– И сидит и сидит, никуда не уходит, – продолжала Антонина Васильевна сердито. – Вот чего ему надо, чего ждет? Ежели нанятый водитель, то уж сколько времени зря простаивает, столько денег лишних! А если бабу какую ждет, то уж давно терпение у мужика лопнуло бы и газанул бы он из нашего двора куда подальше! Опять же машины разные…
– Ну-у… – протянула Надежда, – возможно самое простое объяснение. Может, следит он за кем-то. Допустим, жена ревнивая сыщика наняла, или муж жену подозревает…
– Угу, и кто к кому ходит? – ехидно спросила соседка. – У нас только Лилька Маслова из двадцать девятой вольного поведения девушка, так она третьего дня в Турцию улетела. С хахалем, между прочим.
– Все-то вы знаете… – пробормотала Надежда, – полностью в курсе событий.
– Не всё. – Антонина Васильевна никак не отреагировала на сарказм в Надеждином голосе. – Чужая душа, как известно, потемки. Но вот что я точно знаю – мужики у нас в подъезде все приличные. Этим делом не интересуются – по возрасту там или вообще по бабам не бегают, вот как твой муж.
Надежда нахмурилась – не хватало еще собственного мужа с соседками обсуждать.
– Которые семьей замотанные, с работы на дачу, с дачи прямо на работу, им не до баб, – продолжала Антонина Васильевна. – А которые с посторонними бабами валандаются, те знают, что домой в отсутствие жены их лучше не приводить.
«Потому что ты, Недреманное Око, все видишь и незамедлительно жене сигнализируешь», – мысленно усмехнулась Надежда.
– Вот я и думаю, что неладно тут что-то с этим «Опелем», – вздохнула Антонина Васильевна. – Позвонила участковому нашему, Виктору Сергеичу, так он в командировке. А дежурный в отделении отмахнулся, невежливо так ответил. Я ему говорю – проверьте хоть машину, серый «Опель» за номером семьсот восемьдесят пять УГУ, может, за ней что числится? Угу, он мне отвечает, сейчас все брошу и буду проверять. В машине что – труп лежит? Да нет, говорю, вроде водитель живой, шевелится. Ну, так и не отнимайте, говорит, бабушка, время у занятых людей. И трубку повесил. Ну, с ним-то я еще разберусь…
Надежда с большим трудом обошла соседку, поскольку та отличалась завидной комплекцией, и пошла в сторону проспекта, чтобы перехватить там нужную маршрутку.
Водитель, как водится, разговаривал по мобильному телефону, машину вел одной рукой и к тому же на недопустимой скорости. Тормозил он так резко, что даже сидя приходилось держаться, чтобы не тюкнуться носом в переднее сиденье. В конце концов, сзади ребенок чуть не свалился на пол, заплакал, и его мать заорала на водителя:
– Как везешь?! Люди же живые все-таки!
Надежда оглянулась и заметила, что следом за маршруткой едет неприметный серый «Опель». Кажется, тот самый… да не может быть, это совпадение.
– Давайте поменяемся, – предложила она маме с ребенком, – на моем месте не так трясет.
Теперь, сидя сзади, она смогла разглядеть номер серого «Опеля». 785 УГУ.
– Угу, – пробормотала себе под нос Надежда, – это становится интересным…
Следует больше не прятать голову в песок и не отмахиваться от соседки Антонины Васильевны, а посчитать, что этот подозрительный тип в сером «Опеле» следит за ней, Надеждой Лебедевой.
Но почему? Чем она его заинтересовала? Неужели это связано с китайскими куклами?
Так, будем рассуждать здраво. Допустим, Антонина Васильевна права и этот человек ездил раньше на синей машине. Когда она ее заметила во дворе? Позавчера. Следовательно, попасть в поле его зрения Надежда могла накануне. А что она делала накануне? Ага, ездила чинить теткины очки, да будь они неладны совсем. Стало быть, именно там, возле оптики, она и попала в поле зрения этого типа, который меняет машины как перчатки. Неприятно.
Тут она заметила, что едва не проехала нужный поворот, и закричала водителю, чтобы остановился за перекрестком.
Выйдя из маршрутки, Надежда подавила в себе желание оглянуться. Она вспомнила многочисленные прочитанные детективы, в которых прямо было сказано, что ни в коем случае нельзя дать понять, что обнаружила слежку. Как бы остановиться? Сделать вид, что нужно завязать шнурок? У нее вообще обувь без шнурков…
Надежда раскрыла сумку и ловко выронила из нее косметичку. Нагнулась и, бросив снизу взгляд, ничего у себя за спиной не обнаружила. Может, все-таки тот серый «Опель» ехал вовсе не за ней? Однако Надежда очень подозрительно относилась ко всякого рода совпадениям, поэтому как была присевши, так и рванула с места, что называется с низкого старта. Путь ее лежал к переходу, там как раз зажегся зеленый для пешеходов. Бросив быстрый взгляд по сторонам, она заметила серый «Опель». Вот он, голубчик, в правом ряду.
Надежда убыстрила шаг, озабоченно поглядывая на светофор, затем юркнула в небольшой продуктовый магазин и осторожно выглянула в окно. Машины тронулись, водитель серого «Опеля», если он действительно следил за Надеждой, никак не мог бы развернуться посреди улицы. А если едет по своим делам, то сейчас скроется из глаз.
Но не тут-то было. «Опель» свернул в карман возле дома. Стало быть, ищет место для парковки. Надежда выскочила из магазина и пошла быстрым шагом, сделав равнодушное лицо. Пока он там возится, она как раз успеет скрыться.
Надежда Николаевна перешла по мосту через Екатерининский канал, свернула в тихий переулок и увидела красивый пятиэтажный дом девятнадцатого века. Фасад дома украшали коринфские колонны и балконы с лепниной, которые поддерживали мускулистые атланты и пышнотелые кариатиды. На парковке перед домом стояли дорогие представительные машины, из чего можно было сделать вывод о процветании расположенной здесь фирмы.
Над входной дверью висела камера наружного наблюдения, но Надежда спокойно вошла внутрь. Здесь к ней обратился вежливый молодой человек в приличном темно-сером костюме.
– Разрешите узнать причину вашего визита?
– Безобразие! – выдохнула Надежда, попытавшись испепелить молодого человека взглядом. – Натуральное безобразие!
Молодой человек, однако, ничуть не смутился, должно быть, не в первый раз сталкивался с такой реакцией.
– Что конкретно вы имеете в виду? – сдержанно спросил он, отступив на полшага.
– Мне прислали вот этот счет! – заявила Надежда Николаевна, вытащив из сумочки целую стопку распечаток. – То есть вот этот… нет, этот… но это неважно! Короче, мне прислали счет за пользование интернет-тарифом «все учтено», а я им никогда не пользовалась!
– Значит, у вас претензия… – перебил ее молодой человек. – Со всеми претензиями нужно обращаться в отдел претензий, это шестой кабинет. Пройдите по первому этажу налево…
Надежда Николаевна сухо поблагодарила его и зашагала в указанном направлении.
Шестой кабинет оказался большой комнатой, в которой за одинаковыми офисными столами сидели четыре измотанные женщины. Три из них разговаривали с клиентами, четвертая была свободна. К ней-то и направилась Надежда.
– У вас претензия? – строго осведомилась сотрудница.
– Да, претензия! Дело в том… – Надежда говорила быстро и неразборчиво, – дело в том, что мне прислали счет за пользование интернет-тарифом «все учтено» со скоростью трафика пятьдесят тысяч чего-то в секунду, но я им никогда не пользовалась!
– Какой тариф? – переспросила служащая компании.
– Тариф «все учтено» со скоростью пятьдесят тысяч в секунду, а я пользуюсь тарифом «все включено» со скоростью сорок тысяч!
– Сорок тысяч чего?
– Девушка, милая, вы слишком много от меня хотите! Там что-то такое написано, но очень мелко!
– Позвольте взглянуть на ваш счет!
– Это всегда пожалуйста! – Надежда высыпала на стол целую груду бумажек.
Служащая углубилась в их изучение, а Надежда занялась тем, ради чего и пришла в этот кабинет: она выглянула в окно.
Рассмотреть грифона, стерегущего мост, ей не удалось, а ведь Юля говорила, что грифон виден из бывшей комнаты Марии. Впрочем, и сам мост тоже не был виден. Окно выходило на другое здание, также построенное в девятнадцатом веке, но более скромное, чем то, которое занимала фирма «Телесвязь».
Надежда мысленно представила себе план здания и расположение моста. По всему выходило, что нужная ей комната находится левее отдела претензий.
Служащая компании тем временем изучила бумажки и подняла на Надежду удивленный взгляд:
– Что вы мне принесли?
– А в чем дело, в чем дело? – затараторила Надежда. – Я же вам русским языком объясняю, что мне пришел счет за тариф «все учтено», который пятьдесят тысяч, а я пользуюсь тарифом «все включено», который сорок тысяч…
– Я здесь вообще не вижу наших счетов! – перебила ее служащая. – Вот это, например, квитанция из химчистки, а это – действительно счет, но за электроэнергию…
– Из химчистки? – удивленно переспросила Надежда и потянулась через стол. – Надо же, а я думала, что ее потеряла! Спасибо вам, женщина, большое спасибо!
– Пожалуйста, – процедила служащая сквозь зубы. – А где же наш счет, по которому у вас претензия?
– А он, наверное, в другой сумке остался, в голубой! Я ведь сегодня хотела выйти в голубых босоножках, а к ним нужна голубая сумка, правда? Вот я и сложила все бумажки в голубую сумку… А потом увидела, что у голубых босоножек ремешок порвался, и пришлось надеть зеленые. А разве можно к зеленым босоножкам взять голубую сумку? Вот вы скажите – разве можно?
– Нельзя… – пробормотала служащая, у которой уже кружилась голова от Надеждиной болтовни.
– Правильно! – обрадовалась Надежда Николаевна. – Никак нельзя! Поэтому я взяла вот эту сумку, зеленую, а бумажки, наверное, не переложила… Так что я к вам в другой раз приду! – С этими словами Надежда сгребла со стола все свои бумажки и с довольным видом покинула отдел претензий.
Служащая вытаращила глаза ей вслед. На странной посетительнице не было вообще никаких босоножек – ни зеленых, ни голубых. На ней были скромные тапочки – светлые, под цвет брюк.
Выйдя из отдела, Надежда повернула налево, но дальше коридор перекрывала временная перегородка, на которой висела табличка: «Проход запрещен. Ремонт».
Надежда Николаевна разочаровано остановилась. Однако отступать перед препятствиями было не в ее правилах, и она пошла вперед, сделав вид, что не заметила строгую табличку. Но тут же наткнулась на мрачного лысого дядечку в аккуратном синем комбинезоне, который распекал за что-то молоденького маляра. Дядечка строго уставился на Надежду и проговорил:
– Женщина, куда вы идете? Вы что – читать не умеете? Здесь же русским языком написано: проход запрещен, а вы идете! А если с вами что случится – кто виноват будет? Васильев будет виноват, поскольку он ответственное лицо! А ему это надо? Нет, ему это не надо! Васильев, между прочим, это я!
– Извините! – пробормотала Надежда и с виноватым видом вернулась за перегородку.
Однако она не собиралась отступать. Оглядевшись по сторонам, Надежда заметила неплотно прикрытую дверь в чулан, где уборщица держала свой инвентарь. Проскользнув туда, она увидела висящий на гвозде синий халат и тут же напялила его на себя (хотя он оказался ей немного маловат). Повязав голову таким же синим платочком и вооружившись красным пластмассовым ведром и шваброй, она смело проследовала за перегородку.
Лысый дядечка Васильев был на прежнем месте. Он снова кого-то распекал, на этот раз, скорее всего, электрика. Увидев Надежду в ее маскировочном обмундировании, Васильев на секунду отвлекся от своего занятия и строго сказал ей:
– Зульфия, сколько тебя можно ждать? Я же тебе велел прибраться в двенадцатой комнате, там уже маляры должны начинать! Ты всех задерживаешь!
– Я вообще-то не Зульфия… – робко проговорила Надежда. – Зульфия сегодня взяла отгул…
– А мне без разницы, – отмахнулся Васильев и вернулся к прерванному занятию.
Надежда прошла мимо него и открыла следующую дверь.
По ее расчетам, из окна именно этой комнаты должен быть виден грифон. Однако здесь полным ходом шел ремонт, причем, судя по всему, на начальной стадии – трое работяг в покрытых цементной пылью комбинезонах ломали стену и разбирали на составные части красивую изразцовую печь.
– Ты куда? – окликнул Надежду один из них, видимо, бригадир. – Убираться еще рано, тут сейчас самая грязь пойдет! Ты сюда часа через два приходи, когда мы демонтаж закончим!
– Ничего не знаю, – огрызнулась Надеждаю – Мне Васильев велел здесь убирать, вот я и пришла…
– Ну, раз Васильев велел, тогда ладно… – равнодушно отозвался бригадир и продолжил свое занятие.
А Надежда через завалы строительного мусора пробралась к окну и выглянула в него.
Это было именно то окно, о котором писала сто лет назад юная девушка Маша писателю Скабичевскому: из окна отлично просматривался каменный грифон на мосту.
«Да, – подумала Надежда, – я нашла Машино окно, а соответственно, и Машину комнату. Однако если я рассчитывала найти здесь ключ к истории с китайскими куклами или хотя бы какой-то маленький фрагмент этой головоломки – мне явно не повезло. Понятно, что самой Маши давным-давно нет на свете, и в этой комнате не осталось никаких ее вещей, никаких следов ее жизни, и саму эту комнату сейчас разрушают равнодушные рабочие…»
Надежда уже хотела покинуть помещение и вернуться домой, к своим повседневным делам, как в эту самую секунду произошло нечто неожиданное.
Один из рабочих ударил кувалдой по стене и вдруг удивленно выругался.
– Петрович, – проговорил он, отступив в сторону и повернувшись к бригадиру. – Глянь-ка, тут никак тайник!
– Какой еще тайник? – недовольно проворчал бригадир. – Что ты такое несешь? Там просто дымоход, наверное!
– Да ты сам-то погляди! – рабочий отступил еще на шаг, освободив дорогу бригадиру. – Лежит там что-то!
Бригадир подошел к пролому к стене, запустил в него руку и вытащил какой-то предмет сантиметров тридцать длиной, завернутый в пожелтевшую от времени бумагу. Бумага была не оберточная, а страница из старой, возможно, даже дореволюционной газеты или журнала.
– Что же это такое? – Теперь уже все рабочие столпились вокруг бригадира.
Надежда Николаевна во все глаза смотрела на находку, перестав изображать трудолюбивую уборщицу.
Бригадир тем временем развернул бумагу, и все присутствующие увидели старинную куклу – юную китаянку с прелестным фарфоровым личиком, в платье из темно-красного шелка. Одной рукой она кокетливо придерживала край платья, в другой держала изящный веер.
– Кукла! – разочарованно протянул рабочий, нашедший тайник.
– А ты что думал, Павлик, – золото и бриллианты нашел? – проворчал бригадир.
– Ну… вообще-то да!
– Ага, размечтался! – вздохнул бригадир. – Павлик, имей в виду, что от всяких таких находок больше неприятностей, чем чего-то хорошего! Начинаются всякие проверки – чье это, да когда спрятано, да не припрятали ли мы немножко… Работать не дадут, и нам ничего не перепадет! Вот, помню, в девяносто пятом году работали мы в одном особняке…
– Да это же просто кукла, – вмешался третий рабочий. – Кому она нужна? Дайте ее мне, я своей внучке отнесу, у нее как раз день рождения, пять лет исполняется, а я без подарка!
– Ишь, чего придумал, Николай! – посерьезнел бригадир. – Внучке! Эта кукла тут, может, лет пятьдесят пролежала!
«Гораздо больше! – подумала Надежда. – Не меньше ста!»
– Это не иначе как музейная вещь! – продолжал бригадир. – И по всем правилам мы ничего не можем трогать, а должны передать любую находку представителю собственника. А дальше пускай он сам разбирается, что с ней делать. Так что сейчас ты, Павлик, возьмешь эту куклу и отнесешь ее заместителю здешнего директора по административно-хозяйственной части, проще говоря, АХЧ.
– А почему я? – расстроился Павел.
– А потому что ты ее нашел, а инициатива, как известно, наказуема.
– И где этот самый АХЧ сидит?
– Сидит он на пятом этаже, а зовут его Нодар Вахтангович. Так что давай быстро, одна нога здесь – другая там, потому как план и график работ никто пока не отменял!
Павел вздохнул, взял у бригадира куклу и поплелся прочь.