Сейчас ничто не имеет смысла, сонно подумала я, положив голову на плечо Виктора. Ничто не имеет смысла, и это замечательно. Так чудесно.
Впервые я спала с Виктором в человеческом обличии, и мне понравилось, насколько в безопасности я ощущала себя в его объятиях. Твердые мускулы его груди оказались идеальной подушкой, и даже от его теплого дыхания я расслабилась. К своей радости, я обнаружила, что он согревал меня как в волчьем, так и в человеческом облике. Восхитительно.
Обычно я сплю слишком глубоко, чтобы видеть сны, но на этот раз мое спящее сознание сделало исключение…
Мы с Виктором держались за руки и смеялись, откуда-то я понимала, что это будущее, но насколько далекое не знала. Мы шли по пляжу в полдень, над головой светило яркое и горячее солнышко, согревая мою кожу, не знавшую этого тепла многие годы. Я как в яркий солнечный день, щурясь, смотрю на него и не боюсь. Солнце уже не враг мне, а теплый доброжелательный друг.
Я не слышу, что говорит Виктор. Смотрю на него и прошу повторить.
— Я сказал, что она голодна…
— Кто? — спрашиваю я и, посмотрев внизу, вижу, что толкаю впереди себя детскую коляску. Виктор уже встал на колени на песчаный пляж и воркует над тем, что находится в коляске.
— Маленькая папина принцесса проголодалась? — засюсюкал он, беря на руки примерно полуторагодовалого ребенка. Он подходит ко мне, и я с изумлением рассматриваю ребенка.
У неё большие шоколадного цвета глаза Виктора и мои темно-каштановые волосы. Маленькое личико в форме сердечка с маленьким носиком «кнопочкой» и сладкий совершенный во всех отношениях ротик.
— Она прекрасна, — шепчу я, с благоговением рассматривая это сокровище.
— Как и её мамочка, — с гордостью отвечает Виктор. Он подносит малышку ко мне, и она протягивает ручки, желая, чтобы я взяла её на руки.
— Мама! — залепетала она, едва я взяла её на руки. И прижимается пухлой щечкой к моей щеке. — Мама… люблю тебя.
— Ох, моя сладкая, — прошептала я, крепко прижимая её к себе. — Я тоже тебя люблю. Мамочка любит свою маленькую девочку.
Виктор обнимает нас обоих.
— И я люблю вас обоих. Мои две сладкие девочки, — прорычал он, и я почувствовала себя любимой и абсолютно защищенной.
Волны шелестели вдоль берега, под ногами ощущался теплый песок, моя девочка в безопасности у меня на руках, и мой муж меня обожает — абсолютно обожает нас обоих. Солнечные лучики согревают нас, словно золотое благословение, и я ощущаю счастье, которого никогда не знала, не ожидала почувствовать снова после Селесты… после того как она… она…
Меня разбудили крики и хлопание двери. Я села в постели, сонно потирая глаза. Часы на прикроватной тумбочке показывали одиннадцать тридцать. Некоторое время я пялилась на них, ничего не понимая спросонья.
Одиннадцать тридцать? Почему меня не разбудил Виктор? Он покормил ребенка? Она голодная, я знаю, что голодная…
Я неуклюже, слегка дезориентированная, слетела с постели. И всё ещё пребывала во власти сна. Я почти ощущала теплый песок под ногами, слышала успокаивающий шелест волн, разбивающихся о пляж. Но мои руки оказались пустыми. Где мой ребенок?
Внезапно послышались громкие гневные голоса. Что случилось? Возможно, она была где-то там?
Я поспешила на крики, всё громче звучавшие в моих ушах. Один из голосов принадлежал Виктору, а вот остальные оказались мне незнакомы. Она там, я знаю! И она в беде.
Распахнув кухонную дверь, я выскочила на солнечный свет. С полдюжины мужчин стояли на лужайке перед домом и спорили с Виктором. Он оказался без рубашки, в черных пижамных штанах, которые надел накануне вечером. На обнаженном горле виднелись укусы — следы от моего кормления прошлой ночью в клубе. Виктор разозлился, но я не понимала почему. Я хотела подойти к нему, спросить, где наша дочь. Но солнце над головой оказалось слишком ярким — оно ослепляло и обжигало кожу.
— Вот она! Это она, — закричал мужчина с черной родовой тату на половину лица и рукой на перевязи.
Один из мужчин нахмурился:
— Ты вроде говорил, что она вампир?
Вампир. Я вампир… Сон начал выветриваться из моего сознания. Не было ни ребенка, ни пляжа, ни песка. Только стоял злой Виктор, а на меня светило обжигающее солнце. Я взглянула на свою руку, ожидая увидеть уродливые красные волдыри от солнечного света, как это случалось раньше.
Но волдырей не было, хотя кожа и изменялась. Больше не бледная. А покрытая… загаром. Она отливала здоровым бронзовым сиянием, как будто я все лето пролежала на пляже(не опасаясь заполучить рак кожи).
— Она не вампир, — сказал другой мужчина. — Она не может им быть. Любой кровосос, которого я когда-либо видел, при свете дня сгорал до тла.
Его слова, казалось, встревожили Виктора. Он обернулся ко мне, распахнув от волнения глаза.
— Боже, Тейлор! — Он бросился ко мне и, подхватив на руки, как будто я весила не больше ребенка, забежал в дом. -
Какого черта? — прорычал он, поставил меня на ноги и внимательно осмотрел, ища ожоги. — Детка, о чем ты думала, выбегая на солнце?
— Я не знаю… я… я не хотела, — пробормотала я. — Я видела сон о тебе и обо мне на пляже, и о… о… — Я не смогла произнести слово «ребенок». Оказалось слишком больно осознавать, что это всего лишь сон — сон, которому никогда не суждено сбыться.
— Ты молодой вампир. — Виктор продолжал осматривал меня. — И уже почти полдень, солнце должно было ослепить тебя. С тобой правда всё хорошо? — Он с беспокойством смотрел на меня, ожидая, что я вот-вот сгорю и осыплюсь пеплом.
— Я… я думаю, да. — Я прижала руку к голове. — Голова кружится, а так все…
— Тебе нужно выпить. — Он поднес запястье ко рту и одним точным ударом прокусил вену. — Вот… — Он прижал кровоточащее запястье в моим губам. — Пей.
Ему не нужно было предлагать дважды. Сейчас, не ослепленная солнцем, я соображала более ясно и действительно хреново себя чувствовала. Опьянение и легкая тошнота, как после теплового удара. Но я пробыла на солнце не больше минуты. И тем не менее, даже за такой короткое время могла погибнуть. Как же выжила? Я не знала, но от его вкусной крови почувствовала себя лучше.
— Видишь, я говорил тебе, что она гребаный клыкастик, — раздался голос из дверного проема. — Он снова её кормит.
— Чертовски отвратительно, — пробормотал другой голос.
Я подняла взгляд, не отрываясь от запястья Виктора, и уставилась на полдюжины сердитых мужчин, столпившихся возле кухонной двери, которую в спешке забыл закрыть Виктор. Запах мокрой псины ударил в нос, и я едва не захлебнулась кровью.
— Вам не рады. Эта земля не собственность стаи, а моя. Убирайтесь, — прорычал Виктор.
Я отняла рот от запястья Виктора и, быстро лизнув, запечатала и исцелила ранки.
— Мы никуда не уйдем, пока ты не подчинишься альфе стаи и не согласишься прийти сегодня на Скилл-Рок, где соберется совет, — огрызнулся Родовая Татуировка, местный заводила.
— Я не пойду на ваш гребаный совет. Говорю в последний раз, я не хочу иметь с вашей стаей ничего общего! — раздраженно ответил Виктор.
— Прийти должен не ты, — вякнул один из мужчин. — А она. — Он указал прямо на меня.
— Я? — Я неуверенно показала на себя. — Я вампир, зачем мне тащиться на совет оборотней?
— Потому что ты нанесла смертельное оскорбление нашей альфа-суке, — прорычал он. — Ты должна ответить за это, клыкастая. Ответить или умереть.
— Смертельное оскорбление? — переспросил Виктор. — Что, черт возьми, ты несешь? Ли-Энн явилась сюда, посягнула на мою землю и угрожала моей жене. Тейлор ничего ей не сделала.
— Она дотронулась до неё, ведь так? — кто-то новый подал голос. — Простите, ребята. Дайте пройти.
Высокий красивый мужчина с аккуратно подстриженными усиками протиснулся мимо других оборотней на кухню Виктора. На вид ему можно было дать лет пятьдесят, с прилизанными седыми волосами, вполне здоровый и мускулистый для своего возраста.
— Виктор, — сказал он, кивнув.
Виктор натянуто кивнул в ответ.
— Альфа стаи Уэнрайт, — приветствовал он низким голосом. — Что ты хочешь?
— Я требую справедливости за то, что было сделано с моей дочерью, — заявил альфа. — Как я уже говорил, твоя, хм, жена, дотронулась до Ли-Энн. Мы оба с тобой знаем, что это смертельное преступление.
— Нет, она этого не делала, — запротестовал Виктор, обернувшись ко мне. — Не так ли, детка?
— Я схватила её за шею и вытолкала за дверь, — призналась я, ощущая тошноту. — Но лишь потому что она мне нагрубила и не оставила выбора. Я её даже не ранила.
— Это не имеет никакого значения, — невозмутимо ответил альфа. — Ты до неё дотронулась, и этого достаточно для оскорбления. И боюсь, она это так и расценила. Моя Ли-Энн слегка вспыльчивая. — Он покачал головой и усмехнулся, как забавной причуде. Его Ли-Энн, девчонка против девчонки. Ха-ха. Очень смешно.
— Но я даже не думала её оскорблять, — запротестовала я, скрестив руки на груди. И весьма запоздало вспомнила, что одета лишь в одну тонкую белую футболку Виктора, вдруг ощутив себя обнаженной и уязвимой. — Я знакома только с Виктором и понятия не имела о ваших законах и обычаях.
— К сожалению, незнание законов не освобождает от ответственности, — строго сказал альфа. — Боюсь, на сегодняшнем совете тебе придется ответить за свое преступление, иначе…
— Иначе что? — прорычал Виктор.
— Иначе твоя жизнь может очень сильно осложниться. — Альфа приподнял бровь. — Насколько мне известно, у тебя есть строительная компания, Виктор. Что если бы ты вдруг не смог найти рабочих? Или, что ещё хуже, кто-то бы саботировал каждый твой заказ? Как думаешь, какую репутацию ты приобрел бы в округе Тампы? Боюсь, не очень хорошую.
— Ты не посмеешь. — Глаза Виктора вспыхнули.
— Ох, боюсь, что посмею. И не утруждайся обращением в высший совет. Никто в мире не поддержит тебя — одиночку, пришельца, отказавшегося признать власть альфы местной стаи… связавшегося с вампиром… позволяя ей оскорблять альфа-суку, и вы даже не извинились перед ней… ты полностью очернил себя, мой мальчик. Ты нигде в мире не сможешь обосноваться ближе чем в радиусе пятьсот миль от любой стаи.
— Ну, ты… — начал Виктор.
— Я приду, — сказала я, поспешно прерывая его. — Я извинюсь, хорошо?
— Тейлор, нет, ты не можешь, — воскликнул Виктор.
— Смогу. — Я вздернула подбородок. — Послушайте, сэр, — сказала я, обращаясь к альфе. — Знаю, мой и ваш вид не ладят, но я не хотела оскорблять вашу дочь. Если нужно извиниться, чтобы вы оставили Виктора в покое, я перешагну через собственную гордость и извинюсь.
Он равнодушно осмотрел меня:
— Значит, ты готова возместить ущерб, нанесенный репутации Ли-Энн?
Прозвучало не очень хорошо. Я нахмурилась, переминаясь с ноги на ногу.
— Я извинюсь, — повторила я. — Но только если вы дадите слово, что на этом всё закончится, и Виктора оставят в покое.
Он спокойно кивнул:
— Даю слово.
— Тейлор, не надо. — Виктор нахмурился. — Я серьезно. Не надо.
— Я должна. — Я оглянулась на альфу стаи. — Хорошо, я приду.
— Но не одна, — прорычал Виктор. Он одарил альфу стаи мрачным недобрым взглядом. — Я иду с ней.
— Как хочешь, — ответил Уэнрайт. — Но я бы не беспокоился о твоей маленькой подружке, Виктор. Если она может выходить под полуденное солнце и при этом лишь слегка загореть, уверен, она справится со всем, что приготовит для неё моя дочь. — Он взглянул на меня. — Кстати, это было впечатляюще. Хотелось бы мне знать, как тебе это удалось.
— Не твое дело, — огрызнулся Виктор, прежде чем я смогла ответить. — Вы, возможно, и подготовитесь к совету, но я буду всё время рядом с ней. Клянусь, если кто-нибудь тронет мою жену хоть пальцем…
— Всё зависит от тебя, Виктор. — Альфа стаи Уэнрайт кивнул нам обоим. — Доброго вечера. Надеюсь, увидеть вас обоих в девять часов у Скилл-Рок, чтобы извиниться.
Он развернулся и выскользнул за дверь. Другие оборотни исчезли вместе с ним. Через минуту даже их запах рассеялся, и я могла бы поклясться, что всё это сон. Ну, за исключением Виктора, смотревшего на меня.
— Ты хоть понимаешь, что только что наделала? — прорычал он.
— Что? — Я спокойно пожала плечами. — Согласилась извиниться, лишь бы только они от тебя отстали. В чем дело?
— А то, что ты не сможешь просто сказать «извини» и всё. Прикосновение к альфа-суке в гневе смертельное преступление. Они не позволят тебе отделаться простыми извинениями.
Холодок страха прокатился по моей спине, но я постаралась не показывать этого.
— А что еще я могла сделать? — запротестовала я. — Ты слышал его угрозы.
— Он угрожал мне. Верно. — Виктор стукнул себя в широкую грудь. — Это значит, отвечать должен был я, а не ты. Если бы ты не вмешалась и не пообещала прийти, я бы сам со всем разобрался.
— Как? — спросила я. — Ввязавшись в драку сразу со всеми? Нет. Ты большой и сильный, Виктор, но в этой стае слишком много волков. Ты не сможешь драться со всеми ними из-за меня, я не хочу этого.
— То, что ты хочешь, не вариант, — прорычал Виктор.
— И почему? — воспротивилась я, начиная злиться. — Потому что мы связаны? Позволь мне кое-что сказать тебе, Виктор, то, что Корбин насильно поженил нас, не означает, что я твоя собственность.
— Да, я в курсе, — прорычал он, сверкая золотым взглядом. — Я уже говорил, Тейлор, ты моя. По Закону Собственности, ты моя, а я твой.
— Я не принадлежу тебе, — произнесла я дрожащим голосом. — Последние шесть лет я провела в сексуальном рабстве у Селесты. И не променяю одного хозяина на другого.
Он, явно расстроенный, провел руками по волосам.
— Я не твой хозяин, Тейлор, я твой муж. И должен защищать тебя.
— Я могу сама о себе позаботиться, — отрезала я. — И не забывай, ты мой муж ещё на два месяца, по Закону Собственности. После этого… — я замолчала, прикусив язык, очевидно, слишком поздно — сказанного не воротишь. Виктор окинул меня яростным полным боли взглядом.
— После ты уйдешь, верно? — потребовал ответа он. — И больше ничего не имеет значения. Очевидно, что и вчерашняя ночь не много для тебя значила.
— Это много для меня значило, — запротестовала я. — Это было невероятно… потрясающе…
— Невероятно глупо, ты хотела сказать. — Он снова провел рукой по волосам. — Боже, поверить не могу, что оказался таким идиотом.
— Виктор… — начала я, но он схватив ключи с кухонной стойки и вылетел за дверь.
Я снова позвала Виктора, но он уже уехал. Когда его грузовик пронесся мимо, я увидела, как кто-то красной краской-спреем большими заглавными буквами написал по всему борту его грузовика «ТРАХАРЬ КЛЫКАСТОЙ».
Я села за стол и расплакалась.