаус, чтобы успеть к началу показа.
Как он и ожидал, эта новость отвлекла ее от дальнейших расспросов.
— В пять часов? Но у меня нет подходящего платья или…
— Просто сходи и купи все, что тебе нужно. Внизу есть бутик, или, если ты хочешь пройтись по магазинам, я могу попросить кого-нибудь сопроводить тебя. — Он чуть было не предложил на эту роль самого себя, но вовремя опомнился. Он не ходит по магазинам. Абсолютно. И не собирается начинать.
— Я персональный консультант по покупкам. Я вполне способна ходить по магазинам сама.
— Нет. Ты возьмешь с собой кого-нибудь из команды Нэйта.
В ее глазах отразилась уязвленность вместе со здоровой порцией гнева.