- Прекрати, - шепчу я, закрывая глаза, - Перестань.
- Я хочу видеть, как ты вспоминаешь это. Я хочу знать, что ты помнишь.
Грег легонько бьет меня по щеке.
- Открой глаза и прекрати реветь.
- Пожалуйста. Я не хочу.
- Меня не волнует, чего ты хочешь! Открывай глаза и смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! – вопит он, и я подчиняюсь. Он не зол, что странно. И когда я всхлипываю, он не реагирует, продолжает рассказывать, - Это платье очень тебе шло. Ты была самой красивой на этом балу, правда. Ты была самой красивой в этом городишке. Всегда лучшая, Алиша Гаррет. Я боготворил тебя. Ты знала? Думаю, да. Все знали. И когда я, набравшись, наконец, смелости, подошел к тебе, чтобы пригласить на танец…ты сделала вид, что не знаешь меня. Тебе было противно. Это расстроило меня, - говорит Грег, вздыхая, - Но потом, я смирился. Плюнул на все, хотел повеселиться и утром уехать в другой штат, к тетке. Думал, что начну там новую жизнь. Но эта ночь изменила меня. Думаю, ты знаешь, как…и почему. Верно?
- Прости… - только и могу пролепетать я. Я знаю, что он хочет рассказать дальше. Я помню все просто отлично.
- Не надо, - резко отвечает Грег, - Тебе совсем не было жаль меня. Ты смеялась и веселилась, как и твои дружки. Вам было весело! А мне? Как думаешь, мне было весело? Я помню тот момент. Я выбегаю из школы и иду по дороге, в сторону дома. На улице дождь, проливной, но мне все равно. Я промокаю, почти до нитки, в одной рубашке. Пиджак я оставил в зале…и теперь мерзну без него. Ночь холодная, - лицо Грега приобретает оттенок ярости, и я инстинктивно вжимаюсь в спинку кровати, боясь его реакции. – Прошло около десяти минут, и я увидел яркий свет фар. Я прекрасно знал, кому принадлежит эта машина. Знал я и то, что они собираются сделать со мной. Поэтому я побежал. Быстрее и быстрее, шлепая по лужам, по грязи. Но убежать мне не удалось.
Я смотрю на него и плачу. Не могу больше сдерживать себя. Это больно, неприятно, ужасно. Я помню…помню все. Боже. И снова всхлип. Грег улыбается – улыбка мертвая. Как и он.
- Джон Ноквилл догнал меня, Алиша. Но ты ведь и так знаешь это? Потому что ты была там. В той машине, - говорит Грег, рассматривая меня, - Я помню твой голос. Иронично, но именно он спас меня от смерти. Когда они вылезли из машины, Ноквилл и его шайка, и стали колотить меня, я слушал в голове твой голос. Я пытался восстановить его в памяти. Вспоминал твое лицо, его черты…чтобы не чувствовать такой дикой боли. Бейсбольные биты довольно тяжелые, ты знала? Когда они проходятся по твоим ребрам – ребра ломаются. Я отлично помню звук моих ломающихся ребер. Одно за другим. Помню, как начинаю задыхаться, хватаю ртом воздух, но его нет. Как будто его выкачали. Легкие наполняются кровью, я кашляю.
- Прекрати…- умоляю я, но он не слышит.
- А потом они начинают колотить битами мое лицо, - шепчет Грег, и в его глазах горит такая ненависть, какую я не видела никогда, - Знаешь, на что оно было похоже? Кровавое месиво. Кровь залила мне глаза, я уже ничего не видел и почти не слышал. Только твой голос. Не припоминаешь, что ты делала, Алиша? Ты смеялась.
- Нет…
- Да, я помню. Лучше всего я запомнил именно этот момент. Ты смеешься, вместе с остальными своими подружками, а потом я уже почти ничего не соображал. У меня было сотрясение, сильное. Помню отрывки. Ноквилл с дружками тащат меня куда-то, прямо по земле, за ноги, а потом…я чувствую, как мои легкие наполняются водой. Они скинули меня в озеро. Думали, что я мертв. – Грег усмехается, - Наверное, тогда я поверил в Бога. Он помог мне, это очевидно. Иначе меня бы здесь не было. Я бы просто утонул в том озере, и все вы прожили бы долгую, спокойную жизнь. Но нет, Алиша, этого не случится.
Он на секунду замирает, словно мысленно отвечая на мой немой вопрос «Как ты остался в живых?»
- Я выполз из озера, Алиша, - говорит он, улыбаясь, как абсолютный сумасшедший, - Можно сказать, я воскрес. Вы убили меня, но не позаботились о том, чтобы замести следы и подчистить за собой все это…дерьмо. Вы оставили меня, думая, что я мертв. А я вернулся. И стал новым, усовершенствованным.
- Джимми…
- Нет, Алиша, - резко говорит он, и его глаза становятся ледяными, - Тот мальчик, Джимми Трэтстоун, мертв. Он утонул в том озере. И я…это тот, кого тебе стоит бояться. Потому что я хочу твоих страданий. Хочу, чтобы все вы заплатили за то, что сделали со мной.
Глава шестнадцатая
Я больше не плачу.
Мне не страшно, уже все равно. Мое сознание понимает, что Джим прав. Или Грег, не важно. Жду удара, терпеливо, с закрытыми глазами. Слышу тяжелые шаги и скрип кровати. Грег садится рядом, и я невольно открываю глаза. Он смотрит на меня – внимательнее некуда.
- Ты не умоляешь меня прекратить, как всегда? – удивленно и в то же время насмешливо спрашивает он. Я не знаю, нужно ли отвечать, но все же делаю это.
- Зачем? Ты прав…я заслужила все это. Я отлично тебя понимаю, Грег. Если бы такое сделали со мной, я бы тоже стала мстить.
Мой голос такой ровный и беззаботный, что я сама себе удивляюсь. Неужели можно так быстро переключаться? Наверное, я совсем потеряла остатки рассудка. Грег смотрит на меня, и в его глазах появляются странные искорки. Наверное, размышляет над тем, что сделать со мной. Через несколько секунд он говорит:
- Тебе не страшно?
- Нет. Бей.
Он осознает, что я говорю серьезно. Я зажмуриваюсь и слегка подергиваю плечами, это нервное.
- Не буду, - говорит Грег, спустя несколько секунд, и выжидающе смотрит на меня снова. Я моргаю и не понимаю, что творится в его больной голове. То он хочет моей смерти, то отказывается наказать меня. – Есть лучший способ наказания.
Он встает и разворачивается к двери. Чтобы уйти. Чтобы оставить меня без еды, воды! Нет!
- Нет, Грег! Ты не уйдешь просто так! – резко кричу я, - Я заслуживаю! Я заслуживаю наказания! Ты не можешь оставить меня одну снова, прошу, лучше побей меня.
Маленькой толикой мозга я осознаю, что умоляю маньяка остаться и избить меня, и нахожу это весьма ненормальным. Но с другой стороны, я понимаю, что не протяну больше одна, взаперти, без еды и питья. Нет, уж лучше пусть убьет меня. Я не вынесу одиночества снова.
Я боюсь сойти с ума. Как он.
Грег останавливается и, полуобернувшись, смотрит на меня большими зелеными глазами. Он удивлен моей просьбой, но в этих глазах я вижу тот самый огонек, опять. Он словно колеблется, бить меня или уйти. Его руки нервно подергиваются, я замечаю это, но молчу. Наверное, таков переход от Грега к Джимми. Но ведь Грег сказал, что Джимми больше не вернется. И он прав – не возвращается, остается Грег и, подлетая ко мне, хватает за горло, и валит на кровать. Я не издаю ни звука. Грег наваливается сверху, и мои руки оказываются распластанными по кровати, а тело прижато телом Грега. Он смотрит на меня, безумные глаза сверкают, как изумруды. Темные изумруды. В его глазах горит другое желание, я знаю его, очень хорошо.
- Ты паршивая дрянь, Алиша… - шепчет он мне на ухо, и я снова закрываю глаза. Не хочу видеть того, что он будет делать. Но сопротивляться не стану. Иначе он уйдет.
Я должна завоевать его доверие. Обязана. И, быть может, тогда мне удастся сбежать отсюда.
- Я всегда мечтал о тебе, - снова его шепот, тихий и вкрадчивый. Он словно науськивающий змей говорит на ушко самые запретные желания. Но я не Ева. – Сколько себя помню.
- Ты уже сделал то, о чем мечтал.
- Нет, не так. Я хочу, чтобы ты желала этого, Алиша. Ты будешь этого хотеть, как глотка воды, как кусок хлеба, как вдоха. Жизненно необходимо, понимаешь?
- Зачем тебе это? – верещу я тихонько. Он хватает мой подбородок и поворачивает, чтобы я могла смотреть на него. Прямо в эти страшные глаза. И я смотрю.
- Потому что я люблю тебя, Алиша, - сверкая своими сумасшедшими глазами, говорит Грег, - Ты знаешь это, не так ли? Я хочу, чтобы ты хотела меня, чтобы ты любила меня, как любила Джона Ноквилла. Мне это необходимо. Жизненно необходимо. Ты получила достаточно наказаний. А всем остальным я уже давно отплатил.
Я моргаю, непонимающе глядя на него, и только спустя несколько бесконечных секунд, осознаю, что он сказал. «Всем остальным я уже давно отплатил…»
- Ты…убил их? – дрожащим голосом спрашиваю я, стараясь сохранять самообладание. Грег не моргает.
- Да.
Так просто. Кажется, что для него это проще простого. Он признался в убийстве так, словно это ничего не значит. Я не двигаюсь, и тогда Грег наклоняется, едва-едва касаясь моих губ своими губами. Они теплые, мягкие. Я могла бы представить на его месте кого-то другого и насладиться процессом, но не могу.
- И…Джона? – спрашиваю. Грег меняется, когда слышит это имя. Его лицо ожесточается, и он снова становится похож на себя самого. Ужасный, беспощадный монстр.
- Джон, Джон…знаешь, я хотел оставить его напоследок и притащить сюда. Но, - он пожимает плечами и садится, резко утаскивая меня за собой. Теперь я сижу лицом к лицу со своим мучителем и некуда деться. – Не вышло. Я хотел, чтобы ты видела его смерть, Алиша. Она была страшной. Как и моя смерть.
- Боже, - шепчу я, но он прикладывает палец к моим губам и шепчет «Тшш». Я замолкаю.
- Он заслужил смерть, признай это. Ты разве так не думаешь? После всего того, что он сделал мне и тебе. Ты разве не винишь его во всем?
- О чем ты говоришь?
- О смерти твоего ребенка, - говорит Грег, и все внутри болезненно сжимается. Нет, нет, нет, я не хочу вспоминать. – Мне жаль, Алиша…я очень сожалею, что ты потеряла его.
Кажется, я снова слышу голос Джима, но нет – мне только кажется. Глаза Грега все еще смотрят на меня, жалостливо. Я моргаю, раз-два, и смотрю на него. Мне хочется расплакаться, попросить его пожалеть меня, как маленькую девочку, но я держу себя в руках. Нет. Он не выносит слез.
- Джон…не виноват, - говорю я, - Так вышло.
- Он признался мне, - тянет Грег, - Ты можешь не защищать его. Как и всегда. Ты всегда это делала, Алиша. Ты защищала этого грязного ублюдка, который только и умел, что мучить слабых и издеваться надо всеми, кто хоть чем-то отличался от него. Мерзкое, вонючее дерьмо. Он заставил тебя страдать! Разве ты не винишь его?
- Местью ничего не решить.
- Думаешь? – Грег снова сверкает глазами, - А мне стало легче, когда я убил этих ублюдков. Приятнее всего было убивать Ноквилла. Он визжал, как девчонка, когда я резал его на куски.
- Ты понимаешь, что рано или поздно…кто-то выяснит, что это сделал ты? И тебя посадят за решетку, Грег.
- Я так не думаю, - говорит он, и его лицо приближается к моему. Смотрю на его губы, он замечает это, криво улыбается и целует меня. Не знаю, почему, но я растворяюсь в этом поцелуе. Никто никогда не целовал меня так, как Грег. Кажется, даже через его губы сочится безумие. Он берет в ладони мое лицо, его горячий язык проникает в мой рот. Мне нравится, как он целует меня – страстно, горячо, как будто бы и вправду любит. Ни Джон, ни кто-либо другой не целовал меня так. Никогда.
Я ощущаю себя сумасшедшей, потому что позволяю этому чувству проникать в мой мозг. Неужели мне нравится то, что он делает со мной? Я так изголодалась по ласке, что готова принять ее от психопата? Руки Грега постепенно сползают с моего лица и спускаются вниз, к шее, и еще ниже – к груди. Он медленно касается пальцем моего соска. Я вздрагиваю.
«АЛИША. ТЫ. ИДИОТКА. ЗАЧЕМ. ТЫ. ПОЗВОЛЯЕШЬ. ЕМУ. ДЕЛАТЬ. ЭТО» - телеграфирует мое подсознание, и я знаю, что оно снова право. Но не могу ничего с собой поделать. Может, я уже сошла с ума? Язык Грега нежно облизывает мои губы, затем он опускается ниже, и мой сосок оказывается у него во рту. Он сосет его, сладко. Боже, нет. Прости меня, Боже. Что я делаю? Нет, нет, нет!
- Я люблю тебя, Алиша, - шепчет Грег, и его губы оставляют дорожку поцелуев от груди до пупка. Я дрожу, как последняя шлюха, под ласками своего сутенера. Мне становится мерзко, противно, но я не делаю попыток остановить Грега. Так будет только хуже. Пусть думает, что ему удалось меня приструнить. Что я смирилась.
Но я никогда не смогу смириться.
Грег поднимает меня. Мы стоим возле кровати, он обнимает мое тело, гладит его, исследует. Целует. А я…молюсь, чтобы это хоть как-то помогло мне.
«Молю, Господи…»
Он стаскивает с себя рубашку и остается в одних джинсах. Он красив и телом – мышцы на руках, накачанный пресс. На ребрах я замечаю несколько шрамов и еще тату. Я удивлена, увидев там свое имя.
Грег видит, куда я смотрю, и улыбается.
- Да, Алиша, я сделал ее в твою честь. Там, где было больнее всего, - шепчет он мне на ухо, а затем покусывает его, но не больно. Я закрываю глаза. – Ты была со мной все эти годы. Я мечтал, что так или иначе, ты будешь со мной. Теперь мое желание сбылось.
Я слышу, как он расстегивает ширинку и снимает с себя джинсы. Я стою неподвижно, мне не хочется делать что-либо для его удовлетворения. Он аккуратно кладет меня на кровать. Руки Грега проходятся по моим бедрам, затем по животу, и я невольно распахиваю глаза. Он смотрит на меня хищно и притягивает к себе. Я оказываюсь на нем и чувствую, как что-то твердое упирается мне в живот. Он чуть приподнимает меня и буквально насаживает на себя, помогая себе рукой. Когда он наполняет меня, я ахаю, скорее от удовольствия, нежели от боли. Это приятно. Грег целует меня и начинает двигаться. И я вместе с ним.
- Да, Алиша, да, - шепчет он, уткнувшись в мои волосы и крепко прижимая меня к себе. Так, что становится больно. Он, гиена, вцепился в свою добычу и не отпустит, пока не сожрет ее полностью. Громкие стоны начинают вырываться из моего рта прежде, чем я успеваю их заглушить.
«Алиша…как ты можешь? Он ведь бил тебя, насиловал, и морил голодом. Он убил Джона! ОН ЧУДОВИЩЕ!» - изо всех сил вопит подсознание. Я знаю, знаю это, но не могу остановиться. Мне так хорошо.
Грег целует мои волосы и что-то тихо шепчет. Он доставляет мне то самое удовольствие, по которому я так скучала.
Хорошо, так хорошо…мне хорошо.
Вскоре мы обессилено лежим на простынях. Он прижимается ко мне, как маленький потерянный мальчик к своей маме, и я неловко обнимаю его голову, положив ее на живот. Грег целует его и снова шепчет, но я не понимаю. Затем я все-таки разбираю пару слов.
- …не отпущу тебя…никогда не отпущу.
Глава семнадцатая
Мне нужно бежать.
Это все, что я знаю сейчас. Он никогда не отпустит меня, я понимаю это отчетливо. Но что я могу? Грег следит за мной двадцать четыре часа в сутки, он постоянно рядом. Его глаза, как микроскопы, изучают меня и мое поведение. Я стараюсь не выказать страха или волнения, но получается плохо. Он знает меня, как никто другой. Как я сама себя не знаю.
Лежу на полу, в ванной комнате, и смотрю в потолок. Мне никак не сбежать. Если только попытаться добраться до телефона, но это маловероятно. Я не знаю, где он прячет его. Провода от обычного телефона оторваны, перерезаны.
«Смирись. Ты сама загнала себя в эту ловушку» - говорит мое подсознание. Оно, наконец, пробудилось от давнего сна. Я насчитываю около двух недель. Я здесь уже целых две недели. Грег больше не бьет меня, но мы регулярно занимаемся сексом. Грязным, грубым сексом. Он не может по-другому. Словно он самое настоящее животное.
Через час я слышу, как открывается дверь спальни. Я все еще лежу на полу, не хочу шевелиться. Мое тело ноет, но это приятная боль. Не такая, как от ударов.
- Алиша?
Его голос заставляет меня вздрогнуть. Это происходит всякий раз, как я его слышу. Он приводит меня в ужас. Неужели меня никто не ищет? Этот вопрос возникает постоянно, но все так же на него нет ответа.
- Я здесь, - говорю я и слышу шаги. Он подходит к двери и медленно приоткрывает ее. На его лице удивление.
- Что ты делаешь? – спрашивает Грег, глядя на меня сверху вниз. – Кровать тебя уже не устраивает?
- Я просто…не знаю. Мне так захотелось.
- Плитка холодная, и тебе не стоит сидеть на ней голышом,- говорит он нравоучительным тоном, словно я провинилась, - Поднимайся, пойдем обедать.