- Идем! - крикнул Рид, и Эли сдернул меня с дороги.
Рид уже сидел на своем велосипеде, а мой и велосипед Эли лежали на боку. Я не успел спросить, кто притащил мой велосипед или поблагодарить их за то, что пришли за мной, или извиниться за нарушение правил, которые у нас были и которые были нарушены.
- Ты в порядке, чтобы подняться в гору? - спросил Эли, беря мой велосипед.
Я кивнул. Я должен быть в порядке. Нам нужно выбраться отсюда. Я взял свой велосипед, перекинул ногу и последовал за Ридом, который уже начал подниматься на холм.
Эли последовал за мной, и мы догнали Рида. Я почувствовал искушение повернуться и посмотреть назад, проверить Джаннель в последний раз, но я заставил себя продолжать ехать. Она снова была жива; она была не сломана. Это было лучшее, что я мог сделать.
- Парень в грузовике? - мой голос был вымученным.
Ни один из них не отозвался, и я знал, что это значит, или должен знать. Я все равно посмотрел на Эли.
Он покачал головой.
- Очень мертв, - сказал Рид. - Так же, как и другие.
- И тот грузовик, - добавил Эли. - Ничего, что я когда-либо видел прежде. Определенно, не из дома.
5
Хотя в глубине души я уже знал, что услышать это подтверждение было хуже, чем получить удар свинцовым кулаком. Я слегка закачался на велосипеде, голова была все еще неясной и слабой от усилий.
Когда мы достигли вершины холма, дорога повернула вглубь острова, и я повернул налево вниз на первую попавшуюся улицу. Меня не волновало последовали Эли и Рид за мной или нет, хотя я знал, что они, вероятнее всего, последовали. Я проехал прямо к скале с видом на пляж, остановился и слез с велосипеда.
Я не знал, что делать. Я не был уверен, как все получилось так неправильно. Мы по-прежнему не имели правильных ответов. Мы не смогли сохранить что-либо, что проходит через портал. Сейчас у нас был мертвый водитель, который был наверняка не мертвым, когда находился за рулем, откуда бы он ни пришел, но мы убили Джаннель. То, что то я вернул ее обратно к жизни, было чудом, но это не отменяет того факта, что все, что мы сделали сегодня, было неправильно. Я пнул велосипед и послал его скользить на несколько футов влево.
- Да ладно, - сказал Эли. - Мы можем попробовать еще раз, мы можем...
- Нет, - сказал я, прерывая его.
Парень был не в порядке. Он слишком много выпил, попал слишком много боев, и не заботился ни о чем, кроме возвращения домой. Он был моим лучшим другом, и он знал меня лучше, чем кто-либо. Он услышал окончательность в моем голосе и кивнул. Признак того, что он знал, я сделаю что угодно для него. Что угодно, кроме этого.
Он не сказал ни слова. Ни вспышки, ни ругани, ничего. Разочарование тяжело повисло в воздухе между нами, и он посмотрел на океан.
- Мы вернемся к исследованиям, - сказал я. - Мы можем построить машину, что-то, что сможем контролировать. Я не говорю, что мы не попадем домой. Я просто говорю, что это не тот путь. Есть слишком много переменных, слишком много последствий.
- Подождите минуту, - сказал Рид, подходя к Эли. - Мы находимся так близко. Мы не можем вернуться назад к машине. У нас нет шанса сделать эту работу!
Я ничего не сказал. Я знал, к чему он клонит. Мы застрянем, если вернемся к машине. Мы ничего не понимали в некоторых записях его отца, мы не смогли найти некоторые материалы, что он использовал, и если бы мы исправили те проблемы, то до сих пор не знаем как предоставить машине достаточно силы, чтобы открыть портал. Мы также не знаем, как задать “направление”. Те же проблемы, которые мы имеем сейчас.
Эли посмотрел на меня, и я видел, как он сделал глубокий вдох. Он, возможно, хотел добраться до дома больше, чем любой из нас; он, возможно, даже хотел сказать "к черту все, мы не знаем этих людей, и это была цена, которую пришлось заплатить".
- Дерьмо, - сказал он.
- Эли, давай, - сказал Рид. - Мы должны вернуться домой.
Он покачал головой и посмотрел на Рида. - Мы также должны жить с самим собой, когда доберемся туда.
Рид отвернулся от нас обоих, стягивая пальцы поверх головы. Я знал, что он чувствует, не видя его лица. Я уже столкнулся с этим пониманием: находясь в безмерном расстоянии от дома в течение более шести лет, мы были всего в нескольких дюймах от возвращения обратно, только чтобы снова сделать этот рывок назад.
- Я сожалею, - сказал я. Не только потому что так получилось, а потому, что это была моя вина, что мы были здесь.
Эли ударил меня в плечо. Сильно. Я это заслужил и даже хуже. - Мы вернемся домой, - сказал он. - Просто другим путем.
Я кивнул, но больше не верил в это.
Я знал, я бы стараться. Я хотел бы посвятить всю свою жизнь этому, если бы мне пришлось, не обязательно для меня, но для них.
Я бы просто не сказал им, что потерял надежду.
После того, как я оставил ее.
Джаннель знала, что мне пришлось уйти.
Даже если я не хотел оставлять ее.
Многое случилось с тех пор, как я спас ее жизнь.
Слишком много, казалось, всего за двадцать четыре дня. Будто бы мы прожили вместе всю жизнь, где-то между тогда и сейчас.
После ее аварии, она искала меня. Я сказал ей правду. Всю правду. Мы нашли ответы на мои вопросы по поводу порталов. Мы спасли мир, но по дороге потеряли близких нам людей.
Я влюбился в нее еще больше. Больше, чем я думал. Она влюбилась в меня тоже.
И она поняла.
В течение семи лет я думал о том, как это было для моих родителей, когда я исчез, когда я спустился в подвал и просто не вернулся. Знают ли они, что со мной случилось? Они вызвали полицию? Они меня искали? Провели ли они семь лет, считая дни и ожидая меня, возвращающегося через переднюю дверь?
Для моей вменяемости, я цеплялся за надежду, что хотел бы увидеть их снова. Карие глаза моей матери и однобокую улыбку моего отца. Мой слишком-умный-для-своего-же-блага старший брат и наша глупая собака. Я должен был увидеть их снова, чтобы объяснить, что случилось, чтобы сказать им, что они для меня значат.
Извиниться за то, что такой невнимательный.
Каждый прожитый день, я размышлял о них, и как это было бы-вернуться домой.
Но когда я наконец туда добрался, все было неправильно.
Дома не было ничего так, как я себе представлял.
1
Мы вернулись домой ночью.
Долю секунды мои легкие горели, моя кожа чувствовалась как лед, и затем мои колени тяжело ударились о бетон. Вокруг меня было темно, но это не имело значения, потому что все, что я мог видеть это Джаннель. Ветерок шевелил ее волосы, ее глаза были влажными от слез, руки покрыты темной кровью. Ее голос эхом отозвался в моей голове: в тихом отчаянии, когда она говорила мое имя до того, как я покинул ее. Я держался за этот момент, хотел записать его в своей памяти. Я не хочу забывать то, что мы только что прошли. Я не хочу забывать ни секунды, что я провел с ней.
Все только что закончилось в каньоне за Park Village. Рид был мертв. Друг Джаннель Алекс был мертв. И Эли, и я только что оставили Джаннель и переместились домой. В конце концов то, что мы так старались сделать семь лет произошло в одно мгновение.
Мое горло сжалось. Все мое тело болело. Я не хотел оставлять ее. Я не должен был оставлять ее, но мне пришлось.
Я встал на ноги и огляделся. Мы были на улице в центре города, окруженные темными, сонными домами.
- Где мы? - сказал Эли сказал, когда поднялся ветер.
Я ждал. Сначала я не был уверен. Квадратные участки газона и небольшие дома для одной семьи были повсюду.
Потом я услышал деревянные ветряные колокольчики.
Моя грудь сжалась. Этот звук. Я не понял, как много пропустил, услышав это. Я обернулся, узнавая дуб перед домом на лужайке моих родителей. Он казался каким-то, как больше, так и меньше, чем я помнил его: возвышался снаружи окна моей спальни.
- Это мой дом, - сказал я. Когда глаза привыкли, я разглядел гараж из красного кирпича, белую переднюю дверь, голубую алюминиевую обшивку, черные ставни на окнах.
- Святое дерьмо, - сказал Эли. Потом он засмеялся, протянул руку и схватил меня за шею. - Это твой дом! - закричал он.
Волна возбуждения прошла через меня. Это был мой дом. Кирпичи были те же, которые я треснул головой, когда мне было семь лет. Я украл у Дерека машину на дистанционном управлении, и он боролся со мной, чтобы получить его обратно. Он толкнул меня, и я упал. Парадную дверь мы перекрашивали в белый цвет с моим папой. Дуб был тот же, на который я смотрел каждую ночь, когда шел спать, тот, на который я пытался подняться. Я повесил эти деревянные ветряные колокольчики, сделанные в школе.
Ничего не изменилось.
Я не был уверен, откуда Тейлор Барклай знал, чтобы нас нужно отправить сюда. Уверен, что он был каким-то высокопоставленным агентом, который поддерживал порядок во вселенных, но я не ожидал, что он доставит нас прямо к моему порогу. Хотя как и почему не имело значения. Мне было все равно.
Мои родители были внутри, спали в этом доме прямо сейчас.
Я отстранился от Эли и побежал вверх по подъездной дорожке. Когда я дошел до входной двери, я остановился.
- Чего ты ждешь? - спросил Эли, догнав меня. Он протянул руку, чтобы постучать.
Я схватил его за руку. - Мы должны запомнить этот момент, - сказал я. Мы бы ждали этого момента вечно, и теперь мы наконец-то здесь. Но не все из нас. Рида здесь не было, и неважно, что он делал, и как все закончилось, он был частью этого. Джаннель и Алекс тоже были частью этого. Мы не добрались бы сюда без них.
Хотя это может показаться смешным, мы должны сделать паузу и запомнить эти детали. Я хотел бы быть в состоянии сказать Джаннель обо всем этом. Она любила меня настолько, что знала бы, что мне нужно в этот момент, и я не собираюсь терять это. Наше прощание было не навсегда. Мы хотели бы найти путь назад. Я знал это настолько, насколько не знал ничего. Мы оба были еще живы. Просто в разных местах.
Я думал об Алексе и Риде.
- Родители Рида, - сказал я. Я хотел бы иметь возможность сказать им, на что был похож этот момент.
Эли знал о чем я думаю. - Мы не можем сказать им, что он сделал.
Я покачал головой. Мы не могли. Они заслужили помнить его лучше, чем это. Хотя мы могли бы сказать им об этом. Мы могли бы сказать им, что ночь была тихой, а тьма почти тяжелой, как будто весь мир спал. Единственными звуками были наши собственные возбужденные вздохи.
Я постучал в дверь.
Это не было как в кино. Свет никогда не включался. Я не знаю, когда она придет. Я должен был продолжать стучать, и мне пришлось стучать сильно и до тех пор, пока мои кулаки не онемели из-за этого.
Наконец то, после того как, казалось, прошли минуты, я услышал щелканье замков по другую сторону двери.
Женщина в серой рубашке с длинными рукавами и клетчатых бело-голубых пижамных штанах стояла позади нее. Она была высокая, волосы подстрижены вокруг ее головы.
Моя мама.
В течение семи лет. Две тысячи шестьсот и тридцать семь дней. Вот как давно. Все это время было добавлено только всего одно желание: я хотел бы вернуться к ней, хотел бы видеть ее снова. Я воображал что бы она сказала мне, что я бы сказал ей.
В конце концов, мне не нужно ничего говорить. Она посмотрела на Эли и потом обратно на меня. Ее рот открылся, ее глаза расширились, и она ахнула.
Я открыл рот, чтобы объяснить, но она потянулась через дверь и коснулся моего лица, как будто не была вполне уверена, что я был реален. Затем она начала плакать.
Я двинулся, обвивая свои руки вокруг нее, притягивая ее к своей груди. Она была меньше и тоньше, чем мне запомнилось. Ее кожа была мягкой и тонкой, и моя груд сжалась. Это были длинные семь лет для нее.
Когда она отодвинулась назад, чтобы посмотреть на мое лицо, она снова покачала головой.
Я улыбнулся. - Я дома.
2
Я держал ее, пока она успокаивалась, потом мы втроем зашли внутрь.
Мама держала меня за руку, ведя меня, она повернулась на свет, когда мы прошли в дом. - Портал, - сказала она. - Мы выяснили, что вам пришлось пережить. Мы искали тебя. Мы сделали все, что могли, чтобы попытаться вернуть вас. . . .
- Я знаю, - сказал я, сжимая ее руку.
Она ахнула, когда посмотрев вниз, увидела, что я испачкан в крови.
- Все в порядке, - сказал я быстро. - Я пытался спасти кое-кого, кто был ранен. - Кровь, которая окатила руки Джаннель и мои руки, теплая и густая. Этот образ заставил меня задрожать.
Эли и я по очереди вымыли руки.
- Ты голоден? - спросила она стояла на кухне у раковины. В свете ламп я увидел морщинки вокруг ее глаз. Она выглядела старше, чем я думал, она будет.
Я покачал головой.
- Как . . . - начала она. - Как ты . . .
- Где папа? - спросил я. Я хотел сказать им все. Мы могли бы сидеть в кабинете и пить горячий шоколад. Я хотел рассказать историю. Было бы как каждую пятницу вечером, когда я был ребенком, и мы говорили о лучшем и худшем, что случилось с нами за неделю.
Она не ответила мне. Не сразу. Она перешла в кабинет, включила торшер, а затем обернулась. Лицо ее было ровным, даже слишком, будто она старалась держать свои эмоции под надежной охраной. - Он не здесь.
Я слышал ее, но ее голос звучал странно. В ее голосе была пустота, словно это было чем-то, о чем она говорила много. Она не просто говорит, что он вышел или что он был в отъезде. Она говорила, что он не живет здесь. Она села в кресло.
Я затаил дыхание и ждал, что она что-то скажет. Впервые мне пришло в голову подумать о них в другом контексте. Что, если они не сидели в ожидании, когда я вернусь? Что, если случилось что-то еще? Что делать, если мой отец умер?
Я оглядел комнату. Это был тот же самый бежевый ковер, одинаково комфортные диваны из коричневой замши, один и тот же кремовый цвет стен. Они были украшены несколькими картинами, которые я не помню, но это было не единственное, чем, кажется, дом отличался. Мне потребовались секунды, чтобы обратить на это внимание. Вещи выглядели одинаково, но . . . захудало. Ковер был потертый, изношенный по краям, как будто он не был прибит гвоздями правильно. Диваны были впалые и обвислые, стены потертые, и некоторые по краям выглядели пожелтевшими. Никто не заботился об этом доме. Не с такой любовью и гордостью, какой мы заботились о нем, когда я был ребенком.
Что-то было неправильно. Очень неправильно. Я сел на диван, всего в футе от стула. Эли стоял рядом со мной.
- Он...
Я не мог договорить до конца.
- Мы позвоним ему, - сказала мама. Голос ее был ровный, но она, всплеснула руками. - Мне нужно сделать несколько звонков. Его номер не указан.
Я взглянул на свою мать и не мог подобрать слов.
- Мы давно не говорили. - она нахмурилась и отвела глаза. Я мог бы сказать, что она преуменьшала, “давно” означало “несколько лет”.
- Что случилось? - спросил Эли, и на этот раз я благодарен, что он не тот человек, чтобы просто танцевать вокруг этого вопроса. Не имеет значения, если моя мама выглядела маленькой и хрупкой. Он по-прежнему мог задавать жесткие вопросы.
- Мы с твоим отцом развелись, - сказала моя мама.
Сначала я не мог говорить. Я не думал, что мои мама и папа развелись. Я думал о них как о едином целом, как о моих родителях. Как они могли быть не вместе?
- Когда? - спросил я, потому что настоящая проблема в том, каким образом это произошло, и как бы я мог это исправить.
Она опустила глаза, и боль охватила мою грудь. Они больше не были вместе из-за меня.
- Дерек? - спросил я, хотя не совсем уверен о чем спрашивал.
Мама посмотрела и улыбнулась. - У него квартира ближе к городу. - она взглянула на часы. - Он спит, но мы можем позвонить ему.
Эли переместил свой вес.
Я повернулась к маме. - Телефон по-прежнему на кухне? Эли нужно позвонить отцу.