– Что бы ты сделала? Или мне лучше не знать?
– Я бы сказала всем на работе, что мы с тобой переспали.
– Ты бы исправила все так?
– Шантажировать кого-то можно только, если это секрет. Если это не секрет, тогда тебя не смогут шантажировать, верно?
– Полностью. И тогда, если бы ты рассказывала всем на работе о своей сексуальной жизни, тебя тоже могли бы уволить за создание враждебной обстановки на работе.
– Что? Ты серьезно?
– Теперь ты понимаешь, в насколько непростом положении я оказался? – спросил он. – Ты или я, или мы не могли выиграть, только проиграть. Как я мог позволить уволить тебя, чтобы прикрыть наши задницы, когда ты ничего такого не сделала? Ни за что.
– Ух, ты. – Это все, что сказала Искра, и надолго замолчала. Он посмотрел на менору, которую она для него сделала, и понял, что это предложение мира. Жаль, что он не мог дать ей взамен что-то лучше, чем эту гадкую историю.
– Я знаю, что был холоден, когда расставался с тобой, – признался Ян. – Знаю, что был гадом. Знаю, что оскорбил тебя словами.
– Ты сказал: «Кто-то, как я, не может быть в отношениях с такой, как ты», – процитировала она.
– Я имел в виду босса и подчиненного. И все.
– Я думала, ты имел в виду...
– Ты подумала, что я имел в виду, что ты недостаточно хороша для меня, – закончил он за нее. – Я не это имел в виду. Это не то, что я имел в виду, потому что я так не думаю, и я так не чувствую. Я хотел поговорить об этом с тобой, понимаешь, когда все уладилось. Но ты уже обо всем забыла и оставила позади. По крайней мере, так казалось.
– Да, в детстве мы с мамой многое пережили. Ей было нечем платить за аренду, и нам приходилось собирать вещи и уезжать посреди ночи, начиная все сначала где-нибудь в другом месте уже через неделю. Сначала приезжаешь в новый город и пытаешься завести друзей. Потом ты переезжаешь и теряешь друзей. Когда ты переезжаешь в пятый или шестой город, ты уже знаешь, что все равно уедешь отсюда и проще не заводить друзей. Я достаточно хорошо научилась уходить и забывать людей. Это такой навык выживания. Мне быстро пришлось учиться мириться с потерями. Правило номер один – не привыкай сначала и, когда тебе придется уезжать, ты не станешь ни о чем жалеть. Или ни о ком. Я нарушила правило номер один с тобой. Я привязалась. Но я не нарушила правило номер два.
– Что за правило номер два?
– Когда видишь, что проигрываешь, бросай игру. Я проигрывала, поэтому убрала карты и ушла из-за стола. Я не остаюсь там, где меня не хотят.
– Тебя хотели, – прошептал Ян.
Она встала и тут же снова села, но не на кровать, а на пол, спиной к стене, а менора на окне оказалась справа. Огонь от свечи танцевал на ее лице. Никогда она не выглядела такой милой, юной, маленькой и уязвимой. Она была сильной личностью. Физически она была малышкой. Невероятно сексуальной малышкой.
– Если бы я знала, что ты еще хочешь меня… – произнесла она и замолчала.
– Что бы ты сделала?
– Я бы уволилась, – с легкостью ответила она. – И мы могли бы встречаться, не впутывая в неприятности ни тебя, ни твоего отца. Или меня.
– Ты уже уволилась.
– Слишком поздно, – заметила она.
– Искра, ты понимаешь, что я сожалею, да? Обо всем?
И он сожалел. После того, как он порвал с Искрой, он был намерен забыть обо всем. Он позволил отцу организовывать свидания вслепую с женщинами, которых тот одобрил, в основном, с дочерями его друзей и коллег по бизнесу. Ян это сделал, он ходил на свидания. Каждая женщина на этих организованных папой свиданиях была элегантной, утонченной, с длинными волосами, со сдержанным макияжем, без тату и пирсинга, кроме проколов в ушах. У каждой был уважаемый род занятий – одна профессор в католическом колледже, другая врач, еще одна – финансовый юрист, которая занималась одним из любимых его отцом благотворительным фондом. Все женщины были чудесны – умные, привлекательные и изысканные. Когда отец спросил, почему Ян не пригласил ни одну из них на второе свидание, мужчина смог лишь ответить: «Прости, но это не мой тип», хотя имел он в виду: «Я еще не забыл Искру и вряд ли у меня это получится».
– Я жалею об этом, – повторил Ян, когда Искра ничего не ответила на извинение. – И я не горжусь собой. Несмотря на то, что отец любит меня, а я его, была большая вероятность, что он уволит меня, если узнает, что произошло. Я не только переспал с подчиненной, но и меня на этом поймали. Я не хотел, чтобы ты увольнялась. Я не хотел терять уважение отца. – Ян потер лицо и зарычал, опустил руки на колени и снова посмотрел на нее. – Я сделал неправильный выбор, не рассказав тебе правду. Я поступил, как слабак, а мне не хочется так думать о себе. Я хотел ударить Хеггерти за то, что он угрожал мне, нам. Так выбить из него дерьмо, что меня это даже пугало. Пугало. Мои чувства меня пугали. Поэтому я… – Он пожал плечами.
– Ты смирился с потерей.
– Думаю, именно это я и делал, – согласился он. – Смирился с потерями. Я потерял слишком многое, когда лишился тебя. И когда ты уволилась и вышла из здания, я почувствовал, будто я теряю то, без чего не смогу жить.
– Черт возьми, Ян. Жаль, ты не сказал об этом тогда, вместо того, чтобы держать в себе, – сказала она.
– Я тоже, – сказал он. – Можешь простить меня?
Когда она, наконец, ответила, казалось, прошла целая вечность.
– Да, я могу простить тебя.
– Я не заслуживаю этого. Ты лучше меня.
– Я знаю, – произнесла она, улыбка затаилась в уголках губ.
– Я хочу быть с тобой, – сообщил он. – Так, как ты захочешь. Хочешь заниматься сексом – просто сексом – я смогу. Это не то, чего я хочу, но, если это сделает тебя счастливой, если это исправит все, что я сделал, я готов.
– Чего ты от меня хочешь? И не говори, что хочешь быть другом. Мы оба знаем, что это не так.
– Я хочу тебя. Столько, сколько ты готова мне дать. Я не выдержу, если ты снова уйдешь из моей жизни. Вчера ты это сделала, и через три секунды я уже бежал за тобой на парковку. Ты сделала это вчера вечером, и через две секунды я уже бежал за тобой к гаражу, чтобы остановить. В прошлый раз я все испортил. В этот раз я ничего не хочу портить. Пожалуйста, скажи, что дашь мне еще один шанс. Это все, о чем я прошу.
– Я здесь, – сказала она. – Я поехала к вершине вулкана, которая покрыта снегом, чтобы подарить тебе подарок, который сделала своими руками. Я упомянула о вулкане? – Она указала на вершину вулкана Худ, его снежная вершина сияла в лучах солнца.
– Вулкан тебя нервирует, да?
– Меня нервируешь ты, – ответила она, отворачиваясь от окна и встречаясь с ним взглядом.
– Я нервирую тебя? Я? Ян Эшер нервирует Искру Реддинг? Это все равно, что сказать, будто Давид нервирует Голиафа.
– Давид убил Голиафа, – заметила она.
– Но Давид не нервировал Голиафа.
– Если бы Голиаф был умнее, он бы нервничал, – сказала она. – Я достаточно умна, чтобы нервничать.
Она подняла подбородок и посмотрела ему прямо в глаза, заставляя его принять то, чего они оба хотели.
– Скажи мне, почему я тебя нервирую, – попросил он. Время для вопросов закончилось. Теперь пришло время для приказов.
– Потому что я испытываю к тебе сильные чувства, – призналась она.
– Я к тебе тоже.
– Гнев? Страх? Желание перейти на темную сторону? – спросила она.
– Привязанность, восхищение, обожание, влечение, эрекцию.
– А когда эрекция стала эмоцией? – переспросила девушка.
– Это определенно чувство.
– Какое именно? – спросила она, принимая его ответ, и он понимал, что это было сделано намеренно, потому что хотела этого так же сильно, как и он.
– Подойди и проверь сама.
Глава 5
Искра долго смотрела на него и молчала. Они находились в ситуации ничьей, и он только что сделал последний ход. Теперь ее ход.
Она принялась вставать, но Ян покачал головой.
– Уж ты-то должна знать, – сказал он.
Искра опустилась обратно на пол. Она не двигалась, ни на секунду. Упрямая девчонка, он знал, что она хочет этого так же, как и он. И она знала, что он знает, поэтому она не торопилась подчиняться.
Но и он особенно не возражал. Он мог подождать. К счастью, ему не пришлось долго ждать. Девушка медленно наклонилась вперед и встала на руки и колени. Она проползла четыре фута от стены до конца кровати. Каждый его мускул напрягся при виде того, как эта неукротимая женщина стоит перед ним на коленях. Его грудь начала вздыматься чаще и его бросило в жар, когда она встала на колени между его ног. А ведь она еще не коснулась его.
В этот раз он заставил ее ждать, заставил ее сидеть, пока не взял ее за подбородок и не повернул ее лицо влево, а потом, наконец, посмотрел ей в глаза.
– Такая красивая, – прошептал он. – Мне нравится пирсинг в носу. – Он шлепнул ее по кончику носа, заставив улыбнуться.
– Спасибо, – поблагодарила она. Без сарказма. Без дерзости. Она положила голову ему на бедро, и он не мог не почувствовать, что она находится именно там, где и должна быть.
– Мне нравится, как выглядят твои волосы после того, как ты снимаешь маску для сварки. Иногда ты специально делаешь их такими. Но мне больше нравится, когда твои волосы взъерошены, потому что ты вспотела, и они в беспорядке. Кажется, будто тебя трахали, долго и жестко. Мне нравится этот образ.
– Как меня трахают долго и жестко?
– Я. Трахаю тебя. Долго и жестко, – поправил он.
– Мне тоже нравится этот образ.
Держа за подбородок, он обводил пальцем контур ее губ. У нее были полные, мягкие привлекательные губы, которые любой мужчина мечтал бы увидеть обернутыми вокруг своего члена утром, днем и вечером. В их первую и единственную ночь вместе он заставил ее сосать его член, как только они вошли в его квартиру в Перл Дистрикт. Он оперся спиной на входную дверь, запустил руки в ее волосы, а член в горло. И весь Портленд открылся перед ним в окне, которое выходило на реку Колумбия. Казалось, что они дают представление для всего города. И это шоу было чертовски замечательным.
Ян протолкнул палец ей в рот и коснулся подушечкой языка.
– Я помню этот рот, – тихо произнес он. – Я помню, как ощущал его на своем члене. Я помню, как этот язык ласкал меня. Ты хотела этого даже больше меня. Мне даже не пришлось тебя упрашивать сесть на колени. Я поцеловал тебя, прошептал «соси» тебе на ухо, и ты так быстро оказалась на коленях, что я подумал, ты увидела кого-то с ружьем в окне.
Она не могла рассмеяться, потому что его палец прижимал ее язык, но он почувствовал, как ее тело сотрясается от смеха.
– Ты застонала, когда я положил руку тебе на затылок, – продолжал он, слегка трахая ее рот пальцем. – У меня никогда не было женщины, которая стонала от удовольствия, когда опускалась передо мной. Но ты стонала. Тогда я понял, что мы с тобой поладим, да?
Она закрыла глаза и кивнула. Ее темные ресницы, тяжелые и пышные от черной туши и подводки, дрожали на щеках. Раздался ее тихий стон.
– Ты хочешь меня, – промурлыкал Ян. – Ты хочешь мой член.
Она снова кивнула, закрыв глаза. Он снова ударил ее пальцем по языку. Нежный и мокрый, и теплый, он нуждался в ее языке.
– Соси, – сказал он. – Но я не хочу кончать. Я оставлю это на потом.
Он убрал палец у нее изо рта и откинулся на кровать. Искра не медлила ни секунды, как и он не ждал от нее промедления. Ловкими проворными пальцами она расстегнула пуговицу на его джинсах, затем осторожно расстегнула молнию и подняла футболку, чтобы оставить долгий жаркий поцелуй на животе. Ян обхватил ее бедра ногами, словно в ловушку.
Мужчина не мог позволить себе издать ни звука, когда она вложила его член себе в рот. Он заставит ее постараться, прежде чем наградить. О, но как же ему хотелось рычать, когда она принимала его глубоко в свой горячий ротик. Он думал об этом тысячу раз с той самой ночи. Ему снились сны об этом, и он просыпался в возбуждении. Однажды, когда ему снова приснилось, что Искра делает ему минет, он даже кончил во сне, чего с ним не случалось с самой юности. Он вцепился пальцами в простыни, чтобы сдержаться и не кончить ей прямо в рот. Шесть месяцев он страдал, мечтая снова это испытать. Шесть месяцев – довольно долгий срок между двумя самыми сексуальными минетами в его жизни.
Искра ласкала его, сосала точно так же, как и в прошлый раз. Казалось, она в особенном восторге от его живота и линии нижних ребер, которые она щекотала и обводила пальцами. Она любила его тело, и он знал об этом, потому что той ночью она показала это не только на словах, но и каждым своим жадным прикосновением. Он прижимал ее к кровати, держа за запястья, а она обижалась, потому что не могла до него дотронуться. Восемь толстых дюймов его члена внутри нее, а ей было мало. Он засмеялся и назвал ее жадной. Она сказала: «Со мной все или ничего, Ян. Дай мне все». Боже, он хотел отдать ей все. Но вместо этого он ничего ей не дал и горько об этом пожалел.
Больше никаких сожалений. Не после сегодняшней ночи.
Ян потихоньку поднимал бедра, двигаясь у нее во рту. Все, что было у него ниже пояса, было так напряжено, что могло лопнуть, как струна. Он оперся на локти, чтобы снизить напряжение, но девушка не отступала, снова и снова притягивая его к своему ротику, сосала сильнее, ласкала сильнее. Каждый раз, когда она стонала, он чувствовал, как его телу передаются вибрации, исходившие из нее.
Жаркий румянец залил его грудь. Казалось, в комнате очень жарко. Кровь прилила к его лицу. Комната поплыла, он смотрел на потолок, туда, где северная стена соединялась с южной в треугольнике. Ошеломленный от желания, он посмотрел с высоты своего роста на Искру и увидел, как ее рот двигается по его члену, а лицо выражает блаженство. Ошибка. Большая ошибка.
– Стоп, – выпалил Ян.
Девушка тут же остановилась и отстранилась. Ян медленно выпрямился и пару минут дышал, чтобы снова быть в состоянии мыслить ясно. Его горло пересохло из-за тщательных выдохов.
– Ты почти заставила меня кончить, – признался он.
– О, нет, – сказала она. – Как ужасно.
– Это ужасно, и я не думаю, что ты сожалеешь так, как тебе следовало бы.
– Немного неприлично с моей стороны, – согласилась девушка, встретившись с ним глазами, прежде чем снова опустить их. – Ты попросил меня не дать тебе кончить, а я продолжала, хотя знала, что ты совсем близко. Но мне было так приятно снова ощущать тебя у себя во рту. Прости.
– Ты прощена. – Он убрал упрямый локон рыжих волос с ее лба. Ее волосы были около четырех дюймов длиной и нежные как шелк. Иногда она пользовалась гелем и укладывала их в стиле панк-звезды. Сегодня они были зачесаны назад, из-за чего она выглядела более невинной, чем женщина, которая сосала член. Он никогда никому не расскажет, что в Искре есть эта сторона сабмиссива, что ее заводит быть в подчинении мужчины-доминанта. И она никому не расскажет, что его это заводит не меньше, чем ее. Это останется между ними. Их грязный маленький секрет.
– Что мне теперь с тобой делать? – принялся вслух рассуждать он, обхватив ладонями ее шею и нажав пальцами на горло. Не сильно, определенно точно не настолько, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы она почувствовала его прикосновение в самых уязвимых местах. Ее голова немного запрокинулась, ресницы трепетали. Никогда она не казалась ему краше, чем сейчас, сидя перед ним на коленях, ставшая его сексуальной собственностью, пусть даже всего на одну ночь.
– Трахни меня, – попросила она.
– Так и думал, что ты это скажешь. Одна проблемка – ты одета.
– Я могу ее решить.
– Решай. Хотел бы посмотреть на решение.
– Могу я встать? – спросила она.
– Сейчас да. Но потом ты снова будешь на коленях.
– Будем считать, ты меня предупредил.
Она встала и стянула свою футболку, бросив ее на пол у его ног. Под футболкой был черный шелковый бюстгальтер, который она носила под белой рубашкой, что тоже сводило его с ума. Бюстгальтер слетел через секунду и приземлился рядом с футболкой. Ее соски уже затвердели и потемнели от желания. Он захватил губами один из них, а она положила руки ему на плечи, чтобы удержать равновесие, стягивая обувь.