«Я готов был увидеть там много хлеба и даже колбасу. Но там были пирожные!»
Первый секретарь Ленинградского горкома А.А. Кузнецов на заседании бюро уговаривал партийную номенклатуру «войти в положение граждан города», подчеркивая, «ведь мы и лучше кушаем, спим в тепле, и белье нам выстирают и выгладят, и при свете мы». К «действительно нужным» относились высокопоставленные агитаторы типа придворного драматурга Всеволода Вишневского, «любившего выступать перед народом» со страстными истеричными речами и поедавшего бифштексы с белым хлебом — исключительно в интересах дела, подчиняясь партийной дисциплине и решению Политуправления флота, — на глазах у умирающей от дистрофии жены.
Две реальности и их обитатели существовали параллельно, пересекаясь лишь на митингах и собраниях, на которых сытые разъясняли голодным их долг перед партией и Советской Родиной. Страшен смысл отчетов городских служб и штабов, изложенных с сухой казенностью и бюрократической суконностью языка: «Уборка дистрофиков на улицах города (собрано 9207 человек)».
Город на Неве находился и в информационной блокаде, установленной родной Советской властью. Настолько плотной, что вывезенные из Ленинграда летом 1941 года рабочие и персонал оборонных заводов завидовали оставшимся. Ленинградцы, давно съевшие всех ворон, истреблявшие и сушившие впрок кошек и крыс, изобретавшие рецепты приготовления блюд из кожи, столярного клея и трудно представить из чего еще, получали из-за Волги письма с жалобами на скудость жизни в эвакуации и просьбами прислать шоколадных конфет.
Помимо нехватки продовольствия, в Ленинграде катастрофически не хватало топлива, запасы угля и нефти кончились еще в конце сентября, утвержденный горисполкомом план заготовки дров был выполнен на 1 %. В октябре жилые дома остались без электричества и центрального отопления, остановилось большинство заводов. В ноябре перестали ходить трамваи, в декабре замерзли водопровод и канализация. Отсутствие еды, света, отопления дополнялось налетами немецкой авиации и непрерывными артиллерийскими обстрелами. За три осенних месяца на город обрушилось более 10 тысяч снарядов и почти 68 тысяч бомб. В результате 3840 человек были убиты и 14 тысяч ранены. Судя по тому что безопасной считалась южная сторона улип, финны город не обстреливали, а ведь именно страх перед финскими «дальнобойными орудиями» стал официальным поводом для развязывания «зимней войны» в 1939 году.
Неизбежно ухудшалось и продовольственное снабжение фронта, солдатские рационы тоже пришлось урезать. Красноармейская норма хлеба на передовой составляла 500 грамм, во втором эшелоне — 300. Раз в сутки выдавалась порция супа. Бойцы круглые сутки находились вне укрытий, которые в буднях бесконечных атак не удосужились построить, и страдали от недоедания и обморожения. На 1 декабря в войсках Ленинградского фронта, действовавших на блокированной территории, болел тяжелой формой дистрофии 6061 человек, на 1 января 1942 года количество больных возросло до 12 604, а на 1 февраля — до 13 719 человек. К весне, как следствие острого авитаминоза, у многих начались цинга и «куриная слепота», в сумерках на прифронтовых дорогах нередко можно было увидеть процессии, напоминающие известную картину Питера Брейгеля: один зрячий солдат медленно вел за собой вереницу других.
Сильно подрывало моральный дух отсутствие табака. «Курильщики просто сходили с ума, — вспоминал Юрий Никулин, — и все мучительно думали, где достать хотя бы одну самокрутку. Жалели о том, как нерасчетливо курили в мирное время». Комсоставу иногда выдавали тонюсенькие папироски, замешанные пополам с листьями, называемые, нетрудно догадаться, «дистрофиками».
Ленинградский голодомор в большой степени был обусловлен организационными просчетами советской бюрократии, не имевшей привычки проявлять заботу о населении, большевистской убежденностью, что «распределение есть метод повышения производства», и повсеместным воровством. Без всякой блокады голодали и умирали в 1942 году от дистрофии воины Калининского, Донского, Сталинградского и других фронтов.
Глава 6
ЭВАКУАЦИЯ ХАНКО
(ноябрь 1941 года)
В ноябре 1941 года Балтийский флот провел операцию по эвакуации Ханко (Гангута) — арендованной у Финляндии под дулом пистолета военно-морской базы, которая позволяла контролировать северную часть входа в Финский залив. Сухопутную оборону полуострова составляли перегородившие 22-километровый перешеек два оборонительных рубежа. Сектор береговой обороны располагал несколькими железнодорожными и стационарными батареями с орудиями калибром от 305 до 45 мм. Противовоздушная оборона состояла из двенадцати 76-мм батарей и И истребителей. Охрану водного района осуществляли семь морских охотников. На полуострове находилась 8-я стрелковая бригада полковника Н.П. Симоняка, усиленная артиллерийским полком, зенитным артиллерийским дивизионом, танковым и саперным батальонами. Общая численность гарнизона составляла 27 тысяч человек при 114 орудиях и 50 танках Т-26 и Т-37. Командиром ВМБ незадолго до войны был назначен генерал-майор СИ. Кабанов.
Для захвата советской базы финны сформировали ударную группу «Ханко» в составе 17-й пехотной дивизии с частями усиления и артиллерийской группировкой, насчитывавшей 153 орудия.
В ночь на 1 июля они попытались внезапным штурмом захватить полуостров, но были отбиты. В дальнейшем на хорошо укрепленном обеими сторонами перешейке — три советские оборонительные линии и четыре финские — активные действия почти не велись, борьба свелась к систематическим артиллерийским обстрелам и высадкам небольших десантов на прилегающие к Ханко острова.
В августе в распоряжение генерала Кабанова прибыл из Палдиски 46-й отдельный стрелковый батальон численностью 1100 человек, а из саперного батальона, инженерных частей и тыловых подразделений был сформирован 219-й стрелковый полк. Теперь 8-я бригада по силе равнялась стрелковой дивизии. 7 сентября в прямое подчинение командиру базы перешел гарнизон острова Осмуссар, насчитывавший около тысячи человек. Генералу Кабанову были поставлены задачи не допустить прорыва вражеского флота через Центральную минно-артиллерийскую позицию в Финский залив и упорной обороной отвлекать как можно больше сил противника с Ленинградского фронта. Если отбросить патриотические песни главпуровских сказителей о «массовом героизме», хорошо организованной партийно-политической работе и о том, что «звание «гангутец» внушало ужас врагу», то останется голый результат: обе задачи решения не имели.
Во-первых, никакие «тирпицы» и «шарнхорсты» к Кронштадту не рвались и не собирались. Вновь сошлемся на мнение адмирала Н.М. Соболева: «Постановка немцами большого минного заграждения на Балтике свидетельствовала о том, что они не были намерены прорываться в Финский залив, берегли большие корабли для действий в Атлантике. Таким образом, создание минно-артиллерийской позиции у входа в Финский залив не имело смысла. В очередной раз мы оказались в плену у шаблона».
Во-вторых, трудно представить, каким образом запертый на полуострове советский гарнизон мог отвлекать крупные силы от Ленинграда. И действительно, уже в августе большая часть 17-й финской дивизии была переброшена на Карельский перешеек, а в районе Ханко остался один пехотный полк и несколько полевых батарей, на островах — береговые батареи, пограничники и отдельные батальоны. Значительно снизилась интенсивность артобстрелов и действий авиации.
Наконец, через четыре месяца осады стало ясно, что никакого смысла в удержании Ханко нет. Флот не мог использовать полуостров в качестве оперативной базы, Центральная минно-артиллерийская позиция после оставления Таллина потеряла всякое значение, надвигавшийся ледостав ставил гарнизон в безнадежное положение — полное окружение с отрезанными коммуникациями. 23 октября Ставка ВКГ приняла решение оставить полуостров.
Советские потери за 165 дней «героической обороны» составили 797 человек убитыми и около 1200 ранеными, потери противника — «огромные». Эвакуации подлежали почти 28 тысяч бойцов и командиров с полуострова Ханко и острова Осмуссар.
План эвакуации предусматривал два этапа: на первом предстояло несколькими отрядами кораблей вывезти части вторых эшелонов, тылы, технику и запасы продовольствия, на втором — войска передовой линии обороны. Материальную часть и объекты, не подлежащие эвакуации, надлежало уничтожить. Ввиду утопления в ходе «успешного» Таллинского прорыва большинства мобилизованных транспортов и изначального отсутствия в составе флота специальных судов, войсковые перевозки решили осуществлять на боевых кораблях. Путь почти в 140 миль между Гогландом и Ханко рекомендовалось преодолевать в темное время суток, поскольку истребительное прикрытие на переходе не предусматривалось.
Руководство операцией было возложено на командующего отрядом легких сил вице-адмирала В.П. Дрозда. За прикрытие отхода войск с оборонительных рубежей, посадку на корабли, снятие гарнизона с острова Осмуссар отвечал генерал Кабанов. На Гогланде разворачивался аварийно-спасательный отряд под командованием И.Г. Святова.
Главную опасность по-прежнему представляли немецкие, финские и советские мины, которыми был нашпигован Финский залив. Германские линкоры продолжали оставаться головной болью наших флотоводцев: осень они посвятили созданию новой минно-артиллерийской позиции на подступах к Кронштадту. Всего балтийцы в 1941 году вывалили в море более 12 тысяч мин, почти все имевшиеся на складах запасы. Немцы в это время продолжали безнаказанно минировать среднюю часть Финского залива. Достоверных данных о минной обстановке штаб Трибуца не имел, тральной разведки и систематического траления не организовывал, не имея такой возможности. Наставление по боевой деятельности тральных сил для надежной проводки одного отряда кораблей требовало привлекать наряд из девяти базовых тральщиков, в составе Балтийского флота их осталось всего семь, из них только пять могли выйти в море. Маршрут движения, конечно же, проложили через «хорошо знакомое» заграждение «Юминда». Наступивший период штормов и появление льда также не способствовали проведению операции.
Финские войска эвакуации не мешали.
Первый контингент войск был вывезен 26 октября. Отряд кораблей в составе трех тральщиков в сопровождении трех катеров МО под командованием капитана 3 ранга В.П. Лихолетова ради экономии времени (!) следовал на Ханко без тралов. В итоге в районе острова Кери подорвался и затонул Т-203 «Патрон». Остальные доставили в Ораниенбаум батальон 270-го стрелкового полка с легкой артиллерией. Это позволило командованию флота доложить Военному совету Ленинградского фронта о готовности к проведению операции. 31 октября было получено «добро» на начало эвакуации.
К этому времени в Кронштадте сформировали отряд под командованием адмирала Дрозда в составе эскадренных миноносцев «Стойкий» и «Сильный», минного заградителя «Марта», пяти базовых тральщиков, шести сторожевых и трех торпедных катеров. Для оперативного обеспечения переходов на позициях в устье Финского залива находились подводные лодки С-9 и Щ-324, а в районе Таллина — С-7. В ночь на 2 ноября отряд кораблей двумя группами начал движение к Ханко. Основные силы совершили переход благополучно и приняли на борт 4246 командиров и красноармейцев и два дивизиона полевой артиллерии. Задержавшаяся и вышедшая отдельно группа из тральщика, трех торпедных и двух сторожевых катеров была атакована немецкими самолетами. В результате все торпедные катера — ТКА-72, ТКА-88 и ТКА-102 — были потоплены, а поврежденный «охотник» отбуксирован на остров Лавансаари. Отряд Дрозда прибыл в Кронштадт 4 ноября без потерь, доставив 4246 человек.
Еще до его возвращения начал переход на Ханко отряд капитана 2 ранга В.М. Нарыкова в составе эсминцев «Суровый» и «Сметливый», четырех торпедных и четырех сторожевых катеров в обеспечении трех базовых тральщиков. Он без происшествий прибыл к месту назначения, принял более 2000 человек и вечером 4 ноября отправился в обратный путь. Возле острова Найсаар эсминец «Сметливый» вышел из протраленной полосы и захватил параванами сразу две мины. От их взрывов на корабле сдетонировал боезапас, и он затонул, погиб командир капитан 2 ранга В.И. Маслов и около 400 офицеров, красноармейцев и краснофлотцев. С эсминца удалось снять 80 членов экипажа и 233 человека из числа эвакуированных. Их на тральщике Т-205 «Гафель» и трех морских охотниках вернули обратно в Ханко. Остальные корабли отряда прибыли на Гогланд, доставив 1263 человека.
9 ноября тем же маршрутом отправился третий отряд под водительством командира линкора «Октябрьская революция» контр-адмирала М.З. Москаленко. В состав отряда входили лидер «Ленинград», эсминец «Стойкий», минный заградитель «Урал», транспорт «Жданов», пять базовых тральщиков и четыре малых «охотника». Переход начался в сложных погодных условиях, ветер усилился до семи баллов, корабли часто теряли друг друга из виду и не могли следовать за тралами. Два тральщика столкнулись, один из них получил серьезные повреждения. Командир отряда принял решение вернуться на рейд острова Гогланд. Вечером 11 ноября корабли вновь вышли курсом на Ханко в сопровождении только трех тральщиков, причем самые крупные единицы — «Урал» и «Жданов» — не имели параванов-охранителей.
В ночь с 11 на 12 ноября лидер «Ленинград» захватил охранителем две мины. От их взрыва корабль получил повреждения корпуса и встал на якорь. Остановился и следовавший ему в кильватер транспорт «Жданов» водоизмещением 3869 тонн. Адмирал Москаленко, не дойдя до Ханко 65 миль, повернул отряд на обратный курс для оказания помощи «Ленинграду». В это время командир лидера принял решение самостоятельно возвращаться в базу. Транспорт был поставлен лидирующим, а «Ленинград», на котором вышел из строя гирокомпас, лег ему в кильватер. В результате вскоре не располагавший никакими средствами защиты «Жданов» наткнулся на мину и через 8 минут затонул, его команду успел снять подоспевший «охотник». После ночных мытарств уцелевшие корабли вновь сосредоточились у Гогланда.
Вечером 13 ноября отряд Москаленко после переформирования снова вышел на Ханко. Теперь в его составе были эсминцы «Гордый» и «Суровый», минзаг «Урал», шесть катеров МО и четыре тральщика. К конвою присоединились следовавшие на боевые позиции подводные лодки Л-2 и М-98. Сразу после полуночи на траверзе мыса Юминда подорвался тральщик Т-206 «Верп». Спасая его команду, погиб на мине катер МО-301. Затем дважды подорвалась и подлодка Л-2, с нее спаслись три-человека. От взрыва в параване тяжелые повреждения получил флагманский эсминец «Суровый», его пришлось затопить. Адмирал Москаленко перешел на борт сторожевого катерами в охранении двух тральщиков вернулся на Гогланд. В командование оставшимися кораблями вступил командир дивизиона минных заградителей капитан 1 ранга Н.И. Мещерский. По его приказанию отряд возглавил эсминец «Гордый» в обеспечении одного тральщика. Подводная лодка М-98 отделилась и пошла в район позиции самостоятельно. Через час она погибла со всем экипажем. Наконец, в 3.26 подорвался на двух минах и затонул эсминец «Гордый». В итоге утром 14 ноября на рейд Ханко прибыли только «Урал», тральщик Т-215 и три малых «охотника».
Гибель третьего отряда кораблей несколько стимулировала мыслительную деятельность адмиралов, которые решили все-таки изменить маршрут и воспользоваться северным фарватером, хоть и проходившим близко к финским шхерам, зато позволявшим обогнуть заграждение «Юминда». Ввиду низкой активности вражеской авиации к эвакуации были привлечены мелкосидящие транспортные средства, переоборудованные траулеры и малотоннажные суда. До 29 ноября три отряда вывезли с Ханко около 9200 человек, 18 танков Т-26, 720 тонн продовольствия и 250 тонн боеприпасов. Одновременно производилась переброска на Ханко гарнизона острова Осмуссар. Из 29 кораблей и судов, участвовавших в перевозках в этот период, были потеряны на минах сетевой заградитель «Азимут» и два переоборудованных тральщика с 728 эвакуированными. На полуострове осталось около 12 тысяч человек.
Для эвакуации последнего эшелона войск на Ханко 30 ноября прибыл отряд под флагом адмирала Дрозда в составе эсминцев «Стойкий» и «Славный», шести тральщиков, семи сторожевых катеров и турбоэлектрохода «Иосиф Сталин». На следующий день подошел последний отряд под командованием капитан-лейтенанта П.В. Швецова, в который входили канонерская лодка «Волга», сторожевик «Виртсайтис», два тральщика, два катера МО и транспорт № 538. В ночь с 1 на 2 декабря был начат отвод войск с оборонительных позиций и посадка их на корабли. Последними отходили части прикрытия и саперы, минировавшие дороги и объекты базы. Финны никаких препятствий не оказывали. Тральщик «Гафель» снял с острова Осмуссар последних 340 его защитников.